Солнце и пламя

– Предатели рода человеческого! – вдруг заявил один из связанных служителей Ордена Истины, рослый и мордатый, после чего сплюнул на землю. Вернее, попытался это сделать, поскольку слюны у него почти не имелось, а то, что было, попало ему же на рясу. – Кому служите? Тем, кто ваших же собратьев убивает! Кто смерти всем людям желает, всем, сколько их ни есть на свете!

Эльфы-доспешники заинтересовались нашей беседой, причем прерывать ее не спешили. Один из них, который, похоже, знал человеческую речь, тихонько начал переводить услышанное своим соплеменникам.

– Нет у нас собратьев, – спокойно возразила ему Рози. – И взяться им неоткуда, все, кто есть, – уже здесь.

– Когда речь идет о выживании рода человечьего – все люди братья! – басовито сообщил нам еще один из чернецов. – Все должны воедино сплотиться против общего врага.

– Согласна, – признала Рози. – Вот мы и сплотились, чтобы ваше поганое семя изничтожить, пусть даже и войдя в союз с теми, кто вроде бы общий враг. Только ваш враг – он наш друг.

– И нечего нас совестить, – добавила Фриша. – Это ваша братия расстаралась, чтобы мы в состояние изгоев перешли. Это вы, мрази, все для того сделали, чтобы мы лишились всего, что имели. Так что мы сами по себе, а вы сами по себе. И эльфы нам теперь куда роднее, получается.

– Учителя нашего убили, – не остался в стороне Жакоб. – Его мы вам ввек не простим.

– Учителя? – процедил тот чернец, что нас первым честить стал. – Вот вы, стало быть, кто такие. Слышал я про вас, как же! А уж про наставника вашего осведомлен так, что лучше не бывает: мы его задолго до всех этих событий извести хотели, да все не получалось.

– Вороново семя, – пискнул невысокий орденец, подпиравший головой мощное брюхо соседа. – Они же?

– Не сдохли, – снова попробовал плюнуть тот. – Верно Форсез говорил, что надо вас искать, покуда не найдем. А мы его не слушали.

– Форсез? – пробасил Карл, поднося ведро с водой к крыльцу. – Жив еще этот уродец? Вот и славно. Мне всю зиму покоя не давали опасения, что до его корявой шеи чья-то чужая рука дотянется. Я ведь лично хочу ему сердце вырезать, на меньшее не согласен. Причем не ножом, а чем-то попроще. Веткой там, или ключом от навесного замка. Это чтобы процесс был очень долгим и очень болезненным, чтобы мы с ним обо всем на свете поговорить успели. Пейте давайте, вода холодная и сладкая. Как хлебнешь, так сразу жить веселей становится.

Ох, как кадыки чернецов алчно задвигались, когда мы начали с видимым наслаждением, отдуваясь и отфыркиваясь, хлебать воду, ледяную настолько, что аж зубы сводило.

– Что, тоже пить хочется? – сочувственно поинтересовалась Фриша у чернецов, поглаживая чуть вздувшийся от влаги живот, – А все, нету больше. Вы не смотрите, что нас мало, поесть-попить мы мастера. Тем более вам воздержание полезно, так ведь в уставе Ордена записано? Я ничего не путаю?

– Мало мы вас жгли, – неожиданно спокойно, без надрыва, сообщил ей мордатый чернец. – Мало. Зря милосердие в сердца пускали, умертвляя вашего брата в подвалах, без боли и мучений. Только костер!

– Любезный, если бы до нас твой приятель Форсез добрался, нам костер за счастье бы сошел, – хихикнула Рози, стирая со лба выступившие капельки пота.

Хлопнула дверь дома старосты, послышались быстрые шаги, а после смутно знакомый мужской голос поинтересовался:

– И где эти молодые маги?

– Мы тут, – гаркнул зачем-то Жакоб. – Воду пьем. Добрый день, мастер Люций.

Мы дружно уставились на него.

– Что? – смутился здоровяк. – Это Люций дель Корд, я его голос сразу узнал. Мы с ним еще тогда, в Асторге, несколько раз общались, а память у меня хорошая.

И правда – это был именно он, тот самый маг, который первым заявил Ворону о том, что его гуманный подход к происходящему приведет к проигрышу в войне. Не Асторг приведет, у него-то все будет в порядке, а именно мятежных магов.

По сути так и вышло. Почти все, кто поддержал тогда Ворона, сейчас мертвы, а мастер дель Корд – вот он, живее всех живых. И с огромной долей вероятности именно потому, что не особо разборчив в выборе путей, ведущих к победе.

– Эй, а я вас знаю. – Люций остановился шагах в пяти от нас и задумчиво потер подбородок, поросший короткой курчавой бородкой. – Вы же питомцы Герхарда? Верно? Вот вы двое меня тогда в Реторге к нему отводили.

– Верно, – подтвердил Мартин. – Я и Жакоб вас у ворот встретили, а после сопроводили к наставнику.

– Уцелели-таки, – подбоченился маг. – Ну надо же! А Орден почти всю осень галдел о том, что и вы, и наставник ваш испустили дух в их подземельях сразу после того, как сознались во всех смертных грехах. Дескать – бремени позора не выдержали, стыд заел. Я-то сразу в это не поверил, но простой люд их действия одобрил. Они же точно знают – все зло от нас, магов.

– И мы, и наставник? – переспросил Гарольд, выпучив глаза. – В подземельях Ордена? Да ладно?

Наставник? Как это возможно? Он же мертв. Точно мертв, я сам все видел!

– Ну да, – Люций растянул губы в улыбке. – Правда, тела никому не показывали, ни Ворона, ни ваши. Одно вроде провезли по базарным площадям крупных городов, да и то, я полагаю, не имеющее к вам отношения. Мало ли у них народу в подвалах сидит? Трупом больше, трупом меньше…

– Орден никогда не лжет, – рявкнул чернец. – Это одна из них была!

– Гелла, – тихо произнесла Фриша. – Это они ее, выходит…

Ох, как страшно ее лицо искривилось, когда она повернулась к служителям Ордена, те в стену вжиматься начали от накатившей на них жути.

– Не надо, – положил ей руку на плечо Мартин. – Это не наши пленные.

– Не спеши, – посоветовал ей и дель Корд. – Никуда эти красавцы от тебя не убегут, поверь. Лучше другое скажите – как… Хотя ладно, это позже.

Дверь снова хлопнула, по крыльцу процокали каблуки, замолчали о чем-то до того болтавшие на своем языке эльфы, еще сильнее сжались орденцы, так, что обшивка дома захрустела, и даже на солнце наползла тучка.

– Я так и знала, – без тени удивления шепнула мне Рози, увидев лицо человека, вышедшего из дома. – Так и знала!

– Вашу маму! – икнув, изрек Жакоб.

Да я и сам догадывался, что к чему, только верить в это не хотел, и мысли на этот счет из головы гнал как ненужные.

Может, и зря. Сейчас проще было бы…

Глава седьмая

– Эк тебя жизнь потрепала, Грейси, – завершил парад эмоций Фальк, единственный, кто из нас всех остался более-менее невозмутимым. – Прямо как градом по хлебному полю прошлась! Глаз-то где оставила?

– Там же, где два пальца с этой руки, – холодно ответила ему Аманда, подходя к нам поближе и демонстрируя трехпалую конечность. – А еще в том месте осталась та, кого ты знал как Аманду Грейси. Нет ее больше. Умерла она.

– Ясно, – кивнул Карл. – Собственно, тут половина таких, как ты. В смысле – они теперь не пойми кто. Де Фюрьи больше не де Фюрьи – ее собственная семейка к смерти приговорила, Монброны Силистрийские перестали существовать вместе со своей страной, про фон Рута я вообще молчу…

– Вот и молчи! – зло рявкнула на него Рози, щеки которой горели нездоровым румянцем. – Как прорвало прямо!

Чему-чему, а спокойствию Карла можно было только позавидовать. Вот лично у меня слов не имелось, чтобы выразить все то, что на душе творилось.

Да, это была Аманда. Но при этом рядом стоял совершенно другой человек, не та соученица, с которой когда-то давно мы расстались на заснеженной дороге близ Кранненхерста.

Та была немного нелюдимая и недружелюбная, но все же понятная и светлая девушка, которая время от времени выкидывала коленца, не укладывающиеся в обычную логику событий.

Сейчас перед нами стояла… Семь демонов Зарху, Смерть перед нами стояла, воплощенная в женское обличие! Мертвенно-бледная кожа, правого глаза нет, вместо него на лице темнеет какая-то блямба, более всего похожая на сургучную печать, второй глаз на месте, но он отсвечивает какой-то нечеловеческой краснотой. Добавьте сюда еще жуткого вида шрам, опоясывающий шею, и пряно-острый запах, который чуть с ног не сшибает. Это не духи, не травы… Не знаю, чем она так благоухает, и знать не желаю.

Она вообще – живая? Или мы имеем дело с восставшим мертвецом? Ну да, эти существа ни думать, ни говорить не умеют, их ведут вперед исключительно желание убивать и вечный голод, но кто знает? Вон, тот же дель Корд с темными материями знается, это все, кто на площади Реторга во время расправы над шпионом Линдуса был, помнят.

– Смотрю, отряд-то невелик, – заметила Аманда, скривив рот. – Хотя и это удивительно, до нас доносились вести о том, что вы все давно мертвы.

– Да, мастер Люций нас уже просветил на этот счет, – ответил ей Гарольд. – Орден Истины выдал желаемое за действительное. Они на такие вещи мастера.

– А Ворон? – заинтересовалась Аманда. – Он что, тоже уцелел? Если да – почему не с вами?

– Ворон мертв, – хмуро произнес Эль Гракх. – Тут они соврали лишь отчасти. Но в их руки он точно не попадал и пощады ни у кого не просил. Мы сами видели его гибель, своими глазами.

– Ворон был тем еще дураком, – равнодушно заметила Грейси. – Он предпочитал верить в торжество разума, в возможность победы малой кровью, потому и потерял все, что имел. Дом, имя, жизнь… И вас обрек на то же самое. Хорошо хоть, я вовремя успела сбежать от этого последнего героя магического мира.

– Ты это… – набычился Фальк. – Память учителя не тронь, ясно? Не тебе его судить, и не нам. Как он сделал, так и сделал, чего теперь уж?

– Все тот же прямодушный и глупый Фальк. – Неприятная улыбка снова тронула губы нашей собеседницы. – Видно, потому еще и живой. Там, у Престола Владык, сейчас немалая куча идиотов ошивается, новые пока не нужны, вот тебя и не призывают к нему.

– У тебя, я погляжу, все дураки, одна ты умная, – насмешливо бросила Рози. – Почему же тогда корона Фольдштейна еще твою мудрую голову не увенчала? Хотя бы на правах эльфийской наместницы? Ты же последняя из королевской фамилии, и у новых хозяев этих земель вроде в чести.

– Потому что она мне не принадлежит, – и не подумала обижаться та. – Ты плохо слышишь, де Фюрьи, или страдаешь провалами в памяти? Так я еще раз повторю простую и понятную истину – Аманда Грейси, дочь короля Фольдштейна, мертва. Навсегда. И я – не она, усвойте это накрепко. Мое имя – Белая Ведьма, другого нет и не предвидится.

– Теперь его точно никто не забудет, – пообещал Мартин. – Уж будь уверена.

– Они пришли из Долины Ста Роз, – сообщил Белой Ведьме подошедший к нам Атиль. – Насколько я помню, тебе такое не по нраву, потому решил этот факт не замалчивать.

– Я немного знакома с этими людьми, – цепко осматривая наши лица, ответила ему та. – За ними много разного числится, но трусости вроде не водилось. Вот глупости хоть отбавляй, это да.

Ощущения были так себе, все внутри меня просто-таки сигнализировало об опасности. Да оно и не странно. Ясно же, что в данный момент решается простой вопрос – жить нам дальше или умереть. Один взмах руки Белой Ведьмы – и каждого из нас мигом прошьют насквозь три-четыре длинных эльфийских стрелы. Мы даже по заклятию бросить не успеем напоследок.

– Они хорошие ребята, хоть Ворон напихал им в голову всяких лишних принципов и правил, – вдруг заступился за нас дель Корд. – Я видел их в деле. До мастерства далековато, но крови они давно не боятся, ни своей, ни тем более чужой. И потом – месть отличный стимул. Этим подмастерьям есть ради чего убивать.

Белая Ведьма, несомненно, пребывая в раздумьях, покачалась на каблуках своих щегольских светлых сапожек, рисунок на которых мне напомнил татуировку, представляющую собой переплетающиеся ромбовидные извивы. Подобное украшение на коже было распространено в гвардейских частях гвардии Линдуса, я на них насмотрелся еще во время войны с нордлигами, когда в свите принца Айгона лямку тянул.

А может, так и есть? У нас в Раймилле богачки любили обтягивать кожаные сапоги змеиной кожей, а Аманда, выходит, человечьей…

Да нет, не может быть. Видно, что наша бывшая подруга изменилась до неузнаваемости, но не настолько же?

– Будь по-твоему, – наконец произнесла она. – И признаю, Ворон при всех его недостатках был неплохим учителем. Фон Рут!

– Чего? – отозвался я удивленно.

– Я помню, что ты магией крови баловался? – уставилась на меня Белая Ведьма. – Хорошая специализация, полезная. И – редкая. Среди тех, кто стоит под моим знаменем, почти нет магов крови, так что ты появился очень кстати. Особенно в свете последних новостей.

– Это каких? – заинтересовался Люций. – Что тебе Аэль сообщил? А?

Ответа он не получил, Белая Ведьма просто от него отмахнулась.

Это каких же вершин в профессии она должна была достичь за последние года два, чтобы, находясь в статусе ученицы, вот так помыкать матерым магом с не самым покладистым характером? Да еще и не одним?

– Покажи, на что способен. – Белая Ведьма щелкнула пальцами правой руки, на которой у нее они все в наличии имелись; по этому знаку два эльфа отвязали одного из чернецов и подволокли к нам. – Только так, чтобы я признала, что верные слова только что о тебе говорила. Мне нужна не смерть этого человека, но его страдания. Просто вскрыть ему горло может любой, тут магия ни к чему, обычной стали хватит. Докажи, что ты достоин стать одним из нас.

– Почему именно он? – спросила Рози. – Почему не я, или не Карл?

– В фон Руте всегда было слишком много слюнтяйства, – ответила ей предводительница опальных магов. – Рефлексии, жалости, всего того, что ведет к поражению в грядущих боях. Среди тех, кем я повелеваю, не место слабым и сострадательным. К тебе, например, де Фюрьи, у меня вопросов как раз нет, ты будешь убивать, не задумываясь. Для тебя главное – достижение поставленной цели, и в этом устремлении средства ты не выбираешь. А вот Эраст, с его вечными метаниями и попытками сделать так, чтобы все остались довольны, вызывает у меня сомнения. Если он их прямо сейчас развеет, я буду очень рада; если нет, то ты убьешь его здесь и сейчас.

– А если я все же откажусь это делать? – чуть побледнев, уточнила Рози.

– Тогда тебя придется убить твоей подруге, Эбердин, а после и фон Рута прикончить, – охотно дала пояснение Белая Ведьма. – Принцип всем ясен?

– Предельно, – пробасил Карл. – Эраст, давай, не тяни. Сцеди кровь этого ублюдка по капле, да и дело с концом.

Служителя Ордена Истины, молоденького совсем парнишку, била крупная дрожь. Он буквально повис на руках держащих его эльфов и смотрел на меня так, как корова глядит на забойщика, когда тот подходит к ней с длинным окровавленным ножом. Он, похоже, до последних слов Аманды не верил в то, что его станут убивать. Ну, побьют, потерзают, а после оставят в покое или вовсе сменяют на кого-то из пленных эльфов. Подобные вещи с давних пор практиковались повсеместно. К тому же что раньше в Королевствах, что сейчас в Империи никто бы просто не посмел угрожать смертью служителям всемогущего Ордена.

А тут эта страшная одноглазая девка, разговоры о магии крови… Как не испугаться?

– Вы чего? – выдавил он из себя пискляво и задергался в крепких эльфийских дланях посильнее. – Так нельзя! Магия крови под запретом, людским и божественным!

– Про богов вспомнил? – расхохоталась Аманда, причем от ее смеха меня передернуло не слабее, чем того, кто стоял передо мной. Лучше бы она этого не делала. – А как же ваше постоянное: «они забыли о нас, мы забудем о них»? Что за двуличие?

Чернецы было загалдели, но после нескольких увесистых пинков обманчиво легкими на вид эльфийскими сапогами быстро угомонились.

– Люблю с ними пообщаться перед тем, как начать разделывать, – доверительно сообщила нам, поблескивая кроваво-красным глазом, та, кто раньше звалась Амандой. До того он просто отливал багрянцем, а теперь просто-таки светился демоническим огнем. Это пугало не меньше, чем ее смех. Я, признаться, вообще начал всерьез жалеть, что мы оказались в этих краях. Мы много чего повидали, но это, пожалуй, перебивает все ранее встреченные страсти-мордасти. – Меня это настраивает на лирический лад.

– Ты сказала «не смерть, но страдания», – стараясь не выдавать голосом свой истинный настрой, проще говоря – пытаясь, чтобы он не дрожал от нервного напряжения, обратился к Белой Ведьме я. – Так он должен умереть в итоге? Или этот человек нужен тебе предельно истерзанный, но все еще дышащий? Не дай боги, я по незнанию его угроблю, а ты мне потом за это веселую жизнь устроишь.

– Удиви меня, Эраст, – она подошла поближе, приобняла за плечи и провела пальцем левой, искалеченной, руки по моей щеке. Ногтя на нем не было. – Сделай так, чтобы я сказала тем, кто присягнул мне на верность: «Эти маги достойны встать с нами плечом к плечу».

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Стало быть, имеется простор для фантазии. Совсем другое дело!

Молоденький чернец всхрипывал, дергаясь всем телом, что твой жеребец после длительной гонки, и хлопья слюны точно так же слетали с его губ.

– Держите покрепче, – попросил я эльфов. – Ему сейчас будет очень больно, может вырваться.

Жалость? Нет, во мне она даже не шелохнулась. Я слишком привык ненавидеть тех, кто прячет свое лицо под черными капюшонами. Это чувство въелось в мою суть, потому бессвязные фразы, которыми начал сыпать парнишка в тот момент, когда я кинжалом распорол на его груди одежды, меня не трогали совершенно. Ну и потом – если я не убью его, то эта женщина прикончит меня, и, скорее всего, на этом не остановится. Если повинен один, то за него ответят все, полагаю, дело повернется именно в эту сторону. Прежняя Аманда была еще той максималисткой, не думаю, что эта привычка покинула ее, когда она стала Белой Ведьмой.

И потом – если я что и научился делать хорошо и без особых раздумий, так это убивать. Все мы когда-нибудь отправимся за Грань, так что теперь переживать как за того, кто умрет от моей руки, так и за себя самого? Сегодня он, завтра я, для того человек и на свет рожден, чтобы в урочный час издать последний вздох.

Надрез на животе – и кровь тонкой струйкой поползла по белой коже. Я подставил ладонь, немного вдавив ее в тело жертвы, дождался, пока соберется некоторое количество багровой жидкости, после похлопал его по щеке другой рукой, пообещав:

– Вот сейчас и начнется самое интересное!

– Не надо! – попросил чернец, из глаз которого потекли самые настоящие слезы. Надо же, эти господа и плакать умеют? – Пожалуйста!

– Как не надо? – удивился я. – Обязательно надо. Вон, дама просит. А желания женщин надо выполнять, в том смысл существования мужчин. Все ради них – наша жизнь и наша смерть.

Мне показалось или Рози недовольно зарычала? Думаю, показалось. Она всегда знает, когда жизненно важно взять эмоции под контроль, и сейчас именно тот случай.

Ничего принципиально нового делать в данный момент я не собирался. Все тот же трюк, что я пускал в ход не так давно, в Серых горах, когда устраивал Торвальду демонстрацию своих способностей, только с небольшими правками. Там гном быстро отмучался, этому же бедолаге предстоит испить чашу мучений маленькими глотками. Причем отчасти в самом прямом смысле.

Кровь в моей ладони вспыхнула белым пламенем, а после еще и заискрилась, Аманда одобрительно прищурила свой единственный глаз. Красиво, знаю. Самому всегда нравится.

Я поднес пламя к животу чернеца и тихонько шепнул формулу заклятия.

– А? – как-то немного удивленно и негромко вскрикнул он, наблюдая за тем, как пламя, ровно некое живое существо, например змея или ящерица, перебирается во все еще кровящий разрез. – А? А-а-а-а-а-а-а-а!

Вопли человека становились все громче, что неудивительно. Небольшой огонек, что я запустил в его тело, выжег себе дорогу сквозь плоть и сейчас хозяйничает там, внутри, подобно тому, как опытный трактирщик обращается с посудой на кухне. Это больно, но не в телесных страданиях основной ужас. Это еще и очень страшно – ощущать в себе жар пламени.