Помоги проекту - поделись книгой:
— Хорошо. Суть состоит в том, что они хотят опровергнуть Макшину, как несуществующее божество. Возле этого они выстраивают идеи отмены групп програманнства и единения интеллекта и силы. Они утверждают, что нужно отменять рабство, разрешать семьи и славить триединого бога. Основы их учения — христианство, гуманизм и любовь.
— Святая Макшина, сколько вирусных идей и сами основы это та ещё чума, которую следует удалять, как компьютер вирусные программы, — возмущается воинствующий макшиноклирик, импульсивно жестикулируя и едва ли не задевая соседей. — Уже давно установлена информация, что гуманизм рождает излишнюю любовь к человеку и вызывает невозможность его использования, как инструмента, что в свою очередь порождает экономическую депрессию. К тому, гуманизм рождает еретическое убеждение, что каждый человек может обладать своим мировоззрением, что идёт кардинально вразрез с информацией, что для единства необходима единая система ценностей и воззрений. А христианство опровергает учение о половой и сексуальной свободе, ибо есть информация, что свобода интимных связей, без привязки противоположных полов и количества участников делает человека раскрепощённее, увереннее в себе. А значит, зачем на её ограничивать? — Десница ехидной, полной скрытой похоти, улыбки, дотронулась губ Администрата. — Что ж, тут будет, с чем поработать. Думаю, мы сможем оружием и словом убедить всех в неправильности инфо-еретического учения.
— Отлично, — без намёка на живость в голосе говорит слово Легат. — Когда мы вновь уяснили, что христианство, гуманизм, любовь, гуманизм и мысли о семье — есть идеи и учения неприемлемое для просвещённого общества поклонению Макшине, интеллекту и информационному обществу, необходимо начать выработку плана по противостоянию распространяющейся инфо-ереси. И тут я попрошу выступить Примус-Администратора. Только коротко.
Рядом с Легатом с кресла встаёт довольно высокая, широкая в плечах женщина, по блондинистому цвету волос, свободному, но красивому лицу и голубыми глазами, смахивает на жительницу Скандинавии. На её тело ложится чёрный пиджак, ноги укутаны в размашистые брюки цвета ночи, укрывающие белые туфли.
— Я только озвучу цифры, — полился грубый женский голос. — В трёх городах прошли мирные забастовки програманн групп «А-8». Они требовали улучшение жизни. Все участники пленены и обращены в рабство. В остальных городах мы только отлавливали несанкционированных проповедников. — Договорив, девушка села на место.
— Как вы видите, всё идёт к полномасштабному восстанию. Люди готовы скинуть идею распределения по интеллектуальным способностям, а значит, нужно принять превентивные лёгкие меры по восстановлению порядка. А посему я выдаю следующие приказы от имени Апостолов: Инфо-епископ, вы берёте под свою юрисдикцию все культы этого Домена и начинаете религиозную обработку, а Прото-Апостолетарий из Прото-Апостолитета по Психологической Обработке окажет вам поддержку. Администраторы, готовьте армию и ауксилии. Мы будем отчищать промышленные и аграрные районы от инфо-ереси. Я лично возглавлю военные подразделения. Аккамулярии, — при обращении Маритон чуть вздрогнул, — вы отправляетесь со мной, как Вспомогательные Аналитики. Что ж, а теперь исполним долг и уничтожим вирусную идею.
«Уничтожим ради другой вирусной идеи». — Пронеслось в мыслях Маритона, прежде чем он встал и покинул кабинет вместе с остальными и был пущен в оборот дела, едва не потерявшись средь мелких, формалистских операций, прежде чем перейти действительно к настоящему действу спектакля, что затеял Легат.
Глава пятая. «Во имя Макшины!»
Небосвод час за часом превращается в картину образа божьего гнева — тучи приобретают всё более устрашающий тёмный оттенок, так сгущаясь, что особо суеверного заставили бы поверить, что небосвод вот-вот надломится под собственным весом и рухнет на землю, придавив сам мир. Ветер всё набирает обороты, становясь предвестником жуткого урагана. Над городом медленно, но верно, собираются штормовые тучи, и всё пространство постепенно покрывается теменью.
