Помоги проекту - поделись книгой:
Превозмогать себя и возвращаться к должному в себе — вот что такое истинная человечность. Быть человечным или не быть — это зависит только от нас самих.
30-е созидательные годы!
Середина их ознаменовалась в Советском Союзе масштабными стройками и с великими результатами: индустриализация становилась реальным фактом. Материальные и человеческие затраты оставались очень высокими, а диспропорции — большими. Достижения же не всегда соответствовали первоначальным наметкам. Но, надо сказать, основной итог был неоспорим. По объему валовой промышленной продукции СССР в 1937 году стал второй державой в мире. Он еще отставал от США, но опережал любую отдельно взятую европейскую страну. Родившаяся в 30-е годы советская крупная промышленность начала активно работать: в строй действующих предприятий за этот период вступило 4500 крупных производственных объектов.
Самым узким местом в промышленном развитии в это время был транспорт. Не случайно его нормальная работа стала одним из первоочередных, ударных заданий пятилетнего плана. Существенного улучшения в этом направлении удалось добиться только к 1935 году. Железные дороги получили новое оборудование. Штаты во всех управлениях и отделениях дорог увеличились. Это романтическое время призывало стать летчиком, чекистом, машинистом паровоза… И многие откликались на призыв партии и правительства.
Еще до поступления в МИИТ Евгений видел, как по стальным магистралям страны Советов проносились новые стальные кони серий: СУ, ФД, СО, Тб, Эр, Лк и другие. Они завораживали мальчишек, наблюдавших, как огнедышащие многотонные громады грохотали стальными бандажами колес на рельсовых стыках, унося за собой пассажирские и товарные вагоны, пульманы, цистерны и платформы. Хотелось самому встать у реверса с регулятором и сдвинуть это многотонное стальное чудо вместе с пассажирским составом или товарным эшелоном.
Одногодок Евгения Петровича — Степан Петрович — отец автора этой книжки, тоже бредил паровой телегой. Он прошел уроки слесарного дела, побывал кочегаром и помощником машиниста, прежде чем стать в конце 30-х годов капитаном стального коня — машинистом паровоза. Всю войну он «проехал» — нет, скорее, «пропахал» почти в открытой ветрам, сквознякам, зною и морозам, а также пулям и осколкам паровозной будке от западных рубежей Отчизны до Сталинграда с вражескими обстрелами и под бомбежками.
В 1944 году с наступающими частями РККА снова вернулся в родное депо, чтобы в 40-50-е бить всесоюзные рекорды по вождению тяжеловесных поездов и получить знак «Почетный железнодорожник СССР».
Евгений Петрович Питовранов, наверное, тоже мечтал пополнить ряды железнодорожников-движенцев. Как уже говорилось выше, пройдя учебу в ФЗУ, он стал слесарем. А потом, после глазной травмы из-за попавшего осколка стальной стружки, вынужден был работать дежурным по станции. О машинисте мечтать не приходилось — медкомиссия не пропустила бы его по зрению.
Итак, Евгений Питовранов в 1938 году, на последнем курсе Московского института инженеров железнодорожного транспорта, переменил профиль своей будущей работы.
Берия, придя на смену Ежову, в 1921–1922 годах служил в ЧК Азербайджана на должностях заместителя начальника и начальника секретно-оперативного отдела. В декабре 1921 года к чекистам в республику приезжала ревизионная комиссия во главе Михаилом Сергеевичем Кедровым (1878–1941), соратником Ф.Э. Дзержинского. Комиссия выявила много нарушений законности и волюнтаризма со стороны Л.П. Берия. Спас его от ареста Г.К. Орджоникидзе, обратившись к И.В. Сталину, а последний — к Железному Феликсу. Это послужило уроком для Берии…
Пройдет время, и он, встав во главе НКВД после Ежова, станет исправлять тяжелые ошибки последнего. Несколько тысяч членов партии, военнослужащих и сотрудников ЧК были выпущены из тюрем и лагерей. По его инициативе 17 ноября 1937 года упразднены так называемые карательные судебные органы «двойки» и «тройки».
Сам он тоже наломал много дров в своей работе. Кстати, в советскую эпоху он оказался удобным козлом отпущения, то есть в положении шекспировского «Короля Лир», познавшим неблагодарность самых близких людей. Это на его плечи вешали интриги и всю ответственность за террор, уводя из-под критики излишне доверчивого, но в целом положительного для индустриализации страны Сталина. Выводились за скобки менеджерские успехи Берии в руководстве экономикой Грузии, органами ГБ в военное время и атомным проектом после войны.
В то же время это был период, когда на Европу надвигалась немецкая угроза, а в СССР закончившаяся кампания истребления руководящих кадров дезорганизовала как промышленность, так и армию. Она прибавила дерзости всем зарубежным противникам Москвы. Не подлежало сомнению вместе с тем, что репрессии являли миру образ общества, настолько раздираемого противоречиями по вопросам внутренней и внешней политики, что для их разрешения необходимыми оказались темные заговоры и массовые казни. Это был дополнительный аргумент всем противникам Москвы утверждать, что на Советский Союз нельзя полагаться как на твердого союзника, и они же высказывали сомнения относительно боевых качеств Красной армии и ее способности к наступательной операции.
Ах, как это было похоже на время России 90-х годов! Но тогда США и страны блока НАТО полагали, что ельцинская экономическая политика и без военного вмешательства разрушит Россию. Била в цель лермонтовская строка о том, что это — «насмешка горькая обманутого сына над промотавшимся отцом». Многие в ту пору трезвомыслящие сыновья России понимали эту фразу именно так: «над промотавшимся отцом» в облике гаранта конституции уже не столько насмехались, сколько боялись за безопасность страны. Это было начало конца вчерашней сверхдержавы. Но вернемся к концу 30-х.
А тем временем масштабы арестов в СССР потрясли в 1938 году даже американского посла Джозефа Эдварда Дэвиса, сторонника антигитлеровского соглашения с Москвой. На XVIII съезде ВКП(б), как писал итальянский историк и журналист Джузеппе Боффа в работе «История Советского Союза», Сталин и Ворошилов сочли необходимым вступить в публичную полемику с авторами подобных оценок, справедливо расценив их как поощрение нападения на Советский Союз…
Выходит, студент выпускного курса МИИТа Евгений Питовранов справедливо сделал прогноз дальнейшего развития Мюнхенского сговора. Еще продолжал работу партийный съезд в Москве, когда Гитлер разорвал в клочья Мюнхенское соглашение, решив вовсе ликвидировать чехословацкое государство. В ночь с 14 на 15 марта 1939 года он провозгласил независимость Словакии под властью марионеточного правительства Йозефа Тиссо, а Богемию и Моравию включил в состав рейха в качестве протектората. Так начиналась подготовка к Большой войне 1939–1945 годов с мостом через завоевание нацистами Европы.
На сборы Евгению Питовранову дали трое суток — от беседы с женой с известием о новой профессии, уведомления кадров института о переходе на службу в органы государственной безопасности, получения справки об обучении в МИИТе и до прихода в бюро пропусков НКВД на Малой Лубянке. Так начиналась его почти 30-летняя действительная служба в органах государственной безопасности СССР. Потом он добавит еще 20 лет служению разведке и контрразведке в несколько иной — цивильной оперативной ипостаси, в резерве органов КГБ.
Уже работая в системе контрразведки, он много узнал о деятельности ВЧК во главе с Ф.Э. Дзержинским, операциях «Трест» и «Синдикат», о работе Вячеслава Рудольфовича Менжинского (1874–1934), Генриха Григорьевича Ягоды (1891–1938) и Николая Ивановича Ежова (1895–1940), канувших в Лету. Отошедшие в историю деятели органов госбезопасности воспринимались совсем не такими, какими они жили в его представлениях до прихода в НКВД.
О Генрихе Ягоде — Иегуде Енохе Гершевиче — Евгений узнал позже, что после смерти Дзержинского и больного Менжинского он фактически руководил ОГПУ, НКВД и ГУГБ НКВД СССР, беспощадно подавлял крестьянские восстания, руководил почти «бесполезным», по понятиям либералов в смысле рабского труда, но поглотившим многие тысячи зэковских жизней строительством Беломорско-Балтийского канала им. Сталина. На последнем шлюзе этого канала была воздвигнута 30-метровая пятиконечная звезда с огромным бронзовым бюстом Ягоды внутри.
Канал был построен на пути, который использовался русскими деловыми людьми в течение нескольких веков. Здесь проходил большак паломников, совершавших хождения к православным святыням на Соловках.
Царское правительство несколько раз планировало приступить к прокладке этого канала в 1835, 1857 и 1900 годах, но отказалось из-за слишком большой стоимости работ. В Советском Союзе к идее Беломорско-Балтийского канала вернулись в 1930 году. В течение 20 месяцев шла на удивление интенсивная стройка этой водной артерии. И уже в августе 1933 года состоялось торжественное открытие 227-километрового канала глубиной 5 метров с 19 шлюзами. Для сравнения: Суэцкий канал длиной 160 километров строился 10 лет, а Панамский канал протяженностью 80 километров — 28 лет. Число заключенных, работающих на строительстве Беломорканала, было от 130 до 280 тысяч. Их участие властями подавалось как перевоспитание преступников через труд.
Идея использования труда осужденных философски разработана Львом Давыдовичем Троцким (1879–1940) и вначале была отвергнута ВКП(б), но затем активно применялась с мизерными выплатами, которые выдавались при освобождении.
В 30-е годы Ягода еще теснее сблизился с вернувшимся в СССР из-за границы Максимом Горьким, став другом его семьи и любовником Надежды Пешковой — «Тимоши», жены сына Горького, Максима. Он участвовал в организации судов по сомнительным делам об убийстве Кирова, «Кремлевском заговоре», в устроении процесса против Зиновьева и Каменева. В сентябре 1936 года Ягода был снят с поста наркома внутренних дел, который занял «герой» Большого террора Николай Ежов.
15 марта 1938 года Ягода, обвиненный в связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, был расстрелян.
Новый нарком внутренних дел Н.И. Ежов привел с собой на Лубянку из ЦК партии около 300 партийцев, которые в один день стали сотрудниками чекистских органов. Для борьбы с троцкистами, «окопавшимися за рубежами», он создал из них, подчиняющие лично ему специальные подвижные группы, которые направлялись с фальшивыми иностранными паспортами за границу для ликвидации троцкистов и выполнения других тайных поручений Кремля.
Со временем Евгений Петрович, руководя подразделениями внешней разведки СССР, поймет, что таким образом власть расправлялась со старой гвардией отечественных разведчиков, в том числе и нелегалов, которые боялись возвращаться в атмосферу ежовского беспредела. Многих возвратившихся ждала опала, а нередко и казнь.
С Ежовым Питовранов не работал, хотя при нем был взят на службу в органы госбезопасности и много негативного наслышался в период руководства НКВД Лаврентием Берией. Еще учась в МИИТе, он познакомился со стихотворением народного поэта Казахстана Джамбула Джабаева «Песнь о батыре Ежове», в котором были такие строчки:
Только спустя несколько лет Евгений Петрович понял, сколько этот пахарь партийно-карательной нивы загнал в землю своих соотечественников. Масштабы его репрессий были таковы, что даже напугали самого Сталина. Ежов сыграл большую роль в политическом и физическом уничтожении так называемой «ленинской гвардии», принципиально противостоящей в некоторых экономических и политических вопросах Сталину. В своем рабочем столе «зоркоглазый и умный нарком» Ежов хранил пули, которыми были расстреляны Зиновьев, Каменев, Крыленко и другие.
Однако первый толчок Большому террору дал совсем не Ежов, а секретарь Западно-Сибирского крайкома партии, «ленинский гвардеец» Роберт Эйхе. Выступая на пленуме ЦК ВКП(б) в июне 1937 года, он сообщил о существовании некой «подпольной повстанческой организации кулаков», действия которой направлены на свержение советской власти. Эйхе потребовал немедленного принятия чрезвычайных мер и особых полномочий для так называемых «троек», в состав которых входили первые секретари, прокуроры и начальники НКВД города, области или края. К его требованиям присоединились и другие «партийные боссы», заговорившие на партийном форуме о сотнях тысяч «врагов народа». И уже через месяц, 30 июля 1937 года, нарком внутренних дел СССР Николай Ежов подписал секретный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». С этого приказа, в котором указывались семь категорий граждан, подлежащих аресту и в большей части расстрелу, начался Большой террор со «скорострельным правосудием».
Дошло до того, что некоторых высоких руководителей в политике, армии и госбезопасности сначала расстреливали, а потом оформляли приговор трибунала.
Кроме того, репрессируемых делили на две категории. К первой относились «наиболее враждебные». Они подлежали немедленному аресту и по рассмотрении их дел на тройках — расстрелу. Ко второй категории относились все остальные, «менее активные, но все же враждебные элементы». Они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет. «Шлюз» для репрессий был открыт. Начались соревнования. Тот же Эйхе заявил о желании только расстрелять 10 800 жителей Западно-Сибирского края.
В этом рвении ему почти не уступал секретарь Московского городского и областного комитета ВКП(б) Никита Хрущев. Он потребовал приговорить к расстрелу либо высылке 41 305 «бывших кулаков». Этот «борец со сталинским террором» на всех партийных пленумах и других элитных посиделках того времени громогласно вещал:
Итак, он предлагал на благо народа какую-то часть его лишить жизни, а потом спокойно переступить через трупы внутренних оппозиционеров, конечно же, «врагов народа». А ведь в это время вместе с этим же народом он пел: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Но в той «сказке», которую предлагал розовощекий партократ, «быль» появилась вместе с чудовищной обманкой — обвинениями многих истинных патриотов, сотрудников органов государственной безопасности, участников Великой Отечественной войны в нарушениях социалистической законности. Сотни отсидели в тюрьмах от 5 до 15 лет. Десятки были расстреляны: Лаврентий Берия, Виктор Абакумов, Всеволод Меркулов, Богдан Кабулов, Сергей Гоглидзе, Павел Мешик, Владимир Деканозов, Лев Влодзимирский и другие.
Потом Хрущев прикажет расстрелять и расстреляет рабочих Новочеркасска, вышедших на митинг из-за повышения цен и тарифов. Спустя несколько месяцев обманет рядовых членов партии и более молодое поколение обещанием наступления коммунизма через 20 лет — к 80-м годам. Но вместо него образовался брежневский «застой», а за ним горбачевская «перестройка», приведшая к полнейшей разбалансировке деталей государственной машины. Совершивший государственный переворот Ельцин вовсе взорвал ее, не подвергнув эту самую государственную машину капитальному ремонту.
Вот так и живем незнамо, что строим и куда идем до сих пор. Правда, развернулись в сторону дикого капитализма. Постепенно дичаем, активно делясь на богатых и бедных. Причем вторых появляется все больше и больше!
Однако вернемся к правлению Ежова, именно в тот период, когда заработал «конвейер» смерти… О нем много чего написано — и правды, и лжи. Истина была посередине — дикий террор существовал. По поводу того времени есть смысл привести пример обработки Зиновьева для признания своей вины перед партией.
«Политбюро в последний раз требует от вас разоружиться до такой степени, чтобы для вас была исключена малейшая возможность когда-нибудь снова подняться против партии», — уговаривал Ежов «ленинского гвардейца».
В конце концов Железный нарком сказал Григорию Евсеевичу Зиновьеву (Радомысльскому) (1883–1936), в чем суть этого требования, исходящего от Политбюро: он должен подтвердить на открытом судебном процессе показания других бывших оппозиционеров, а главное — то, что по уговору с Троцким он готовил убийство Сталина и других членов Политбюро.
Зиновьев с негодованием отверг такое требование:
— Я вижу, настало время, когда Сталину потребовалась моя голова? Ладно, берите ее! Я вижу, что вы все предусмотрели и не нуждаетесь в том, чтобы я клеветал на самого себя. Вот поэтому вы меня и уговариваете. Это нужно для вашего большого суда, чтобы Зиновьев заклеймил себя как преступник? Как раз этого-то я никогда не сделаю!..
Но многие не выдерживали пыток или верили обещаниям сохранения жизни и сдавались, клевеща на других и даже на самих себя. Участь таких решалась быстро.
Ежов провел репрессивные чистки в среде партийцев ленинского периода, потом принялся за руководство армии, а третьим этапом на его кровавом пути была чистка чекистов. Сам Сталин испугался масштабов преступной бесцеремонности подчиненного. Однажды он в сердцах, отдыхая со Ждановым на даче, по поводу наркома внутренних дел заметил:
— Если голова пуста, то голове ума не придадут места!
Наверное, вождь понял, что вину за масштабность репрессий в конечном счете повесят на него. И он их остановил. Однако инерция кулака с зуботычинами и пистолетного выстрела в затылок еще несколько недель гуляла по стране.
10 апреля 1939 года Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего, куда его пригласили с докладом о проводимых чистках в органах госбезопасности. Ежову вменили в вину, что он со своими сообщниками готовил путч на 7 ноября 1938 года. Его обвинили, что во время демонстрации на Красной площади в Москве он запланировал теракт против Сталина и других руководителей партии и правительства. На суде теперь уже бывший нарком косноязычно и убого заявлял:
А чистки проходили примерно так. Вот один из примеров. Когда в предрассветный час опергруппа явилась на квартиру чекиста Леонида Исааковича Чертока, кстати, прославившегося свирепыми допросами Каменева, он крикнул: «Меня вы взять не сумеете!» — выскочил на балкон и прыгнул с 12-го этажа, разбившись насмерть. Феликс Гурский, сотрудник Иностранного управления (разведка. —
Кстати, комплекс зданий НКВД был расположен в самом центре Москвы, и случаи, когда сотрудники наркомата выбрасывались с верхних этажей, происходили на виду у многочисленных прохожих. Слухи о самоубийствах энкаведистов начали гулять по Москве. Никто из населения не понимал, что происходит, потому что действия не поддавались логическому осмыслению и не сообщались в СМИ.
По делам арестованных сотрудников НКВД не велось никакого следствия даже для видимости. Их целыми группами обвиняли в троцкизме и шпионаже и расстреливали без суда. Но кровь — загадочный сок, она проливается на пролившего его.
Это было страшное время, и о нем надо знать и помнить, чтобы не повторилось вновь, хотя некоторые клевреты наркома пытались хитро оправдываться, что невозможно не растоптать яиц, если ты по ним ходишь. Получается, они были слепцами, а потому не могли обойти и наступали на них.
Военная коллегия Верховного суда СССР 3 февраля 1940 года приговорила «дирижера» Большого террора Николая Ежова к «исключительной мере наказания»-расстрелу. Приговор привели в исполнение на следующий день.
Теперь хозяин Кремля стал раскачивать кровавые качели в обратную сторону. Если раньше НКВД уничтожал партию — теперь новая, созданная им партия уничтожала ежовские кадры. Принимаются решения ЦК о контроле партии над НКВД, партийные комиссии начинают «пропалывать» органы, летят головы вчерашних палачей. Откат террора идет через кровь. Через страх. Стихийно и больно для невиновных родственников…
Именно такую обстановку застал молодой чекист Евгений Петрович Питовранов, только что зачисленный в штат оперативников контрразведки.
После Николая Ежова, вплоть до лета 1953 года, Питовранову довелось служить при Лаврентии Берия, которого отличали великие организаторские начала и способности, здоровая деловитость, иногда «больная» исполнительность и частый авантюризм.
22 августа 1938 года Берия был назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова, а после его ареста Лаврентий Павлович с 22 ноября того же года стал руководить НКВД СССР. Надо признать, что с приходом Берии репрессии в стране резко начали сокращаться: Большой террор в тех масштабах, каким он был, завершился. Иногда историки этот период называют Сталинской «оттепелью» из-за массового освобождения из тюрем осужденных в период Ягоды и Ежова.
Вместе с тем под руководством нового наркома в 1939–1940 годах создается мощная, активно действующая агентурная сеть советской внешней разведки в Европе, Японии и США. В период его правления были уничтожены в мае 1938 года лидер Организации украинских националистов (ОУН. — Деятельность организации запрещена на территории РФ. —
Еще в 1935 году, когда призрак войны вырисовывался все яснее, специальный курьер привез в Москву секретарю Коминтерна Карлу Бернгардовичу Радеку (настоящее имя — Копель Собельсон (1885–1939). —
По официальной версии осужденный к 10 годам за приверженность к троцкистскому блоку Карл Радек был убит в Верхнеуральском изоляторе для политических заключенных 19 мая 1939 года сокамерником, неким Виктором Вережниковым. Троцкий ликвидирован агентом НКВД Рамоном Меркадером 21 августа 1940 года в Мексике.
18 октября 1941 года Л.П. Берия отдал приказ о расстреле без какого-либо приговора суда или даже решения внесудебного органа 25 подследственных заключенных, включая ряд арестованных военачальников и их жен. Одним из них был заместитель НКО СССР по авиации Герой Советского Союза генерал-лейтенант Павел Васильевич Рычагов (1911–1941) (и его жена — заместитель командира авиаполка особого назначения майор авиации Мария Петровна Нестеренко (1910–1941). -
Репрессии начались после состоявшегося 9 апреля 1941 года совещания Политбюро ЦК ВКП(б), СНК СССР и руководящего состава наркомата обороны во главе со Сталиным. Собрание было посвящено вопросам укрепления дисциплины в авиации. На вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС (в ходе катастроф разрушалось от 600 до 900 (!!!) самолетов в год, погибали пилоты.
— Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах!
Сталин позеленел от злости, приняв такой ответ как личное оскорбление. Он, несколько раз пройдясь по узорной красно-зеленой дорожке помещения, дважды промолвил:
— Вы не должны были так говорить! — а потом добавил: — Заседание закрывается.
И первым вышел из зала.
В годы войны Лаврентий Павлович Берия являлся заместителем председателя Государственного комитета обороны (ГКО) и постоянным советником Ставки Главного Командования Вооруженных сил (ГКВС) СССР. Курировал производство самолетов и реактивной ракетной техники. С 1943 года он руководил Программой создания отечественной атомной бомбы. Под руководством Берии проводилась депортация карачаевцев, чеченцев, ингушей, балкарцев, турок-месхетинцев, курдов и хемшинов. Объяснялись тогда эти мероприятия массовым дезертирством, коллаборационизмом и активной антисоветской вооруженной борьбой значительной части этих народов в годы Великой Отечественной войны.
9 июля 1945 года Л.П. Берии было присвоено звание маршала Советского Союза. С марта 1946 года, вместе со Сталиным, он входил в так называемую «семерку» членов Политбюро. После смерти вождя Берию назначают первым заместителем Председателя Совета министров СССР и министром внутренних дел. Объединенное мощное МВД СССР теперь включало в свой состав существовавшие ранее самостоятельно МВД СССР (1946–1953) и МГБ СССР (1946–1953) годы. Он в это время проводил большую реабилитационную работу. И вдруг 26 июня 1953 года его — Л.П. Берию арестовывают на заседании СМ СССР. «Миротворец», с кровью на обшлагах, Хрущев, решил пустить еще раз «красный человеческий сок». Лаврентия Павловича обвинили в ревизионизме, шпионаже в пользу Великобритании в двадцатые годы и ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, моральном разложении, злоупотреблении властью, фальсификации уголовных дел на своих сослуживцев. Таким образом, его обвинили в «заговоре».
Как объективно поведал в своих воспоминаниях заместитель заведующего секретариатом Совнаркома СССР М.С. Смиртюков:
По приказу Хрущева после его речи по специальному сигналу в помещение вошла группа генералов во главе с маршалом Жуковым, которые и арестовали Берию.
Состоялся суд. Специальное Судебное присутствие Верховного суда СССР 24 декабря 1953 года постановило: приговорить Берию Л.П., Меркулова В.Н., Деканозова В.Г., Кобулова Б.З., Гоглидзе С.А., Мешика П.Я., Влодзимирского Л.Е. к высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией лично им принадлежащего имущества, с лишением воинских званий и наград.
Все обвиняемые в тот же день (!!!) после суда были расстреляны. Торопился почему-то новый вождь Советской России. Приговор Берии привели торопливо в подвальном помещении штаба МВО в присутствии генпрокурора СССР Р.А. Руденко. По одной из версий первый выстрел по собственной инициативе сделал генерал-полковник П.Ф. Батицкий. О суде над Берией и его сотрудниками довольно-таки скупо сообщила печать.
Некоторые историки утверждают, что суд над Берией по формальным законам проходил незаконно. А известный писатель и журналист Е.А. Прудникова и сын Берии Серго доказывали, что Л.П. Берия был убит при аресте по месту жительства: улица Малая Никитская, дом 28. Сегодня в этом доме располагается посольство Туниса.
А весь судебный процесс над ним — фикция, признанная скрыть характер подковерной борьбы партийной элиты того времени во главе с Н.С. Хрущевым за власть в СССР после смерти И.В. Сталина.
Все эти события воспринимались в Советском Союзе однозначно под влиянием ангажированной однопартийной властью пропагандой. Люди верили односторонности СМИ: радио, газетам, журналам, книгам и кинофильмам. Но не все. Немало было и тех, кто понимал… — «король-то голый». Однако Никита Хрущев и его аппарат четко контролировали процесс десталинизации.
Корень зла заключался в том, что «кость от кости и плоть от плоти» люди становились заложниками массированной агитации за правоту нового недалекого и, так же как и другие, кровавого вождя, который требовал, чтобы в его честь «кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали!». Он «прилежно» чистил свои архивы по Украине и Москве, где руководил партийными организациями, соскабливая и убирая с бумаг бурые пятна безвинно пролитой крови или вовсе сжигая документы. Но он и ему подобные должны были знать, что архивы не горят. Это тоже поводы задуматься и настоящим и будущим пастырям в России и в других странах постсоветского пространства.
Многие понимали и принимали аксиому «Кто сеет ветер, пожнет бурю», но это другая история. В 1964 году внезапно нагрянувший тайфун сдул и его с партийного трона. Правда, без расстрела за глупости государственные и прегрешения перед народом. Купели Силоамской, исцеляющей и обновляющей жизнь в Советском Союзе, он так и не создал, а болезней накликал. Это был второй этап обстановки, в которой приходилось вариться Евгению Петровичу Питовранову. Пройдет еще немного времени, и народ стал ощущать улучшение жизни. Атмосфера времен 40-50-х миновала, когда люди стояли в очереди за мукой, покупали продукты по карточкам, не всегда были сыты, но тем не менее верили в счастливое будущее, верили в самих себя и были, как это не покажется странным, гораздо добрее, милосерднее, чем сегодня. Наверное, потому, что граждане той поры, не только прошли дорогами страшной войны, а глубоко пережили ее, а может быть, оттого, что не были так хуторски разделены, разобщены, как сегодня: когда главные достоинства — материальный достаток, блага, недвижимость с родней за границей, счета в иностранных банках и сытый желудок, а о доброте, сочувствии, духовности можно услышать в предвыборных выступлениях политиков, в проповедях священников да разве что на телеканале «Культура».
Страшный процесс бродит по миру — расчеловеченье. К великому сожалению проник он и к нам в нынешнюю Россию.
Но вернемся к нашему герою.
Решением ЦК ВКП(б) Е.П. Питовранова 15 декабря 1938 года направляют в распоряжение начальника Управления НКВД по Горьковской области капитана госбезопасности Игната Ивановича Федюкова. После ознакомительной беседы Евгений Петрович Питовранов был назначен на конкретный, достаточно высокий и важный участок в органах государственной безопасности: сразу на должность заместителя начальника отдела Горьковского областного управления НКВД (УНКВД). Карьера в Горьком у Евгения Петровича развивалась успешно. В апреле 40-го года его наградили медалью «За отвагу» и одновременно назначили заместителем к новому начальнику Горьковского управления НКВД капитану госбезопасности Владимиру Владимировичу Губину. А 26 февраля в 1941 года старший лейтенант госбезопасности Е.П. Питовранов был назначен начальником Управления НКВД по Горьковской области. И уже через месяц он получил звание капитана госбезопасности.
Здесь он узнал и о судьбе бывшего начальника Управления НКВД по Горьковскому краю, а потом области комиссара госбезопасности 3 ранга Матвея Самойловича Погребинского. Под угрозой неминуемого ареста в период ежовских чисток чекистов 4 апреля 1937 года он покончил жизнь самоубийством. Со слов сослуживцев Питовранов понял, что Погребинский был порядочной личностью, профессионалом своего дела, честнейшей души человеком с легендарной биографией.
Это его руководство страны послало в 1926 году с письмом от советского правительства и лично от товарища Сталина к Алексею Максимовичу Горькому в итальянский город Сорренто уговорить «буревестника революции» на поездку по СССР, а затем и вовсе перебраться на Родину. Видно, его доводы были весомые и сработали точно: в этом же году пролетарский писатель отправился в поездку по необъятным просторам Советского Союза. В командировку писателя на Соловки сопровождал М.С. Погребинский.
В середине 20-х годов во время борьбы с детской беспризорностью его по указанию Ф.Э. Дзержинского направляют как весьма подготовленного с высоким общекультурным кругозором работника возглавить только что образованную трудовую колонию в поселок Болшево, что в Подмосковье. По материалам работы этой колонии был написан сценарий к кинофильму «Путевка в жизнь». Премьера фильма состоялась 1 июня 1931 года.
Погребинский не был инквизитором по призванию, хотя ему и пришлось исполнять сомнительные «задания партии». По природе это был мягкий и добродушный человек.
Накануне самоубийства М.С. Погребинский оставил письмо, адресованное Сталину, Письмо, прежде чем попасть в Кремль, прошло через руки нескольких видных сотрудников НКВД. Погребинский писал в нем:
В письме он говорил о чистке «ленинской гвардии», сторонником которой был и по возрасту, и по убеждениям.
Думается, не случайно послали без пяти минут инженера МИИТа Е.П. Питовранова для работы в город с крупным железнодорожным узлом. И здесь Евгений Петрович сразу же проявил себя как порядочный человек слова и дела с ярко выраженным нравственным стержнем. Вот один из поступков молодого оперативника.
Его предшественник находился под следствием — результат «прополки» Ежова чекистских «грядок». Допрос за допросом, но никаких подвижек в сторону реабилитации бывшего начальника отдела не происходило. Уже был осужден и расстрелян самый главный злодей Большого террора и его сподвижники, а дело стояло на месте. По разрешению вышестоящего начальства молодой оперативный работник ознакомился со всеми материалами дела на «врага народа». В конце этого процесса он провел беседу с ним. Глубоко проанализировав материалы пухлой папки, он пришел к выводу о невиновности коллеги. Тут же свои аргументированные доводы Питовранов изложил в обобщенной справке глубоко изученного им дела. После этого свое мнение доложил начальнику Управления НКВД области. Через неделю узника Горьковского следственного изолятора освободили. Правда, его уволили из органов. Как же он был благодарен молодому сменщику, что оказался на свободе и встретился с семьей. Реабилитированный чекист прошел войну, достойно отвоевал, получил правительственные награды и дожил до глубокой старости. А могло случиться необратимое.
Пройдет много-много лет, и Евгений Петрович в беседе с фронтовиком, сотрудником СМЕРШа, писателем, старшим преподавателем ВШ КГБ СССР, коллегой автора по Совету ветеранов ДВКР ФСБ РФ полковником Андреем Кузьмичом Соловьевым вспоминал:
Поделиться книгой: