Воздушный поцелуй

Когда старый Шарль распахнул нам двери, мы с учителем практически скинули ему на плечи хлюпающего носом Гавкинса. Немногословный дворецкий и тут не стал задавать вопросов, а сразу приступил к делу: горячая ванна, тёплые сливки, носки с сухой горчицей, пуховое одеяло. Теперь мы могли быть спокойны: после такого лечения сержант был просто обязан воскреснуть!

– Время послеобеденное, а, как я понимаю, ты не успел ничем перекусить на яхте?

– Мне предлагалось несколько иное гостеприимство, сэр, – кивнул я, расстёгивая изрядно поднадоевший женский жакет. Откуда-то из-за пазухи вдруг выпала крупная розовая жемчужина.

– Хм, вижу, тебе всё-таки удалось взять плату со старого греховодника?

– Ничего подобного! Я верну это, я не…

– Успокойся, мальчик мой, – рассмеялся мистер Ренар, поднял жемчужину с ковра и протянул мне. – Считай, что получил этот маленький сувенир на память о нашем рискованном и весьма забавном приключении. Которое, кстати, ещё не закончено, далеко не закончено.

После минутного размышления я твёрдо решил последовать совету учителя и оставить жемчужину себе. Я же не виноват, что она сама случайно закатилась ко мне «в декольте», пока мы с лордом боролись на кровати за обладание моей юбкой. Которая, кстати, осталась ему как трофей, так что будем считать, что мы квиты!

– Но вор ушёл.

– Он вернётся, – ободряюще улыбнулся Лис, переодеваясь в домашний халат. – А теперь бегом на кухню, я даже отсюда чувствую дивный аромат ирландского пирога с бараниной!

Что ж, перекусить действительно не мешало бы. Я не раз ел на кухне, по-простому, но учитель всегда требовал, чтобы дома ему накрывали, как и положено аристократу, в гостиной. В четыре руки мы быстренько перенесли на столик у камина два куска ещё горячего пирога, нарезку ветчины, французский багет, свежий сыр со слезой и греческие оливки на серебряном подносе.

Я сам заварил себе чай с бергамотом, а Лис так же самолично большую чашку кофе по-бретонски. С полчаса мы не разговаривали вообще, будучи плотно заняты обедом. Уж за чем за чем, но за регулярностью питания здесь следили самым бдительным образом. Аккуратнейше компенсируя калорийность британских и европейских блюд ответной активностью спортивных занятий. Мне никак не удалось бы умереть здесь с голоду, но и потолстеть тоже не получилось.

Когда с обедом было покончено, появился Шарль, он доложил о том, что сержант спокойно спит, температуры нет, дыхание без хрипов, нос холодный. Я помог ему убрать со стола и вернулся в гостиную к мистеру Ренару, сев в углу с блокнотом и пером. Необходимо было самым тщательным образом зафиксировать в записях все сумбурные события сегодняшнего непростого дня.

Лис слушал мой рассказ не перебивая, но довольно рассеянно, словно бы и без того всё знал. Даже когда я упомянул, что вор обратился ко мне по имени, на рыжей морде моего учителя и ус не дрогнул. Хотя уж этому-то он должен был хотя бы удивиться, что ли?

– Получается, тот фокусник знал меня. Но тогда, возможно, он знал и вас, и инспектора, и сержанта, и всех остальных. А за капитаном Сальгари просто следил, если так искусно сумел изготовить его маску.

– Напомни мне об этом чуть позже. – Лис повёл ухом и перевёл взгляд на большие настенные часы. – У нас должны быть гости. Будь добр, поставь ещё одну чашку для чая.

– Хорошо, сэр. – Я давно выучился угадывать те приказы, которые следует исполнять без уточняющих вопросов.

– И перезаряди свою электрическую дубинку, мало ли…

Примерно минут через десять – пятнадцать Шарль с поклоном сопроводил к нам капитана палермских карабинеров. На этот раз синьор Сальгари был одет в безукоризненно выглаженный мундир, при шпаге, с двумя медалями на груди и держался подчёркнуто вежливо.

– Я пришёл попрощаться, джентльмены. Работать с вами было одно удовольствие. Мистер Ренар?

Мой учитель даже не соизволил привстать, а лишь едва приподнял голову, откровенно зевая. Честное слово, кажется, я покраснел, мне никогда не было так стыдно за него. После короткой паузы капитан опустился в свободное кресло и бесцеремонно перешёл на «ты».

– Значит, догадался?

– Это было нетрудно, ты весьма предсказуем.

– Да неужели?

– Хм, перечислим по пальцам. – Лис неспешно вытянул вперёд правую лапу. – Первое, в Палермо, конечно, есть карабинеры, но розыск беглых преступников вне территории Италии не входит в круг их обязанностей. Второе, преступник может и должен знать о сокровищах богатых господ, но откуда такие сведения у простого капитана? Третье, ты лично предложил инспектору Хаггерту задействовать карманника и мастера по сейфам, после чего сам же сказал нам, что фокусник нанимает людей на месте.

– Всё это пустые мелочи…

– Ну и в-четвёртых, чтобы сделать латексную маску такого уровня достоверности, чтоб за каких-то десять – пятнадцать шагов все увидели, как шимпанзе превращается в капитана Сальгари, дело сложное и недешёвое. Две маски! Я знаю лишь одного мастера такого уровня – Влад Таупеш из Праги, но даже ему потребовалось бы снять гипсовую форму с оригинала. Для первой обезьян везде полно, но для второй просто необходима твоя лживая и гнусная рожа!

Фокусник из Палермо, или капитан Сальгари, как кому угодно, закусил губу.

– Продолжишь дальше сам?

– Верни жемчужину, сволочь!

– Кто, я?! – искренне удивился Ренар. – Да половина гостей на яхте, включая сотрудников Скотленд-Ярда, видела, как ты сам скрылся в подводной лодке, держа под мышкой заветную шкатулку лорда Персиваля, в которой он хранил Чёрную Мадонну! Кстати, тот парень отменный пловец. Полагаю, из выдр, «близкий к природе»?

На этот раз мошенник молчал куда дольше пары минут.

– Плесни ему чаю, мой мальчик, – обернулся ко мне Лис.

– Чай остыл, сэр.

– Другого этот тип и не заслужил! Так вот, в свете моих подозрений, вчерашней ночью я просто поговорил по душам со Стокером и Мак-Тревелом. Они ничего не стали отрицать, в конце концов, все боятся Скотленд-Ярда. Старый вскрыватель сейфов проявил верность воровской чести, то есть всё признал, поклялся не мешать, но отказался сотрудничать. Зато более молодой карманник оказался куда более покладист, с ним мы и разработали план, в часть которого посвятили лишь тебя, Майкл, и вот его. Предполагалось, что ты отвлечёшь лорда, а капитан, скользнув в каюту, ляжет в засаду под кроватью. «Преступник» явится и попадёт в лапы закона, опля!

В моей голове начали быстро складываться кусочки цветной мозаики раннехристианских храмов. По замыслу злодеев, именно капитан карабинеров должен был забрать жемчужину, а потом с криком гнать «преступника» по судну, дождаться, пока тот на глазах у десятка свидетелей не спрыгнет за борт. Однако из-за того, что мы с лордом… как бы э-э… не очень поладили, пришлось корректировать план на ходу. Его подельник просто зашёл в каюту, при мне совершил кражу и уже за дверью передал драгоценность главарю, после чего позволил мне за собой побегать.

В остальном всё было сработано как по маслу, и, когда сзади нас появился липовый капитан, в кармане его плаща уже лежала заветная жемчужина. Правда, недолго…

– Должен признать, что этот пройдоха Мак-Тревел действительно достоин называться королём карманников, – с легким уважением кивнул мой наставник. – Парень так ловко заменил Чёрную Мадонну восковым шариком подходящего размера, с пулей внутри для придания веса, что никто ничего и не заметил. Толпа есть толпа, все толкаются, суетятся, шумят – как тут уследить за карманами, верно? А теперь он ещё и премию получит. Двойную, от меня и от полиции.

Фокусник коснулся было рукояти шпаги, а я в тот же миг направил на него электрическую дубинку.

– Вам двоим всё равно не удержать меня!

– Да пусть уходит, – отмахнулся мистер Ренар. – В конце концов, мы не полиция, чтобы задерживать преступника.

– Но, сэр? – на миг обалдел я, однако, подняв взгляд, увидел в конце коридора, у дверей, грозную фигуру добермана. У собак отличный слух и обоняние тоже, он даже сквозь сон на втором этаже услышал наш разговор и последние десять минут честно ждал в засаде.

Капитан Сальгари проследил мой взгляд, нервно сглотнул и опустил голову.

– На этот раз ваша взяла, джентльмены. Но, клянусь всеми муками пекла, я ещё вам…

– Бла-бла-бла, – равнодушно передразнил его Лис. – Гавкинс, будьте добры, арестуйте мерзавца, из-за которого вы едва не простыли. Инспектор Хаггерт может лично получить у меня украденную жемчужину.

– Ренар, одна просьба, как к другу, – оскалил страшные зубы сержант. – Можно в отчёте я укажу, что преступник оказал сопротивление?

– Мы с Майклом охотно засвидетельствуем.

– Я у вас в долгу.

Через несколько минут он укладывал вопящего преступника в наручниках на пол кеба. Буланый возница подтвердил, что помогать закону его долг. Похоже, что карьера фокусника из Палермо будет прекращена в лондонском суде. Именно том суде, который намеревался купить мстительный лорд Персиваль, а уж он не будет церемониться.

…Забегая вперёд, скажу, что вор выдал всех своих подельников. Кроме того, кто навёл его на Чёрную Мадонну, обязался выкупить жемчужину и предоставил подводный аппарат – невероятную техническую редкость нашего времени, который нам так и не удалось найти.

Гавкинс получил денежное вознаграждение за отменную храбрость в задержании опасного преступника, инспектор был поощрён за блестящее раскрытие дела и возвращение похищенного, мистер Ренар остался в стороне. Впрочем, как вы помните, он чурался общественного признания.

Мне же, как я и говорил, на память обо всей этой истории остался маленький сувенир, розовая жемчужина, бережно хранимая мною до сих пор. И мои записи, которые наконец-то можно показать свету…

Глава 3

Возвращение Крейзи Лизы

Утро началось с урока вольного фехтования. Это значит, что лысый дворецкий гонял меня острой трёхгранной шпагой по всем этажам, я же, со своей стороны, был «волен защищаться» всем, что только попадалось мне под руку. Кто-нибудь пробовал парировать опасные удары шпаги пустым ведёрком из-под угля или отбиваться двумя домашними тапочками? А мне пришлось. Потому что очень хотелось жить, прямо вот очень-очень!

Двадцать восемь раз Шарль мог проткнуть меня насквозь, он сам считал вслух, но в целом занятия давали результат, всего пару недель назад он называл цифру тридцать шесть. Значит, какой-то прогресс есть. Ну или наш дворецкий просто сегодня не в настроении и склонен к праздной лени.

– Ты много думаешь.

– Человек как разумное существо обычно имеет тенденцию к мышлению. – Я принял его руку, со стоном поднимаясь с пола. Синяки, царапины, шишки каждый божий день…

– Думать надо до драки или после, – недовольно поморщился он. – Когда дерёшься, не думай. Вообще.

– Надеюсь, вы закончили, джентльмены? – прозвучало снизу из гостиной. – Шарль, старина, будь добр, один кофе и утренние газеты!

– Сию минуту, месье.

– Мальчик мой, с меня сегодня лёгкая хандра, так что газеты читаешь ты и вслух!

– Разумеется, сэр, – тут же подтвердил я, быстренько сбегая вниз.

Когда учитель в таком настроении, ему лучше не перечить, а шевелиться пошустрее.

Обычно Лис как раз очень даже любит поспорить, подискутировать, поиграть словами, загоняя собеседника в какую-нибудь смысловую ловушку, где тот и обличит сам себя. Но иногда, особенно в хмурые и дождливые дни, на него нападает так называемый британский сплин или, как он выражается, русская хандра. Мистер Ренар скучает, не знает, чем себя занять, пьёт, нудит, всех достаёт, впадая в детские обидки и раздражение по самому ничтожному поводу.

Так что в гостиную я влетел меньше чем за полминуты, уже держа в руках утреннюю «Таймс». Мой наставник, нахохлившись, сидел в кресле, завернувшись в плед, опустив усы и уставясь стеклянным взглядом в стену. Я прокашлялся, встал поближе к окну и развернул газету:

– Читать подряд или сначала заголовки?

– Давай заголовки, – рассеянно буркнул он.

Что ж, это логично. Я с выражением начал зачитывать вслух:

– «Приём в Букингемском дворце. Как и сколько можно принимать без закуски?», «Штаны или шаровары? Пикантные подробности новой формы личной охраны королевы», «Шестеро кебменов не поделили пассажира. Несчастный находится в больнице», «У Вестминстерского аббатства замечена зелёная такса. Сторож заверил полицию, что не пил!», «Аббат ушёл на шаббат. Сколько стоит обрезание в сантиметрах, дюймах, ярдах?».

– Скука…

– Тогда новости соседей?

– Валяй…

– «Шотландские врачи признали эффективность лечения бессонницы с помощью виски!», «Красавица-лисица застрелила молодого жандарма из тюбика губной помады!», «Турецкое пароходство в коме. Вчера на Босфоре…»…

– Так-так-так, – зевнул мистер Ренар. – Что там написано о лисице и жандарме?

– Французская полиция дала краткую информацию о задержании некоей лисы («близкая к природе», имя не разглашается), которая была задержана при попытке незаконного проникновения на выставку картин из частной коллекции. В процессе ареста она застрелила молодого офицера жандармерии из тюбика губной помады.

– Что за дичайший бред?!

– Так написано, сэр.

– Детали! – потребовал он, и в глазах его мелькнул зелёный огонёк.

Увы, в газете больше почти ничего не было, ни объяснений, ни развёрнутого текста. Ну разве что кроме указания города – Париж. Что по факту ничтожно мало, ибо, как я слышал, территория Франции не намного меньше Великобритании, но если преступление произошло в самом Париже, то дело явно заслуживает внимания. Почему же наша пресса не требует разъяснений?

Обычно каждое происшествие, имеющее место быть в любой европейской столице, всегда вызывает особый общественный резонанс. Это вам не мистическая собака в фосфоре, воющая на отдалённых болотах, и не забытое богом жутковатое поместье «Медные буки» в лютой глухомани на границе с Уэльсом. Нет, ведь Париж – это…

Это о-го-го! Центр культуры, свобод, искусства, музыки! Там, как я слышал, даже варьете есть. Хотя, честно говоря, судя по тому, что я слышал о Париже от бабули, это жуткое гнездо страшного разврата следовало бы взорвать динамитом, закопать на полмили в глубину и засыпать солью! С другой стороны, Шарль отзывался о нём совершенно иначе, с его точки зрения, стоило один раз увидеть «Мулен Руж», и можно умирать спокойно!

А можно и не умирать, если тебе там понравилось…

– Месье, к вам посыльный! – донеслось из прихожей.

– Чего ему надо?

– Вручить бандероль!

– О боже, дайте ему шиллинг, заберите её, и всех делов.

– Он настаивает на том, чтобы вручить её из рук в руки, месье!

Лис выругался по-французски, но резко выпрямился и встал, направившись в прихожую. Я остался один за столом, нужды в моём присутствии на момент вручения чего-то там явно не было.

Учитель вернулся буквально через минуту, в лапах у него был небольшой бумажный пакет размером с книгу, серо-коричневого цвета, перевязанный красным бантом.

– Посыльный из бывших каторжников, на две головы выше меня, все руки в наколках, лицо словно молоток для отбивки мяса, редкий типаж, уходящая эпоха, сейчас таких не делают, – бормотал он себе под нос, вновь опускаясь в кресло. – Ни марок, ни почтового штемпеля, ни имени отправителя. Судя по стойкому запаху гуммиарабика, бандероль была упакована и заклеена два-три часа назад. Что же это может быть?

– Э-э, сэр, а если там внутри какие-нибудь сыпучие яды или споры опасных бактерий?

– Тогда бы это была двести тысяч шестьсот пятьдесят восьмая попытка меня убить, – задумчиво облизнул губы Ренар. – Ладно, ладно, шучу! Я вообще их не считаю…

Он бесстрашно вскрыл пакет и высыпал на стол шесть пачек британских банкнот, перевязанных банковской лентой. Несколько тысяч фунтов! К моему изумлению, наставник не обратил ни малейшего внимания на деньги, но самым щепетильным образом исследовал внутренность пустого пакета, вдруг вытащив крохотный клочок белой бумаги.

– Всего три буквы, – отметил Лис, протягивая его мне. – Всего три, но сколько трагизма и интриги.

– «SOS», – прочёл я. – Но это же как-то не…

– Шарль! – громко крикнул мой учитель. – Закажите два билета на ближайший пароход до Парижа. Мы с Майклом должны срочно помочь одной леди, попавшей в беду.

– …?! – вытаращился я.

– Тем более что она вполне щедро оплатила наши услуги!

Лысый дворецкий не задавал вопросов, он молча надел котелок и макинтош и взял в руки зонт, отправляясь в порт. Понятное дело, что меня-то как раз вовсю раздирало любопытство, тем более что мой учитель, занятый сборами, не спешил что-либо объяснять.

Он просто указывал:

– Сложи в свой саквояж пару белья, чистую рубашку, предметы личной гигиены. Одну книгу, потолще, чтоб не скучать в пути. Свою электрическую дубинку. Понимаю, что она всё ещё нуждается в доработке, но тем не менее. Да, тёплый шарф! И, пожалуй, активированный уголь, французская кухня с непривычки может вызвать лёгкое расстройство желудка.