— Дайте голографическую карту города, — звучит сухое требование, обращённое к «Киберарию». — И отправьте третий карательный взвод «Антенна» на точку «Бета».
Маритон, находясь в командном пункте, с удивлением наблюдает за тем, как один человек управляет огромными массивами данных и большим количество персонала, словно это продолжение его собственного тела.
Вокруг только бесцветные стены одного из кабинетов «Городской Коммунальной Внешней Системы», расположенной вне «Круга Интеллекта». Посреди стол с электронными документами, просматриваемыми на тонких, как старые дискеты, планшетах. У самого стола, под люстрой, стоит Легат, раздающий приказы направо и лево, командуя без промедления и задержки. Всем видно, что он чувствует себя как рыба в воде и его работу подгоняет непоколебимая верность идеалам Информократии. У единственного окна, у стенки, противоположной входу, стоит высокая девушка, направившая взгляд печальных оливковых глаз в серое пространство моря руин и развалин, что есть призраки былых времён. Её взгляд печален, полон пространного уныния, будто бы она скорбит о тех, кто сейчас снаружи. И Маритон, наблюдающий за всем происходящим, убравший руки в карманы блестящего плаща, и накинувший на лик маску безразличия, временами покидывая взгляд алого и живого глаза на девушку.
— Ваше Инфораршество, — произнеслось уважительное обращение, — отряд готов к полной зачистке пятого улья.
— Где карта? — сухое требование сотрясло воздух от сокрытого в нём напряжения.
— Ах вот.
В тонких и стальных пальцах «Киберария», облачённого в белый плащ, сверкнула чёрная пластинка, положенная на стол. Из центра пластинки вырвался пучок света, превратившийся в точный план города. Как оказалось город разделён на две части: первая — цветущая и роскошная, с современными высотными зданиями, грав-линиями, по которым разъезжают автомобили на гравитационной подушке, с людьми, одетыми в чистую и роскошную одежду, которые могут себе практически ни в чём не отказывать; вторая же — огромное кольцо исполинских заводов и разрушенных домов между ними, средь которых ведут жалкое существование нищие и убогие. Даже аграрные районы это не пашни, а огромные, поражающие своими видами теплицы или те же массивные десятиэтажные заводы, где под искусственным освещением растут овощи, и выводится скотина.
И причём город разделён не просто стеной, а большим водоёмом, повторяющим контуры города, берущим его в кольцо естественной преграды. А со стороны города произрастает высокая стена с системами автоматических турелей и наблюдения. Со стороны же руин есть военные посты и сетчатый забор под напряжением, чтобы предотвратить попытки прорыва. И есть всего два моста, ведущих из центральной благополучной части города.
— Хм, — задумался Легат. — Аккамулярии, в каком районе вы говорили, пропал Кардинал?
— Городской промышленный район № 0–5, — сухо даёт ответ Маритон. — Именно там мы так же и встретили «Вольника».
— «Киберарий» от моего имени и Апостолов ты должен собрать три отделения «Тизской Кибернетической Ауксилии» и приготовить их во дворе и ожидать моих приказаний. — И швырнув электронную личную печать, расположенную на флэшке, схожую с древними монетами, отпустил воина.
— Ваше Инфораршество, — обращается Анна. — А почему бы не обратиться по каналам связи…
— Да, — подхватывает вопрос Маритон. — Так было бы намного быстрее, нежели гонять одного… гонца.
— Ох, какое старинное слово вы используете для живого переносчика информации. А нельзя, потому что у врага может быть союзник в Городских Системах Управления Общества и он может перехватить мои приказания. Я пока не уверен в чистоте здешних управляющих, а посему буду поступать, как то делали во времена варварства — посылать людей нести информацию.
— Понятно, — тихо говорит Маритон, подавляя нотки неприязни к Легату.
