Помоги проекту - поделись книгой:
Долгие тренировки в этих случаях могут так далеко завести, что у человека остановятся все телесные, психические и духовные процессы. Он будет готов к восприятию. Бог — это наполненная пустота. Экстаз не является целью (хотя некоторые христианские мистики, а, прежде всего, те, кто не является мистиками, конечной целью считают экстаз). Целью является познание действительности как единого целого. Наше познание не следует линейному развитию, которое в конечном пункте все оставляет позади, а скорее растет как шар до тех пор, пока не останется ничего тайного. Каждая отдельная вещь может стать воротами к целому. Это холистическое познание. Все открыто для трансцендентальности. Все может быть освобождением и формой выражения конечной действительности. Все святое. Нет ничего, что не было бы sacramentum, то есть знаковыми внешними сторонами той действительности.
Кто потом возвращается из такого познания, наполнен любовью ко всем и каждому. И он скажет: «Все хорошо так, как оно есть, включая даже страдания и несчастья». И он станет служить людям и помогать им выбраться из тесных рамок своего «Я».
10. ОДИНОЧЕСТВО ЧЕЛОВЕКА
Человек развивается от подсознания к самосознанию. Тогда он начинает осознавать свою ограниченность, свое бессилие, свою изолированность и свое одиночество.
Чувство одиночества — это непосредственный источник страха в человеке. Он ощущает себя беззащитным, отрезанным от мира и неспособным объяснить смысл своей жизни. После того как он вкусил от «древа познания» и стал носителем духовности, он был в состоянии различать добро и зло. И в этот момент он осознал, что он голый, то есть одинок и изолирован. Он не научился еще жить, используя свои собственные силы, он не мог найти сущности в себе самом.
Затем у него проявилось врожденное стремление к преодолению одиночества.
К. Г. Юнг, несомненно, намного лучше изучил человека, чем Фрейд и Адлер. Он сказал, что религиозная страсть человека является сильнейшей движущей силой, намного более мощной, чем сексуальность или жажда власти. Это первоначальная страсть к родине.
11. ПРОЕКЦИЯ НА ВЕЩИ И ЧЕЛОВЕКА
Существует много возможностей справиться с одиночеством: секс, таблетки, алкоголь, развлечении!.. Только трагизм заключается в том, что иллюзия единства и защищенности исчезает, как только прекращается действие данных средств. Тогда от чаяние становится еще более глубоким, чем было прежде.
От чувства одиночества возникает потребность в любви и внимании. Человек ожидает исполнения этого своего желания прежде всего извне. Ребенок проецирует свое стремление к любви, естественно, на маму с папой, молодой человек на девушку, которую любит, а девушка на молодого человека. Но однажды человек замечает, что его партнер или партнерша его больше не удовлетворяют, что он обманулся в своей страсти. Подобная проекция может быть направлена на любые объекты: на свой собственный дом, на новую машину, на лучшую должность, более высокий оклад, предстоящий отпуск и т. д. Некоторые люди настолько слепы, что не замечают, как в течение жизни в погоне за удовлетворением своих потребностей распадаются их проекции.
Проекции являются естественной и весьма значимой психической энергией. Они относятся, по сути, к нашему человеческому бытию. И очень важно их вовремя разглядеть, чтобы разгадать, что хотели выразить, в конечном счете, те или иные наши фантазии и проекции. Например, сексуальные фантазии есть не что иное, как стремление к преодолению одиночества, стремление к целостности. Поэтому мы не должны их просто пресекать или изгонять, когда они становятся слишком яркими. Зачастую они возникают бессознательно. Христианство, несомненно, ошибается, когда советует как можно быстрее бежать от подобных фантазий или принципиально относит их к разряду скверны.
12. ПРОЕКЦИЯ НА БОГА
Когда человек осознает, что не может найти возможности осуществления своих стремлений ни в вещах, ни у людей, он обращается к Богу. Бог — это Отец, которого я могу любить. У Него я могу просить о прощении, и Его я должен бояться. Бог — отец, а я — Его дитя. Он всемогущий, всезнающий, и я чувствую себя в Его руках в безопасности. Он утешает меня как ребенка, когда я к Нему взываю. Он любит меня, когда я послушный, и наказывает в непослушании. Проекция исполнения своих желаний на Бога, который где-то там существует, наблюдает, руководит, направляет и т. д., чаще всего является последней проекцией, которую осуществляет человек. Таким образом, Бог в представлении людей является руководящей силой, инстанцией, осуществляющей контроль над поведением людей, сверхчеловеком, который способен даровать милость или лишить ее. Подобная религиозность преобладает в большинстве религий.
