Леонхард фон Линдендорф. Граф

Вышли в море ранним утром. Не успели дойти до Гибралтарского пролива, который, кстати, сейчас называют Геркулесовыми столбами (почему столбами? почему Геркулесовыми? непонятно), как напоролись на две галеры. Одна из них та, что прежде стояла недалеко от нас. И кого это они поджидают? Догадаться нетрудно. Отдал команду уходить в открытое море. На галерах в открытом море не ходят – это корабль для каботажного плавания. Надеялся, что отстанут. Нет, не отстали. Идут за нами. И скорость у них намного выше нашей. Через час наверняка догонят. Ну что ж, хотел в море повоевать – вот и получи. Приказал открыть огонь, как только они приблизятся к нам метров на восемьсот. Снарядами, начиненными зажигательной смесью. Передали флажками на второй шнеккер, что мы берем на себя большую галеру, а они – меньшую.

Через полчаса они подошли на намеченную дистанцию. Приблизительно, конечно. Шли они на пересечение курса, слева, градусов в тридцать, так что вести огонь из ретирадной пушки было очень удобно. Открыли огонь. Снаряды взрывались метрах в тридцати от поверхности, но далековато от галер. Что-то с точностью у нас неважно. Причем волнение на море не такое уж сильное. Галеры подошли уже метров на пятьсот, и я уже собрался дать команду заряжать пушку картечью, как прямо над большой галерой взорвался снаряд. Ее накрыло горящими комочками смеси. Прямо огненный дождь какой-то. Галера стала останавливаться. Люди на ней забегали, пытаясь потушить огонь. Только у них не очень получалось. Песка там нет, а вода эту смесь не берет. Да и не так много воды – ведра-то кожаные, и ими не очень-то почерпаешь воду.

Но тут над ними, уже над кормой, взорвался еще один снаряд, и галера загорелась уже всерьез, сразу в нескольких местах. Я приказал заряжать ядрами и бить по другой галере, в которую не было еще ни одного попадания. Видно, пушкари второго шнеккера никак с трубками разобраться не могут. Мои сделали пару выстрелов. Конечно же не попали. Но и понятно – от нас до нее больше километра. Мы сделали разворот и уже сами пошли на пересечение ее курса. И вот от второго шнеккера до галеры уже метров двести пятьдесят – триста, а они все лупят зажигалками. Ну не идиоты? Наконец догадались зарядить картечь и влупить по галере практически в упор. Она тут же, как-то рыская, стала уходить вправо.

Тут подоспели мы и метров с пятисот всадили ей ядро ниже ватерлинии в правый борт. Сомневаюсь, что наводчик туда и целил, но повезло. Она и стала заваливаться направо. С палубы, как горох, посыпались моряки. Ну-ну. Отпускать я никого не собираюсь. Вдруг кто-то доплывет до берега. До него, правда, тут километров шесть-семь, но вдруг среди них есть хорошие пловцы? А мне разборки с маврами ни к чему. Как я докажу, что они собирались на меня напасть? Никак. Стрелять-то первыми мы начали. Да и в любом случае своим поверят быстрее, чем каким-то неверным. Мы подошли к нашему шнеккеру, и я приказал мушкетерам перестрелять всех еще не утонувших мавров, а сами направились к большой галере, которая стояла на месте.

Пожар на ней уже почти потушили. Ну да, в снарядах четырехдюймовки не так и много зажигательной смеси, так что потушить можно. Трудно, но можно. Вот мы и добавили им ядрами. После пятого залпа она тоже стала заваливаться на борт. С трехсот метров промахнуться по такой цели трудно. Хотя разок все-таки промахнулись. Но зато три ядра угодили ниже ватерлинии, вот галера и стала тонуть. Тут тоже появилось много «водоплавающих». Приказал достать мне парочку в одежде побогаче, а остальных пустить в расход.

Достали мавров из воды. Кричат и плюются. Ну, плюются ясно отчего – воды морской наглотались. А кричать-то чего? Ругаются, наверное. Кивнул Элдрику и отошел. Элдрик прихватил шкипера из бывших рабов и пошел разбираться с маврами. Минут двадцать слышались крики и вой, потом все стихло. Подошел Элдрик с докладом. Галеры, оказывается, не из Танжера, а из Сеуты. Ходили за рабами на юг, вдоль побережья Африки. Они туда часто ходят. Там рабов даже ловить не надо, вожди их сами продают. Очень дешево.

Затем продали рабов в Танжере. Здесь они немного дешевле, чем в Сеуте, но мавры собирались еще пару раз сходить за рабами, пока осенние шторма не пришли. Но тут появились наши маленькие смешные кораблики – и, как узнал от кого-то в порту капитан галеры, набрали много дорогого товара. Грех было упустить такой случай. Вышли они еще вчера утром и поджидали нас в небольшой бухточке на пути в Испанию. Мимо мы пройти никак не могли. Мы и не прошли. Им на беду. Больше ничего интересного не сказали. Да, жаль, что обе галеры затонули. Ведь у них была выручка от продажи рабов. Да и оружие наверняка интересное было. А теперь мы без трофеев.

Да и черт с ними, с трофеями. Главное, сами целые остались. Ведь по краю прошли. А если бы было не две, а четыре или пять галер? Не отбились бы. Да, на суше намного легче. Надо нам разрабатывать тактику морского боя. Да и пушки бы помощнее. Но шестидюймовку наши кораблики не выдержат, развалятся. Особенно если вдруг обе пушки выстрелят залпом. А с другой стороны, и четырехдюймовки показали себя неплохо. Вот только точностью… Ну так надо тренироваться. И именно в море. Тренировки на реке мало что дают. А мы расслабились. Устроили себе круиз. Пару раз только постреляли по скалам – и все. Придется это исправлять.

А эти галеры, значит, из Сеуты… Может, наведаться к ним? А что – городишко наверняка меньше Танжера. Если в Танжере проживает тысяч десять, ну, может, пятнадцать – все-таки торговый город, то в Сеуте – тысяч семь-восемь. Как в моем Дуйсбурге. Но вот на чем идти? На каждый шнеккер можно еще по взводу мушкетеров посадить. Итого четыре шнеккера, восемь взводов. Нет, с такими силами я город не возьму. А тащить сюда людей на стругах опасно – не предназначены они для моря. Погублю людей…

Господи, о чем я думаю? Опять из меня милитаризм попер. На кой черт мне эта Сеута? Ну, захвачу я эту Сеуту. И что мне это даст? Кроме неприятностей, ничего. Ну, ограблю я местного эмира; может быть, и неплохо нагреюсь. Но вот с султаном Аббасом поссорюсь, как пить дать. Это ведь его город. Обидится и в Танжер меня не пустит. И потеряю я намного больше. У меня ведь сейчас, как говорили в будущем, кризис перепроизводства. Товара полно, а девать его некуда. И что мне, сворачивать работу завода? А людей куда девать? Разогнать я их не могу – их тут же подберут, желающие найдутся. И так постоянно бродят разные вокруг завода. И прощайте тогда все мои секреты. Нет, такого допустить я никак не могу. Да и людей жалко. Поэтому Танжер мне очень нужен.

Еще пару часов отстреливали плавающих мавров, а потом пошли дальше. Сначала к берегу, а потом свернули в сторону Европы.

Ночевали уже у берегов Испании. Вернее, королевства Леон. Да какая разница? Для меня – так никакой. Местные в этом как-то разбираются, а мне-то зачем? Весь день, а потом и вечер расспрашивал бывших рабов о городах, в которых они побывали. А видели они немало. На своей галере они обошли, и не по разу, все средиземноморское побережье Северной Африки. И даже в Гранадском эмирате побывали. Много они, конечно, увидеть не могли – в города их, естественно, не пускали, рабы все-таки. Но просто на берег выпускали часто, под охраной. Ноги размять, землю почувствовать. Все-таки хозяином у них был купец, а купцы деньги считать умеют. Рабы-то денег стоят, и не малых.

Но все равно, они рассказали много интересного. Они ведь не только смотрели, но и слушали. Так что знали и о приблизительной численности жителей, и о богатстве местного эмира, и даже иногда о численности войск в некоторых городах. Зачем мне все это? Честно говоря, я не оставил мысли наведаться в какой-нибудь арабский город. А что? Я ведь себя знаю: посижу-посижу дома – и заскучаю. И что, собачиться с соседями? Ну их – себе дороже. Разозлятся, объединятся и накостыляют уже мне. А сходить к маврам не так уж и опасно. Конечно же королевсво Фес я трогать не буду, но там и других хватает. И все они друг с другом постоянно цапаются. Ну прям как и в Германии. Правда, немного пожестче и покровавее: все-таки Восток.

Так что если я потреплю какой городок по соседству с королевством Фес, султан Аббас особо и не рассердится. Думаю, даже обрадуется. Тем более долго я там задерживаться не буду – так, побезобразничаю чуть-чуть и уйду. Быстро-быстро, чтобы не догнали. Очень заманчиво. Но, конечно, не в этом году. Надо подготовиться посерьезнее. Тем более мне и идти не на чем. Не на стругах же? Значит, надо покупать корабли. Готовить экипажи. А это деньги и время.

Корунью прошли на второй день. Я хотел все-таки заскочить туда, но Герман меня отговорил. Надо спешить. Уже вторая половина мая идет, а нам до дома еще не меньше месяца пути. Да и в Сан-Себастьяне придется задержаться. А ему очень хочется в этом сезоне еще раз сходить и в Сан-Себастьян и в Танжер. Тем более что он с купцами в Танжере договорился, что привезет им и простые стальные бруски, но по очень хорошей для нас цене. Практически по той же, что у нас дома купцы платят за скобяные изделия. А если пойти на четырех шнеккерах, то прибыль будет сумасшедшая. Я с ним согласился. Как ни хотелось посмотреть на средневековую Ла-Корунью, но дело есть дело.

До Сан-Себастьяна дошли за пять дней – ветер практически все время был попутным. Решили здесь не задерживаться, но вышло иначе. Нам нашли настоящий корабль. Здоровенную каракку. Ну не то чтобы очень уж большую, скорее, среднюю, если не меньше, но это для местных, а для меня – так огромную. Какое у нее водоизмещение, никто мне сказать не мог, а вот грузоподъемность определили тонн в сто. Вернее, это я определил. Испанец выдал какие-то зубодробительные цифры в мерах веса, которые мне ничего не говорили. Герман их перевел в фунты, а уж я потом в килограммы и тонны. Правда, я сомневаюсь, что она могла утащить аж сто тонн груза. Каракка, конечно, была большая, намного больше наших шнеккеров, но ведь не в десять же раз…

Вроде тут простая арифметика: шнеккер брал груз в десять тонн – значит, судно, которое могло утащить сто тонн, должно быть в десять раз больше него. Оказывается, не так. Мне долго объясняли, почему не так, но не очень-то я и понял. Ну не моряк я ни разу. Да и ладно. Главное, что теперь можно таскать груза очень, очень много. Собственно, поэтому нам этот кораблик и нашли так быстро. Очень уж местным наше оружие понравилось. И очень им хотелось получить еще, и побольше. А кораблик был из конфиската. Какой-то местный купец чем-то проштрафился то ли перед королем, то ли перед кем-то из его придворных, вот бедолагу и укоротили на голову. И имущество конфисковали. А местные купцы подсуетились и выкупили. И продали его мне. Даже экипаж мне подобрали. Только бы быстрее нас выпихнуть за новой партией оружия.

Думаю, что каждый второй из экипажа – подсыл от купцов, но мне все равно. Увидеть они ничего лишнего все равно не смогут. Нет, конечно, кое-что увидят, но деваться-то мне некуда – своего экипажа нет, и не факт, что я смогу нанять кого-то лучше. У меня, правда, есть семь германских моряков и один кастилец, но для такого корабля этого слишком мало. Да и кастилец у меня остался только один. Второй отпросился домой. Удерживать я не стал, да и не смог бы. А вот второй кастилец нанялся ко мне на службу. Ну и Фернандо, естественно, ушел. Но с ним и договор был на один рейс. Да и зачем он мне теперь, у меня есть аж восемь моряков, которые прекрасно знают эти моря и свободно говорят на арабском.

А корабль был и в самом деле неплох. Я его облазил сверху донизу. Внушительно. У него было аж две мачты. На одной, что побольше, он нес прямой парус, а на второй, ее шкипер называл бизань, – косой. Какие между ними отличия – не знаю, но шкипер рассказывал о парусном вооружении с восхищением. Ну, ему виднее. Больше всего, кроме грузоподъемности, естественно, мне понравились на корабле такие же, как на моих шнеккерах, надстройки – форкастль и ахтеркастль, на носу и корме. Вообще-то моряки говорят – на баке и юте, я тоже сначала пытался за ними повторять, потом запутался и плюнул. Надстройка на носу – поменьше, на корме – побольше. Но все равно, очень не маленькие, аж в три яруса.

Я сразу же стал подбирать места для пушек. Остальное стало как-то неинтересно. Завис на полдня. Элдрик носился с бечевкой, изображающей складной метр, а я пытался понять правильное расположение орудий. Ну, на верхней палубе и форкастля и ахтеркастля – по одной длинноствольной пушке. А вот на втором ярусе надстроек можно установить аж шесть пушек на корме – две именно на корме, будут ретирадными, и по две по левому и правому бортам. А в носовой надстройке, на втором ярусе, поместится четыре пушки – по две с обоих бортов. Но на втором ярусе придется устанавливать короткоствольные орудия, для удобства заряжания. Итого получается аж двенадцать пушек. Силища.

Но сейчас корабль совершенно беззащитен. А ведь нам его надо довести до дома. И идти мы будем мимо французских и английских берегов. А у них кораблей много. Если встретим один или пару кораблей – ерунда, потопим и пойдем дальше. А если нарвемся на эскадру? С четырьмя пушками вряд ли отобьемся. И ничего не сделаешь. Можно, конечно, нанять здесь сотню солдат на каракку, но вряд ли они помогут. Если дойдет дело до абордажа, то нас уже ничего не спасет. Вернее, каракку не спасет. Шнеккеры-то по-любому уйдут. Но терять корабль очень не хочется. Так что придется до дома добираться чуть ли не ползком. Если, конечно, по морю можно пробираться ползком. Ничего, научимся.

Пока я лазил по каракке, Герман договорился о покупке товара. На оставшиеся деньги решили взять местную шерстяную ткань. Очень уж она здесь хороша. Как выяснил Герман, производят ее от каких-то тонкорунных овец. И ткань эта обладает вообще чуть ли не волшебными качествами. Она тонкая, но крепкая. Очень мягкая. Не впитывает пот и грязь. И даже обладает некоторыми целебными свойствами. Что-то такое я слышал, там, в будущем, но не очень вникал. Тряпками я ни там, ни здесь как-то не интересовался. Но ткань и в самом деле замечательная. Я даже и помял, и подергал кусок, что мне принес Герман. Но дорогая, зараза. Поэтому он мне ее кусок и принес, чтобы уговорить о покупке. Да я и не возражал. Хотя за те деньги, что мы за нее заплатили, в Танжере можно было забить трюм каракки тканью из хлопка. А так все, что купили, поместилось в трюме шнеккера. Одного шнеккера. Кроме ткани, больше ничего интересного в Сан-Себастьяне не было. Да у нас и денег больше не оставалось. Так что на следующее утро запланировали отплытие.

Рано утром вышли в море и пошли в сторону Франции. На каракку я перекинул по одному десятку пехотинцев с каждого шнеккера. А также по пять человек из экипажей – на стажировку. Пока дойдем до дома, много чему научатся. Моряки у меня в принципе неплохие, но корабль незнакомый, и попрактиковаться под руководством опытных моряков не помешает. Ну и восемь моих новых моряков тоже были там. До того, как попасть в рабство, все они ходили на похожих кораблях, на нефах. А помощника шкипера я вообще планировал поставить в дальнейшем капитаном каракки. Конечно, лучше бы кого из своих, но где ж их взять, своих-то? Все мои нынешние шкиперы работают по договору и скоро могут уйти. У нас с ними был, правда, уговор, что они уйдут, когда подготовят себе смену. Ну так они ее и подготовили. Но поставить капитаном кого-то из моих ребят я все-таки опасался. Матросами-то все стали довольно приличными, но капитан – не матрос. Тут очень важен опыт. Ну ничего, походят еще пару годиков в Испанию и Африку и опыта наберутся. Уже сейчас помощники шкиперов – мои люди, а через год-два и шкиперы моими будут.

Два дня прошли спокойно. А когда огибали Брест, опять нарвались. Впереди, но ближе к берегу, вдруг появились паруса. Через какое-то время можно было разглядеть три корабля: два нефа и галера. Она шла тоже под парусами, но их уже начали сворачивать. Понятно – готовятся к нападению. На галерах перед боем всегда спускают паруса – на веслах воевать сподручней. Ну да, и маневренность выше и скорость. И откуда они взялись? Прям как ждали. Да наверняка и ждали. Не нас именно, а кого, как говорится, бог пошлет. Вот нас и послал. Им на беду. Уж я-то постараюсь.

Кто это, интересно: французы или англичане? Хотя какая разница? И те и другие нас постараются выпотрошить. И живые им не нужны. Церковь обращение в рабство христиан запрещает. Да и свидетели им не нужны. Были бы мы врагами, нас могли бы взять в плен, но империя не воюет ни с Францией, ни с Англией. Значит, мы – ненужные свидетели. А отпускать нас они явно не собираются. Вон галера уже вырвалась вперед и спешит на пересечение курса. Решили связать нас боем, а потом и нефы подойдут. И удрать мы не можем – ветер для нас практически встречный, а для них как раз попутный. Развернуться уже не успеем. Вернее, шнеккеры-то успеют и, если повезет, удрать смогут даже от галеры, но каракка уже никуда не денется. Ну, это они так считают. Они бы и не возражали, чтобы шнеккеры удрали – что взять с небольших суденышек. А вот каракка – хороший приз.

Ладно, пора приниматься за дело. Приказал просигналить второму шнеккеру идти на галеру, а сам направился навстречу нефам. Паруса мы спустили и шли на веслах. Паруса в бою только мешать будут, тем более при таком ветре. Прозвучал выстрел – это наш напарник поприветствовал галеру. А вот до нефов еще далековато – километра полтора. В принципе огонь открывать уже можно, но учитывая меткость наших пушкарей, показанную ими в прошлом бою с галерами мавров, смысла в этом нет. Все равно промажут. Так что ждем. А что там с нашей караккой? Идет за нами. С трудом, но идет. Правильно. Вдруг еще кто пожалует? Лучше уж не отрываться далеко друг от друга. Ну вот, до переднего нефа уже меньше километра. Я приказал открыть огонь по готовности. Тут уж команды стали поступать от пушкарей. Гребцы подняли весла, и шнеккер двигался вперед только по инерции, пока почти не остановился.

Раздался грохот выстрела. Ну что ж, неплохо. Зря я сомневался в своих артиллеристах. Над передним нефом взбухло облачко разрыва, и вниз пролился огненный дождь. Как маленькие искорки. Ну, так это видится, с такого-то расстояния. И главное, прямо на паруса. Несколько секунд – и паруса уже полыхают. Неф сразу потерял ход и стал отворачивать к берегу. Вернее, по направлению к нему – самого берега отсюда видно не было. Второй неф тоже отвернул в ту же сторону, и там стали спускать паруса, чтобы уравняться в скорости с погорельцем. Галера тоже резко повернула и помчалась к своим кораблям. Да, наводчик на втором шнеккере так себе – видно, менять придется. Три выстрела, а на галере только слабенький дымок на юте. Добить, что ли? Да ну их к черту, пусть проваливают. Посигналил своим, и мы пошли дальше.

Больше ничего интересного до самого дома не случилось. Виднелись, конечно, иногда паруса, но, видимо, заметив маленькую эскадру из трех кораблей, старались побыстрее удрать. Скука необыкновенная. Со скуки я часто устраивал учебные стрельбы. Один раз даже выкупил у не успевших удрать рыбаков их суденышко, и мы его расстреляли. Вернее, не мы, у меня-то наводчик был нормальный. Вот его я отправил в помощь своему коллеге на второй свой шнеккер. И под его руководством у того что-то начало получаться. И даже очень неплохо стало получаться. Во всяком случае, рыбачью лодку потопили довольно быстро. Четыре выстрела, два попадания.

Стреляли ядрами, почти с километра. Ну, может, и не с километра, но метров шестьсот было наверняка. А с шестисот метров попасть в небольшое суденышко ядром очень трудно. Я бы не смог, а ребята положили в цель два ядра из четырех. Очень хорошо. Вот бы так они и в бою стреляли – цены бы им не было. А собственно, чего я хочу? Никому из моих пушкарей и двадцати лет не было, пацаны еще. Я, правда, тоже, можно сказать, пацан, но ведь это только внешне. А в общем-то в моей армии средний возраст – двадцать лет. Так что неудивительно, что в бою они иногда теряются. Правда, не все, а лишь некоторые. Многие двадцатилетние здесь уже как ветераны. Но вот тот наводчик ветераном и не был. Так сказать, из новобранцев. Но очень толковый наводчик. Можно даже сказать, талантливый. Но вот в бою теряется. Ничего, исправится.

В Роттердам заходить не стали. Делать там нечего. Товара, конечно, у нас много, но пусть им Гюнтер занимается. Сразу пошли в Рейн. Вот тут и начались мучения. Ветер был встречный, и каракку пришлось тащить на буксире. А шнеккер не очень-то для этого предназначен. Тащились со скоростью пешехода. Я даже пожалел, что не зашли в Роттердам. Там можно было нанять многовесельную лодку или даже две, и уж с их помощью дотащить каракку до Дуйсбурга. Но чего уж теперь… Решил один шнеккер оставить с караккой, а на другом рвануть домой и оттуда послать навстречу пару больших стругов с двойной сменой гребцов. Так и сделали. До Дуйсбурга домчались за два дня. Вернее, за двое суток. Ночевать не останавливались, шли и днем и ночью. Солдаты меняли на веслах матросов. Вымотались все здорово, но все понимали, что так нужно, и никто не роптал.

На мое счастье, в порту Дуйсбурга как раз стояли три струга. Два из них я тут же отправил навстречу нашим, дав им час, чтобы они наняли еще одну смену гребцов. В порту это нетрудно. Сам, на своем шнеккере, отправился дальше, в Линдендорф. Шли уже не спеша: хоть я и рвался домой, но людей загонять тоже не хотелось. Только сейчас я понял, как соскучился по своим. По жене, по сыну. Ну и по Эльзе с Ирмой тоже. А больше всего, конечно, по маленькому Генриху. И ведь пока жил в замке, относился к нему как-то спокойно. Да я и видел-то его не каждый день и то мельком. А тут меня аж потряхивало. Все время представлял, как возьму его на руки, прижму к груди, поцелую в лобик. Голос крови, что ли, говорит? Ладно, немного осталось – скоро уже встретимся.

Наконец мы в Хаттингене. И через два часа я уже в замке. Чуть коня не загнал. Наверняка бы загнал, если бы не Элдрик – он меня немного сдерживал.

Глава 8

В замок я буквально ворвался. Что тут началось! Шум, крики. Ами повисла у меня на шее, радостно визжа. И это баронская дочь… Но ей было плевать на все условности. Сразу понятно, чья жена. Ну и хорошо, чопорного отношения друг к другу терпеть не могу. Принесли Генриха. Я его взял на руки. Он с удивлением разглядывал меня. Но после того как я его поцеловал, вдруг заорал. Видно, не понравилась моя щетина, которой я его уколол. Ну да, брился я последний раз в Сан-Себастьяне. Не на раскачивающейся же палубе мне бриться, так можно и без носа остаться – брился-то я очень острым небольшим ножом. Правда, борода у меня особо пока не росла, как-то клочками, ну так потому и брился. Генриха тут же у меня выхватила нянька и куда-то унесла.

А меня Ами потащила наверх, отмывать. Мыла часа три, до самого обеда. Я бы и на обед не пошел, но очень уж есть хотелось. Я ведь и не завтракал. А распорядиться, чтобы нам что-нибудь принесли наверх, мы как всегда не сообразили. Решили сходить поесть и вернуться в спальню. Спустились в обеденный зал, а там уже битком. Как быстро все узнали о моем возвращении… И Курт с Гюнтером тут. Да, улизнуть в спальню после обеда не удастся. О чем я Ами с сожалением и сказал. Она даже и не рассердилась, только взяла с меня обещание, что сразу после ужина мы идем в спальню, и я никуда не исчезну.

Перед обедом пришлось сказать небольшую речь. Все, конечно, ожидали, что я сейчас начну расписывать наши приключения, но я ограничился несколькими фразами. Сообщил, что экспедиция завершилась удачно, обошлось без кровопролития, и все, кто уходил, благополучно вернулись. И на этом закруглился.

После обеда отправился в кабинет. Вместе с Гюнтером, Куртом и Ирмой. Ну и Элдриком, конечно, – куда ж без него? Ами тоже пошла. Пока мы, так сказать, «мылись», поговорить нам не удалось, а ей очень уж было интересно послушать о нашем походе. Я бы ей, естественно, потом все рассказал, но разве ж нормальная женщина утерпит? Возле кабинета нас поджидал Герман. Расселись, и я для начала потребовал отчет о делах графства. Слава богу, за мое отсутствие ничего плохого не случилось. Все было нормально, как и планировалось. Завод работал. Правда, в основном на склад. Гюнтер посылал пару больших стругов с товаром вверх по Рейну в Страсбург. Они неплохо там расторговались.

Все оружие, кстати, взяли люди австрийского герцога Леопольда. И никаких претензий они нам не предъявляли, что уже хорошо. Но это мизер. Сколько можно увезти на стругах? Гюнтер планировал отправить туда теперь уже четыре струга. Ну что ж, тоже неплохо. Почему именно туда? А там пороховая фабрика. Два струга, забитые порохом, уже пришли, и через месяц еще четыре придут. И везли не смешанный порох, а отдельно селитру, серу и уголь. Уголь продавцы все-таки втюхивали, и не дешево, но деваться некуда, приходилось брать.