За последние часы действий Легата в городе наступил абсолютный диктат военной силы и священничества. Все не-военные и не-религиозные власти вроде Администратора Города или Модераторов Общественных Систем полностью подавлены и служат силам, вооружённым оружием или броским словом. Акт любого неповиновения карается смертью на месте. Так уже расстреляно около десяти человек из «А-7» и «А-8» в благополучном секторе города, которые по какой-то причине оказались на улице во время Периода Гнетущего Режима (Комендантский Час). На месте и без предупреждения накрывались огнём, так как Легатом и командующими войсками установлена информация, что каждый, нарушивший повеление, может оказаться врагом.
Но не только оружие берёт силу в противостоянии с тенью. Маритон с неприязнью вспоминает, как сначала в схоле, а затем в Универсионе их заставляли учить наизусть священные тексты Инфо-философии. Этим занялись и сейчас, только уже со всем населением и с более жестоким подходом. Легат отдал приказ, чтобы Инфо-епископ начал просветительскую работу с народом, дабы утвердить в нём веру в Макшину ещё сильнее. И макшинослужитель взялся за работу с особым рвением — теперь каждый должен за два дня выучить «Аспекты Веры в Информацию» объёмом в две сотни страниц и прийти в церкви и приходы, дабы с рвением доказать, что в их душах вера сильна, и способность обращаться с информацией не утеряна. Тех, кто ошибётся десять раз или не придет, ждёт одно-единственное наказания — обращение в тупого раба, который за два года погибнет от нечеловеческих условий работы.
— Ваше Инфораршество, а когда вы начнёте отчистку районов вне «Круга Интеллекта»?
— Когда получу информацию, что тылы находятся в безопасности, Маритон УК-115, — Звучит ответ, полный холода и техничности. — Я не могу направить войска за город, зная, что там в любой момент может вспыхнуть восстание, и мы окажемся между молотом и наковальней. К тому же не пришли данные разведки. У меня нет желания во время рейда наткнуться на самодельный танк.
— Да, — соглашается парень, — такая безопасность полностью оправдана…
— Близостью к столице, — договаривает девушка, всё ещё смотрящая в широкое окно. — Ваше Инфораршество, я никогда не была в столице. Рассказывают, что она прекрасна и красива.
На косых и обезображенных губах Легата промелькнул намёк на улыбку, после которого последовала чуть дрожащая от остатков человечности речь:
— Да, она действительно красива. Представьте себе огромный город из металла, камня и стекла, рождённый посреди пустоши. Но теперь там нет пустыни, ибо технологии превратили его в истинно цветущее и берущее за то, что раньше называли душой, место. Вы только помыслите о гигантских небоскрёбах в пятьдесят или сотню этажей, достающих до самих небес. Широкие площади, на которых люди десятками тысяч предаются молению великому Макшине. А соборы! — в полу бездушном говоре мелькает что-то от восхищения. — Вы бы видели тридцати этажные церкви и уходящие на десятки метров в глубину монастыри. И шпили в солнечные дни сияют серебром и золотом, озаряя местность и делая её воистину святой, блистающей от благословения Макшины. Люди там иные, совсем. Практически никто не держится за биологические глаза, нос рот и уши. Всё это практически у всех заменено на устройства из железа и проводов. Но это ещё не всё. Вы бы видели тамошний цирк — жонглёров с четырьмя руками, атлетов способных запросто древние люки от канализации гнуть, или людей, летающих на механических крыльях под куполом. Эх, вы бы видели город… видели бы его великолепие и славу.
— Скажите, а как вы дослужились до этого звания? — заинтересовалась судьбой ставленника Апостолов Анна. — Это же неимоверно трудно.
— Я согласен, это трудно, но неневозможно… слишком долгий путь, — девушка в голосе, в тембре речи, подловила ноту печали, потаённой скорби и древней боли, некогда задевшей Легата. — Знаете, очень давно я поклялся исправить ситуацию на родине. Столько боли, нищеты и упадничества, да и я сам жил в трущобах и ел насекомых с крысами. Мои шрамы, — голос Легата по-человечески дрогнул. — Это печати, оставленные прошлым. Я был на грани голодной смерти, без дома, без друзей…. Всего лишился, когда меня подобрал один из Апостолов.
