Не боярское дело. Девятая часть. Главы 53-56

Не боярское дело. Девятая часть книги. Главы 53-56

Глава 53

Совет Князей.

Съезды русских князей существует испокон веков. Еще в феодальной Руси вплоть до монгольского нашествия собирались общерусские съезды, решавшие, в первую очередь, задачи организации совместных походов против кочевников. Как утверждают историки, в домонгольский период на Руси в общей сложности состоялось больше ста семидесяти княжеских встреч разного уровня. Обычно съезды носили ярко выраженный элитарный характер. Лица не княжеского достоинства непосредственного участия в обсуждениях не принимали. Это правило строго соблюдалось, и даже Владимир Мономах однажды получил отказ от своего брата, Олега Святославовича, когда пытался навязать ему общение при народе и духовенстве.

— Непристойно судить меня игуменам и смердам, — ответил ему брат.

Снемы, соборы, роты. Эти термины, обозначавшие встречи князей, предполагали различные процедуры общения и характер обсуждаемых вопросов.

Естественно, при создании Империи, князья не поленились выговорить себе особую роль в управлении государством. Был создан Совет Князей, который решал широкий спектр вопросов, нередко превышающий возможности и права даже самого Императора.

На Совет мы выехали из имения Рюминых. Мало того, что у меня своего кортежа ещё нет, так и показать сразу стоит, с кем я в одной команде. Старшего Рюмина, отца Антона, я почти не знаю. Общались мы пока не так много, и в основном на свадьбе, а там не поговоришь особо. От Алёны я знаю, что человек он добродушный, немного сибарит, немного эпикуреец, и к тому же изрядный лентяй, на что ему постоянно указывают и жёны, и его брат.

Приезжать принято часа за полтора-два до начала Совета. За это время можно посмотреть подготовленные к обсуждению и голосованию документы, поговорить с союзниками, поделиться новостями.

Повестку дня мы уже обсудили неоднократно. Мы с Антоном сегодня запишемся в прения по разным вопросам. По пять минут выступления. Он выскажется по поводу боярской реформы, а мне достался линкор.

— Мне кажется, князь, я должен вас поблагодарить, — подошёл ко мне князь Шувалов, когда я отходил от стола регистрации с полученной кожаной папкой в руках.

Тут у всех такие папки. В них находятся документы и листы голосования. Кстати, очень удобные. Достаточно на них активировать свою печать, и на табло сразу высветится голос.

— За что же? Если за сына, то он мой друг, а дружу я не из корыстных побуждений. Скорее по велению души, — охотно поддержал я беседу.

Шуваловы у меня в потенциальных союзниках. Пробежала чёрная кошка между ними и Юсуповыми. В табели о рангах муж Ирины Рюминой может очень близко к трону оказаться. До недавнего времени считалось, что Феликс Юсупов единственный и бесспорный претендент на это место, а вот поди ты. Староста мой бывший взял, и оспорил незыблемое. Самое смешное, что салонные политики задумку этой интриги мне приписывают. Но они-то ладно, а вот отчего Шувалов меня благодарит, это странно.

— Полагаю, вы в центре расположитесь, рядом с Рюмиными? — поинтересовался Шувалов и заметив мой кивок, озорно улыбнулся, — Тогда и мы где-то поблизости разместимся.

Ого… Серьёзно. Мы предполагали, что его убеждать придётся, а он уже сам определился. Решительно Шуваловы дают понять, с кем они себя теперь видят.

Вопрос с местом не случаен. Зал большой и представляет собой половину амфитеатра. Свободных мест с избытком. При желании человек пятьсот-шестьсот свободно рассядутся. Сделано так на случай проведения соборов — собраний, на которые князья могут явиться со свитой советников.

Юсупов, со всеми его сторонниками обычно занимает левое крыло в этом полукруге. Багратионы с Пушкиными садятся ближе к середине. В центре располагаются Рюмины и те немногочисленные князья, которые их поддерживают. Почти рядом с ними, но чуть правее располагаются Белозёрские, за ними Юрьевские, рядом ещё три группы с неявно выраженными лидерами, а справа обычно устраиваются одиночки. Это то, что я запомнил из объяснений. На остальное сегодня сам посмотрю.

Заметив Гончарова, устроившегося в центре зала, я оглянулся. Наши все с кем-то уже разговаривают. Особенно много князей собралось около Белозёрского. Вот уж кого хлебом не корми, дай поговорить.

Поприветствовал Гончарова и уселся рядом с ним.

— Что-то давненько вы в Камышине не появлялись, князь. Генерал Каргальский совсем уж извёлся. Дал же ему Бог такой характер неугомонный. Мастерские арендовал рядом с нашим заводом. Два двигателя выпросил. Механикусов армейских чуть ли не три десятка вызвал. А вчера уже что-то там у них ползало по берегу несуразное. Трактор не трактор, скорее гусеницы одни с сиденьем сверху.

— Ага, значит услышал меня генерал. Сам пробует артиллерию на гусеничный ход поставить, — порадовался я вслух.

— Думаете выйдет у него? — задумчиво спросил Гончаров, покачиваясь в кресле.

— У предков вышло, и у нас получится. Там всего лишь двигателя не хватало, а наш нынешний даже получше тех будет, какие предки на такие установки ставили, — радостно заулыбался я, радуясь за шустрого артиллериста.

— Значит училище надо строить, — продолжил вслух размышлять князь, — Наверняка к этой технике особый подход потребуется.

— А вам-то что за печаль? Армия и построит, а то и при каком-то из имеющихся училищ что-нибудь откроют.

— А вот тут вы не правы, князь, — тонко улыбнулся Гончаров, отчего морщинки лучиками разбежались у его глаз, — Вот сейчас князь Константин объяснит вам, для чего в пограничном княжестве далеко не лишним будет иметь сотню — другую курсантов, да ещё с таким грозным оружием.

Подошедший к нам Константин Рюмин и впрямь легко и просто разложил всё по полочкам. По его словам необходимость в таких артиллеристких установках крайне велика, а училище им просто необходимо. Хотя бы для того, чтобы у наместника была возможность иметь личный резерв быстрого реагирования на случай крайних ситуаций.

— Олег Игоревич, а позвольте вас на минутку для приватной беседы, — отозвал меня в сторону Константин, кивком извинившись перед Гончаровым, — Должен поблагодарить вас за историю с княжной. Я помню наш разговор про Дарью Сергеевну и понимаю, какой шаг навстречу вы тогда сделали, но буквально через день после нашей беседы из Парижа вернулась Ксюша, и поверьте, она настолько изменилась, что у нас с ней всё снова, как впервые.

Ксения Бзежинская, прима — балерина Императорского театра, роковая женщина, переехавшая судьбу князя Константина. В восемнадцать лет они тайно обвенчались, а потом к Константину прилипло прозвище Айвенго. Рыцарь, лишённый наследства. Жутко романтическая история, вычеркнувшая князя из списка наследников Императора.

— На момент нашего разговора мы с Дарьей Сергеевной были в сложных отношениях, и как мне тогда казалось, продолжения не предвидится, — честно изложил я своё видение произошедших событий, — Скажем так, я её спасал от нежелательного замужества, хотя и понимал, что ничего, кроме неприятностей мне не светит.

— Полно вам скромничать. Я тут краем уха слышал, что у вас другая роль на сегодня предусмотрена. Никак не скромника, — хохотнул князь, — Посмотрим, как вам премьера удастся. Очень мне любопытно.

Ну да, есть такое дело. Проталкивает одна проюсуповская группа князей проект линкора. Года четыре они собираются это корыто строить, а сколько денег из казны при этом вытянут, так просто жуть. И плевать им, что флоту такая страхолюдина не нужна, так ещё и кораблестроительные верфи окажутся загружены и те же крейсера с эсминцами в срок на воду не будут спущены.

Похоже, не только Константин Рюмин мой сегодняшний демарш по этому вопросу с любопытством ожидает. Самое интересное в том и состоит, что никто мне ничего особо не советовал и уж тем более, детально не расписывал. Передали через Антона, что строительство линкора никакой пользы Империи не принесёт, а вреда немало будет, и словно забыли про меня. Ага, вот такое самостоятельное задание, и справляйся с ним, как хочешь, а мы посмотрим. Простенько так. За пять минут, которые по регламенту мне на прениях отпущены для выступления, всего-то нужно будет предотвратить строительство линкора. Небольшого такого кораблика, длиной в двести пятьдесят метров и стоимостью в годовой бюджет страны. Кто-то точно ненормальный, раз такое нехилое испытание для меня задумал, последствия которого вся страна на себе ощутит.