Стекольный цех тоже поработал неплохо. Было заготовлено сто листов метр на метр и пятьдесят листов метр на полтора. И качество стекла улучшилось. Чистое, прозрачное и практически совсем без зелени. Вот этому я обрадовался. А когда сказал, что за десять листов стекла мы получили кучу шелковой ткани, все просто обалдели. Шелк – это дорого. Вернее, это не просто дорого, а умопомрачительно дорого. Это у мавров какой-то портовый таможенник-пижон мог щеголять в тряпках из шелка, пусть и старых, обтрепанных; здесь же мало кто мог позволить себе такое. А у меня аж десять рулонов. И четыре – цветных. Герман тут же доложил: один рулон дамаска, один – атласа и два – камки. Мне названия ничего не сказали, но судя по раскрытым ртам Ами и Ирмы, и по тому, как они стали ерзать и перешептываться – это что-то. Что-то такое крайне необходимое, без чего женщине и жизнь не жизнь. Ну, с подарком я, видимо, угадал.

После этого Гюнтер свой доклад скомкал, сообщив лишь, что все у нас хорошо, и попросил меня рассказать наконец обо всем, что с нами произошло. Особенно его интересовали, конечно, товары и цены на них в разных городах.

Пришлось рассказывать. Меня дополнял Герман. Ну, тот больше о товарах и ценах. А я обо всем остальном. Курта, естественно, больше всего заинтересовали наши встречи с галерами мавров и кораблями у французского берега.

Потом поговорили о перспективах. Наметили товар, что повезет каракка, и товар на шнеккеры. Отправлять решили все четыре шнеккера. И товара побольше можно будет взять, и безопаснее так. Потом речь зашла о вооружении каракки. Приказал Курту подготовить две длинноствольных четырехдюймовки и десять шестидюймовок с нормальными стволами. Все орудия – на морских лафетах. Да, я решил установить все-таки шестидюймовки, и сразу десяток. Почему? А почему бы мне не сходить в Испанию и Африку еще разок? Дела в графстве идут очень даже неплохо, нападать на нас никто не собирается – чего дома-то сидеть? Еще насижусь. Поэтому и решил вооружить каракку как следует. Пойду на ней. Там и каюты нормальные есть, и вообще попросторнее.

Гюнтера попросил найти бригаду мастеров, что устанавливала пушки на струги и шнеккеры, и подобрать бригаду хороших плотников. Будем в бортах каракки прорезать пушечные порты.

– А кто туда в этот раз пойдет? – спросил Курт. Небось самому охота сходить проветриться, но вот фиг ему. У него и здесь дел полно. Правда, и у меня не меньше. Даже больше. Я ведь еще не объехал свои новые владения. Хотя, если на то пошло, я и в старых-то не был. А ведь это для меня как для графа – первое дело. Но вот неохота мне, и все. Что тут поделаешь? В конце концов – граф я или не граф?

– Не знаю, – хотя знаю, еще как знаю… – тут надо думать. Наверное, придется опять мне идти.

– Ваше сиятельство, зачем же вам самому идти? – воскликнул Гюнтер. Ага, не хочется опять все графство на своих плечах тащить. Ну, ничего не поделать, доля у него такая. – Теперь ведь и без вас спокойно могут обойтись. Герман проследит за торговыми сделками, а за безопасностью присмотрит какой-нибудь толковый офицер. Курт выделит кого посообразительнее.

– Да, ваше сиятельство, могу целого капитана дать. Бывшего командира полка. Его полк растащили по гарнизонам, вот он и остался не у дел. Гоняет пока новобранцев, формирует новый полк. Очень толковый офицер.

– Понятно, что толковый. Дураков у нас, слава богу, нет. Но тут вот какая закавыка… Я же вам рассказывал про нашего проводника, Фернандо? Он сошел с корабля в Сан-Себастьяне. И один из выкупленных кастильских моряков тоже остался там. А они видели наши пушки и мушкеты в действии в бою с галерами. И молчать они не будут. Наоборот, будут расписывать этот бой во всех кабаках. И этими слухами наверняка заинтересуются. Те, кому положено интересоваться такими слухами. Уж у кастильского короля, который несколько столетий воюет с маврами, такие люди точно есть. А перегонный экипаж, который идет с нами до того же Сан-Себастьяна? Они были свидетелями боя с двумя нефами и галерой. Они тоже молчать не будут. И после этого, думаю, кастильцы очень захотят заиметь такие же пушки и мушкеты, как и у нас.

– Мало ли что они захотят? Не продавать, и все. Объяснить им, что мы пушками и мушкетами не торгуем, – это опять Курт.

– Так-то оно так, но не совсем. Это купцам мы объяснить сможем. А если на корабль припрется какой-нибудь вельможа? Сможет твой капитан послать его куда подальше? Учитывая, что капитан – всего лишь рыцарь, а вельможа – кастильский гранд? А если придет иерарх церкви? Епископ? И потребует отдать пушки и мушкеты на борьбу с маврами, за чистоту светлой христианской веры? Да еще и костром пригрозит? Что сделает твой капитан? Выдержит напор или нет?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Можем лишиться и пушек, и людей, и кораблей. Я уж не говорю про деньги. А вот со мной такой номер не пройдет. Германскому графу плевать на любого кастильского гранда. И церковникам меня задурить не удастся. Признаться, я и сам не в восторге. Не очень-то мне хочется опять туда тащиться, – вру, конечно. Еще как хочется… – Тем более условия на корабле далеки от комфорта. Ни помыться толком, ни отдохнуть. Да и питание оставляет желать лучшего. Но идти придется.

– Ваше сиятельство, а если идти не в Сан-Себастьян, а в Корунью? Или в какой другой город? – подал голос Герман.

– Это не выход. В Сан-Себастьяне у нас есть знакомые купцы, и они нас ждут. С ними отношения уже налажены. Да и какой смысл скрываться? Надо один раз показать, что с нами лучше не связываться. Что торговать мы будем, а силой и нахрапом с нас ничего взять не получится. Тогда в следующий раз наши корабли никто трогать уже и не будет. В порту, во всяком случае. В море-то наверняка попробуют пощипать, и не раз, но это не страшно. В море отобьемся. Я опасаюсь только предательского нападения в порту. Но если сторожиться и быть всегда наготове, то и тут у них ничего не получится.

– У кого «у них»?

– У тех, кто решит завладеть нашим оружием. А кто это будет… Могут наемников натравить. Может быть дружина какого-нибудь аристократа. Да какая разница? У нас там друзей нет. Кому-нибудь наверняка придется всыпать как следует. Чтобы запомнили, и надолго. И чтобы в следующий раз нас не трогали.

– Милый, ты что, теперь все время туда плавать будешь? – Ну вот и Ами проснулась, отвлеклась наконец от шелка.

– Конечно же нет, дорогая. В этот раз придется сходить, поставить там всех на место, а потом уж будут ходить другие. У меня и здесь дел полно.

– А когда ты собираешься уходить?

– Ну, каракка еще около недели будет идти до Дуйсбурга. Но к ее приходу все уже должно быть готово. И пушки и товар. Как установим пушки, так сразу и отправимся. До конца лета желательно обернуться. Ну, до конца лета вряд ли получится, но к концу сентября рассчитываю быть дома. А в Дуйсбург пойдем дня через четыре. Формируй караван, Гюнтер. Товар начинай отправлять прямо завтра с утра. Чтобы струги успели хоть раз обернуться. Теперь ты, Курт. На каракке будет двенадцать пушек. Подбери пушкарей. И наводчиков посмышленее. Все-таки с раскачивающегося корабля попасть в цель нелегко, так что наводчики должны быть самые толковые. Подбери одного опытного офицера, из командиров батареи, будет заведовать артиллерией корабля. На все шнеккеры – по одному взводу пехотинцев во главе с прапорщиком. На каракку – два взвода. На моем шнеккере командир взвода, прапорщик – толковый парень, получит лейтенанта и пусть принимает под свое командование всех пехотинцев эскадры. С переводом на каракку, конечно. И еще подготовь мне группу снайперов. С дальнобойными штуцерами. По одному на каждый шнеккер и двое-трое на каракку. Все, господа. Гюнтер, забирай Германа, он тебе список товаров предоставит. И завтра до обеда будь в замке – доклад по графству ты так и не закончил.

– Милый, а когда привезут ткань?

– Герман?

– Уже должны, ваше сиятельство. Я проследил за разгрузкой и отправился верхом, а товар – на повозках. Если и не дошли еще, то с минуты на минуту будут.

– Слышала, Ами? Так что встречайте во дворе замка. И еще, Ами. Постарайся распределить ткань так, чтобы всем твоим дамам хватило. И о тех, кто с мужьями в гарнизонах, не забудь. По отрезу шелка всем дамам бесплатно. Остальное пусть покупают. Гюнтер, ткань женам офицеров и сержантов продавать с тридцатипроцентной скидкой. И про себя не забудь, а то тебе жена горло ночью перегрызет.

Ами с Ирмой выскочили из кабинета первыми. Понятно, помчались встречать караван с товаром. Похоже, жену я до самого вечера уже не увижу. И любовницу тоже. Интересно, на ужин-то придут?

– Гюнтер, задержись на минуту.

– Да, господин граф?

– А где Эльза? Что-то я ее сегодня за обедом не видел.

– Так она здесь больше не живет.

– Это как так?

– Так переехала она со всем своим хозяйством в военный городок. Там теперь и пороховой цех и патронный. И склады пороха и снарядов с патронами тоже теперь там. А Эльзе построили дом. Для ее работников тоже несколько домов. Правда, отдельный дом только у нее, остальные живут по несколько человек в доме. Но все равно намного просторнее, чем в замке. Люди очень довольны.

– Ну что ж, неплохо. Но почему она на обеде в замке не была? Ведь многие офицерские жены тоже из городка, а на обеде были.

– Стесняется она, господин граф. Живот у нее очень уж вырос.

– Да? Понятно. Слушай, я тебя попрошу: будешь брать отрез для своей жены – возьми и для Эльзы тоже. И желательно сегодня. А то ведь сейчас все растащат.

– Зря вы, господин граф, решили даром раздать ткань. Ведь каждый такой отрез стоит немереных денег. Да и баловать людей ни к чему.

– Тут ты прав, конечно, но пусть уж это будет как награда их мужьям. Через жен. Да и как я мог не дать? Жене дам, любовницам дам, а остальным? Начнутся обиды, зависть. Оно нам надо? А денег не жалей. Если все будет хорошо, а оно так и будет, то осенью столько товару привезем, что до весны продать не успеешь. И насчет шелка не переживай. У меня в каморке, на шнеккере, еще четыре штуки шелка лежит. Его Герман отдельно купил, за вырученные от продажи металла деньги. Я на нем спал. Его разгружать я не велел. Я ж понимаю – что в ручки нашим дамам попадет, уже не вырвешь. Пошли кого-нибудь, пусть заберут. Там тоже цветной, только названия не знаю, Герман расскажет. Он в курсе. Вот этот шелк пусти в продажу, хоть по ценам определимся. А небеленый шелк не трогай. Из него будут картузы для пушек шить. Приготовь мне один рулон, завтра Эльзе отвезу, чтобы подготовили мне картузов сколько успеют. Ладно, пошли.

Вышли во двор. Там как раз разгружали пришедшие возы. Тут уже Ами распоряжалась. Я постоял, посмотрел и пошел обратно в кабинет. Вот так. Только сегодня прибыл домой, а делать уже нечего. Нет, дело, конечно, можно найти, но неохота. Ладно, завтра все вопросы решать буду. Завалился на диван и уснул.

Проспал до самого ужина. И никто меня не побеспокоил. Даже обидно стало. Три месяца дома не был – и никому до меня дела нет. Даже Элдрик где-то по замку шастает. Правда, у дверей один бывший кирасир стоит. Кирасир он теперь или морской пехотинец – хрен поймешь. Но стоит и стережет. Ладно, пойду поужинаю.

Ужин тоже не задался. Ами примчалась, поклевала что-то из тарелки и умчалась. Только чмокнула меня в щеку. Все остальные женщины тоже как-то быстро улетучились. Вроде бы сидели за столом, а вот уже никого и нет. Одни мужики остались. Я тоже побыстрее поел и ушел. Чего людей смущать. В кои-то веки остались за столом в мужской компании, а тут граф сидит, и с кислой физиономией. Ни выпить, ни поговорить. Ладно, пусть расслабляются. Пошел в спальню. Повалялся в ванне и залег в постель. Нет, ну надо же! Лучше бы к Эльзе уехал. Хотя у нее живот, и ее беречь надо. Может, пойти и служанку какую выловить? Вроде попадались мне с симпатичными мордашками. Да ну их. Так, жалея себя, и уснул. Посреди ночи заявилась Ами. Попыталась меня растолкать, но я только на бок повернулся и продолжил спать. Нечего тут. Гулена.

Проснулся, как всегда, на рассвете. Растормошил Ами. Она сначала отбрыкивалась, а потом… На завтрак мы, естественно, опоздали. Но зато я наконец успокоился, и теперь мне уже не хотелось наброситься на первую попавшуюся служанку. Но все равно, чего-то не хватало. Посмотрев на Ирму, я понял чего. Вернее, кого. Тут наши с Ирмой глаза встретились, и я слегка кивнул головой. Поняла или нет? Думаю, поняла. Вот после завтрака и проверю. Окончания завтрака ждать не пришлось. Ами опять умчалась, толком не поев. За ней потянулись и дамы, присутствовавшие на завтраке. Те, кто проживал в замке. Ирма ушла последней, перед этим посмотрев на меня. Я опять кивнул. И тут же поднялся и пошел вслед за ней. Вот что я за человек? Ведь только из супружеской постели. И часа не прошло. И ведь, казалось, что выжат до конца. Сил-то на любовницу хватит? Хватило. Очень даже хватило. Правда, долго мы не кувыркались. Часик, может, чуть больше. Оказалось, что Ирме надо срочно куда-то бежать, по очень важным делам. Знаю я эти дела. Но возражать не стал. Мне и в самом деле достаточно. Вот теперь я спокоен и доволен. Правда, хожу с трудом, пошатываясь, на зато на душе такое умиротворение…

Добрел до кабинета и завалился на диван. Только закемарил, как пришел Гюнтер. Пришлось вставать и перебираться в кресло. Не гнать же его, тем более сам ему приказал прибыть утром. Но оказалось, что я себя уже прекрасно чувствую. Надо же, всего полчаса подремал. Ладно, буду разбираться с делами, пора уже.

С Гюнтером просидели до самого обеда. Он отчитался о том, что было сделано за время моего отсутствия. А сделано было и в самом деле немало. Филиал завода у Дуйсбурга уже достраивали. Обводной канал практически прорыли, плотину поставили. Домна тоже достраивается. Гюнтер рассчитывает, что к концу лета этот заводик начнет давать продукцию. Правда, только из чугуна. Но тут я был неумолим – сталь выпускается только на заводе Линдендорфа. Напомнил, кстати, Гюнтеру, чтобы он не забыл погрузить на корабль и продукцию из чугуна: сковородки там, котлы и прочее. Все, что выпускаем. Посмотрим, как пойдет в Кастилии и у мавров.

Потом он рассказал о переносе производства пороха, патронов и снарядов из замка в военный городок. Ну, это я уже знал. Рассказал и о Дуйсбурге. Стены практически отремонтировали. На площадках установили пушки. Форт на берегу Рейна поставили. Правда, пока только земляной, но рядом строится из кирпича. В самом городе тоже порядок. Правда, такой чистоты и красоты, как в Линдендорфе, нет, да и не будет, слишком много там пришлых – купцы-то приплывают постоянно, а командам надо где-то отдыхать. Не пускать их в город было бы неправильно. Горожане будут очень недовольны. Ведь город за счет торговли и живет. Но все равно, город просто преобразился. О грязи на улицах уже сами горожане позабыли. А уж о том, чтобы выплеснуть на улицу помои, никто даже не думает, а если и думает, то с ужасом – на такой штраф можно нарваться, что и продажа дома его не покроет. Особенно на центральных улицах. И это ведь не мы зверствуем – местный магистрат так решил.

С криминалом в городе тоже почти решили. Сейчас в Дуйсбурге расквартирован полк мушкетеров, и они же по ночам патрулируют улицы. Всех гоп-стопников уже практически повыловили. А кого не выловили, тех просто пристрелили. Так что по городу теперь даже ночью можно гулять, как днем, – никто не обидит. На Руре и Рейне построили новые пристани. На Руре – практически в черте города, а на Рейне – чуть поодаль. Но зато там стоянка дешевле, так что и там кораблей тоже хватает. Но в основном там, конечно, рыбаки. Рыбы в Рейне полно, так что она в городе не переводится. Да и вообще продукты здесь очень подешевели. Крестьяне завалили город своей продукцией. После выплаты податей у них остается очень много излишков, вот они и тащат все в город. Но в основном зерно и овощи. С мясом похуже.

С животноводством в графстве не очень хорошо. Раньше ведь крестьяне о живности не очень-то думали – хлеба бы хватило на пропитание, а после послабления в налогах многие хотели бы завести какую живность, но взять-то негде. Гюнтер собирается закупить во Фландрии коров мясной и молочной породы и попробовать их разводить на наших землях. В некоторых бывших баронствах с пахотной землей не очень хорошо – холмы да буераки. Как, например, в нашем родном баронстве. Зато для выпаса скота они бы очень подошли. Осталось только крестьян уговорить заниматься именно выращиванием скота. Но со временем и это получится, он в этом уверен.

Попросил меня попробовать прикупить в Кастилии тонкорунных овец. Очень было бы неплохо. Пообещал, конечно. Хотя очень сомневаюсь, что получится. Не такие уж там дураки, чтобы продать мне своих овец. Вот ткань из шерсти этих овец, за бешеные деньги, пожалуйста… Нет, не продадут. А гоняться по горам за этими самыми овцами – да ну их. Хотя, помнится, англичане именно так и поступили – стырили у испанцев их овец и стали выращивать у себя. Там еще какая-то замятня была со сгоном крестьян с их земель. Выгнали крестьян и стали выращивать овец, и из шерсти этих овец начали ткать свое знаменитое английское сукно. А против крестьян приняли закон о бродяжничестве. Сначала сгонят их с земли, потом поймают и повесят – бродяги же. И кормить не надо. Очень практичная нация. Правда, будет это через сто с лишним лет. Пока что им украсть овец не удалось. Но они народ упорный – украдут.

Хотя такого сукна, как у испанцев, у них все равно не получится – то ли климат не тот, то ли трава не та, но шерсть многие свои свойства потеряет. Но с учетом того, что сукна они будут производить очень много, и оно все-таки будет очень неплохого качества – это окупится и наполнит карманы лордов золотом. Правда, и сейчас англичане очень даже неплохое сукно производят, даже из своих овец. Неплохое и не очень дорогое. Я для своих солдат из этого сукна и шью форму. А вот достать испанских овец было бы неплохо, согласен. У нас тоже, конечно, климат от испанского сильно отличается, и такого качества шерсти не будет, но почему бы не пойти по пути англичан? Нет, сгонять крестьян с земли я, естественно, не буду – их у меня и так не хватает, тащу на свои земли откуда только смогу, – но землю для выпаса овец найду. У меня сейчас полно пустующей земли. Ну что ж, вопрос, конечно, интересный, и его надо как следует обдумать.

Потом поговорили с Гюнтером о расширении стекольного производства. Еще год-два будем таскать стекло к маврам, но потом и там цены начнут падать, когда вся знать застеклит свои дворцы. Тогда можно будет и на европейский рынок выходить. А к этому надо подготовиться. Конкурентов надо давить сразу. Сейчас у нас, правда, нет конкурентов, но появятся, как же без них. Долго удерживать в тайне технологию производства стекла не удастся, в этом мы оба были согласны. Но какое-то время у нас есть, и его надо использовать по полной программе.

Потом поговорили о производстве пороха. У нас-то как раз этого производства нет, зато есть в Страсбурге. А пороха мы расходуем очень много. И учитывая, что у нас появился какой-никакой флот, расход еще увеличится. Ведь пушкарям надо тренироваться. Меткость, которую показали мои пушкари в двух морских боях, меня совершенно не устраивала. И не сказать, что наводчики были плохие, как раз хорошие, но отсутствие опыта сказалось. Поэтому нужны тренировки. А у нас на каракке будет аж двенадцать орудий. Это сколько же они пороха израсходуют за один только залп! И никуда не денешься. Без меткой стрельбы нам хана. А покупать порох – разоришься. Поэтому надо производить свой. А для этого надо переманить мастеров из Страсбурга. Ну, опыт у Гюнтера уже есть – мастеров-стекольщиков ведь переманил. Но сейчас я ставил более жесткие условия. Если без стекла мы потеряли бы только деньги, то без пороха мы потеряем жизнь. Поэтому если не удастся переманить, то надо их просто выкрасть. Как пойдут с товаром в Страсбург, что Гюнтер и планировал, пусть займутся. Главное – это устройство селитряных ям и выращивание в них селитры. Будет селитра – будет и порох.

Так и просидели до обеда. А после обеда я отправился к Эльзе, в военный городок. Вот здесь мне понравилось. Встретил меня Курт, который ждал с самого утра. Ну да, я ведь вчера собирался отправиться сюда утром, вот он и ждал. Он собирался провести меня по городку и показать все, что они успели построить за эти месяцы. Я согласился, но для начала велел проводить меня к Эльзе.

Участок с пороховыми производствами был огорожен плотным и высоким забором. У ворот двое часовых. За забором несколько домов и пара длинных и широких ангаров. С большими окнами. Застекленными. Здорово. Вот это Эльза молодец – вытребовала-таки стекло для себя. Правда, в домах стекол не было, они были затянуты какой-то пленкой, но главное, что люди работают при свете и не ломают глаза в полутьме. В дальнем углу виднелись какие-то насыпи. Курт объяснил, что там оборудованы бункеры под склады. Именно там теперь хранятся порох и патроны со снарядами. Там же, у забора, стояла вышка с часовым на ней. Курт пояснил, что сразу за забором построили форт. Правда, пока только земляной. А всего фортов четыре, со всех сторон городка, так что теперь никакое нападение не страшно. Да и чего бояться, если в городке сейчас расквартирован один мушкетерский полк ветеранов и два полка новобранцев, которых эти самые ветераны и муштруют? Ну и один кирасирский полк. Да, силища.

Прошли в один из ангаров. Там и встретили Эльзу. Живот у нее и в самом деле знатный. Да ей ведь рожать в следующем месяце! И что она тут делает? Я пошел к ней. Курт тоже дернулся за мной, но Элдрик его придержал. Не доходя до меня пары шагов, Эльза сделала книксен. Я слегка склонил голову.

– Эльза, здравствуй. Ты меня расстраиваешь. Мы же договорились, что на время беременности поработает твой заместитель. В чем дело?

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Я вас так ждала, так ждала… Спасибо, что навестили. А насчет работы не волнуйтесь. Я только иногда обхожу цеха, а все остальное время провожу дома. А работает и в самом деле заместитель, вернее, заместительница. Но все время сидеть дома скучно. Мне даже на рынок в город ездить не надо, нас снабжают со складов военного лагеря. Вот я и выбираюсь иногда в цеха. И за порядком присмотреть, и с девчонками поболтать.

– Ну, тогда ладно. Пойдем, я тебе подарок привез.

Мы вышли из цеха и пошли к одному из домов. Он был самым маленьким, но и самым уютным. С небольшим палисадником перед ним. Я взял у Элдрика отрез и зашел вслед за Эльзой в дом. Обстановка в нем была довольно скромной, но уютной. Сразу видно, что в доме живет женщина. Разные половички, скатерки, накидки… Тут уж я не стал сдерживаться и нежно обнял Эльзу. Она уткнулась мне лицом в грудь, и так мы простояли некоторое время молча. А о чем говорить? Нам хорошо вместе, даже сейчас, без всякой постели, и это прекрасно. Какая разница, что будет потом? Плохо не будет, я уверен. А скоро у меня появится еще один ребенок. И я его буду любить так же, как и маленького Генриха. Я в этом не сомневаюсь.

Потом я подарил Эльзе отрез на платье. Вернее, на котту. Хотя чем отличается котта от обыкновенного женского платья, непонятно. Да мне, собственно, какая разница? Эльза, увидев ткань, просто замерла – та и в самом деле была красива. Переливающаяся, с яркими цветочными узорами. Я и сам обалдел. Я ведь ее толком и не видел. Шелк и шелк. Подумаешь… Дорого, а значит, выгодно – и это главное. Это, кстати, камка. Еще эту ткань называют дамастом. Она даже дороже и красивее дамаска. Так мне Гюнтер объяснил, когда вручил отрез. Не пожадничал, молодец. Хотя к Эльзе он относится очень хорошо. И не потому, что она моя любовница, а благодаря ее организаторским и деловым качествам. Таких людей Гюнтер очень уважает, как и я, впрочем. Ну а с Эльзой мне просто повезло. Вон Беата – тоже замечательная девушка. В постели просто супер, но вот поручить ей что-то серьезное я бы остерегся. Но вот женой, думаю, она будет хорошей. Будет заботиться о муже, детях, доме. Ну, дай ей бог счастья и благополучия. А Эльза – это Эльза. И теперь она стоит, прижав отрез к груди, и из глаз катятся слезы.

– Лео, спасибо тебе. Мне никто никогда не делал таких подарков. Да вообще никаких. А тут это. Так красиво. Я даже не думала, что существует такая красота.

– Брось, Эльза. Это всего лишь ткань. Красивая, конечно, но не стоит из-за нее слезы лить. Сшей из этой ткани себе котту.

– Нет, Лео. Я ее спрячу и приберегу для нашей дочки.