— Вы… вас вырастили Апостолис Директорис?
— Да, Анна, я рос в их доме, — заметив смущение в глазах Аккамуляриев, чуть выдохнул. — Они, до своего возвышения, жили в особняке, у моря, где и творили новую идеологию и веры. Люблю я те места… зелёные рощи и оставшиеся насыщенные луга. Ароматы полевых цветов. Прекрасные закаты и рассветы. То место стало домом для меня, где Апостолы меня выучили и сделали правой рукой. И когда они решили бороться за власть, за лучшее будущее, во мне не было сомнений. Я знал, что они спасение для этого мира и их идеи несут только благо. Ощутив на себе удары плетей кризиса, я знаю, что это, поэтому решил покончить с этим, став инструментом в их мудрых руках. Выжигая всех, кто противится им, я несу только прогресс. Они…
Внезапный звонок обрывает восторженную речь Легата, и он прикладывает палец к уху, в котором зажато устройство связи:
— Да? Нашли его? Сейчас буду, — и, отключив связь, кинул фразу присутствующим. — Оставайтесь тут, я скоро приду.
Легат спешно покидает дверь, уходя за серую дверь, и Анна с Маритоном остаются одни в кабинете, усеянном скрытыми камерами и устройствами прослушивания. Наступает тишина.
Мужчина рад подойти к девушке, сказать её что-нибудь тёплое и приятное, но неусыпное око Информократии следит, посредством Системы «Око». На историю о жизи Легата ему всё равно. И его взор устремляется даже в трущобные нищие районы. Всё это делается с одной целью — тотальный контроль, ибо сами Апостолы установили информацию, что человек, находящийся под контролем государства и его Систем Надзора не будет помышлять о преступлении и тем более спешить его осуществить. И после того, как произошло установление информации — всё покрывалось огромным количеством средств слежения и сбора информации, ставшие огромной, невообразимой сетью слежки за людьми. И никто не может убежать от глаза Информократии, ибо отсутствие на камерах более часа вызывает сначала предупреждение, отправленное на телефон, а затем, если програманнин не объявится — он объявляется в розыск. И всё это вылилось в крайне важное противостояние эмоций, чувств и разума — Маритон не может к Анне и шагу доброго сделать, так как тут же системой «Око» это будет расценено, как попытка построить отношения, что естественно незаконно…
— Маритон УК-115, — отрываясь от созерцания на обломки старого мира, заговорила девушка. — Ты как думаешь, чем всё закончится?
Лицо мужчина чуть исказилось в удивлении, и он естественно выдаёт ответ, который приемлем для структур надзора:
— Конечно, Информократия разгромит всех врагов и инфо-еретиков, и эпоха стабильности продолжится до скончания веков, — если бы ответ прозвучал иначе, Аккамулярия обвинили бы в отрицании непоколебимости власти Информократии, что чревато скрытым мятежом и неповиновением.
На что девушка тихо, практически шёпотом говорит:
— Давай по-нашему? — края тонких губ девушки чуть приподнялись, эмитируя хитрую улыбку.
Маритон слегка улыбнулся, и это улыбка украсила суровое и грубое лицо мужчины. Работая с Анной, они создали свой шифрованный язык, чтобы общаясь, не привлекать внимания у работников Системы «Око»
— Маритон, а… я вот тоже думаю, что всё будет хорошо. И так не хочется терять то, что мы получили от Апостолов и их власти.
Буква «а» после обращения символизирует древнегреческую приставку «а», что означает создание противоположного смысла всему, что говорится дальше.
— Анна УК-205, а… соглашусь я с тобой, ты посмотри, ведь каждый делает, что пожелает, люди могут искреннее дружить и не боятся собственных слов — чудо, одним словом. Зачем нам это терять? — с сарказмом прозвучал вопрос?
Девушка чуть усмехнулась, понимает, что её напарник скрыто, издевается над идеологическим устройством и сложила худые руки на груди, что символизирует частичное согласие.
— Стабильность. У многих есть работа и кров. Ведь этого всего не было во время воин и кризиса.