13. РАСПАД ПРОЕКЦИЙ В ПОЗНАНИИ БЕЗЫМЯННОГО
Решительный момент наступает тогда, когда отдельная личность в состоянии созерцательности вдруг узнает, что образ Бога стирается в ее памяти и даже распадается на части. Вначале она переживает огромную неуверенность. Она лишается отеческой поддержки, безгранично возрастает чувство одиночества и потерянности.
Мистики всех религиозных направлений знают об этом процессе и потому советуют с самого начала избегать любого конкретного образа Бога и оставить попытки Его изображения. Все, что мы можем сказать о Боге, носит символический характер. Символ открыт для всей действительности.
Правда, мы зависим от этих символов, ибо только в сравнении можно осознать бессознательное, но мы не должны создавать определенные символы и образы и считать, что так выглядит Бог. Иоанн Креста пишет, что человек, создавая образы Бога, умаляет Его. «Ибо все земные и небесные творения, как и четко определенные знания и образы, естественные и сверхъестественные, наделенные душевными силами, какими бы ни были они возвышенными, не имеют ничего общего и не идут ни в какое сравнение с сущностью Бога. Того, кто ограничивает память и другие душевные силы посредством конкретных понятий, Бог не может узнать и оценить должным образом».[9] В религиях существует идолопоклонство (идололатрия), которое намного хуже, чем культ идолов, а именно культ понятий и интеллектуальных представлений Бога.
Понятия и догмы являются только окном в действительность. Такое окно может быть треугольным, четырехугольным или круглым. Мы можем заглянуть в него, чтобы уловить очертания Бога, только мы не можем сказать: Бог треугольный, Бог четырехугольный, Бог круглый.
Бог не назвал своего имени Моисею, когда тот Его об этом спросил. Моисей думал, что если он не сможет назвать имени Бога, евреи ему не поверят. И Бог ответил ему: «Я есть тот, кто Я есть здесь», «Я есть тот, кто Я есть», «Я есть тот, кто есть при этом». Бог не является чем-то, что имеет определенную форму или название, Он безымянный, который существует во всем. Отсюда возникает заповедь не составлять себе представлений о Боге и не упоминать имени Бога всуе. Она должна помочь человеку освободиться от конкретных представлений о Боге. Правда, из этого проистекает требование негативной теологии не наделять Бога никакими положительными качествами. По сути, можно только сказать, что Его нет. Все, что мы говорим, является беспомощным лепетом. Поэтому Экхарт сказал: «Молчи и не возводи напраслину на Бога, ибо все, что ты о Нем плохого говоришь, ты врешь, ты совершаешь грех».[10] И другая строчка: «Поэтому я прошу Бога, чтобы Он уравнял меня с Богом».[11]
14. ВСЕ ВЕЩИ ИМЕЮТ ВКУС БОГА
Постижение конечной действительности не является мыслительной работой, оно возможно только посредством познания на опыте. Приведем некоторые высказывания Экхарта:
«Человек не должен довольствоваться одним выдуманным Богом; ибо когда исчезает мысль, исчезает и Бог. Напротив, нужно иметь существенного Бога, который намного величественней мыслей человека и всего творения. Бог является непреходящим, человек существует по воле Его. Тот, кто в бытии своем имеет Бога, кто воспринимает Бога Божественно, для того Он сияет во всех вещах; тогда все вещи для него имеют вкус Бога и образ Бога он видит во всех вещах.
Этому человек не может научиться посредством бегства, тем, что он избегает вещей и обращается к одиночеству извне; напротив, он должен научиться внутреннему одиночеству, где бы и с кем бы он ни был. Он должен научиться вскрывать вещи и находить там своего Бога, чтобы суметь в полную силу существенно преобразовать Его в себе. Так как он единственный имеет Бога и стремится только к Богу, то все вещи для него становятся исключительно Божественными. Такой человек несет в себе Бога во всех своих трудах и на всех местах, и все труды такого человека обусловлены только Богом. Ибо труд по-настоящему принадлежит тому, кто является причиной труда, а не тому, кто его исполняет.
Человек должен находить Бога во всех вещах и всегда иметь в душе Бога в настоящее время. У того, кто с этим согласен, есть два варианта: он должен в трудах постичь Бога и научиться Его сохранять, или он должен оставить все труды. Человек должен для всех своих трудов во всех вещах находить Бога».[12]
То, что Экхарт здесь называет Богом, когда говорит, что все вещи для него «становятся исключительно Божественными», на Востоке называется пустотой. «Все вещи имеют вкус пустоты». Бога, который, помимо образа, имеет еще и форму, познать можно только в формах. Пустота — Бог (лучше божество) — что-то не имеющее формы, мысленно может отличаться от формы и образа. Однако в действительности они могут проявляться только вместе, так же, как танец и танцор могут быть представлены только вместе. Танец может отличаться от танцора, а танцор от танца, но выйти на сцену они могут только вместе. Музыка может отличаться от музыкального инструмента, но существоват ь друг без друга они не могут. «Все вещи имеют вкус Бога» — это то же, что «пустота — это форма». Это то, что остается в познании, когда распадаются все проекции.
Иоанн Креста писал: «Если уж душа смогла осознать, что все вещи, созданные Богом, отличаются друг от друга и со своим происхождением и своими силами роста существуют в Нем, то она может признать также, что Бог по своей сути, с бесконечным превосходством, является всем этим мирозданием. Таким образом, она лучше постигает создания в Его сущности, чем в них самих. Следует познавать создания через Бога, а не Бога через создания, то есть познавать действия исходя из их первопричины, а не первопричину из действий. Ибо второе познание является производным, а первое сущностным».[13]
Бог в своей сущности является всеми этими созданными вещами. Пустота является формой. Этот мир есть форма выражения Божественного. Бог стал существовать во всем. Подлинная мистика ведет обратно в мир.
II. ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ И МИСТИКА
1. ЧЕЛОВЕК БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЕГО РАЗУМ
Мы много больше, чем наши интеллектуальные размышления и наше самосознание. Существуют внутренние пространства, области, миры, которые измеряются в космических масштабах и выходят за рамки любых рациональных познаний. Существует метапознание (мистическое познание), которое является намного более емким по сравнению с тем, что мы можем постичь разумом и чувствами. По сравнению с подобным познанием, наука является гигантским столпом невежества. Нет ничего такого, что было бы сложнее преодолеть, чем результаты научных опытов, научные убеждения и системы. Они являются самыми непримиримыми врагами каждого всеобъемлющего познания. Ибо все, что до сих пор по этому вопросу было научно обосновано и не было доказано с самого начала, признается многими современниками иррациональным и отвергается ими. Несомненно, наши научные знания имеют огромное значение, но мы должны их расширять и дополнять посредством познания.
Так, например, старые теории о деятельности нашего головного мозга больше не соответствуют истине. Экклес, ученый-естествовед, получивший Нобелевскую премию за исследования головного мозга, сказал нам абсолютно четко, что мозг не является причиной его извилин, то есть наш мозг является не производителем энергии, а только реципиентом, который принимает импульсы и транспонирует их в данные, которые может постичь наше сознание. Сама же энергия исходит из неизмеримой области, из чисто духовной сферы, которую можно только познать.
Стремление проникнуть в высшие сферы сознания, лежащие за пределами наших рациональных возможностей, является важнейшим фактором для выживания человечества[14]. Все больше людей признает, что нужно прислушиваться к своей интуиции и искать новые пути, чтобы приобрести более глубокие познания. Однако в нашем обществе все еще нужно иметь достаточно мужества — если не сказать немножко глупости, — чтобы отправиться в подобный путь. Тем не менее некоторые осознают, как опасно для человека пытаться и дальше жить, будучи отделенным от своего истинного «Я».
2. ЭЛЕКТРОМАГНИТНЫЕ ПОЛЯ
Существуют структуры — энергетические процессы, которые лежат в основе всех форм жизни и материи. Эти энергетические структуры являются невидимыми силовыми полями, на которых строятся видимые. Квантовая физика сегодня рассматривает мельчайшие строительные частицы, кварки, уже не как твердые частицы, а как такие поля. Они представляют собой динамическую паутину. То, что мы считаем твердой материей, является полем электрического напряжения различной плотности. Тайхард де Шарди говорит: «Материя и дух не существуют в конкретном виде, скорее существует только одухотворенная материя: материал универсума — это материя-дух». Тогда нет и двух видов закона существования: материя и дух, а только один основной закон для обоих. Материя — это та область пространства, в которой поле имеет крайнюю плотность. Эйнштейн написал: «В данной новой физике нет места для обоих, поскольку поле — это единственная реальность».
