Сказки славянских народов (в 5 томах)

— Эх! — проворчал нечистый. — Такие слуги мне не нужны. Забирай-ка отцовскую запись и завтра утром уходи куда глаза глядят, чтоб и духу твоего тут не было.

Схватил Юрий кусок берёзовой коры, в хибарку к девушке помчался, а дьяволица ну мужу пенять:

— Говорила я тебе, чтобы ты прогнал его, пока не поздно? Да разве ты, непутёвый, кого послушаешь? Смотри, что он с тобой сделал — синяк на синяке. Ну ладно же, я этого хлопца проучу — всю кровь до капли высосу. Подожди до утра!

А Юрий тем временем всё девушке рассказал и запись показывает:

— Пойдёшь теперь со мною домой?

Девушка только головой печально качает:

— Не таков наш пан, чтобы живым тебя из рук выпустить. Нечего нам утра ждать. Лучше давай посреди ночи сбежим, не то нечистый обоих нас погубит.

Собрались они посреди ночи в дорогу. Девушка плюнула в угол хибарки, заперли они за собой накрепко дверь, и давай Бог ноги.

Утром дьявол послал за Юрием слугу. Тот постучался в окошко.

— Вставай, пан тебя зовёт!

— Сию минутку встану! — отвечает девушкина слюнка.

Ушёл слуга. В полдень дьявол опять его посылает.

— Ну иди же, пан сердится!

— Иду, иду, одеваюсь, — отвечает слюнка.

Под вечер слуга приходит в третий раз, стучится и зовёт.

— Вот только умоюсь, — отвечает слюнка.

Рассердился дьявол. Посылает уже не одного, а нескольких слуг связать и привести парня. Те стучатся, ломятся — никто не отвечает: слюнка-то к тому времени высохла. Взломали слуги дверь — а хибарка пустая. Сказали об этом дьяволу. Тот как начал рвать и метать, головой о стену бьётся, бороду на себе рвёт. А у пани дьяволицы пена на губах выступила:

— И сам сбежал, и батрачку мою увёл. Скорее в погоню! Его зарубить, а её обратно привести, она мне нужна: такой искусницы я нигде не найду!

Вскочили слуги на борзых коней и пустились в погоню за беглецами. А те в это время спешат, отдыха себе не дают. Вдруг девушка говорит:

— Приложи-ка ухо к земле, послушай: лес это шумит, или дорога гудит?

Припал Юрий ухом к земле, прислушался и отвечает:

— И лес сильно шумит, и дорога громко гудит.

— Это проклятый пан погоню за нами послал. Скоро она нас настигнет. Давай-ка я в стадо овец обернусь, а тебя в старичка пастуха превращу. Когда слуги спросят, видел ли ты нас, ты скажи им: «Пробегали тут парень и девушка, когда я был ещё молодым. Были у меня тогда две овечки, а теперь я уже старик и видите, какое стадо пасу».

Достала девушка из-за пазухи пёстрый платочек, махнула им и превратилась в стадо овец, а Юрия старичком пастухом обернула. Тут и слуги дьявола подоспели.

— Эй, старче! — кричат. — Не видал ты тут парня и девушку?

— Видал, как не видать.

— Когда?

— Когда я был молодым и пас двух овечек, а теперь я уже старик и видите, сколько овец пасу!

Погоня воротилась ни с чем и говорит дьяволу:

— Никого мы не видели, ясновельможный пан, кроме старика, который овец пас.

— Эх, дурни вы, дурни! — раскричалась дьяволица. — Так это же они и были. Следовало вам пастуха убить, а овец собрать и ко мне пригнать. Скачите обратно! Пастуха зарубите, а овец сюда пригоните!

Поскакали слуги обратно в погоню за беглецами, а те уж полдороги пробежали. Бегут, не оглядываются... Вдруг девушка говорит:

— Приложи-ка ухо к земле, послушай — лес ли то шумит, или дорога гудит?

Прислушался Юрий и ответил:

— И лес сильно шумит, и дорога громко гудит.

Девушка тотчас же махнула платочком и обернулась садом, а Юрий — стариком садовником.

Прискакали слуги, спрашивают:

— Эй, старче, не видал ты тут старого пастуха со стадом овец?

— Не видал, хотя вот уже столько лет сад стерегу.

— А парень с девушкой мимо не пробегали?

— Как же, как же, пробегали.

— Когда?

— Весной, когда деревья цвели, а сейчас, глядите-ка, уже и плоды поспели.

Слуги воротились ни с чем, а Юрий с девушкой побежали дальше.

Приехали слуги в палаты и говорят, что так и не нашли беглецов.

— Только и видели, что старого садовника, который в саду своём возился.

— Ах, дурни, ах, пентюхи! — напустилась на слуг дьяволица. — Ведь это они и были. Вам бы садовника зарубить, а яблоки обобрать и мне привезти! Видно, не справитесь вы с этим делом, придётся мне самой отправиться за ними вдогонку.

Погнались за Юрием и девушкой все: и дьявол, и дьяволица, и слуги. Скачут сломя голову, только пыль тучей поднимается, гром гремит, земля гудит.

Услыхали Юрий и девушка этот шум и гром и ещё быстрее побежали. А погоня всё ближе и ближе. Увидела девушка, что не спастись им от погони, и сказала парню:

— Милый мой, хоть отсюда и недалеко до дома твоего батюшки, но нам туда вовремя не добраться. Беги ты вперёд, а я рекой обернусь, дорогу нашим мучителям-гонителям прегражу.

Побежал Юрий вперёд, обернулся и видит — разлилась у него за спиной широкая река. Стоит он на берегу и в толк не возьмёт, что же ему дальше делать.

Тут и погоня показалась. Впереди дьявол летит, острой саблей машет. Не разбираясь, бросился он в воду. А река его подхватила, в омут затянула — там он вместе с конём своим и потонул.

Подскакали и остальные. Остановились на берегу. Пани дьяволица в голос рыдает, волосы на себе рвёт:

— Ах, муженёк! Ах, муженёк! Говорила я тебе, что этот проходимец жизни тебя лишит! Рубите реку топорами, колите её ножами! — закричала она слугам. — Не река это, а моя батрачка, чтоб ей в пекле жариться, проклятой!

Принялись слуги рубить и колоть воду. Заохала, застонала река, кровью потекла. А Юрий стоит на другом берегу, не знает, как милой помочь.

Наревелась дьяволица, устали слуги с водой воевать, так ни с чем и отъехали. Слышит Юрий — стонет река и тихим голосом приговаривает:

— Порубили меня, поранили! Пойду я к родимой матушке от ран лечиться. Долго лежать буду, долго с тобою, мой любезный, мы не увидимся. Иди ты домой, только смотри ни с кем не целуйся. Поцелуешь кого — тотчас меня забудешь.

Постоял, покрутился на берегу парень, делать нечего — пошёл, вздыхая, домой. Завидели его отец с матерью, обрадовались, что живой и здоровый вернулся, кинулись его обнимать и целовать. А сын не даётся, старикам невдомёк, почему.

Много времени прошло. Не шлёт девушка вестей. Юрий в угол забился, молчит, тоскует. Однажды ночью мать не стерпела, поцеловала его. А он подумал во сне, что это девушка. Обнял, поцеловал, а, проснувшись, забыл её, словно они никогда не встречались.

Долго ли, коротко, родители нашли Юрию невесту. Приглянулся ей Юрий, да и он родителям не перечил. Стали к свадьбе готовиться.

Наступил день свадьбы. Гости едят, пьют, песни поют. Только жених молчит, тяжело у него на сердце — а отчего, он и сам не знает.

А на кухне бабы свадебные калачи пекут, разными завитушками их украшают. Вдруг, откуда ни возьмись, входит девушка, русая да черноглазая, и говорит:

— Позвольте и мне калач испечь; я его голубками украшу и молодым поднесу.

Позволили ей. Соорудила девушка калач всем на диво и пару птиц из теста вылепила — голубя и голубку. Голубя на калаче оставила, а голубку в руку взяла. Потом вошла в горницу к гостям, калач перед молодыми положила. Держит в руках голубку, клювиком голубя по голове постукивает и так-то жалобно причитает:

— Забыл ты, голубь мой, от скольких бед я тебя избавила... — И тук голубя по головке... — Забыл ты, голубь мой, как я тебя от лютой смерти спасла! — И опять — тук по голове... — Забыл ты, голубь мой, как из-за тебя меня резали да кололи! — И опять — тук по голове...

Тут у Юрия словно пелена с глаз упала — вспомнил он обо всём, милую свою узнал. Вскочил и ну целовать да обнимать её.

— Вот она, батюшка и матушка, моя голубка-невеста! — воскликнул он. — Не раз она меня из лихих бед выручала, не раз от лютой смерти спасала! Только её и люблю, и будет она моей женой по гроб жизни!

На гостей столбняк напал: что же теперь делать?

Старый сват первым опомнился, ударил шапкой оземь и крикнул:

— Собрались мы на свадьбу, всего запасено-наготовлено. Сыграем же свадьбу с новой невестой, раз так хочет добрый молодец!

И сыграли свадьбу всему миру на удивление.

Птица-счастье (Польская народная сказка)

Давным-давно жили в убогой лачуге Ясек и его жена Марыся. День и ночь трудились они в поле, но еле сводили концы с концами — денег им хватало только на то, чтобы прокормиться и уплатить богатому пану аренду за домишко и землю.

Как-то приснился им обоим один и тот же сон. Будто кто-то спрашивает их: «Когда бы вы хотели пожить в своё удовольствие — в молодости или в старости?» И снился им этот сон три ночи подряд. Утром Ясек спросил свою жену:

— Ну, Марыся, что ты скажешь?

— Скажу, что в молодости невзгоды легче переносить.

— Что правда, то правда! — согласился Ясек. — В молодости и голая земля мягче пуха, а в старости и перина жестка.

— Коли тянуть лямку, так уж лучше теперь, пока силёнки есть, зато в старости поживём спокойно, — решили они.

В ту же ночь их лачуга сгорела дотла — ничего не осталось.

Узнал об этом пан, рассердился, кричит:

— Вы нарочно дом подожгли! Такие, как вы, мне не требуются — убирайтесь прочь с моей земли!

— Что ты, милостивый пан! Какая нам польза от того, что мы остались без крова и весь наш скарб в огне сгорел?! — сквозь слёзы сказала Марыся.

— Куда же мы денемся? — добавил Ясек. — На этой земле спокон веку жили и умирали наши деды и прадеды.

— Ну ладно, оставайтесь! — согласился пан, побоявшись, что люди попрекнут его, если он прогонит несчастных бедняков. — Только теперь вы должны выстроить мне дом лучше прежнего!

Делать нечего! Хорошо ещё, что Марысе удалось сохранить немного денег, которые они скопили, надеясь выкупить у пана землю. Не год и не два Ясек и Марыся строили новый дом. На дворе ели, на сеновале спали, наконец, подвели домик под крышу и перебрались на новоселье. Но в первую же ночь дом загорелся со всех сторон, и Ясек с Марысей еле успели выскочить из огня невредимыми.

Узнал об этом пан, ещё пуще разгневался:

— Прочь с моей земли, негодные! — заорал он на них. — Вы нарочно мой дом подожгли!

— Как так нарочно, милостивый пан! — расплакалась Марыся. — Или ты не видишь: остались мы голы, как нищие. Нам и на улицу стыдно показаться. Все свои деньги мы истратили, да ещё и задолжали сверх того.

— Ну ладно, оставайтесь! — согласился пан и на этот раз. — Только выстроите мне дом краше прежнего!

Продал Ясек корову и лошадь, свинью и козу. Много лет прошло, пока Ясеку и Марысе удалось новый дом поставить. Кому только не задолжали. Недоедали, недосыпали, за работой состарились и не заметили, как волосы у них поседели, а лица покрылись морщинами. И деньги к концу подошли — гроша ломаного не осталось на то, чтобы купить черепицы на крышу. А дом без крыши — разве это дом? Что тут делать? Решили, бедняги, соломой дом покрыть. Так и сделали. Улеглись наконец Ясек с Марысей спать под своим кровом, но в ту же ночь кто-то всю солому растаскал.

Просыпаются на рассвете — а над головой у них звезда утренняя светит. Вот беда-то! Опять покрыл Ясек дом соломой и ночью уселся сторожить. Смотрит — в полночь прилетела неведомая птичка и ну глотать солому, словно печь.

— Кыш, воровка бессовестная! Кыш, ненасытная твоя утроба! И куда ты только солому деваешь? Сама с ноготок, а брюхо — прорва бездонная! — кричит на неё Ясек, а та и ухом не ведёт.

Попробовал он было поймать её — куда там! Уплела птичка всё до последней соломинки и улетела.

— Погоди же, я тебя проучу! — не на шутку рассердился Ясек. — Поймаю, как пить дать!

Покрыл он свой дом третий раз, а к каждому снопу соломы силок приспособил. В полночь птичка прилетела, начала солому уплетать, да и попалась в силок. Посадил её Ясек в клетку, а клетку над окном повесил.

Зажила птичка в лачуге бедняка. И так хорошо она пела, что каждый, услышав её, забывал свои невзгоды, и на сердце у него становилось легко-легко. Всюду прошла молва о чудесной птичке. По праздникам люди уже не в костёл шли молиться, а к Ясеку — чтобы птичка их разутешила. И назвали её птица-счастье.