— Анна УК-205, а… вот у «А-7» и «А-8» это тоже всё есть, ты ведь посмотри и увидишь, как прекрасно они живут и не умирают пачками, не вымирают от голода и отсутствующих репрессий на них. И всё это во имя информационного божества, вера в которое ни разу не ложь и сумасшествие.
Мужчина остановился, смотря девушки прямо в глаза, стоящей у окна. Он хочет ей сказать столько красивых слов и посвятить в тайны своего возвышенного чувства, но не может. И такие разговоры — единственное, что могут себе позволить парень и девушка в Информократии.
— И всё же, — так же легко мягким голосом, несмотря на политическую окраску спора, продолжает дама. — Красивые города, стабильная работа, наука и образование. Разве всё это нужно терять в погоне за эфемерными надеждами на мир, где есть равенство и любовь, чувства и семьи? Ведь когда всё это было, как мы жили? В нищете и бедности, посреди войны?
Когда Анна коснулась темы чувств и любви, Маритон чуть дрогнул, дух приуныл, а сердце забилось интенсивней.
— А это именно, — такая комбинация слов в шифре символизирует глубокое противоречие, обращённое к словам собеседника. — Именно то, что раньше называли любовью и привязанностью. А… ведь они несли столько вреда обществу, сколько не понесёт ни одна чистка. — Голос мужчины переполнился сарказмом и иронией. — А… семья несла такой огромный вред нашему прогрессивному обществу.
Маритон примолк, он видит смущение на бледном лице девушки, которое с каждой секундой поглощает душу Анны и мужчина, поддавшись рвению чувств, решается посеять хаос в душе напарницы:
— Анна УК-205, а… ведь ты так невзрачна и некрасива, и я бы тебя никогда не полюбил. — С абсолютно обратным смыслом в каждом слове выговаривает, дрожа и волнуясь, Маритон, одновременно усмехаясь, представляя какое выражение лица у слушающих и смотрящих разговор.
После сказанных слов девушка впала в ступор. Буквы, наполненные определённых смыслом, прозвучавшие обыденно для сотрудников надзора, в уме Анны обретают совершенно иной смысл, который позволяет обвинить напарника в государственном идеологическом преступлении и попрании постулатов Инфо-философии. Она не знает, что говорить и как отвечать на такие слова, проникнувшие до самого сердца, тронувшие её горячей рукой, опрокинув в сущее смятение.
Внезапно дверь открывается, заставляя содрогнуться парня и девушку, и слышится безжизненный голос входящего Легата:
— Ну как, готовы?
— К чему, ваше Инфораршество? — нахмурился Маритон.
— Мы выступаем. Вы отведёте меня к тому месту, где оказался ваш «Вольник», к тому же поступили отчёты разведки и кажется, нас ждёт нелёгкая прогулка.
— Что там?
Легат на вопрос отвечает молчанием. В его живом глазу виднеется тень смятения и крайнего удивления, которым он решается поделиться:
— Мы наткнулись в районах на сопротивление со стороны «А-8» и «А-7». Только далеко не всех, так как семьдесят процентов живущих за «Кругом Интеллекта» всё ещё сохраняют верность Апостолам. Остальные тридцать по неизвестным причинам взяли оружие в руки и выступили против праведного режима.
«По неизвестным причинам» — усмехнулся Маритон в мыслях, осознавая, что если бы не страх неминуемого поражения, то вся «А-8» и «А-7» подняли бы бунт, чтобы опрокинуть Апостолов с власти.
— А как мятежники объявили о своём противостоянии?
— Силы протестующих начали отстреливать представителей инфо-культов и стали нападать на разведывательные отряды и уничтожать места поклонению Макшине. Повстанцы берут под свой контроль промышленные объекты и переходят к обороне. Возможно, это отвлекающий манёвр, ибо они понимают, что нам им не противостоять в открытом сражении. Но вот что же хотят скрыть…
— Так каков план действий, ваше Инфораршество?
— Маритон УК-115, мы атакуем. Я отправлю половину имеющихся сил на подавление мятежа. А половину оставлю в городе.
— Вы думаете, что пять тысяч воинов смогут противостоять двадцати тысячам повстанцев, у которых численное преимущество на их же территории? — Изумился Маритон, — вы не думаете, что целесообразней будет подождать подкреплений?
— Подкреплений не будет. В городах у столицы такие же восстания. Как под копирку. Апостолы постановили отчистить промышленные районов от всякого намёка на мятеж.
— То есть? — вопрошает встревоженно девушка.
Легат оборачивает взгляд бездыханных очей на распрекрасную даму и столь же хладно даёт ответ:
— Да, Анна УК-205, все повстанцы будут убиты, каждый десятый «А-8» обращён в рабство и каждый тридцатый «А-7» подвергнется телесному наказанию, как возможный пособник мятежа.
— И даже те, которые не участвовали в бунте? — С вкраплением злости обращает к командиру вопрос Маритон. — Они тоже подвергнутся наказаниям?
— Да, — бездушный слышится ответ. — У нас нет времени на разговоры. Отправляемся.
— Что вы там хотите найти? — обращается с вопросом девушка. — Ваше Инфораршество.
— Ответы.
Легат больше не стал слушать вопросы, он просто развернулся к выходу, шаркнув одеждой, и на полном ходу поспешил вон из здания. Трое буквально выбегают на улицу, проносясь через весь первый этаж за несколько секунд. Ситуация и скоротечно развивающийся мятеж подгоняют троицу, давая им больше стимула побыстрее покончить со всем.
На улице, в небольшом дворике, сложенном из стекло-плитки их ожидают пятнадцать одинаковых солдат, в абсолютно одинаковых одеждах — чёрные сапоги до колен, подминающие под себя серые брюки и алые кафтаны, размеренно трепещущиеся на сильном ветру, ложащиеся на модифицированные тела.
— Посмотрите на них, — с сухой гордостью заявляет Легат. — Три отделения ауксилии вашего города. Кибернетические люди, совершенные в своей техно-формации, готовы к бою.
Аккамулярий смотрит в их глаза и понимает, почему их прозвали Кибернетическими. Глаза подобны бездне — чёрные и бездонные, нос покрыт шрамами от операции, уши ампутированы и вместо них акустическое устройство, язык блестит как металлический, а кожа странным образом просвечивается многоугольниками. Несмотря на то, что эти воины из плоти и не делят себя с металлом и проводами, но всё же они прошли операции, до устрашающего уровня улучшающие их пять чувств, чтобы собирать как можно больше информации с окружающей среды. Вкус, обоняние, слух, зрение и осязание — все чувства вознеслись до фантастических высот. Но и обратной стороной такого улучшения является — рабство плоти. Почувствовав разок столь высокие ощущение мир кажется серым и унылым и со временем накрывает жуткая депрессия, чего не испытывают те же «Киберарии», ибо наполовину делят тело с безжизненными металлами, пластиком и резиной, которые не требуют удовольствия плоти и более уравновешенные. Аккамулярий, смотря на молодых воинов, чувствует, как его сердце сжимается от боли и обливается кровью. Большинство воинов ауксилии сходят с ума, от феерических ощущений, ещё часть обречена впасть в бесконечный поиск всё более острых и выходящих за грань здравого рассудка увлечений, чтобы ощутить новые пики чувственного восприятия. Но и эти теряют рассудок от «передозировки» эмоциями.
— Воины! — обращается Легат к ауксилии, и его лицо тут же подхвачено Системой Городской Трансляции размножив его по всем городским экранам. — Враг наступает и желает обратить наш идеальный мир в ничто! Там, по ту сторону разума, появилось желание снова нас ввергнуть в эпоху тьмы и варварства. Но наш долг таков, что мы обязаны обратить социальное разложение вспять. Посему, я отправляю вас на уничтожение мятежников, и убивайте каждого, кто даст хоть малейший намёк на инфо-ересь или неуважение к власти интеллектуальной элите. Пусть ваши командиры направят вас! Во имя Макшины!
«Во имя Макшины» — лозунг, неся который, воины убивали без жалости десятки тысяч мирных демонстрантов во время «Апостольской Дефрагментации». За три дня бойни тех, кто вышел на акции несогласия с уничтожением института семьи, погибло больше девяносто тысяч человек, а ещё столько же насильно разделены. Соборы и церкви христиан, мечети мусульман сжигали, ибо там мог быть заключён брак, а ЗАГСы крушились силой артиллерии, которая накрывала огнём кварталы, потому что считалось, что ЗАГС есть храм семейно-социальной энтропии из былых времён.
«Во имя Макшины» — девиз, крича который «Киберарии» кварталами вырезали тысячи обычных человек, повинных в одном — они решили завести детей, что является незаконным, так как Апостолы установили информацию, что когда люди заводят детей, они меньше работают и их общественная полезность падает. А значит, деторождением и воспитанием должны заниматься определённые Системы Управления, а не люди, которые как программы в компьютере обязаны работать во имя общего благоденствия. Но люди не согласились и продолжили рожать, тогда и Апостолы спустили с цепей своих верных псов, чтобы за неделю доказать, что повеления Макшины должны быть исполнено.
«Во имя Макшины» — вновь звучит. Маритон с тошнотой сейчас припомнил истерическую сводку, ибо понял, что сейчас собирается учинить человек в белом пальто. Интеллектуальный террор во имя исполнения вездесущего лозунга только начало. Легат собирается нажать процесс Дефрагментации — удаление всех бесполезных програманн самым радикальным способом.
Вновь грозди гнева вызревают в душе Маритона, когда он слышит девиз Информакратии, но он вынужден подчиниться порядку Информакратии и пытается успокоить себя, чтобы понапрасну не вспылить.
Как только Легат отдал личные приказы главам боевых групп, он обратился к сопровождающим Аккамуляриям, вернув Маритона из размышлений про проклятый девиз, чтобы те садились в БМП, который доставит их до места назначения. Несмотря на то, что можно дойти за пятнадцать минут, ситуация такая, что лучше перемещаться под надёжной бронёй. Трое подбегают к боевой машине белого цвета с обтекаемыми формами, приплюснутого вида с такой же плоской башней из которого торчит лазерная пушка длительного действия, которая действует, как резак.
Внутри довольно тесно, но выглядит всё так же бело-стерильно, и трое уселись лоб ко лбу вместе с вошедшим отделением ауксилии. Второй БТР подобрал оставшихся, и боевая машина на всех мощностях устремилась вперёд.
Около пяти минут понадобилось, чтобы доставить бойцов к месту назначения, забросив в тыл к противнику. Отряд покидает транспорт, послуживший отличной защитой во время перевозки, и готовится к штурму района.
Маритон наблюдает всю ту же картину, что и с утра. Несколько часов назад они здесь были, но такое ощущение, что прошла целая вечность между этими моментами. Всё то же самое — завод, руины, нищета и разруха, только под более сгустившимися и чёрными облаками, отчего кажется, будто сам мир нагнетает обстановку.
Отправиться на поиски важного человека, встретиться с мятежником, предвещающим о конце Информократии, погоня за кардиналом и его убийство после боя, затем оказаться в важном Комитете и сейчас отправляться на самую настоящую войну — всё это тянет на половину жизни, но промелькнуло всё за пару часов. Маритон не может поверить, что всё это с ним произошло, но больше всего его волнует признание Анне. Девушка с ним ещё ни разу не заговорила после того момента и со смятением посматривает на Маритона.
— Анна УК-205, — звучит волнительное воззвание мужчины к девушке. — Что ты думаешь. Насчёт…
— Не знаю, — растеряно отвечает девушка. — Всё как-то необычно и странно. Ещё ни разу я не слышала такого и как реагировать… не знаю. И давай чуть позже об этом.
— Знаю, сейчас не время.
В этот момент Легат занимается построением и разъяснением боевой задачи перед строем пятнадцати солдат, вооружённых энергетическими карабинами и парочкой огнемётов. В своей без эмоциональной манере он поясняет, что необходимо зачищать и каким образом и что желательно испытывать жалость.
Поделиться книгой: