Ледоход

— Это тебе ерунда, а мне… Слушай, а это вообще больно?

— Ни капельки.

— И даже сознание не теряешь?

— Ну, некоторые теряют, — глубокомысленно заявил Николай. — Сегодня троих откачивали. Сам видел.

— Жуть! — подытожила девушка и тут же сменила тему. — На танцы сегодня придёшь?

— Конечно, приду. Мы ж договаривались.

— Только учти, — Ирэн внезапно нахмурилась. — Там Борчик с тобой разобраться хотел. И мне грозился. Ещё раз, сказал, с Колькой увижу…

— Трепло он, твой Борчик, — отмахнулся Стрельников. — Пусть только рыпнется, отделаю, как бог черепаху.

— А если с ним Серый с Петюней?

— Тогда все трое получат.

— Смельчак, — Ирэн подалась вперед и чмокнула парня в щёку. — Ладно, пока. Вечером увидимся.

— Пока, — бросил ей вслед Николай.

Туманов опять переключил «управление» на себя.

«Ничо девка, — стерев помаду с лица, он проводил взглядом девицу и плотоядно осклабился. — Надо будет попробовать. Только не увлекаться, а то мало ли что…»

Ирэн тем временем дошла до конца «газетных щитов».

Около крайнего стенда стояла ещё одна девушка. В кургузом пальтишке, беретке, юбка чуть выше колен, на ногах короткие ботики. Стояла и молча смотрела на Виктора-Николая.

Парикмахерша притормозила возле неё. Что-то сказала.

Девушка отвернулась.

Ирэн презрительно фыркнула, закинула сумочку на плечо и с гордым видом прошествовала дальше. Через десяток-другой секунд она перебежала дорогу и скрылась в проулке.

Неизвестная продолжала стоять.

«Кто она?»

Чужая память ничего не подсказывала.

Виктор сунул руки в карманы и не спеша двинулся к незнакомке.

Та смотрела на Туманова странным взглядом.

Подошёл буквально вплотную. Остановился.

«А эта тоже ничо. Ножки стройные. Фигурка отличная. Может, спросить, что она делает сегодня вечером…»

— Подлец!

От хлёсткой пощёчины голова дёрнулась так, словно по ней врезали кулаком.

Ничего больше не говоря, девушка развернулась и быстрым шагом направилась в сторону парка.

Виктор машинально потёр горящую огнём щеку.

Почему? За что? Ответов на эти вопросы у Туманова не было…

Догнать? Спросить?..

Нет, не стОит…

Пусть всё идёт как идёт…

Может, оно и к лучшему…

Удрученно вздохнув — ситуация неприятная, но что поделать — Виктор Иванович покачал головой и постарался сосредоточиться. Сначала Ирэн, а потом эта странная незнакомка отвлекли его от одной важной мысли. И если Ирэн ещё можно понять и простить — красивая женщина, с которой у него, похоже, роман, то вторую девицу… нет, перед ней Туманов себя виноватым не чувствовал. Он её даже не знал. Может, просто ошиблась? Спутала Николая с кем-то другим? Ну да и чёрт с ней. Сейчас надо другие проблемы решать. Первым делом у нас, как водится, самолеты, а девушки… Что девушки? Девушек много, всех сразу не ублажишь, как ни пытайся…

За размышлениями Туманов не заметил, как углубился в парк, вслед за сбежавшей девицей. Шел по дорожке, на автомате обходя лужи и скользкие пятна еще не растаявшего льда. Скрипел под ногами песок — видимо, им посыпАли тропинки зимой. Пахло прелой листвой, потрескавшийся асфальт навевал грустные мысли. Хотя почему грустные? Ведь неустроенность и неухоженность этого уголка зависит целиком от людей, тех, кто призван следить за порядком в сквере. А порядка как раз и не наблюдается. Наплевательское отношение ко всему, что считалось общественным, для этой страны и этого времени было нормой. Не исключением, а правилом. Но если дать этому парку хозяина… Нормального, не отягощенного чужими заботами, уверенного, что всё здесь принадлежит только ему…

Виктор Иванович кривовато усмехнулся. Ход собственных мыслей ему откровенно нравился. Какие же идиоты те, кто писал в девяностых-двухтысячных книжки про попаданцев. Социализм они хотели спасти. Страну сохранить. Болваны! Эта страна развалится при любом раскладе. Она просто обречена. Ленивый народ, дурные правители, замшелые идеалы. Будущее принадлежит другим. Волевым, сильным, точно знающим, что всё в жизни имеет твёрдую цену. И платить её должны неудачники. Никчемные, слабые, ни на что не способные. Когда-то и сам Туманов входил в их число, но теперь… Нет, теперь всё будет иначе. Надо только составить план, как действовать, что предпринять в первую очередь, а что во вторую.

Сначала — перебраться из захолустья в Москву. Найти подходящий вуз, поступить — уже имеющегося багажа знаний для этого вполне хватит. Потом жениться. Супругу подобрать из приличной семьи. Чтобы и тесть со связями, и сама не уродка. Затем двинуться вверх по партийной или хозяйственной линии, а когда грядет перестройка, влиться в команду «молодых реформаторов». Развал Союза встретить во всеоружии: с начальным капиталом, поддержкой сверху и знанием, куда вкладывать деньги. С производством связываться ни к чему, но в сфере финансов… Да, тут возможностей много, главное — тщательно всё продумать, чтобы не попасть под бандитскую крышу и не влететь под дефолт… Дальше — уже на выбор. Или уехать в Европу и наслаждаться там тихой безбедной жизнью, или продолжить сколачивать состояние на исторической родине… Перспектива, однако. Аж дух захватывает…

Впереди что-то хрустнуло. Туманов вскинулся. Навстречу ему шли трое парней, на лицах — неприятные ухмылочки.

Виктор Иванович замедлил шаг. Сознание заполонило чувство неясной тревоги. Парни тоже притормозили. Мало того — начали расходиться. Причем, явно не для того, чтобы пропустить одинокого пешехода, а скорее наоборот — чтобы тот не сбежал. Расстояние — метров десять. Сбежать и вправду не выйдет. Догонят в момент.

В душу инженера начал заползать страх. Липкий, противный. По виску стекла струйка холодного пота. Страх постепенно переходил в панику. Это же те, про кого говорила Ирэн. Борчик, Петюня и Серый. Неужели бить будут? Или даже калечить? А как же планы? Что делать, если станешь вдруг инвалидом? Кому они здесь нужны?! Как пробиваться наверх, если прямо сейчас тебе проломят голову?!

Спасение пришло, как всегда, неожиданно.

«А ну-ка, подвинься, шкет», — голос в мозгу звучал столь настойчиво, что Туманов просто не смог ему воспротивиться. Безропотно отдал бразды правления своей второй ипостаси и тут же забился в бездну собственных страхов. Только бы пронесло. Только бы не покалечили и не убили…

Стрельников неторопливо приблизился к перегородившей путь троице. В одиночку с любым из них он бы справился, но сразу с тремя… А, впрочем, какая разница? Главное — не сдаваться и не отступать. А еще лучше бить первым и — ничего не бояться.

Остановился. Молча глянул на возглавляющего гоп-компанию Борчика.

Тот глумливо оскалился.

— Что, Стрельник, не ждал?

— Чего?

Николай вынул из карманов руки. Встряхнул. Покосился на заходящего сбоку Петюню, потом на вихляющего коленцами Серого. Этот — самый трусливый. В драку полезет последним. Да и то, если будет уверен, что в рожу ему уже не зарядят.

— Чего-чего, того самого, — прошипел Борчик. — Тебя, б…, предупреждали, чтобы к чужим тёлкам не клеился? Предупреждали. Так вот и не оби…

Стрельников презрительно сплюнул.

— Не тебе, дрищ, командовать, с кем и кому ходить. Понял?

— Что-о?! Да я те…

Окончание фразы застряло у гопника в глотке. Резкий прямой в челюсть не оставил ему никаких шансов.

Нокаутированный Борчик рухнул без звука.

«А говорили, большие шкафы падают громко».