3. ЖИЗНЕННЫЕ ПОЛЯ
Ученый Гарольд Бурр в течение 40 лет занимался исследованием электромагнитных полей, которые, в конечном счете, направляют всю жизнь. Их нужно измерять и перепроверять. Он говорит нам, что чудеса природы не являются ни комплексной химией, ни механически протекающей физиологией, а что за ними стоит упорядоченная сила магнитных полей.
«Подобные поля неощутимы и невидимы, но поддаются измерению. Рассыпанные на бумаге железные опилки, помещенные над магнитом, выравниваются по образцу силовых линий данного магнитного поля. Если смешать опилки и снова разбросать на листе бумаги, то они опять выстроятся по тому же образцу, что и прежде, если держать их над магнитом. Нечто похожее происходит и с микромагнитными полями, только данный процесс более дифференцированный».[15] Бурр называет их жизненными полями (Ж-поля). Эти Ж-поля формируют всю жизнь. Исследование показало, что белковые молекулы нашего тела — а наши тела прежде всего состоят из них — обновляются каждые полгода. Через каждые полгода мы становимся другими. Только благодаря направляющим Ж-полям мы остаемся для других людей такими же.
4. МЫ НЕ МОНАДЫ
В течение нескольких лет наблюдали за ростом вяза и клена и измеряли их напряжение. Результаты опыта показали, что жизненное поле изменяется в зависимости от смены дня и ночи, от лунных циклов и пятен на Солнце. На общее Ж-поле человека данные процессы влияют еще сильнее. Таким образом, мы являемся частью универсума, а не монадами. Эти жизненные поля преодолели законы физики и химии. Они упорядочивают атомы и молекулы тела по своему образцу. После смерти эта система разрушается, и тело распадается по другим законам. В конечном счете, Ж-поля создают формы. Мы не являемся химико-физическим процессом, прежде всего мы — метаструктура, из которой формируются наши тела и наши души. Распространяющаяся организация жизненных полей отвечает за возникновение и процесс нашего существования. Чем больше мы будем открыты для этих метавлияний, тем глубже мы сможем постичь целое, чтобы лучше раскрыть все возможности нашего существования.
5. МОРФОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ПОЛЯ
Физика и биология, да и все естественные науки до сих пор основывались на механистической парадигме. Считалось, что наш универсум следует определенным неизменным и не зависящим от времени законам. Такая точка зрения в последние десятилетия несколько поколебалась. Как возникают различные формы жизни? Почему и как из одного яйца развивается живое существо, а из одного семени растение? Биологи пытались объяснить процесс возникновения формы механистически. Для них существуют только химическая и физическая интерактивность и проистекание. Однако с этих позиций мы можем только понять, что происходит. В чем же лежит основа всего, механистическое восприятие нам не объяснит. Почему, например, наши руки и ноги имеют именно такую форму? Химические субстанции и реакции еще не объясняют формы, которая из этого получится. Когда архитектор анализирует камни, строительные растворы и древесные материалы здания, он еще не знает их структуры. Из подобных кирпичей и древесины, с такими же растворами можно также построить и совсем другое здание.
Организмы имеют невидимые поля, которые определяют их формы. Развитие яйца управляется не химическими процессами, а этими метаполями, которые нельзя ни увидеть, ни измерить. Если, например, яйцо стрекозы перевязать посередине, то из перевязанной половины появится не часть организма, а целая стрекоза. Если отрезать веточку от ивы и посадить в землю, вырастет новая ива. Таким образом, одна часть может произвести целое. Целое это намного больше, чем просто сумма его частей. Морфогенетическое поле не разрушается, оно есть в каждой части. Шельдраке называет эти метаструктуры, которые придают живым существам их формы, морфогенетическими полями. Он пишет: «Морфогенетические поля определяют и управляют всем совокупным органическим и неорганическим созданием. И хотя поля не зависят от материи и энергии, они воздействуют на время и пространство и могут изменяться в пространстве и времени. Когда у какой-либо особи одного биологического вида меняется стиль поведения, то изменяется и ее морфогенетическое поле. Если такое поведение сохраняется в течение длительного времени, оно находит морфогенетический резонанс во взаимодействии между всеми особями общего вида. Морфогенетические поля обуславливают порядок, закономерность и постоянство универсума — однако они могут допускать также и совершенно новые стили и формы поведения».[16] Следовательно, мы, в первую очередь, не физиологические и биологические существа, а существа, имеющие духовную базисную структуру.
