Fronto-temporal dementiy

Дурачок был немой, безобидный и тихий, белобрысый с улыбкой, будто приклеенной к губам. Но улыбка не скрашивала лица, обезображенного оспинами и вообще придавала ему какой-то зловещий оттенок. Матери и бабки даже пугали непослушных ребятишек: - Вот ужо позову Ваньку-дурачка он тебе улыбнётся.

Помогал Матрёне по хозяйству да ухаживал за лошадьми в конюшне. Лошади не шарахались, когда он заходил в стойло и убирал; было ему тридцать лет.

Мужики и парни дурачка недолюбливали и вот почему: когда дурачок приходил в общественную баню, мужики с завистью поглядывали на его хуй, свисающий чуть ли не до колен. Кожа на его члене была белой, как и всё тело, а значит хуина ещё ни разу не кунался во влагалище.

В выходные мужики иногда забавлялись с дурачком, дав ему выпить самогона или водки. Захмелевший дурачок становился буйным и, с налитыми кровью глазами, лез в драку. Мужики сначала толкали его, посмеиваясь, дурачок свирепел, свирепели мужики и всё заканчивалось избиением несчастного, будто мстили ему за его достоинство.

В тот день Ира возвращалась с вечерней дойки. Закончив школу, в пединститут не прошла по конкурсу и, вернувшись домой в деревню, помогала матери, работавшей на ферме дояркой.

Она шла мимо клуба, когда парни в очередной раз забавлялись с дурачком. Увидев, как они, остервенело пинали его, повалив на землю, кинулась к ним с криком и стала отталкивать. Понемногу успокаиваясь, парни один за другим уходили, а последний, Федька, сватавшийся к ней, но получивший отказ, уходя, бросил - Ну ну, пожалей его, пожалей, он тебя живо оприходует.

Дурачок, весь в пыли, с разбитыми в кровь губами, лежал ничком и мычал.

Ира осторожно тронула его. Он вздрогнул, как от удара и вскинулся, вращая глазами, схватил её за плечи, повалил на землю и стал душить. Когда у неё перед глазами замелькали жёлтые всполохи, он отпустил шею и стал задирать подол платья. От удушья, тело было скованно и пропал голос, а он уже стягивал с неё трусы. Потом спустил свои портки, и она почувствовала между ног что-то тупое и толстое. Из его рта капала слюна, смешанная с кровью. Ира в ужасе смотрела в его лицо, стараясь поймать взгляд. Наконец он встретился с её глазами, замер на мгновение, дико вскрикнул, вскочил и убежал, скуля, как побитый щенок.

Ира дёрнулась и проснулась. Простынь под нею была мокрой.

Кто и как узнал о случившемся, но вскоре по деревне поползли слухи, что дурачок изнасиловал Ирку. Когда сплетни дошли до матери, она осторожно выспросила у дочери и та рассказала, что было на самом деле. Мать успокоилась.

Через год, отработав в школе в группе продлённого дня, она снова уехала поступать в пединститут, опять не добрала баллов и в деревню не вернулась. Устроилась на работу в НИИ (научно-исследовательский институт), где и познакомилась с Ромкой.

Когда вернулась в деревню с двухлетним сыном на руках, бабка, взяв внука на руки и, вглядевшись в его лицо пробормотала: видать не сплетни-то были. Ира сначала не поняла о чём это мать, а когда дошло - холодный пот заструился по спине: необъяснимым и непостижимым образом в чертах лица сына проступал лик дурачка.

.....

На кирпичке Иру ценили за ответственное отношение к работе и через два года она стала бригадиром смены. Директор из личного фонда выделил ей однокомнатную квартиру, как матери-одиночке.

В квартиру они заселились в лето, когда Олег пошёл в первый класс.

Мальчик занимался онанизмом, и узнала она об этом, когда ему было пять лет.

В журнале "Работница" ей попалась статья об онанизме у мальчиков в раннем возрасте.

Вечером того дня, она подошла к кроватке сына: он спал с руками под одеялом. Она осторожно приподняла одеяло, его ручки были в трусиках в области паха. Всё, что она могла сделать, перед сном подойти к сыну и уложить его руки поверх одеяла. В пятилетнем возрасте у мальчика не было чувства стыда, но уже была хитрость: притворившись спящим, он дожидался, когда мать заснёт, и снова трогал писюльку.

В школе Олег учился ровно; отличником не был, но без троек.

С классом, из-за его внешности, в чертах лица было что-то отталкивающее, отношения не сложились. Несколько раз мальчишки дрались с ним.

На классных вечеринках, девчонки упорно не хотели с ним танцевать.

На восьмое марта, в седьмом классе, оставшись после уроков в школе, поздравили девчонок и устроили танцы. Когда Олег пригласил на белый танец Верку, в которую был влюблён, она, оттолкнув его руку и, скривив губки, сказала: -Отстань от меня, Квазимода.

Олег вздрогнул, показалось даже музыка стихла, кто-то захихикал, потом заржали все.

Он толкнул Верку - Ддура - и пошёл из класса.

На улице его окликнул Вовка - Постой, Олежа, поговорить надо

-Не о чём говорить

-Ты мою девушку обидел

Он подошёл к Олегу вплотную, а сзади зашёл кто-то из ребят и встал на колени. Вовка резко толкнул Олега и он, споткнувшись о стоявшего на коленях, упал навзничь. Подскочили ещё двое, и они стали пинать Олега.

Летом, перед восьмым классом, Олег сильно вытянулся и раздался в плечах. Когда пришли 31 августа на перекличку он был на голову выше самого высокого одноклассника.

В конце сентября, на уроке истории, Вовка, стоя у доски, плавал как утка. Ему подсказывали, он прислушивался и повторял. Когда ляпнул невпопад, все засмеялись. Олег тоже усмехнулся. Вовке вкатили кол, а после уроков он, с друзьями, остановил Олега.

- Слышь, Квазимода, а чё ты смеялся на уроке?

Олег посмотрел на Вовку в упор и ответил: - Потому что смешно было, и ты был смешон.

Они набросились на него гурьбой. Расшвыряв одноклассников, как котят, Олег спокойно, но с угрозой, сказал: - В следующий раз руки-ноги переломаю - повернулся и пошёл.

У мальчишек поджилки затряслись, но не от его слов: от его взгляда.

После этого, в открытую с ним уже не конфликтовали, а только гадили исподтишка, да насмехались за спиной.

.......

Наша драматическая история подходит к событию, которое сместит традиционные ценности наших героев, а в их души войдёт неведомое, и покроет их пятнами, как ржавчина покрывает металл.

Глава третья Лик Смерти

Вороной белой был в миру,

Но в мир иной мне было рано;

Я знал, что это не к добру,

Уже сочились кровью раны.

Срывал я маски, но лицо,

Так и осталось искажённым;

Хоть я и не был подлецом,

Но оставался прокажённым.

Я свою душу оголял,

Срывая дряхлые лохмотья;

Я шкуру старую сдирал,

Но обнажался только плотью.

Летать учился я во сне,

Но делал это неумело;

Пока жива душа во мне,

Не отделить её от тела

В десятом классе к ним пришла по распределению новая учительница по литературе. Её же назначили классным руководителем.

Ирина Архиповна Кобылянская - молодая, симпатичная женщина, ростом под метр восемьдесят, с шикарным бюстом и широченными бёдрами.

Все мальчишки разом влюбились в неё и половина из них, как минимум, мастурбируя по ночам, представляли её в своих эротических фантазиях.

Олег же, напротив, перестал дрочить; полагая, что незамутнённый лик Любви, несовместим с похотливыми помыслами.

Как-то она задала им сочинение на дом на свободную тему.

На очередном уроке, она, стоя у стола и, положив правую руку на стопку тетрадей, стала разбирать их сочинения. Кого-то похвалила, кого-то пожурила, а потом, взяв верхнюю в стопке тетрадь, подняла её и, показывая классу, сказала: - Свиридову Олегу я поставила пять/пять, больше никому. Пять по русскому и пять по литературе; за лаконичность формулировок и краткость. А краткость - сестра таланта.

Она улыбалась ему.

Олегу хотелось, конечно, быть в центре внимания, но, оказавшись в нем, весь класс смотрел на него, он застеснялся.

.........

Закончили десятый класс. Сдали экзамены.

На выпускном балу Олег пригласил классную на танец, и она вальсировала с ним.

Когда объявили небольшой перерыв, все высыпали на улицу из душного школьного зала.

Ирина Архиповна курила, хотя ей делали замечания другие учителя и директор.

Мальчишки, встав полукругом, слушали её рассказы о весёлой студенческой жизни.

Когда выпускники из других классов потянулись в школу, она сказала:

-Ну, ладно мальчишки, вы идите, а я ещё постою - и повернула голову в сторону туалета.

Мальчишки стайкой ушли, Олег задержался.

-Ты тоже .. по нужде остался? - она выпустила дым - Иди, я ещё покурю.

- Ирина Архиповна - он протягивал ей свёрнутый листок

Держа в левой сигарету, она взяла листок правой и встряхнула, разворачивая, затянулась и прочла:

Она письмо мне написала,

И в нём немного было слов:

Из Блока несколько стихов..

Ну, что ж - и этого немало.

И я ответил бы стихами,

И спел бы песню о любви,

Любви, которая как клятва

Меж закадычными друзьями,

Сердца скрепляет на крови.

Я всё такой же, объяснимый;

Немного странный и ранимый

От слов твоих, порой до слёз.

Всё жду, когда же образ милый

Прекрасный и неповторимый

Войдёт в обитель моих грёз.

- Хм, неплохие стихи. Интересно, кто тебя вдохновил, кто же эта прекрасная незнакомка, объект твоих воздыханий, Ромео?!

Он молчал, боясь даже взглянуть на неё и изо всех сил стараясь отвести взгляд от разреза на её юбке.

Она с усмешкой смотрела на него: - Неужели ты думал, что я, прочитав стихи, брошусь в твои объятия, ты что возомнил себе, Квазимодо?

Бросив сигарету в траву, демонстративно медленно рвала листок и, держа клочки в ладонях вытянутых рук, перевернула. Ещё раз усмехнулась и ушла.

......