Впрочем, ладно. С Константином, камень с души. Когда мы говорили с ним о Дарье, я действительно себя ровней ей не считал. Ему бы она в самый раз была. Но, как оказалось, это мы, мужчины решили, что всё только от нас зависит, а жизнь нам фигу показала. Такую симпатичненькую фигушку, в исполнении княжны Вадбольской. И как-то всё это больно ловко у неё получилось, словно само собой вышло.

— А вот и Юрьевский — старший явился, — услышал я из-за спины голос Антона.

Оглянувшись, увидел заходящего в зал князя.

Могуч, нечего сказать. Высокий, широкоплечий, с гордо откинутой головой, львиной гривой седых волос, украшенных заковыристой узкой тиарой, с длинным, и даже на вид тяжёлым посохом. Идёт, не обращая ни на кого внимания, и только резкие удары посоха сотрясают пол, заставляя всех замолчать и обернуться в его сторону. Красиво идёт, чёрт побери. Взгляд поверх голов, искры из-под посоха и море надменности.

— Ну как он тебе? — спросил Антон, когда спектакль под названием "Шествие князя Юрьевского" был закончен.

— Наш человек, — отозвался я, улыбаясь, — Позёр редкостный. С ними проще всего.

Я, может, жизненным опытом не слишком богат, но те или иные типы людей мне как-то удаётся привязать к тем личностям, которых я неплохо знаю. К примеру, князь Юрьевский мне сейчас очень сильно напомнил двоих моих знакомых по лицею. Те были о-очень важные. Ну просто очень — очень. Из богатых семей, с неплохой родословной, и оба первые наследники. Трусами они оба не были, как, впрочем, и особенными храбрецами. В этом отношении они были такие же, как большинство остальных парней. И только ближе к окончанию лицея я понял, что их может всерьёз испугать. Они оба постоянно боялись попасть в глупую или унизительную ситуацию. Понятное дело, что такому повороту событий никто не рад, но они боялись этого до дрожи в коленках. Практически, до обморока. В них настолько крепко вбили психоматрицу поведения первого наследника, что страх опозориться даже в какой-то мелочи для них оказывался преобладающим над всеми остальными. Таким проще повеситься, чем выйти на люди в рваном ботинке.

— Справишься? — не поверил мне Антон, задав вопрос чуть слышно.

— Обещать не буду, но друг друга на зуб стоит попробовать, — так же негромко ответил я Рюмину.

Юрьевский — старший, кроме своей несомненной именитости, знаменит ещё тем, что нынче он считается одним из сильнейших архимагов Российской Империи. По родовитости он пожалуй тут никому не уступит, даже тем же Юсуповым, а по Силе… Сила — она тоже разная бывает. Тот же слон со львом если сойдётся, кто сильнее окажется?

Мне жить чуть легче. Правильно меня Дарья Черепашкой называет. Панцирь, если так назвать мой Щит, у меня и свой был такой, что сравнений с ним я пока не нашёл, так ещё и медведевских разработок парочка досталась, из самых удачных, а так-то их побольше наберётся. И даже этого при неудачном стечении обстоятельств могло бы мне не хватить, случись схватиться с изобретательным архимагом, но тут вмешалось жирное НО.

В переводе на язык электриков у меня бортовая сеть не на двенадцать вольт, как в любом приличном автомобиле, а на двадцать четыре. Вот так мы с Усольцевым намудрили, экспериментируя с протезом, а потом мне привыкать пришлось, к тому, что есть.

И не зря!

Да, магия порой ещё выдаёт мне болезненные ощущения при её пользовании на самых затратных заклинаниях, но не так давно я спокойно магичил прямо в Императорском дворце, где по определению это невозможно.

Теоретическая магия подобные несоответствия обычно объясняет разностью уровней и потенциалов. Если классические уровни имперских категорий перевести на простой человеческий язык, то выглядеть это будет следующим образом. Допустим, я маг третьего уровня. Атакующим заклинанием при моём третьем уровне я с вероятностью в пятьдесят процентов смогу пробить Щит магу третьего же уровня, имею десять процентов на шанс пробития Щита у мага четвёртого уровня и только с вероятностью в один процент пробью щит мага пятого уровня. Верно и обратное утверждение. Другими словами, как-то я не слишком боюсь возможной дуэли с архимагом. Один щит он мне может быть случайно и пробьёт, но сразу оба — это вряд ли. Зато потом будет иметь место крайне неприятный сюрприз. Щиты. После моих жестоких упражнений с Чашами я как-то здорово наловчился с их управлением. Причём, мне как бы без разницы, своими Щитами я оперирую, или чужие проламываю и сминаю. Шабалин себе уже голову сломал, пытаясь теоретически обосновать этот феномен, а я думаю, что всё дело в практике. Когда с Чашами постоянно работаешь, то ты словно тяжелоатлет, часами ворочающий гири и научившийся для разнообразия жонглировать двухпудовками. В общем, Щиты, выставляемые на тренировках Шабалиным, я научился проходить насквозь, как бы раздвигая их руками. Он хоть меня и ругает за такое использование магии, но мне пока с помощью вербалистики проще магичить.

— О, вроде начинают, пошли рассаживаться, — кивком указал Антон на неспешно бредущего к трибуне старика в длинной зелёной мантии.

Князь Зубов, пожалуй самый старый из всех присутствующих здесь князей, был бессменным Председателем Совета уже долгий срок. При его дряхлом виде он сохранил живость ума и до сих пор каким-то образом умудрялся поддерживать свой нейтралитет, ничем не выказывая никаких предпочтений перед той или иной коалицией князей. Как мне сказал князь Белозерский, во многом благодаря Зубову на Совете Князей присутствует хоть какое-то подобие порядка, которым та же Боярская Дума похвастаться не может.

— Тишина! — усилил магией голос Зубов, — Мы начинаем очередной, сто двадцать восьмой Совет Князей, на повестке дня сегодня…

Пока князь произносил положенные по регламенту речи, я поглядывал по сторонам. Расселись князья сегодня немного не так, как мы предполагали. Поубавилось вокруг Юсуповых, Багратионы с Пушкиными особняком смотрятся, Шувалов с Воронцовым и союзниками изрядно центр пополнил, а около того же Белозёрского добрых полтора десятка князей разместилось, вместо семи — восьми, как раньше. Князь Обдорин прибыл чуть ли не самым последним, и занял место в первом ряду, чётко по центру.

Своё выступление князь Зубов закончил перечислением выбывших из Совета князей, и знакомством со вновь вступившими. Такими, кроме нас с Антоном, оказались ещё два наследника, оба лет тридцати пяти с виду. Князья Друцкой и Лобанов держались друг друга, но пока место заняли подальше от выступающего и чуть правее Белозёрского.

Надо сказать, что я ожидал большего интереса к своей персоне при моём представлении, но этого не произошло. Впрочем, большинство князей присутствовало на свадьбе, а остальные куда больше внимания уделили Антону, чем мне.

Так же, без особых происшествий прошли первые голосования, касавшиеся протокольной части собрания.

Некоторое оживление началось с выходом к трибуне князя Сумбатова. Того самого, который по вопросу строительства линкора выступает сегодня основным докладчиком.

Неплохо поставленная речь, обилие стендов с чертежами и даже вынесенный к трибуне макет линкора, чуть ли не двухметровой длины, должны были убедить присутствующих в необходимости постройки судна, способного показать всему миру мощь и несокрушимость Империи. На словах всё звучит очень правильно. Пафос и патриотизм прямо таки брызжут и зашкаливают. Однако есть у меня возражения. Да, так же заранее заготовленные, как и эта неплохо режиссированная презентация проекта.

Следом за Сумбатовым к трибуне вылез князь Чегодаев, сидевший до этого среди князей — одиночек, не примыкавших ни к какой коалиции. Он принялся расхваливать проект линкора, опять же упирая на его политическое значение и престижность для страны, способной построить такой корабль.

— Кто это? — поинтересовался я у Антона, глядя, как оратор соловьём разливается, не забывая поглядывать в сторону одобрительно кивающего Сумбатова, расположившегося рядом с трибуной за столом, на котором стоял макет линкора.