Однако не только весь организм в целом имеет морфогенетическое поле, но и сами молекулы и атомы, и, таким образом, тело состоит из разных морфогенетических структур. То, что мы называем универсумом, есть не что иное, как огромная морфогенетическая структура всего существующего.
6. ВЫВОДЫ
Учитывая всемирное влияние, которое имеют эти поля, можно предположить, что и наши сидения в дзэне, и наша практика созерцательности оказывают сильное влияние на эти метаструктуры, то есть мы изменяем человека, общество и мир и изменяемся сами. Тот, кто пошел эзотерическим путем больших религий, выполняет настоящую работу по изменению сознания в нашем мире.
Для мистиков это было ясно всегда. Немая молитва того, с кем Бог, воздействует намного сильнее и глубже любых слов. Он как бы связан с силовым полем Бога и становится энергетическим проводником для других. Мы должны научиться черпать из Божественного источника энергии, с которым каждый из нас связан.
Бог действует по своему порядку созидания. Созидание и спасение не являются носителями разных структур. Все заложено в оригинальном плане. Когда мы проникаем в метаструктуру человека и еще дальше в то, что мы называем Божественной жизнью в нас, мы изменяем мир.
Только изменяем мы его не своими силами, а силами Божественного начала, которое открывается в нас. Тогда оно воздействует в нас и посредством нас. Чем больше мы воспринимаем Бога, тем меньше препятствуем Ему. Экхарт бы сказал в этом случае: «Чем больше мы уступаем Ему дорогу — тем сильнее Его влияние». Богу хотелось создать нас и мир по своему образу и подобию. Это подразумевается, когда мы говорим об образе и подобии человека.
В дзэне и в созерцательности речь идет о раскрытии себя со всех сторон. Мы словно строим сознание, ведь существует что-то такое, как аккумуляция сознания. Если все люди раскроются в одном направлении, то, явно, возникнет мощная сила. Это может привести к так называемому скачку сознания, то есть другие люди будут подвергаться нашему влиянию, не вступая с нами в физический контакт. Почему Божественное не должно воздействовать таким же образом, как метаструктура нашего мира? Можно себе представить, что над этими полями действует милость Христа.
III.TPAHСПЕРСОНАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ
1. РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
Универсум, по-видимому, начинался с неосознанного состояния. Сознание развивалось в течение миллионов лет и будет развиваться дальше. В человеке оно достигло той вершины, когда появляется превосходящее познание всего постигнутого. Мы называем это познание трансперсональным, или мистическим. Иногда мы говорим о четвертом измерении сознания. Человеческое сознание может наблюдать за активностью повседневного сознания. Оно, в сущности, может стать тем, из чего все происходит. Человек может превзойти свое личное сознание и понять космическое единство, которое мы называем на традиционном религиозном языке Богом, абсолютом или Божественным. Это является основой бытия человека. Пока человек отделен от этой основы, он не сможет наши смысла своей жизни. Спасение или освобождение является, таким образом, преодолением этого иллюзорного разделения, которому постоянно подвергается наше самосознание.
Мы должны раскрыться и войти в следующее измерение сознания. Дух возвращается к самому себе в процессе эволюции космоса. Наше интеллектуальное сознание является лишь промежуточной стадией. Следование по пути созерцания, дзэна или йоги должно помочь нам попасть на эту следующую ступень сознания. Также и религии должны превзойти свои интеллектуально-догматические каноны и повести человека по пути познания трансперсональной Божественности.
История человека — это история развития организма от амебы к рептилии, от обезьяны к человеку, то есть это движение от низшего к высшему и, одновременно, развитие нашего сознания и связанного с ним религиозного понимания своего «Я». Мы поднялись от первобытного общества до поколения мыслящих людей. Между ними лежат века магического и мифического сознания. Почему же развитие не может идти дальше? Почему предположения некоторых святых и мистиков о том, что следующая ступень развития человека лежит в области трансментального сознания, не может соответствовать действительности? Мы находимся где-то на середине нашего пути к совершенному и настоящему человеку. Именно здесь мы особенно уязвимы. Уже не животные, но еще и не достигшие полной зрелости, а именно, того мистического измерения сознания, в котором находится будущее человека. И пока мы до него не дойдем, мы так и будем пребывать в состоянии войн и катаклизмов, о чем свидетельствует ситуация в мире.
