Неукротимый ловелас

— Что-нибудь, что отвлечет мои мысли от Нейта, — ответила Кинли, роясь в своих бумагах, лежавших на столе.

— Ну, ты торговалась за него, а потом долго с ним танцевала, прежде чем вы покинули клуб, — с улыбкой сказала Пиппа. — И тебе удалось поездить верхом на своем ковбое? Может быть, это тебе стоит все выложить?

— Это справедливо, но мне нужно выпить кофе. А тебе? Полагаю, ты не ходила в кофейню в таком виде? — спросила Кинли, выразительно посмотрев на одежду, которая была на Пиппе.

— Нет. Я не хотела выходить из машины в спортивных брюках Диего.

Она почувствовала, что опять краснеет. Не было никаких причин стесняться того, что она спала с Диего прошлой ночью. Но почему-то она смутилась. Она знала, что это было из-за того, что он нравился ей, но в то же время она была решительно настроена больше не спать с ним.

Все было так запутанно.

И она сознавала, что в этом была ее вина.

— Пип? — сказала Кинли.

— М-м-м?

— Я спросила, добавить ли тебе ваниль в кофе?

— Да. Прости. Я пытаюсь разобраться во всем произошедшем с Диего, но это так… запутанно.

Ей следовало бы найти другое слово, а не повторять, что все запутанно. Но Кинли даже не знала, что Пиппа планирует скоро уехать. Пиппа не хотела никому ничего говорить. Даже Кинли. До тех пор, пока все не образуется. До тех пор, пока она не получит свое наследство. И она не могла позволить какому-либо мужчине изменить свои планы. Конечно, в прошлом такое с ней случалось. Но в этот раз она была настроена решительно.

Хотя из-за Диего ей хотелось остаться и позволить ему и дальше рушить ее планы.

— Почему? — спросила Кинли.

— Мне нужно многое тебе рассказать, — ответила Пиппа.

— Я слышала, что Диего прекрасный любовник, — сказала Кинли.

— Не в этом дело, Кин. Он и вправду прекрасный любовник, но сейчас я говорю не об этом.

— Почему нет?

— Не знаю. Что тебя интересует?

Кинли приподняла брови, протягивая Пиппе чашку с кофе.

— Все. Я же рассказывала тебе о той жаркой ночи, которая была у нас с Нейтом на его балконе.

— Верно. Это была горячая ночь. Ну что ж, Диего очень хороший любовник. Ему нравится ждать моей реакции, и он заставляет меня чувствовать себя так, словно я единственная женщина, которую он хочет уложить в свою постель.

— Но это же прекрасно. Почему ты говоришь, что все запутанно? — спросила Кинли, налив себе кофе и устроившись рядом с Пиппой на диване.

Пиппа сделала глубокий вдох и внимательно посмотрела на женщину, которая была ей ближе, чем любые родственники. Она надеялась, что Кинли не огорчится, когда она расскажет ей всю правду о себе.

— Я… ну… я… как это…

— Бога ради, что ты пытаешься мне сказать? — спросила Кинли. — Что бы там ни было, я всегда на твоей стороне. Ты ведь это знаешь?

— Я знаю это, — подтвердила Пиппа, обнимая одной рукой подругу. — И от этого мне еще труднее сказать это. Ты ведь знаешь, что я сбежала из дома и с тех пор скрываюсь?

— Да, — ответила Кинли и в свою очередь обняла Пиппу. — Они что, нашли тебя? Мы с Нейтом тебя защитим. И Итан отличный адвокат, так что можем обратиться к нему. Просто скажи, что тебе нужно.

— Ты лучше всех, Кинли. Мне так повезло, что я оказалась рядом с тобой в автобусе, когда у тебя начались схватки.

— Я чувствую то же самое. Поэтому позволь мне помочь тебе. Ты столько для меня сделала, — сказала Кинли. — Так что происходит?

— Ну, я сбежала из дома, когда мне было двадцать один год, потому что не имела возможности распоряжаться своей жизнью или своим наследством. Мой отец давил на меня, чтобы я вышла замуж за человека, который занял бы мое место в совете директоров нашей семейной компании.

Кинли подняла брови.

— Это уже интересно. Кто ты?

— Я… ну, меня зовут Пиппа. Во всяком случае, все меня так называют. Но мое настоящее имя Филиппа Джорджина Гамильтон-Хофф. Моя семья владеет компанией «Дом Гамильтонов». Мы официальные королевские ювелиры.

— Черт! Ты это серьезно?

— Да.

— Так что изменилось? — спросила Кинли.

— Мне исполнилось двадцать пять. И теперь я могу распоряжаться своей долей акций компании. Это наследство от моей матери. Мой отец рассчитывал выдать меня замуж за своего дальнего родственника, чтобы его семья могла получить мою долю в бизнесе.

— Ну и дела! — сказала Кинли. — Значит, ты уезжаешь отсюда, не так ли?

Пиппа кивнула.

— Мне очень жаль. Но ты, Нейт и Пенни теперь счастливая семья, и ты уже не так нуждаешься во мне.

— Это неправда. Но я хочу, чтобы ты получила свое наследство и перестала скрываться. Так что я не буду на тебя злиться. Когда ты планируешь уехать?

— Я еще не знаю. Вчера я связалась с маминым поверенным в Лондоне…

— Из-за твоего дня рождения?

— Да. Конечно, я могла бы подождать, но я следила за нашей компанией и узнала, что в конце ноября состоится очень важный совет директоров, и я хочу на этот раз иметь возможность повлиять на их решения.

— О'кей. Он тебе ответил? — спросила Кинли.

— Да. Он должен убедиться, что я та, за кого себя выдаю, — сказала Пиппа. — Так что я все еще в бегах до тех пор, пока он не свяжется со мной.

Глава 5

Диего с трудом сдерживал желание вытащить из кармана телефон и снова посмотреть, не пришли ли ему какие-нибудь сообщения. Ему нужно было заниматься делами, чтобы приготовиться к приему производителя, которого должны были привезти во второй половине дня. У него были собственные племенные кобылы и жеребцы, выигравшие множество призов, но он любил экспериментировать, чтобы попытаться вывести более сильную породу лошадей. Диего был старшим сыном в семье, и его всегда готовили к тому, что он займет место своего отца и будет управлять ранчо Веласкесов. Он много работал с отцом, а потом с его управляющим, чтобы освоить все тонкости управления таким большим хозяйством. И он теперь считал, что лошадей легче понимать, чем людей.

Пятнадцать тысяч акров земли принадлежали семье Веласкес с 1700 года. И благодаря усилиям Диего ранчо Арбол-Верде за последние десять лет значительно расширилось.

Диего с гордостью и любовью смотрел на простор, расстилавшийся перед ним, сидя на Эсквайре, постаревшем производителе, от которого родились три чемпиона. Он похлопал Эсквайра по холке, а потом легко коснулся пятками его боков. И жеребец помчался по заросшему травой холму по направлению к конюшням. Диего всегда был близок к земле, и сегодня это помогало ему расслабиться, пока он ждал сообщения от Пиппы.

Он расседлал Эсквайра и почистил его щеткой, прежде чем отвести в стойло. На ранчо кипела работа, и он слышал голоса грумов. Один из их, по имени Пит, попросил всех говорить тише, когда увидел, что Диего вернулся.

В это время запищал его телефон, и Диего зубами стащил с руки кожаную перчатку и нетерпеливо сунул руку в карман, чтобы достать его. Он взглянул на экран. Это было сообщение от его сестры.

Не от Пиппы.

Бьянка хотела привезти его племянника, чтобы покататься с ним верхом. А поскольку у Диего не было никаких планов на вечер, он написал ей, чтобы она приезжала. Он не хотел первым звонить или писать Пиппе, чтобы не казаться больше заинтересованным в ней, чем она в нем.

Закончив работу, Диего не спеша пошел к дому, думая, что ни за что не стал бы менять свою жизнь. Но бывали времена, когда он хотел… ну, чего-то такого, что не было бы важным для него. Ранчо было его жизнью. И так это должно оставаться.

Подойдя к дому, он увидел машину Бьянки, припаркованную у входа, и понял, что должен прогнать все мысли о прошлой ночи. Иначе его сестра набросится на него со своими расспросами, если он проявит слабину. Одно дело — разговаривать с Маурисио, но разговор с сестрой приведет к тому, что он скажет о своих отношениях с Пиппой больше, чем хочет.

Он вошел в дом через черный ход и направился в душ. Смыв с себя грязь, он переоделся и спустился в гостиную. Бенито, его четырехлетний племянник, со всех ног бросился к нему. Диего подхватил его на руки и прижал к себе.

— Так значит, ты хочешь покататься верхом?

— Да. Я должен тренироваться каждый день, потому что Пенни сейчас живет на ранчо и ездит лучше меня, — сказал Бенито.

— А какое это имеет отношение к тебе? — спросил Диего, хотя знал, что его племянник и Пенни — лучшие друзья.

— Она мне нравится, — ответил Бенито, словно это все объясняло.

А поскольку Диего, похоже, уже сходил с ума по девушке, которая не писала ему, он отлично понимал своего племянника.

— Ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Я всегда тебе рад. На самом деле дядя Маурисио и я планируем открыть центр верховой езды на окраине города. Может быть, ты и твоя подружка сможете кататься там.

— Это правда? — спросила Бьянка.

— Да. Он был здесь сегодня утром, и мы обсуждали этот вопрос.

— Неужели? Это странно. Мне казалось, что сегодня утром я видела твою машину, припаркованную рядом с твоим городским домом, — прищурилась Бьянка.

— А что ты там делала в такую рань?

Бьянка была на пять лет моложе его, и, будучи единственной девочкой в семье, в которой правили мальчишки, она умела постоять за себя. Честно говоря, Диего предпочел бы ссору с братьями беседе с сестрой с глазу на глаз.

— Дерек был на вызове, и я поехала позавтракать к маме, а заодно прихватила с собой этого маленького шалопая, — пояснила Бьянка, взъерошив волосы Бенито.

— Я вчера вечером порядочно выпил, так что решил остаться ночевать в городе, — сказал Диего, надеясь, что сестра не станет интересоваться подробностями.

— Мы сможем поговорить о Пэ-И-Пэ-Пэ-Е позже, — сказала Бьянка, произнося имя Пиппы по буквам, чтобы Бенито не понял, о чем идет разговор.

— Это тебя не касается, — возразил Диего.

— Как будто это меня остановит, — хмыкнула Бьянка.

— Что такое Пэ-И-Пэ, — спросил Бенито.

— Ничего. Давайте пойдем на конюшню и оседлаем лошадей. Ты тоже поедешь верхом? — спросил Диего сестру.

— Да. Боюсь, что не смогу ни о чем спросить в присутствии этого постреленка, — сказала Бьянка, после чего все надели соломенные ковбойские шляпы и направились на конюшню.

Они подошли к стойлу, где стояла кобыла, на которой Бьянка любила ездить. И когда Бьянка стала седлать ее, Диего занялся племянником, наконец забыв о своем телефоне.

* * *

У Кинли была назначена встреча с невестой, которая должна приехать из Хьюстона, а Пенни была на занятиях в подготовительном классе школы, так что Пиппа оказалась не у дел. Не зная, чем себя занять, она снова и снова открывала свою электронную почту, чтобы проверить, не пришло ли ей письмо от поверенного. Саймон Руни не сказал ей, когда свяжется с ней, но, поскольку она в течение всех этих лет следила за тем, что происходит в компании, знала, что ее день рождения совпал со значительными изменениями в совете директоров. Одним из изменений был уход на пенсию ее двоюродного деда, Тео. У него не было детей, и, хотя у Пиппы было несколько кузенов, она оставалась главной наследницей семейной компании.

В уставе компании было написано, что прямой наследник мужского или женского пола имеет преимущественное право на пост председателя совета директоров. И Пиппа готовила себя к этой роли. Она знала, что, если «Дом Гамильтонов» рассчитывает остаться в числе основных игроков на ювелирном рынке, компанию нужно модернизировать. Поэтому она старательно изучала маркетинговую стратегию таких компаний, как «Тиффани», и, обучаясь на онлайновых курсах, получила степень магистра управления бизнесом. Она также училась на курсах по ювелирному дизайну в Лас-Вегасе, а потом в Коулз-Хилл. Она проделала большую работу, и теперь ей не терпелось занять свое законное место в компании.

Хотя она давно не пользовалась своим настоящим именем, тем не менее она подготовила проспект, который отослала мистеру Руни вместе со своим свидетельством о рождении и паспортом.

— Ну вот, с одним делом покончено, — облегченно вздохнула Кинли, стоя в дверях. — Есть новости из доброй старой Англии?

Пиппа улыбнулась, потому что Кинли смешно скопировала ее английский акцент.

— Нет. Я вся на взводе и не хочу возвращаться на ранчо. Надеюсь, ты не возражаешь, если я побуду здесь?

— Конечно, не возражаю. Расскажи мне побольше о вашем семейном бизнесе, — попросила она, а потом хихикнула. — Прости, но, когда я слышу о семейном бизнесе, я сразу же представляю себе мафиозный клан, а ты так далека от образа мафиозной принцессы.

Пиппа улыбнулась.

— Я не принцесса. «Дом Гамильтонов»…

— Бог мой! Я все еще не могу поверить, что ты наследуешь эту компанию! Она такая огромная! Джекс умрет, когда я скажу ей, что у нас появились такие связи. Она безуспешно пыталась выпросить у них разрешения использовать некоторые их идеи для создания свадебных диадем.

— Я даже еще не уверена, что они признают меня наследницей, — нахмурилась Пиппа.

— Им придется это сделать. Я хочу сказать, что ты имеешь полное право занять свое место. Мне нужно бы позвонить Итану… он единственный адвокат, которого я знаю. Он мог бы помочь тебе.

Пиппа покачала головой:

— Пока не нужно. Давай подождем ответа от нашего семейного поверенного. Так какие диадемы хочет Джекс?

Пиппа охотно принялась обсуждать это с Кинли. Это помогало ей не думать о Диего. А она должна была признать, что мысли о нем слишком часто посещали ее. Он просил ее прислать ему сообщение, но она проигнорировала его просьбу. Ей не нужны были осложнения в ее жизни, хотя он и так уже отвлекал ее от основных проблем.

Она не могла забыть, как приятно было спать в его объятиях прошлой ночью. Положить голову ему на грудь и слушать биение его сердца. Она так давно была одна. Конечно, у нее были Кинли и Пенни, но это совсем другое. Прошлой ночью она почти чувствовала, что Диего принадлежит ей.

Это волновало ее. Она боялась, что ею движет страх, когда она пытается думать о нем как о чем-то большем, чем просто любовнике на одну ночь, купленном на аукционе холостяков. Страх снова столкнуться лицом к лицу с отцом. И она начинала представлять, каково бы это было — остаться в Коулз-Хилл и продолжить отношения с Диего.

Но он был владельцем ранчо. Он был такой же неотъемлемой частью Коулз-Хилл, как «Гранд-отель» или маленькие магазинчики на центральной улице. Он принадлежит этому миру и никогда не сможет уехать отсюда. К тому же Пиппа видела, как ее родители боролись за власть, и ей было страшно связать себя с каким-либо мужчиной, который попытался бы контролировать ее так же, как это делал ее отец.

Но с Диего ей это не грозило.

Он никогда не покинет Техас.

— О чем ты думаешь? — спросила Кинли. — У тебя такой странный вид.