— Платный оратор. За деньги любого поддержит, — поморщился Рюмин.

— Ему самому не противно? — поинтересовался я, заметив, как расплылся в улыбке выступающий, получив за свой очередной пассаж особое одобрение Сумбатова.

— Бедное княжество. Четыре жены. Семь дочерей на выданье, и каждой надо приданое хоть какое-то дать, — пожал Антон плечами, как будто говорит о чём-то само собой разумеющемся, — Многие одиночки здесь таким образом деньги зарабатывают, получая от Кланов оплату за голоса. А этот ещё и говорить красиво умеет. Ишь, как распинается.

— А что ты раньше не сказал? Я бы тоже кого-нибудь нанял, — тут же прикинул я только что отрывшиеся возможности по внесению сомнений в княжеские умы.

Пять минут для выступления мало, как не крути. И половины того не скажешь, что хотелось бы.

— Так следующим наш выступает, и только потом ты, — сказал Антон таким тоном, словно он уже говорил мне об этом, а я забыл.

— Хм, послушаем, — недовольно ответил я, сожалея, что меня никто не соизволил предупредить заранее.

По-хорошему, мою предполагаемую речь можно было бы разделить на две части, доверив озвучить первую часть кому-то другому, а меня выпустить уже на добивание.

Я прилично подготовился, и у меня отрепетированы три варианта выступления. Скажем так, от мягкого и вполне парламентского, до предельно жёсткого, практически ультимативного. Вариант я решил выбирать по обстановке и реакции зала, но пока реакции у князей никакой не заметно. Большая часть просто скучает, позёвывая, а то и переговариваясь тихонько друг с другом.

Князь Козловский, выступающий вслед за Чегодаевым, оказался мужчиной субтильным, и отличался приметным приятным, но немного дребезжащим тенорком. Говорил он грамотно, умно, и в основном налегал на экономику вопроса, на доступных примерах показывая пагубность столь дорогого проекта, реализация которого больше пойдёт во вред флоту, чем на пользу.

Ну, что же, как говорится, спасибо и на этом. Какую-то часть своей речи я могу теперь сократить, сославшись на предыдущее выступление. Наконец и до меня очередь дошла.

— Начну я, пожалуй с того, что нам предлагают за неподъёмные для страны деньги сделать большую и почти не защищённую мишень, которая к тому же станет братской могилой для двух тысяч моряков и офицеров флота.

— Это линкор-то незащищённая мишень? — с места выкрикнул Сумбатов.

— С точки зрения авиации, шесть стволов зенитных орудий по борту — это по меньшей мере несерьёзно. Кроме того, зайди самолёт с кормы и чуть сбоку, он попадёт в сектор обстрела только двух зениток, от силы успевающих выстрелить три — четыре раза. Нашему самолёту такое количество попаданий ничем не грозит, даже если они не промажут, что, кстати, скорее всего и произойдёт.

— Какой ещё самолёт? Этажерка с керосинкой? Вы издеваетесь, молодой человек? — продолжил с места орать Сумбатов, перебивая меня и не давая говорить.

Оп-па, а вот это он зря. Я и не думал, что человек с его опытом может так по-глупому подставиться. В друзьях он у меня не числится, разговор у нас сугубо официальный и никаких обращений, вроде того же "молодого человека", допускать не следует, если не хочешь нарваться на встречное оскорбление. Можно заставить его извиниться, хотя, скорее всего он на это и рассчитывает. Время-то идёт, а сказано пока очень мало.

— Я и не думаю издеваться, старый казнокрад, — нашёлся я с ответом, не дающим возможности Сумбатову перейти к долгим извинениям, — Самолёт уже существует, а к моменту постройки линкора их не одна сотня у армии будет.

— Да я… Да как вы смеете? — захлебнулся князь собственным ором, — Наглец, без роду и племени…

Дальше слушать было неинтересно, и я поступил радикально. Взял и накрыл Сумбатова Щитом, точнее его новой дополненной версией.

Появилось у меня мощное оглушающее заклинание в арсенале. Такое, от которого у самого звон в ушах стоит. Помозговали мы на пару с Шабалиным, да и дополнили один из Щитов поглотителем звука. Так что Сумбатов может теперь хоть до утра орать, никто его не услышит. Ишь, как на стенки прыгает. Словно крысёныш, накрытый стеклянной банкой.

Нда-а, а с новым Щитом надо поработать будет. Как-то неудачненько у меня с ним вышло. Чуть промазал, и корму у макета линкора, торчащую за столом, моим Щитом в щепки разнесло. Надо как-то сгладить ситуацию, а то люди старались, модельку строили, а я взял и сломал.

— Примерно так будет выглядеть линкор после попадания авиабомбы весом в пятьсот килограммов, — показал я на макет, — За примерами далеко ходить не надо. Линкору "Марат", стоящему в Кронштадте, в своё время хватило одной пятисотки, чтобы корабль перестал существовать. Суровая практика доказала, что крупные боевые корабли не жильцы на море без прикрытия с воздуха, сколько зениток ты туда не впихни, и Перл-Харбор тому пример.

Тут я оглянулся и заметил, что Сумбатов перестал биться и вроде даже начал немножко синеть. Его побагровевшее было лицо приобрело нездоровый оттенок. Странно, воздуха у него там достаточно, сидел бы себе, да сидел. Чего на стены лезть бестолку. Ладно, сниму Щит, а то как бы не помер князюшка.

— Оттого идею с постройкой линкора я считаю не просто бесперспективной в её военном аспекте, но и вредительской. Особенно в свете законченного летом расследования. Как вы наверное помните, князь Сумбатов уже получал деньги на строительство пяти крейсеров. Корабли до сих пор не спущены на воду, а деньги, отпущенные на их постройку, разворованы. К сожалению, трое основных свидетелей пропали без вести, а материалы расследования при пересылке их в столицу загадочным образом исчезли, но не бесследно. Абсолютно случайно мне удалось обнаружить эти документы, и сейчас я, на ваших глазах, передам их князю Обдорину. Соответственно, вопрос о финансировании строительства линкора стоит отложить до суда, а ещё лучше, до окончания отбытия срока князем Сумбатовым.

— Голодранец, щенок безродный, дуэль! — грозно прошипел Сумбатов, отдышавшись.

— Во, дурак-то, а мог бы живым и здоровым на каторгу пойти, — услышали все удивлённый голос Антона Рюмина, прозвучавший в наступившей тишине.

— Не первый раз замечаю, что славными делами предков чаще всего похваляются те, на ком природа отдохнула, — насмешливо заметил я, глядя Сумбатову в глаза, — Ну, пошли выйдем, убогий, — пригласил я его в лучших традициях мальчишеских драк, обычно начинавшихся таким предложением.

Мы вышли на заснеженный двор, и когда князь Юрьевский поставил защитный купол и подал сигнал, Сумбатов очень быстро ударил в меня молниями. Не, реально быстро. Я даже второй Щит ещё не поставил, и принял его заклинание на свой, родной, который ставлю моментально. Похоже, ставку Сумбатов сделал на первый удар, и когда он увидел, что у него ничего не получилось, то на какой-то миг он растерялся. Повтора я дожидаться не стал, да и козыри свои показывать лишний раз мне тоже не хотелось. Просто взял и хлопнул по Сумбатову ещё одним Щитом, сопроводив это таким жестом, как иные прихлопывают муху, ползающую по столу.

Ха, да он действительно убогий. Я-то думал, он хоть какой-то защитой озаботился, но судя по всему, нет. Была бы защита, он бы сейчас контуженный валялся, ну, может с парой переломов ещё. А так — мокрое пятно, метра два диаметром, вдавленное в землю. Словно гигантский слон след оставил.

Развернувшись, я пошёл обратно, прямо на Юрьевского, всё ещё державшего защитный купол. К моему удивлению, снимать защиту он не торопился, я судя по змеившейся на губах улыбке, ждал, что я буду делать.

— Убивать я сегодня больше никого не хочу. Следующего до поноса отлуплю, и достаточно, — сообщил я претенденту на пост Главы Совета Архимагов, что он выслушал с каменным лицом, по прежнему не торопясь снимать купол, и лишь когда я развёл руки и прошёл через его защиту, Юрьевский дрогнул лицом, — Не желаете попробовать?

Ответа я не дождался, поэтому пожал плечами и пошёл дальше.