2. СТУПЕНИ СОЗНАНИЯ
Мистики представляют высшую ступень, которой может достичь человек внутри одной религии. Это является целью религиозной жизни и — я осмелюсь сказать — также целью эволюции, целью процесса становления человека. Все больше людей приближаются к этой цели и достигают ее.
То, что и западные религии занимаются вопросами мистики, является требованием времени. В то время как на Востоке мистическое познание всегда находилось в центре и являлось целью религий, на Западе мистические течения не могли, по большей части, свободно развиваться, поскольку тогда они были вне организованной церкви и вероисповедания.
В общем и целом, сегодня различают четыре ступени сознания:
1)
2)
3)
•
•
4)
Одновременно начинаешь познавать, что бытие есть не что иное, как то, что из него возникает: «Пустота — это форма, форма — это пустота». Естественное и сверхъестественное являются «не-два». В дзэне это ступень, на которой просветленный возвращается обратно. Все вещи представляют единое целое, но остаются отделенными друг от друга. Сознание познается как настоящий мировой процесс, который ничего не исключает. Это познание изменяет не мир, а виденье мира. А поскольку новое виденье мира изменяет личность, то в конечном итоге изменяется и мир.
3. НАЗВАНИЯ ДЛЯ ОБОЗНАЧЕНИЯ КОНЕЧНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Эзотерические пути отдельных религий, ведущие ступень за ступенью к познанию, называются по-разному. В махаяна-буддизме — это путь тибетцев или путь дзэна (шикантаза-коан), в индуизме — это различные формы йоги, в исламе — суфизм, в иудаизме — учение Каббалы, а в христианстве — практика созерцания. Все они ведут к последней ступени, к космическому сознанию, visio beatifica. Однако для этого требуется сопровождающий, который сам прошел все ступени познания.
Религия основывается на проявлении Бога. Это проявление имеет два аспекта.
Оно возникает в чистом сознании человека. Оно не имеет формы, речи и культа. Познаваемое в чистом сознании проявление остается вечно неизменным. Лейбниц ввел для этого определение philosophia perennis. Познание конечной действительности нельзя выразить адекватно. Человек старается сам встать на путь познания. Религиозные обряды и речи должны сопровождать его на этом пути.
С проявлением дело обстоит так же, как и с музыкой. Музыку можно воспринимать только на слух. Если ее передавать письменно, то это уже будет партитура. Форму речи и культ одной религии можно сравнить с партитурой. А проявление — это уже музыка. Партитура может быть записана в совершенно разных нотных системах, а музыка, тем не менее, остается без изменений; так и проявление, познаваемое мистически, остается неизменным. «Музыка» всегда звучит одинаково. Несмотря на все религиозные войны, истинные мудрецы указывали на это единство познания Божественного. Все партитуры — это записи одинаковой музыки. Все религии, таким образом, имеют свой собственный источник мистического познания. Эта исходная точка, называемая мудрецами по-разному, не имеет формы, образа, символа и слов. Образ, форма, слово, символ, парабола, вероучение относятся уже к последующему.
Когда проявление принимает речевую или культовую форму какой-либо религии, то оно принимает форму выражения и речь соответствующего народа. Религии и должны быть различными, поскольку народы, обычаи и времена отличаются друг от друга. Так же в так называемых религиях проявлений (иудаизм, христианство и ислам) проявление происходит в доязыковом пространстве. Почему у Иисуса, о котором мы знаем, что Он имеет образ человека, что-то должно быть по-другому? Так же и Его вербализация послания Бога должна найти отражение в совершенно определенной форме, если он хочет общаться с людьми,
То, как просветленный человек выражает свое познание, зависит от его образования, его религии, культурного уровня и времени, в котором он живет. Так, например, Парменид, живший в V веке до Рождества Христова, применял совершенно другие словесные формы выражения своего познания, чем живший после рождения Христа Плотин; мастер дзэна в классические времена дзэна в Китае — не такие, как Патанджали и Упанишады или Экхарт и Иоанн Креста. Они все исходят из равного самопознания, но из-за различия времени, культуры, своего образования и религиозных наклонностей артикулируют это каждый по-своему. Познание в чистом сознании конкретизируется подсознательными слоями. Приведем пример: Моисей сначала познал свое просветление у горящего терновника, затем перед ним встал вопрос о словесном обозначении познания. Наконец Бог сказал: «Я есть, кто Я есть!» (Исх. 3, 14).
Иисус, который, вероятно, всегда жил с осознанием конечной действительности, обозначил эту познанную действительность как «Отец», «Божье Царство» или «вечная жизнь». Всю ночь провел Иисус в познании единения с Богом, а когда спустился с горы, то передал людям «Отче наш», «Восемь благословений» и притчи. Однако это уже была Его форма выражения своего познания единения. В своих прощальных словах Он сказал так: «Кто видел Меня, видел Бога» (Ин. 14, 9) или: «Прежде чем был Авраам, Я есть» (Ин. 8, 58).
4. РЕЛИГИЯ И СВЯЩЕННЫЕ ПИСАНИЯ
Мистиков и Священные Писания можно читать и понимать совершенно по-разному. Более четким примером тому мне кажется разговор Иисуса с самаритянкой в Новом Завете (Ин. 4, 5). Он уже долго говорит о воде жизни, а самаритянка все еще думает о настоящей колодезной воде.
Иисус указывает ей на тот факт, что Бог это не кто-то, кому можно поклониться на той или иной горе, а что Богу нужно поклоняться в духе и истине: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24). Когда Иисус говорил об Отце, Он не имел в виду отцовское начало. Люди, к которым Он обращался, абсолютно не понимали того, что Он подразумевает на самом деле. Он хотел доказать, что Бога, который не только духовно, но и интеллектуально понятен, можно только познать. Для многих же людей Бог, или Отец, был суперэго, который любит и наказывает, благословляет или проклинает.
Кто думает, что Абсолют — это некий вид Великого Отца, который охраняет всех, как пастух свое стадо, тот проецирует религию как проситель. Его цель доступная и простая — получить защиту и благодать от этого Бога, а взамен предоставить Ему почитание и благодарность. Он пытается жить в согласии с тем, что считает законом Божьим, и надеется получить за это в награду вечную жизнь. Целью данного вида религии является стремление к спасению, спасению от боли, страданий, несчастий и даже, в конечном счете, от самой смерти.
Ангелус Силезиус и Экхарт, назовем только двоих, поняли Писание совершенно по-другому. Они интерпретировали его с позиций своих религиозных познаний.
Ангелус Силезиус писал: «Кто просит Бога о дарах, у того дела совсем плохи. Он обращается с мольбами к творению, а не к Творцу».[17]
Экхарт говорит: «Ты низводишь бесконечного Бога до дойной коровы, которую ценят за то, что она дает молоко и сыр для твоей собственной выгоды. Isti faciunt capram de Deo, pascunt eum foliis verborum. Item facuint Deum histrionem? Dant sibi veteres et viles vestes suas. Такие делают из Бога козу и кормят Его словами-листьями. Также они делают из Бога актера и отдают Ему свою старую и поношенную одежду».[18]
«Я говорю воистину: пока ты дела свои свершаешь только ради Царства Небесного, или ради Бога, или ради твоей вечной благодати, то есть извне, то, похоже, дела твои совсем плохи. Тебя можно перенести, но лучше этого не делать. Ибо поистине, если кто-то мечтает внутри, в молитве, в сладком экстазе и в особенном благоволении Бога получить больше, чем от пастушьего костра или в хлеву, то это все равно, что ты берешь Бога, заворачиваешь Его в пальто и прячешь Его под лавку. Ибо тот, кто ищет Бога с определенными намерениями, он Его не находит. Тот же, кто ищет Бога без намерения, он постигает Бога таким, какой Он есть; такой человек живет с Сыном, который есть сама жизнь»[19]
Данные примеры не должны соблазнять нас пренебречь устными молитвами. Экхарт был священником и членом монашеского ордена. Конечно же, он читал мессу и выполнял обязательные молитвы. Пока мы являемся людьми, мы будем обращаться с просьбами к Богу и прославлять Его. Все это мы может делать только словами, образами, церемониями и ритуалами. Однако при этом важно осознавать, что подобные действия являются только «пальцем», указующим на луну. Пожалуй, совсем немного людей удаляется в безбожное жизненное пространство.
Священные Писания и религия являются, таким образом, конденсатом глубокого мистического познания, и, наоборот, задачей религии является побудить человека к подобному познанию.
5. МИСТИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ
Мистическое сознание можно описать как область познания, в которой все есть так, как оно есть, а так как оно есть, оно совершенно. Там нельзя быть ни счастливым, ни несчастливым, ни довольным, ни недовольным, ни радостным, ни печальным. Быть счастливым было бы слишком мало, также мало было бы быть несчастливым. Счастье и любовь относятся уже к второстепенной области. Нет блаженства, нет счастья в смысле чувства. Все другие сферы сознания при этом относительны, в то время как то состояние является замкнутым и совершенным и наполненным до краев. Все остальные состояния сознания временные и ненаполненные.
В этом сознании форма и отсутствие формы едины. Здесь нет ни субъекта, ни объекта, только бытие. Здесь человек познает свое Божественное происхождение и готов сказать: «Я есть Бог». Эти слова ни в коем случае не являются высокомерными. В большей степени они несут неслыханное смирение и наполнены потребностью помочь всем живым существам прийти к этому познанию. Именно в этом лежит основа первой клятвы буддизма: «Живых существ множество, я торжественно обещаю спасти их всех».
В мистическом сознании человек узнает, что его собственное понимание мира является как бы взглядом на небо через трубу, то есть очень ограниченный отрезок целого. Наше концептуальное понимание космоса, какое бы оно ни было научное, лишь жалкое частичное понимание. С этой точки зрения наука является ограниченной. Однако постепенно она начинает расширять свои горизонты и включает мистическое познание в свои исследования; ибо она заметила, что нельзя объяснить мир только ньютоновскими и картезианскими категориями.
С нашими религиозными системами мы производим массу космического шума и думаем, что таким образом можем достичь Бога. Наши молитвы, наши мысли о Боге, в масштабах этого огромного мистического познания, не больше, чем кипение в пробирке «Я».
Опасность, что мы со всеми нашими представлениями о Боге молимся самим себе, весьма велика. Превращение в идола религиозных понятий представляет большую опасность для каждой религии. Мы очень высокомерны, когда создаем образы Бога или удерживаем Его в рамках своих концепций. Экхарт и Тиршеген с полным правом говорят: «Бог, которого я могу постичь, это не Бог».
Наши религиозные системы подобны компьютерным программам. Как и компьютер, который кроме заложенной в него программы не может дать нам никаких новых знаний, так и наши теологические высказывания о Боге остаются в узких рамках, если мы не углубим их мистическим познанием.
Мы должны понять, что мистика не может быть выражена исключительно в благочестивом наборе слов, как будто бы мистические состояния имеют что-то общее с ханжеством и святошами. Мистика, в большей мере, является познанием повседневного, здесь и сейчас. Это познание может быть очень банальным. Оно может стать навозной кучей или цветком, сорванным ветром или для проведения религиозных церемоний.
Мы должны уяснить себе, что есть живые существа с совершенно иной организацией, а также существа с более высоким сознанием, чем мы, люди.
Итак, наступило время поколебать самоуверенность нашего сознания и проникнуть в другие пространства сознания. Многие люди этого боятся. Однако не остается ничего другого, кроме как преодолеть наши страхи и идти дальше. Многие пребывают в сомнении, поскольку пошатнулось их здание веры. Конечно, препятствием на пути к новому сознанию может быть узкое, догматическое вероисповедание, однако, если мы научимся читать наши Священные Книги по-новому, мы найдем в них возможность изменить также наши религиозные взгляды.
Мистическое познание превзошло слово «знание». Образы, символы и язык человека подвержены постоянному изменению, Божественное же существует без времени и пространства. Оно не подвержено переменам, хотя оно и существо из всего, что меняется.
Само мышление Божественного уже означает ограничение. Здесь мы понимаем Иоанна Креста: «Не этот, не этот» — больше ничего не скажешь.
Самым важным в каждой религии является познание конечной действительности. Она преступает все барьеры и ограничения времени и пространства.
Барьеры и ограничения возникают только потому, что человек хочет абстрактно определить необъяснимое. Подобные религиозные способы выражения обусловлены временем, а потому недолговечны. Познание же не имеет времени и перешагивает все различия догматического вида. Оно является общей основой, на которой возводятся отдельные религии.
В необъяснимости конечной действительности все религии едины. Конечную действительность можно только познать. Все, что человек об этом говорит, уже искажение. Вот как думает Экхарт: «Будь у меня Бог, которого я мог бы узнать, я бы никогда не рассматривал его как Бога… Ты должен Его (Бога) любить таким, какой Он есть, He-Бог, Не-Дух, НеЛичность, He-Образ, еще больше: как прозрачное, чистое, ясное одно, отделенное от всех двойственностей».[20]
Поделиться книгой: