Резус-фактор

Разговор со Славой получился каким-то тягостным. Радости в голосе парня от известия, что у него родился сын, я не услышала. На мои вопросы касаемо сегодняшней ночи, он отвечать не захотел. Ну и я настаивать не стала. Поняла, что ему сейчас не до чего. Оставалось надеяться, что депрессия не накроет этого бедолагу с головой. Ну и я решила поговорить при возможности с Шевцовым, спросить его, что он обо всем этом думает.

Себя я, если честно, не очень понимала. Почему меня так заботит судьба этих детей? Ведь они мне по сути никто, да и их вины во всем случившемся я не снимала. Но не могла не думать о них, как и мысли разные лезли в голову.

А еще сегодня была суббота. Это значит, что никаких процедур нет, и чем-то мне нужно занять этот выходной. За пределы клиники выходить не разрешалось – для этого требовалось специальное разрешение. Да и куда мне идти, собственно? В город что ли? Никаких срочных дел у меня там нет, дома никто не ждет, на работе все под присмотром, и опять же, сегодня выходной. В общем, меня спасла Инга, которая нагрянула как раз в тот момент, когда из вялого безделья мое времяпровождение плавно начало перетекать в занудное.

– Привет жизнерадостным рахитам! – заглянула подруга в палату, и я ей обрадовалась как манне небесной. – Бездельничаешь? В то время как я пашу аки та лошадка, – рассмеялась она, а потом и стиснула меня в объятьях так, что чуть не родила.

– Не бездельничаю, а с ума схожу. Не знаю, чем заняться. Читать не хочется, гулять тоже… Поспать можно, но так всю жизнь просплю…

– Докатилась, – кивнула Инга и принялась доставать всякие вкусняшки из пакета. – Это тебе! Витаминами тебя тут и так пичкают, как догадываюсь. А я тебе привезла то, что любишь.

О! Моя любимая халва, которую Лора благополучно сегодня доела. Цукаты, орешки… Инга просто волшебница. Вот уж не думала, что так обрадуюсь сладостям. Но тут ими не баловали, а порой так хотелось, особенно вечерком. Правда, теперь мне придется пристально следить за весом, чтобы не раскормить малыша во второй половине беременности. А то как потом слоненка-то рожать буду?

– Ну, рассказывай, как дела, – заговорила я, когда мы с Ингой удобно устроились в креслах, за журнальным столиком и с бокалами холодного клюквенного морса (его я попросила Ингу привезти, помня наставления Шевцова и жутко боясь отеков ног).

– Кажется, я развожусь, – выдохнула подруга, а я не поверила своим ушам.

Что?! Как разводится?! Да быть этого не может! Я же про ее семью всегда думала, что вот они – образцовые, что только такой и может быть крепкая любящая семья, и даже дочку-Сонечку они умудрялись воспитывать почти идеально, если такое вообще возможно.

– Что случилось? – поинтересовалась я, хоть уже и паниковала в душе неслабо.

Неужели! Неужели и тут я ошиблась, и счастливых семей не бывает?

– Эмоциональный вакуум – знаешь, что это такое?

– Понятия не имею, – пожала я плечами.

– Правильно, ты и не можешь этого знать, потому как всегда делаешь только то, что сама хочешь, или то, что велит тебе сердце. Впрочем, вряд ли последнее задействовано в твоих делах, – усмехнулась Инга. – Ну так вот, я же делаю всегда то, что должна делать, частенько вопреки своим желаниям. За это я хочу хоть чуточку внимания. А что в итоге получаю?

– И что же? – решилась уточнить я.

– Равнодушие. Димке все равно, что я приготовила на ужин. Для него все всегда одинаково вкусно. Он не замечает, что дома порядок, а постель застелена чистым накрахмаленным бельем. Он сто лет уже никуда меня не приглашает. Не ревнует ни к кому. Наверное, мне нужно прийти домой лысой и голой, чтобы он обратил на меня внимание! – в раздражении закончила Инга свою тираду.

– И это ты называешь эмоциональным вакуумом?

– Нет, не это, а собственное желание изменить мужу с другим мужиком! Вот поэтому я и решила развестись.

– Почему? Потому что хочешь изменить Диме?

– Нет. Потому что не хочу изменять будучи замужем. Улавливаешь разницу?

– С трудом, если честно, – пробормотала я.

Так. Что же происходит? Может я Ингу слишком нагружаю, и она надрывается на работе. Домой приползает усталая и раздраженная?..

– Слушай, а курить тут у вас можно? – прервал поток моих размышлений вопрос подруги.

– Курить? Ты что, куришь? – уставилась я на нее.

Это что еще за новости!

– Ага. Два дня уже. И сейчас у меня уже ухи пухнут – так, кажется, говорят? – усмехнулась она. – Как думаешь, если я потихоньку подымлю на балкончике, меня никто не заметит и не вытолкает отсюда взашей?

– Ну… попробуй.

Что-то я до такой степени растерялась от всех новостей, что даже на воспитательную беседу не решилась. Да и что я могу ей сказать?

Мы с Ингой вышли на балкон и она прикурила тонкую шоколадную сигариллу.

– Хорошо! – с наслаждением протянула, выпуская дым колечками.

– Что хорошо? Здоровье гробить?

– Знаешь как приятно кружится голова!.. Ой, ты глянь!.. – посмотрела она куда-то вглубь парка.

Я проследила за ее взглядом и заметила высокую и очень длинноногую девушку. Наверное, ноги ее еще и потому казались такими длинными, что платье на ней было больше похоже на футболку, ну длиной точно.

– Симпатичная, – вынуждена была признать я.

Интересно, к кому такая пришла? И даже не симпатичная, а красивая, как с обложки журнала.

– Мымра она! – выплюнула Инга. – И я ее знаю!

– Откуда? – удивилась я.

– Помнишь крупный скандал с клиентом два месяца назад?

Даже память не пришлось напрягать. Работа в моем агентстве была до такой степени отточена годами, что скандалы случались крайне редко, особенно крупные. И тот, о котором сейчас говорила Инга, я запомнила отлично, учитывая, что тогда мы лишились выручки.

– И что? – пригляделась я повнимательнее к длинноногой блондинке.

– А то, что именно эта мымра тогда наехала на наших девочек, – презрительно кивнула на нее Инга.

До скандала клиент этот числился постоянным в их базе. Но после я самолично исключила его. И только не желание связываться с судом и тратиться на адвоката удержало меня от требования возмещения убытков.

И разгорелся-то скандал на пустом месте. Работницы агентства даже не убрали, а вылизали двухэтажный особняк. И уже когда собирались уходить, одна случайно смахнула какую-то вазу. Ну пусть ни какую-то даже, а китайскую и ручной работы, привезенную откуда-то там… Суть не в этом, а в том, как повела себя потом хозяйка особняка, что как раз заявилась домой. Мало того, что она обложила девочек отборной бранью, так еще и сломала нам дорогостоящий пылесос, спустив тот с лестницы веранды. А потом отказалась платить за работу.

На разборки тогда поехала Инга, меня не было в городе. А то бы я устроила этой мымре!

– Так это она? – присмотрелась я внимательнее к блондинке, которая уже не казалась мне симпатичной.

Под маской невинной овечки скрывалась мегера.

– Интересно, кто у нее тут лежит? – задумчиво протянула Инга, выпуская очередное колечко дыма.

– Кажется, никто, – наблюдала я за передвижением длинноногой.

– А чего она тогда сюда приперлась? – свесилась Инга с балкона, когда блондинка приблизилась к клинике. Та же миновала крыльцо, прошла вдоль белого особняка и скрылась за его углом. – И куда это она поперлась – к черному входу что ли? – недобро усмехнулась подруга.

– Нет, не к черному входу. К падишаху.

– Куда? – посмотрела на меня Инга немного осоловелыми глазами.

– Ну к Шевцову, то есть, – пояснила я.

– А зачем она туда пошла?

– Ну а ты как думаешь? – рассмеялась я, видя, как тупит подруга.

А все сигареты – затуманивают разум.

– Она, что, его… того, что ли?

– А вот этого я не знаю, могу только предполагать, – пожала я плечами.

Какое мне дело до личной жизни доктора?

– Если да, то вкусы его оставляют желать лучшего, – презрительно фыркнула Инга и бросила сигариллу в пластиковый стаканчик с водой – временную пепельницу.

Тут я не могла с ней не согласиться. Иногда я задавалась вопросом – почему состоявшиеся в жизни мужчины часто выбирают в спутницы таких вот блондинок? Безупречно красивых внешне и совершенно пустых внутри, ну в большинстве своем. Наверное, потому что так проще, и жена или девушка играют в жизни таких мужчин роль предмета интерьера. Ходят с ними на всякие приемы, служа живым украшением. В постели, опять же, дарят исключительно эстетическое наслаждение, не затрагивая душу… Впрочем, на это мне было плевать. О таких мужчинах я если и думала, то очень и очень редко, в моменты типа этого. Да и об остальных тоже. Уже очень давно мужчины в моей жизни не присутствовали даже мысленно. Разве что, для Игоря я сделала исключение на несколько месяцев, да и то из корыстных побуждений.

* * *

Ночка выдалась тяжела и бессонная. За жизнь малолетней мамочки пришлось побороться, хоть родила она и достаточно быстро. Спасибо его слаженной команде. Вон и Сёма – кардиолог примчался так быстро после его звонка, как будто на собственном самолете. Да и акушерки у него самые опытные, как ни крути. В свою клинику Даниил набирал персонал самолично, и каждый проходил тщательную проверку. Не только на предмет профессионализма, но и психологическую. В его клинике должны работать самые лучшие специалисты, как, собственно, дело и обстояло.

А эта Настя молодец! Здорово помогла ему со Скворцовой. Да и начать нужно с того, что именно она увидела, как та собирается сбежать из клиники. А если бы не увидела? Что тогда? У девчонки начались бы роды по любому, только вот помощь могла не прийти вовремя. Даже думать не хотелось о возможных последствиях. Слава богу, что все обошлось.

Улыбка не заставила себя ждать, стоило только вспомнить, как она ворвалась в палату практически голая и в совершенно нелепых, даже идиотских тапочках. Растрепанная со сна и такая взволнованная. А еще какая-то очень естественная.

С первой их встречи Настя произвела впечатление уверенной в себе и точно знающей, чего хочет от жизни, женщины. Его даже немного раздражала эта уверенность в ее взгляде. Наверное, потому что смахивала она больше на самоуверенность. Впрочем, это его не касалось, а вот случай ее беременности даже очень касался, потому и решил вести ее лично, что делал редко в последнее время.

Только вот, Настя эта совсем не такая, какой показалась ему сначала. И уровень ее человечности даже слегка зашкалил по его личной шкале. А с каждым годом деления этой шкалы становились у него все мельче, пропорционально тому, как все меньше человечности оставалось в окружающих его людях. В общем, вчера он был приятно удивлен. А сегодня утром даже испытал что-то похожее на эстетическое наслаждение, когда увидел эту женщину в прозрачной сорочке.

За ночь удалось вздремнуть пару часов. Да еще и в семейных разборках поучаствовал… Натворил, конечно, дел этот парнишка – рановато захотел испытать женские ласки на себе. И к чему это привело? Да к тому, что оба эти несмышленыша стали родителями. Причем, одному из них еще и побороться за звание отца придется. Родители Скворцовой здорово взъелись на паренька. Отец вон вчера чуть не пришиб его. Пришлось вмешаться и попросить парня уехать из клиники. Еще и тачку у дядьки спер… Как до дома-то добрался? И все это могло бы показаться смешным, если бы не несло в себе возможную трагедию.

Один по глупости и поддавшись желанию затащил девчонку в постель.

Она ответила, потому что в этом возрасте уровень романтизма в девчонках зашкаливает и напрочь отшибает разумные мысли, как и опасения.

Родители всю жизнь пестовали дочурку и проглядели момент, когда она почувствовала себя взрослой.

И в итоге, на свет появилась новая жизнь, которой как-то придется расти в сложившихся обстоятельствах.

После бурной ночи Даниил еле добрался до своего домика и подушки. Упал и сразу уснул. Только вот, сон его длился недолго.

Мозг никак не хотел просыпаться, а удары сыпались и сыпались. Даниилу казалось, что колотят прямо по его макушке. Причем, молотком. Да больно так! Каждый удар отдавался болью. А он все продолжал куда-то идти, силясь открыть глаза. Те упорно не открывались, а наоборот смыкались плотнее, затягивая его сознание в приятный омут, обещающий спасительное забытье. Но потом новый удар опускался на голову, отдавался в висках, и снова он пытался проснуться.

Наконец, у него получилось открыть глаза, как и стряхнуть с себя сон. Стучали в дверь. Кое-как Даниил заставил себя встать. Ну кто бы сомневался, что она поступит по-своему!

– От кого ты закрываешься тут?! – кипя возмущением, ворвалась в дом Олеся.

– От всех, – ответил он, растирая лицо ладонями и прогоняя остатки сна. – Ты зачем приехала? – направился на кухню.

Пить хотелось жутко, и эту жажду он тоже испытывал во сне.

– Соскучилась, – раздался за его спиной стук каблуков Олеси.

– Ой ли, – усмехнулся Даниил, достал из холодильника ананасовый сок и принялся хлебать его прямо из пакета. – Олесь, мы договаривались – сюда ты не приезжаешь.

– А почему, дорогой? – приблизилась она к нему и прильнула всем телом.

Сразу же снова стало жарко, и он бесцеремонно отодвинул ее. Потом снова припал к соку. И лишь после этого ответил:

– Потому что, это моя территория, куда никому нельзя.

– А разве у нас с тобой не все общее? – кокетливо проворковала она и снова сделала попытку приблизиться.

Даниил же мог думать только о том, что из-за нее у него теперь до самого вечера будет трещать голова, и никакие таблетки не помогут.

– Нет, не все, – он вышел с кухни и отправился в гостиную.

О! Тут хорошо, прохладно – вон как ветер врывается в окно.

– Тебя долго не было, и я решила проверить, все ли у тебя в порядке, – проканючила Олеся.

– Нет, Олесь, ты решила проконтролировать меня. В конце концов, могла бы позвонить.

– В конце концов, ты мог бы не задерживаться тут так надолго. Обещал вернуться утром, а сейчас уже к двум подходит, – сменила она интонацию. Ласка из ее голоса испарилась как по волшебству. На Даниила же такой тон всегда действовал одинаково.

– Если не вернулся, значит не смог, – посмотрел он в упор на Олесю, подмечая все сразу – и как она принарядилась, и сделала макияж, приближенный к естественному, и запах духов уловил… Только, ничего из этого на него не подействовало так, как она надеялась. А раздражение еще и выросло.

– Ну хорошо, тогда я подожду тебя, и мы вместе поедем в город. Только, давай на моей машинке. А свою оставишь тут, ничего с ней не случится, ведь, твоя клиника – твоя крепость.

И снова тон ее сменился – теперь он звучал легкомысленно до зубовного скрежета. Терпеть не мог, когда она «включала блондинку». А именно это Олеся сейчас и делала, хоть от природы была далеко неглупой, как и очень хитрой. Одного она не понимала, что он видит ее насквозь, что хитрость ей мало помогает в общении с ним. Вот и сейчас не помогла.

Даниилу надоело деликатничать и пытаться объяснить что-то человеку, который усиленно делал вид, что не понимает его. Он подошел к Олесе, взял ее за руку и поднял с дивана.

– Сейчас ты поедешь домой, на своей машинке, – невольно передразнил он ее, хоть и не хотел подливать масла в огонь. – И больше сюда не приедешь. Я сегодня не вернусь, останусь тут.

– Как тут?! – моментально взвилась она и вырвала руку. – Ты и сегодня останешься?.. Бросишь меня на все выходные?

– Уверен, ты найдешь, чем заняться без меня, – снова взял он ее за руку и повел к двери.

– Даня, обещаю не мешать тебе…

Да она уже мешает, а еще раздражает. Знает же, что сюда ей нельзя, и все-таки, лезет!

– Пока, Олесь, – выставил он ее за дверь. – Вечером позвоню, – и закрыл эту самую дверь перед ее носом.