Уходя от удара в висок, Стрельников слегка поднырнул под бьющую руку. Этого оказалось достаточно. Кулак Петюни просвистел возле самого уха.

«Промазал — лови ответку».

Ботинком по голени, коленом в промежность и локтем в хребет, чтобы не трепыхался.

«Отдохни, дурик».

— Э-э, ты чего-чего?

Николай рывком развернулся к единственному оставшемуся на ногах противнику.

— Что, Серый, очко-то жим-жим?

— Чего, чего… — продолжал лопотать тот, пятясь всё дальше и дальше.

— А ну! — Стрельников сделал вид, что сейчас бросится на врага.

Секунда — и Серого как ветром сдуло. Прямо через кусты.

— Ссыкун, — резюмировал Николай, возвращаясь к поверженным Петюне и Борчику. Первый глухо стонал и пробовал отползти на обочину. Второй сумел кое-как подняться на четвереньки и ошалело крутил башкой. Видимо, пытался сообразить, как и когда его занесло «на эти галеры».

— Так что ты там говорил про тёлок? Мож, повторишь, а то я не очень расслышал? — победитель лениво пнул ворочающегося в грязи Борчика, заново переводя его в положение «мордой в асфальт».

— И-и-ы-ы-ы, — бывший хахаль Ирэн промычал нечто невразумительное.

— Сопли прожуй, гундосый, — хмыкнул Стрельников.

«Общаться» с недругами желания не было, да и голова опять закружилась. Хоть и говорят, что сдавать кровь полезно, но если её сдавать дважды в день, сперва за себя, а потом за соседа по общежитию, на иные «физические нагрузки» здоровья может и не хватить.

Николая хватило шагов на сорок. Подняв упавшую кепку, он медленно, не оборачиваясь, добрёл до развилки, свернул на боковую дорожку и… едва не свалился без сил. На миг потерял сознание и, если бы не росшая у тропинки берёза, рухнул бы прямо в грязь, без вариантов.

Окончательно парень пришёл в себя лишь через полминуты. Стоя на полусогнутых, обняв берёзовый ствол и уткнувшись носом в сухую кору, он жадно ловил ртом воздух, холодный, влажный и до безумия «вкусный». Каждый вдох — словно кусочек жизни. Причем, не своей, а чужой. Вливающейся толчками. Проникающей в лёгкие, кровь, желудок, растекающейся по организму, пытающейся его подчинить.

«Пусти», — прозвучало в сознании.

«Обойдёшься, — Стрельников легко отразил все попытки взять его мозг под контроль. — Раньше надо было об этом думать. Свою жизнь ты, дядя, просрал, а мою уже не получишь. Понял?»

«Подселенец» из будущего не ответил.

«Молчание — знак согласия», — Николай оттолкнулся от дерева и, утерев рукавом выступивший на лбу пот, облегченно выдохнул. Всего только месяц назад он читал в «Науке и жизни» статью про переселение душ и про то, что подобное невозможно, и вот теперь…

«Ошиблись товарищи учёные. Как есть, ошиблись…»

Вторая личность, поселившаяся в голове, Стрельникова нисколько не раздражала. Вреда от неё немного, а польза имеется, да ещё какая! По крайней мере, теперь не надо задумываться, как сдать экзамены в политех. С физикой-математикой у гражданина Туманова полный порядок, но со всем остальным… Применить послезнание, чтобы только обогатиться… Какая фигня! Известно ведь — всех денег не заработаешь, а уважение окружающих не купишь ни за какие коврижки. Тем более, когда точно знаешь, что мир, в котором родился, исчезнет через пятнадцать лет, сменившись на… не пойми что.

«Нет, дядя, ты как хочешь, а я в таком будущем жить не хочу».

«Ну и дурак», — буркнул невидимый собеседник.

«Может быть, — не стал возражать Николай. — Но это мой мир. Моя жизнь. Моё время. И я буду драться за них, сколько потребуется».

Туманов опять промолчал.

Стрельников усмехнулся. Ему было жаль Виктора. Вроде немолодой мужик, а почти сорок лет жил в постоянном страхе. Боялся всего и, в первую очередь, самого себя. Того, что не сдюжит, не выдержит, не преодолеет. Страх породил зависть. Зависть породила предательство…

«Настя!» — внезапная мысль раскаленной иглой пронзила сознание.

«Как же я мог?! Как мог я так поступить?! Ведь я же… предал её. Да-да, именно предал…»

Николай с силой прижал ладони к вискам, пытаясь унять накатившую боль. Голова буквально раскалывалась.

С Настей Куницыной Николай познакомился полгода назад, во время планового медосмотра. Диспансеризация проходила в городской поликлинике. Девушка работала медсестрой, и Стрельников решил обязательно с ней познакомиться. Узнал, как зовут, и уже через пару деньков «случайно» встретил Настю на улице. Проводил до дома, помог донести совсем не тяжёлую сумку… Потом встречи продолжились, и как-то само собой вышло, что спустя месяц молодые люди просто не представляли, как могут жить друг без друга. О свадьбе, правда, впрямую не говорили, но думали, поэтому не стали дожидаться формальностей и… Короче, главное у них уже БЫЛО. Целых три раза. Впервые — на Новый год, затем в феврале, последний — аккурат на 8-е марта. А семь дней назад они поругались. Глупо и по совершенно пустяшному поводу. Настя сказала, что собирается этим летом поступать в мединститут, а её парень не нашел ничего лучшего, кроме как посмеяться над этим «дурацким желанием». Почему он так поступил? Видимо, испугался. Первый раз в жизни. Испугался остаться один, испугался, что его девушка уедет из города навсегда, испугался, что в областном центре найдёт себе кого-то другого… Испугался, позавидовал, предал… Вчера, назло Насте, Николай весь вечер гулял с Ирэн, они даже целовались в подъезде, чуть на ночь у парикмахерши не остался. А сегодня получилось ещё ужаснее. Настя увидела его и Ирэн вместе…

«Это жизнь, Коленька, — в чужом голосе явно звучала издевка. — Девки, они такие. Чуть что не так, сразу же нос воротят. Но ты не расстраивайся. Толку от этой дуры… Ни кожи, ни рожи, и перспектив никаких. Она во врачи собирается, простой работяга ей нафиг не нужен…»

Николай сжал кулаки.

«Нет, говоришь, перспектив? Плевать я на них хотел!»

Решительным шагом Стрельников двинулся к выходу из центрального парка. Лавочка, возле которой они встречались с Настёной, располагалась на другом берегу реки, сразу за подвесным мостом. Николай точно знал, что Настя сейчас именно там. По-другому и быть не могло. Если действительно любишь. По-настоящему…

Машины по подвесному мосту не ездили. Для них, сразу после войны выстроили другой, железобетонный, выше по течению на полкилометра, с массивной опорой, разрезающей русло реки на две равные части. Там даже в пик половодья вода до проезжей части не доходила, чего не скажешь о подвесном пешеходном, перекинутом через Чекаевку ещё до революции. В конце апреля — начале мае его заливало едва ли не по перила, и гражданам, желающим перебраться на противоположный берег, приходилось делать «громадный» крюк. Городские власти каждую весну грозились снести этот мост и возвести на его месте новый, но уже в июне забывали о своих обещаниях. Дел, как обычно, полно, а лимиты на стройку надо выбивать в области, причем, в декабре, когда проблемы как бы и не существует. Так было каждый год, так было и сейчас.

Мост, как всегда, раскачивался в такт шагам. Николай остановился на середине пролета и, опершись обеими руками о перила, глянул на реку. Ледоход в этом году ранний. Льдины из-под моста еще выплывают, но в гораздо меньшем количестве, чем неделю назад. Да и вода уже начала подниматься. Обрывистый берег выглядел теперь невысоким, а в некоторых местах вообще — напоминал пологую отмель. Дней через десять вода дойдёт до деревьев, и можно будет смотреть на торчащие из реки верхушки берез. Летом, зимой и осенью до них не достать, зато в майские праздники — без проблем, на лодке.

— Не ссы, дядя. Я прыгать не собираюсь, — весело рассмеялся Стрельников.

Тревожные мысли, исходящие от второй ипостаси, его весьма позабавили.