Помоги проекту - поделись книгой:
Джонни проследовал за ней из одного коридора в другой, останавливаясь каждый раз, когда она вторгалась в тот или другой офис, раздавая файлы и короткие, отрывистые указания. «Вы расписались не в том месте!» «Это для судьи Форда, а не для судьи Рэндольфа. Будьте внимательны!»
После четвертого офиса Сэнди остановилась, повернулась к Джонни и пригладила убранную за ухо седую прядь.
– Извините. Назовите еще раз ваше имя.
– Мерримон. Джонни.
На мгновение ее черты накрыло облачко растерянности. Она слышала это имя, но не могла вспомнить в какой связи.
– Вы его друг? Родственник?
– Клиент.
– У мистера Кросса пока еще нет клиентов.
– Значит, я буду первым.
Аргумент не подействовал. Вокруг нее щелкали клавиши и шуршали бумаги. Все занимались делом, и только им.
– Я в состоянии передать ваше сообщение.
– Я предпочел бы сделать это сам.
– Есть какие-то проблемы?
– Вовсе нет. Я хотел бы увидеть его офис, если такое возможно, и оставить записку в таком месте, чтобы он увидел ее сразу же по возвращении из суда.
– Ваше имя – Джонни Мерримон?
Оно все еще отзывалось слишком глубоким эхом. Джонни видел это в ее глазах и поджатых губах.
– Почему оно кажется мне знакомым?
– Не имею ни малейшего представления.
Она еще раз осмотрела посетителя, явно озабоченная тем, что этот отнимающий ее время неряшливый молодой человек, при всей непритязательности его внешности, возможно, важен в каком-то смысле. Это заняло у нее три секунды. Решение было принято, и оно оказалось не в пользу Джонни.
– Я не могу оставить вас одного в офисе адвоката.
Офис превзошел ожидания Джонни. Двойные окна предлагали вид на здание суда и парк за ним. На стене висели заключенные в рамочки дипломы. Мебель была дорогая и новая.
– Ну вот. Бумага на столе.
Джонни не спешил.
Никто не ждал многого от заблудшего мальчишки с больной левой рукой. Джек видел, как погибла девочка, и солгал насчет того, из-за чего это случилось. Некоторое время он провел в исправительном учреждении для несовершеннолетних, и еще больше – в тени Джонни Мерримона. Но Джек избежал того, что ему предрекали. Не попал в тюрьму, не работал на автомойке, не скатился в пьянство и вообще не свернул на дорогу к саморазрушению. По мнению Джонни, это заслуживало поощрения. Он провел пальцем по корешкам выстроившихся в ряд книг, потом взял со стола фотографию. В офисе она была единственная: два мальчишки у реки – Джонни и Джек, как братья.
Джонни чувствовал раздражение и напряженность седоволосой женщины, но снимок притягивал взгляд. Ребята на фотографии были без рубашек, оба загорелые до черноты, и оба улыбались. Позади них, недвижная, как камень, лежала река, а дальше, за ней, – только тень. Казалось, солнце высветило лишь их двоих, и в каком-то смысле так оно и было. В том возрасте секретов между друзьями не было совсем, а различий мало: «Люди Икс» или «Мстители», стикбол или бейсбол. Там Джонни впервые попробовал пиво, теплое, нагревшееся на большом плоском камне. Пиво Джек украл у отца и принес на реку угостить друга. «От мальчишек к мужчинам», – сказал он.
– Сэр, вынуждена напомнить…
Джонни подержал фотографию еще секунду, потом положил на стол. Пододвинув лежавший в центре стола блокнот с отрывными страницами, написал свою записку, а когда выпрямился, Сэнди прочитала ее без колебаний и стеснения.
Женщина перечитала записку, и по ее шее растекся румянец.
– С этим дефектом мистер Кросс ничего поделать не может.
– Я в курсе.
– Это какая-то шутка?
Впервые после того, как спустился из вестибюля наверху, Джонни улыбнулся искренне.
– Позаботьтесь, чтобы он это увидел.
Часом позже город уже был ярким пятном в зеркале заднего вида. Рядом, на сиденье, стояла сумка, и в ней лежало то, что требовалось Джонни от города: шампунь и сигары, твердый сыр и бурбон. Представив, что ждет впереди, он улыбнулся, и с этой улыбкой продолжил путь – между деревьев и вдоль черной реки, мимо сгоревшего амбара и одиноко стоящей старой кухни на вырубке.
Оставив грузовичок под навесом, Джонни взял курс на холмы по другую сторону топи, следуя маршрутом, складывающимся в паутинку едва заметных тропинок. Путь пролегал мимо кладбища и еще сорока пяти маркеров, по большей части старинных. Самые старые, без всяких отметин камни лежали под раскидистым, кривым дубом. И они снились Джонни чаще, чем ему бы хотелось.
История округа.
И история его семьи.
Дорога к хижине заняла тридцать минут, но любому другому понадобилось бы больше. Один неверный шаг – и болото засосет твои ботинки. Секундная невнимательность может стоить жизни. А еще мокасиновая змея. Медянка. Отчасти и поэтому Джонни построил хижину там, где построил. Никаких дорог с севера, востока и запада. За границей его участка лежали еще сорок тысяч акров невозделанной земли, по большей части принадлежащих штату лесов и заповедников. Попасть сюда можно было пешком – тропинок хватало, – а вот машина доезжала только до старого невольничьего поселка. Чтобы пройти оттуда к холмам, требовалось пересечь топь, а на это духу хватало далеко не всем. И дело не только в болоте и змеях. Тропинки путались и пропадали, так что заблудиться было проще простого.
Конечно, топь и черная вода захватили не всю пустошь. Местами земля приподнималась настолько, что на ней вырастали деревья. Островки площадью от пяти до тридцати акров выпячивались из топи, словно спина какого-то громадного, погрузившегося наполовину существа. Тропинки между ними напоминали скользкую губку и зачастую представляли собой всего лишь цепочку бугорков и кочек. Сама хижина оседлала каменистый пятачок, торчащий к северу от холмов. Обрубал поляну скальный откос, и когда солнце мазало хижину желтыми пятнами, его отвесная грань напоминала сверкающий бронзовый щит. Место было прекрасное, и Джонни не распространялся насчет его местонахождения. Мать и отчим навещали сына дважды, но интереса к необжитым землям на севере округа не проявили. Кроме них хижину видел лишь один человек. Он помог Джонни выбрать место и построить дом.
Джонни взглянул на солнце, потом на часы.
И рассмеялся, представив Джека посредине болота.
– Черт! Господи… Вот дерьмо.
Джек уже третий раз ступил в грязь. И дело не в том, что он не знал дорогу – знал! – но не был ни Тарзаном, ни Доком Сэвиджем, ни каким-то другим вымышленным персонажем, предпочитавшим жить в заднице джунглей.
– Джонни…
Нога снова соскользнула с тропинки.
– Чтоб тебя…
Отдуваясь и сопя, Джек заставил себя подняться и осторожно двинулся дальше. Он был в костюме и ботинках с заправленными в них штанинами. Галстук отсутствовал, пиджак и брюки украшали грязные пятна. Выругавшись в очередной раз, Джек подивился тому, почему москиты так любят его и пренебрегают Джонни Мерримоном.
– Тебе же нравится, да? – ворчал он, хватаясь за жесткие, режущие пальцы стебли прутьевидного проса. – Сидишь, наверное, на каком-нибудь дереве и наблюдаешь…
Нога с чавкающим звуком вырвалась из топи, и Джек побрел дальше, стараясь ступать там, где трава высокая и с хохолком. Он знал Джонни с семи лет и даже теперь не мог принять тот факт, что его лучший друг владеет всем этим.
Джек вскарабкался на последний сухой бугорок перед широким разливом воды, и солнце, опустившись пониже, залило все идеальным светом: оранжевую воду и далекие холмы, зеленые деревья и землю, и медно-красный гранит. В этом свете он увидел Хаш Арбор таким, каким видел его друг, таким, каким увидел сам, когда они впервые пересекли болото. Им было тогда по четырнадцать, и забираться в такую глушь не имело никакого смысла. Но они забрались – и, остановившись на этом самом месте, увидели то же, что и Джек сейчас.
– Боже мой. – Отдуваясь, он вытер ладонью пот со лба. – Как же я мог забыть?
К 6:40 у Джонни все было готово. Складной стол и стулья стояли на утрамбованной площадке в конце поляны. На столе красовалась бутылка бурбона. На эмалированных тарелках лежали сыр и копченая оленина; девятифунтовый сом дожидался своей очереди идти на вертел. Сигары выходили за пределы его возможностей, но ими ни он, ни Джек не баловались. Просто однажды, давным-давно, они пообещали друг другу.
Глупое обещание, мальчишеская похвальба, но они жили по этому правилу со времен средней школы, и Джонни не собирался что-то менять.
Вытянув ноги, он закинул руки за голову, сплел пальцы, улыбнулся и закрыл глаза. Теплый воздух, легкий ветерок.
На болоте Джек снова сделал неверный шаг.
Тропинка уже не уходила из-под ног, открытая вода отступила, сикоморы и кипарисы склонились так, что их можно было коснуться рукой. Джек хотел сделать все правильно, поэтому замедлил шаг и осторожно двинулся через заросли меч-травы и невысокий кустарник.
Беззвучной тенью он ступил на сухую землю. Между деревьями мелькнула хижина. Джонни сидел у стола, за папоротником – босой, в линялых джинсах, закрыв глаза и повернув лицо к солнцу. Волосы у него были длиннее, чем в прошлый раз, и в какой-то миг Джека кольнула застарелая зависть. Худой, угловатый, жилистый, Джонни притягивал внимание даже мужчин. Он не был по-киношному красив, но и такие слова, как
Взгляд Джека машинально упал на его собственную изуродованную руку. Свисая с левого плеча, она выглядела бесполезным придатком, доставшимся от десятилетнего мальчишки. Рукав проглотил ее полностью, даже пальцы оказались не видны. Таким его и знали в школе.
Ближе, еще ближе… Джонни сидел в той же позе, вытянув ноги и закрыв глаза. Джек остановился под последним деревом, подбросил на ладони камешек. Бросить следовало правильно – не попасть в лицо и не поранить до крови, но ударить так, чтобы чувствовалось, чтобы было больно, как от материнской оплеухи. Так у них повелось с тех, мальчишеских времен.
Джек погладил камень подушечкой большого пальца и уже отвел руку для броска, но тут Джонни подал голос.
– Не надо.
– Чтоб тебя… – Джек опустил руку. Он даже не удивился, но огорчился всерьез. – Как у тебя это получается? Каждый раз. Это несправедливо.
Джонни открыл один глаз.
– Ты слишком шумный.
– Я всего лишь поднял руку.
Джонни встал и взял со стола бутылку бурбона.
– Не переживай. Давай-ка выпей. Тебе это, похоже, не помешает.
Джек выступил из тени. В этом было что-то противоестественное – Джонни всегда знал. Шорох шагов? Ну да, конечно. Треск сучка под ногой, чавкающий звук трясины… С этим можно согласиться. Но как Джонни догадался, что Джек поднял руку и вот-вот бросит камешек?
«Каждый раз, – подумал Джек и тут же уточнил: – Семнадцать раз за последние три года».
Раньше застичь его врасплох получалось по крайней мере в половине случаев, и такое соотношение сохранялось с детских лет. Иногда Джонни ловил Джека, иногда Джек ловил Джонни.
Так что же изменилось теперь?
Выйдя на поляну, Джек обозрел стол и стоящую на нем еду, а потом присмотрелся к своему ухмыляющемуся другу. Пронзительные, но ясные глаза, волнистые растрепанные волосы, уже касающиеся сзади воротника рубашки.
– Джек Кросс, лицензированный адвокат. – Джонни крепко обнял Джека. – Черт, я горжусь тобой.
Джек прижал к себе друга и тут же, смутившись, отступил. Джонни редко выказывал теплые чувства, и то, что он сделал это сейчас, тронуло в душе Джека разные струны.
– Спасибо. Долго шел.
Дорога и впрямь была долгой; они оба знали это, и правда отдавала горечью. Из порушенного детства Джек выбрался, стиснув зубы, срывая ногти, всего за шесть месяцев, и Джонни был одним из немногих, кто понимал, что являлось двигателем этой быстрой и необратимой перемены. Признание вины. Раскаяние. Исправительное учреждение.
– Добро пожаловать. Садись, садись. – Джонни подтолкнул друга к столу, а когда Джек сел, налил бурбона и протянул ему стакан. – За яркие огни и лучшие деньки. Рад, что ты пришел.
Они чокнулись.
– А у меня был выбор?
– Выбор есть всегда, – сказал Джонни, хотя на самом деле никакого выбора не было. Они встречались дважды в месяц, раз – у Джека, раз – здесь. Так уж сложилось, и ни тот ни другой этот порядок не нарушал. – А почему в костюме?
– А?
Джонни сел по другую сторону стола. Поболтал бурбон в стакане.
Поделиться книгой: