Инспектор полиции

Перескакивая через ступеньки, запыхавшийся Грег вбежал к себе в контору. Взглянув на него, Джин с удивлением встала со стула.

- Что случилось, Томми? - Она бросилась ему навстречу. - На тебе лица нет. Что с тобой, милый?

Грег остановился, посмотрел ей в глаза и жестко сказал:

- Кребс пустил себе пулю в висок.

Джин стояла и с мольбой смотрела на Тома.

- Я поехал, - сказал он, стараясь избегать ее взгляда.

* * *

Узкий проулок упирался в высокую грязновато-коричневую кирпичную стену, заляпанную засохшим цементом. Справа небольшой проход вел в мощенный булыжником темноватый двор, образованный четырьмя мрачными, как тюремные постройки, пятиэтажными домами. На галереях, идущих вдоль окон, хлопало развешанное на веревке белье. В углу у сваленных в беспорядке чугунных, с отколотыми краями труб с криком носились друг за другом несколько мальчишек. На расчерченном мелом асфальте прыгали голенастые девчонки. Пахло сыростью и помойкой.

Он остановился перед коричневой дверью с черной цифрой 19 на белой эмалированной треснутой табличке и позвонил. Никакого эффекта - звонок не работал. Тогда он постучал. За дверью раздались шаги, кто-то подошел и, вероятно, рассматривал его в глазок. Потом, очевидно, убедившись, что пришелец достоин доверия, лязгнул запором, и дверь приоткрылась. Перед Томом стояла пожилая, полная, растрепанная, неряшливо одетая женщина в очках, в какой-то неопределенного цвета то ли шали, то ли накидке-пончо и шлепанцах на босу ногу, из дыр на носах высовывались большие пальцы.

- Это вы, доктор? - Она приподняла очки на лоб и близоруко прищурилась.

- Да, - не задумываясь соврал Том. - Здесь живет мистер Луис Корд?

- Здесь. Ведь это он вас вызвал? Входите, пожалуйста. Том потянул дверь на себя и очутился в маленькой сумрачной комнате, в которой стоял спертый запах лекарства, пота и чего-то еще резковатого и кислого. Разделенное на мелкие квадраты рамой окно выходило во двор, упираясь в глухую стену соседнего дома. Обои кое-где отстали от сырости, а местами висели клочьями. В углах громоздились покрытые слоем пыли стопки книг, свернутые в трубки чертежи, пачки перетянутых шпагатом рукописей. Кроме маленького столика и двух табуреток, не было никакой мебели. У стены, на постеленном прямо на полу матраце лежал человек. Под спину он подложил две подушки в грязных синих наволочках. Грег сразу узнал его - это был Смайлс. Вернее, то, что от него осталось. Его худые, почерневшие, ввалившиеся щеки покрывала седоватая щетина, редкие волосы всклокочены, на лбу выступила испарина. Он тяжело дышал, наполовину прикрытые веками глаза затянула болезненная муть, тонкие губы потрескались.

- Здравствуйте, - сказал Грег, - это вы больной, мистер Корд? Что вас беспокоит?

- Добрый день, - еле пошевелил запекшимися губами Смайлс. - Вы ошиблись, я хоть и неважно себя чувствую, но не вызывал врача, платить мне нечем.

- А я и не доктор, не волнуйтесь. - Том закрыл дверь и присел на табурет. - С вашего разрешения, я сяду.

- Кто же вы тогда? - тихо произнес Смайлс. - И что вам угодно?

- Я детектив Грег из частной конторы "Гуппи".

- А-а-а, - безразлично протянул Рой и опустил веки, - и зачем же я вам понадобился?

- Я хочу, чтобы вы помогли мне, мистер Смайлс.

- Что? - Он вздрогнул и открыл глаза. - Какой Смайлс? Вы меня с кем-то путаете.

- Да, да. Я нуждаюсь в вашей помощи, мистер Роберт Смайлс. Как видите, мне известно ваше настоящее имя, да и еще многое другое. Я даже знаю: прежде чем стать Луисом Кордом, вы успели побывать Чарли Смитом и уже однажды умерли, а потом воскресли. Я не собираюсь вас шантажировать, а прошу оказать мне содействие в одном деле.

- Кто прислал вас?

- Никто. Я пришел сам. Если хотите, по зову совести и долга.

- Даже так. Интересно. - Смайлс невесело усмехнулся. - В чем же состоит ваш долг, объясните, пожалуйста, хотя я абсолютно не вижу, как могу быть вам полезен.

- Можете. Правда, у нас мало времени. - Том отодвинул рукав и взглянул на циферблат. - Через двадцать часов с небольшим сюда явятся молодцы Дика Робинсона, их очень заинтересовала ваша персона.

- Ах вот что, - глаза Смайлса сверкнули, лицо исказила презрительная гримаса. - Почему же они не пожаловали вместе с вами?

- Они получат адрес только через сутки, а ко мне эти субъекты не имеют никакого отношения, но, думается, их интересует то же, что и меня, во всяком случае, я так полагаю.

- А именно?

- Последние события с грабежом и раздеванием людей. Мне думается, вам известны какие-то обстоятельства, способные пролить свет на эти происшествия, наконец, исполнители столь невероятных деяний и соучастники. Я буду предельно откровенен: из-за этих событий погиб очень близкий мне человек, я поклялся отыскать виновника его гибели. Погиб мой отец, полицейский инспектор, его из-за этих преступлений вышвырнули со службы, а у пего была семья, маленький ребенок и куча долгов. Он застрелился.

- Негодяи, - хрипло протянул Рой. - Да, негодяи, но не те, кто раздевал, а те, кто расправился с вашим отцом.

Смайлс долго лежал молча, прикрыв глаза худой, почти прозрачной ладонью. Потом он протянул руку и, пошарив под подушкой, достал небольшой стеклянный пузырек.

- Я приму лекарство, если вы не возражаете, у меня ужасная слабость. - Он ссыпал в дрожащую ладонь несколько красных таблеток и, бросив в рот, проглотил.

- Лекарство надо запивать. - Том окинул взглядом комнату: - Где у вас вода?

- Сойдет и так. - Смайлс сглотнул слюну и спросил: - Так сколько сейчас времени?

- Половина четвертого, - ответил Грег.

- Успею. Тридцать минут мне хватит. Вы, надеюсь, не торопитесь?

- Нет, у меня в запасе столько же, сколько и у вас, - почти сутки. Если эти бродяги застанут меня здесь, мне точно не поздоровится.

- Ну, у меня, положим, меньше времени. - Он хрипло засмеялся. - Вы, я вижу, хорошо информированы о моей жизни?

- Да. Я знаю почти все с самого вашего рождения и до настоящего момента.

- Верю вам. Но вы знаете, как обычно говорят, со слов летописца, то есть человека, составляющего жизнеописание, или, повашему, досье. А ведь он пишет не всегда объективно, чаще так, как оценивает события сам. Некоторые нюансы ускользают, а порой и вообще выглядят совершенно иначе, чем было в действительности.

- Отчасти вы правы, - подтвердил Грег. - Но общая канва, главная линия остается верной.

- К сожалению, иногда роковыми бывают мелочи и детали, а не ваша пресловутая линия. Вы бегло изложите все, что вам известно, а я буду поправлять при искажении истины. Так лучше, ибо самому рассказывать мне тяжело. Я болен. И положите, пожалуйста, ваши часы на табурет, чтобы я видел циферблат. Согласны? Только покороче, времени у нас гораздо меньше, чем вы предполагаете.

- Хорошо, - ответил Том, расстегнул браслет часов, положил их на табурет, незаметно включил магнитофон и начал излагать содержание черной папки, принесенной Кингом.

Смайлс, опустив веки, время от времени согласно кивал головой.

Когда Грег коснулся отношений между Роем и Кристиной, Смайлс поднял вялую руку:

- Стоп. Крис никогда меня не любила. Я ей был необходим, чтобы сблизиться с Диком. Она на редкость взбалмошная и честолюбивая женщина. Мне она нравилась, очень нравилась. Сначала, может быть, и ее влекло ко мне, но едва на горизонте замаячил Дик - фортуна повернулась ко мне спиной.

Минуточку, - прервал его Смайлс, едва Том коснулся исчезновения алмазов из лаборатории и судебного процесса. - Никакой кражи не было. Робинсон инсценировал ее, чтобы подвести меня под монастырь. Вместе с Крис, с ее ведома, чтобы дать ей моральное право порвать со мной, - мы же помолвлены и надо было помочь развязать ей руки. Заодно и дискредитировать меня как ученого, а потом шантажировать. А привлечением лучших адвокатов обелить себя в глазах общественности. Кроме того, я категорически заявил ему - работу в области генной инженерии откладываю до поры до времени.

Подождите, - опять остановил его Смайлс, едва разговор зашел о пропаже драгоценностей из гробницы. - Вот это моя работа. Признаюсь.

- Вы взяли алмазы? - удивился Грег. - Но зачем?

- Я взял, я. Они мне были необходимы как воздух для опытов, я и выковырял их из очей фараонши.

Когда Грег упомянул о мнимой гибели Чарли Смита, Смайлс снова прервал его.

- Видите ли, Дик Робинсон человек дела. Он все всегда доводил до логического завершения. Он не мог спокойно спать, зная, что где-то, пусть за тридевять земель, это безразлично, живет человек талантливый, у которого можно чем-то поживиться.

Как люди без совести и чести, он подозревал всех остальных в тех качествах, которыми в избытке обладал сам. Он думал: рано или поздно, но я опять окажусь на его пути. И подослал соглядатая. Этот проходимец явился ко мне ночью во время проливного дождя, я собирался идти за оставленными в штольне образцами ткани - на ней я проводил эксперименты. Он сказал, что его прислал профессор мне в помощники. Я дал ему свой сухой костюм, и мы отправились в гробницу. Работы в ней уже были закончены, и я основал в одной из ниш свой научный уголок. Там он набросился па меня с кинжалом и хотел убить, сопротивляясь, я выбил ногой опорную стойку, свод рухнул на бедолагу и засыпал. Я понял - его подослал Дик, а мне надо исчезать. Второго такого случая не представится. Так испарился Смит и появился Лупс Корд. Мой костюм и одного цвета волосы облегчили задачу.

- Но в извещении стояло имя Роберта Смайлса, я же сам читал бумагу.

- Правильно. Сделать это было трудновато. Я знал, что профессор Эдвин отправит сообщение. Почта с раскопок уходила раз в неделю. Скрываясь в барханах, я ждал трое суток, спасаясь от змей и скорпионов, изнывая от зноя, жажды и голода. Когда проезжал почтальон, он не знал меня в лицо, я выполз на дорогу, сказал, что заблудился и попросил меня подвезти. В городе я помог донести ему сумку. Разумеется, извещение оказалось у меня в руках, снять химреактивом фамилию и поставить другую было парой пустяков. Вот почему, получив эту бумагу, Дик и Крис облегченно вздохнули.

- Что же дальше? - спросил Грег,

- Я приехал в Италию, жил там. Врачи обнаружили у меня неизлечимый недуг, связанный с тяжелыми нервными потрясениями. Там же я пристрастился к наркотикам. Часть украденных алмазов продал: денег, полученных за них, хватило. Потом, когда понял - жить осталось не так много, прибыл сюда. Выходил только по ночам, тщательно гримируясь. Правда, один раз, второпях выскочив за героином, я наткнулся на профессора, однако, кажется, он не обратил внимания на какого-то расхристанного, полоумного человека.

Он бросил взгляд на часы.

- Те таблетки, которые я проглотил при вас, смертельный, но безболезненный яд - его действие тридцать минут. Через десять я умру.

- Вы с ума сошли? - Грег вскочил и заметался по комнате. - Я сейчас вызову "Скорую помощь". - Он бросился к двери.

- Остановитесь! - собрав последние силы крикнул Смайлс. - Это бесполезно, тем более людей раздевал я. Да, да, я один.

- Вы-ы? - протянул Том. Глаза его загорелись, а рука потянулась к карману. - Вы? Значит, это вы стали причиной гибели Кребса. Вы - его убийца. Я пристрелю вас, как бешеную собаку. - Его рука судорожно дергала пистолет, зацепившийся за подтяжки глушителем.

- И поступите нелогично. Во-первых, я и сам скоро последую в мир иной, что уже само по себе освобождает вашу совесть от лишнего греха, а во-вторых, не я убил вашего отца, а те люди, которым нужен был козел отпущения. Я всегда был противником насилия и никого и никогда не убивал. Бедняга в склепе умер не по моей вине. Я мстил за загубленный талант, за поруганную чистую любовь, за исковерканную жизнь и оплеванные высокие идеалы. Без лишней скромности скажу - я стал большим ученым в области химии и физики. Еще в лаборатории Дика, прекратив исследования в области генной инженерии, я начал работу с лучами типа лазеров. Правда, взял от последних только принцип и добился, что они, выходя из линзы, рассыпались узким веером, сохраняя свои качества, самые разнообразные. Кроме того, я открыл принцип сверхмощного и в то же время миниатюрного аккумулятора энергии.

Сфабрикованное Робинсоном дело остановило эксперименты, но все формулы уже прочно запечатлелись у меня в мозгу.

Толчком для создания "лазера" и для всех моих размышлений на эту тему послужили факты столь древние, что на них никто не обращал внимания. В экспедиции мне довелось увидеть мумии трехгысячелетней давности, и я подумал: неужели эти египетские кудесники не могли достичь простого и желаемого результата - сохранить ткани, покрывавшие мумии и рассыпавшиеся в прах, сделать их неподвластными времени. Ведь к этому они стремились, казалось бы. На это они рассчитывали,

Потом понял: материал рассыпался вопреки желаниям и расчетам.

Сначала мелькнула мысль: так и должно было быть. Много позже родилась гипотеза: пирамиды фокусировали неизвестное поле.

От меня совсем не требовалось найти источник этого поля. Как не требовалось объяснить его природу. Достаточно было научиться применять его практически. Я назвал это гипотетическое поле "Т-поле". Буква Т расшифровывалась так: трение. Поле уничтожало трение, во всяком случае ослабляло его. Оно раскачивало диполи и молекулы, разъединяло нити любого материала. Действовало даже на полимеры. Тем самым я объяснил странный термин "старение материалов". Это поле как бы расшатывало вещество, стремилось сделать его жидкостью, текучей как вода. Но у естественного поля не хватало мощности, силы. Значит, надо было создать искусственный источник этого поля. Ночи я просиживал над чертежами пирамид, размышляя, как они могут конденсировать эту энергию, приходящую неведомо откуда.

Помог случай. В патентном бюро, разбирая одну из самых курьезных моделей "вечного двигателя", я вдруг понял: если он и работал, как уверяли эксперты, то только потому, что подпитывался именно этим полем.

Дальше было легче.

Я понял, что у природы только один источник этого поля - солнце, тот источник, который несет нам тепло и свет, который рассеивает в пространство пусть совсем слабенькое, но непрерывно струящееся от него излучение "Т-поля". Его не мог поймать пока ни один прибор.

Через два месяца модель моего прибора была готова. Достаточно импульса, равного долям секунды, чтобы вещество малой твердости рассыпалось в пыль. Гораздо дольше надо облучать сталь и другие металлы. Так я открыл бескровное орудие справедливого возмездия. Я хотел, чтобы ненавистные мне люди были выставлены на публичное осмеяние перед обществом, ибо у кого-то из русских писателей прочел: смеха страшится даже тот, кто вообще ничего не боится. Но вскоре я понял другое: мое изобретение, попади оно в руки военных маразматиков, могло стать и действенным оружием. Представляете, по снегу или льду наступает цепь солдат. Одно движение рукой, и они голые, голые на лютом морозе. Не говоря о воздействии холода, они еще и теряют способность к сопротивлению в чисто психологическом аспекте: лишенные одежды люди чувствуют себя беззащитными. - Он откинулся на подушки и несколько секунд лежал без движения. - Прибор там, в коробке изпод кукурузных хлопьев, на подоконнике, дайте его мне.

Грег подошел к окну и взял небольшую картонную коробку. Он открыл ее и увидел похожий на портативный фотоаппарат прибор.

- Дайте его сюда и отойдите в сторону, - слабым голосом повторил Смайлс, - эту тайну я унесу... - Он не договорил, тело выгнулось судорогой. В последний миг он открыл глаза и попытался что-то сказать, видно, о чем-то предостеречь Тима, но не успел и замертво свалился на подушки.

Грег бросился к Смайлсу и схватил его руку - сердце не билось.

Роберт Смайлс был мертв.

Том повертел прибор в руках и заметил сверху над объективом две кнопки черную и красную. Он направил объектив на висящий на гвоздике, вбитом в стену, заношенный пиджак Смайлса и нажал кнопку. Пиджак будто растворился, превратившись в серенькое облачко. Грег чихнул и тут же вспомнил: "Так вот, значит, почему они чихали". Да, это действительно гениальное изобретение. Он машинально нажал красную кнопку.

Грянул взрыв.

Стены запрыгали перед глазами, окно полетело куда-то вниз. Пол заходил ходуном. На миг в распахнувшейся двери мелькнуло белое как мел лицо хозяйки с широко открытым ртом и поднятыми в ужасе руками, и все исчезло...

* * *

После смерти Роберта Смайлса Грег тайно от соседей ночью переехал со своей квартиры в отель, который находился в пригороде. Он редко появлялся на улице, опасаясь попасть на глаза людям Дика Робинсона, у которых он, конечно же, был на подозрении и столкновение с которыми не сулило ему ничего приятного. Более года отсиживался он в своей "норе", выходя из комнаты только поздно вечером; бессонными нотами он вздрагивал от каждого шороха. И о многом передумал Грег. Необыкновенные возможности дарят людям наука, поиск, но плодами изобретателей чаще всего пользуются дельцы корыстные проходимцы. И горько было сознавать Грегу, что ему, даже если бы он очень захотел, не навести тут никакого порядка.