Помоги проекту - поделись книгой:
В Чехии вообще вопрос неоднозначный — народ-то чешский категорически против того, чтобы его руководство делало народ заложником такой ситуации. Но если не будет никаких планов по реальной установке этих систем, ракет, радаров и прочего железа, то никаких «Искандеров» в Калининградской области не будет.
Мы вообще не хотим иметь никаких видов оружия на европейской границе, на западе России, потому что мы не испытываем чувства угрозы со стороны наших западных коллег, но вот планы по развертыванию ПРО и приближение инфраструктуры НАТО к нашим границам нарушают наше традиционное миролюбие. Поэтому полностью солидарны с пафосом президента Саркози, если ему удастся добиться от новой американской администрации мудрого взгляда, отказа от инерции в вопросах гонки вооружений, то, конечно, не будет и речи о каких бы то ни было российских ответах, которые, как я еще раз говорю, порождены американскими угрозами.
Ну и самое последнее хочу сказать, что я надеюсь на то, что мы не будем тратить деньги на военный металлолом ни в следующем году, ни в последующие годы. Надеюсь на успех европейского саммита и хочу вас пригласить на очередную нашу встречу, она была бы уместна, например, 3 декабря, сразу по итогам встречи министров иностранных дела НАТО.
В НАТО идет сложнейшая борьба по вопросу об отношениях с Россией
Добрый день, уважаемые коллеги!
Как и договаривались, сегодня мы проводим брифинг по итогам заседания министров иностранных дел стран-членов альянса. Могу сказать, что для нас те решения, которые были приняты вчера и частично сегодня утром, были предсказуемыми. Мы понимали, что, в принципе, дело идет именно к тому, чтобы, по сути дела, отказать как Украине, так и Грузии в предоставлении Плана действий по членству, а также к тому, чтобы прервать затянувшуюся полосу стагнации в отношениях с Российской Федерацией и начать постепенно, поэтапно процесс «размораживания» отношений.
Конечно, мы уже привыкли к тому, что существуют некоторые отличия между публичными выступлениями Генерального секретаря альянса господина Яапа де Хооп Схеффера и конечным текстом документа, который является плодом уже окончательного компромисса среди стран-участниц НАТО. Поэтому мы решили не проводить пресс-конференцию вчера, а дать комментарии именно сегодня по той простой причине, что нам важен документ, а не те комментарии, которые этот документ сопровождают.
Я готов прокомментировать и другие решения министров иностранных дел НАТО, но начну, прежде всего, с тех решений, которые были основными во вчерашней повестке дня: первое решение — о том, каковы реальные евроатлантические перспективы Украины и Грузии, и второе решение — как НАТО собирается выстраивать свои отношения с Российской Федерацией после того, как 19 августа здесь, в штаб-квартире НАТО, те же самые министры иностранных дел принимали решение «по business as usual».
Поэтому, основываясь на внимательном прочтении уже окончательных документов и на нашем анализе того, что происходило в последние дни здесь, в Брюсселе, могу вам сказать следующее. Начнем мы именно с Украины и Грузии.
Первое — дискуссия, которая велась, прежде всего, по инициативе американской стороны о том, чтобы отменить в целом процедуру предоставления Плана действий для членства для Украины и Грузии — эта дискуссия закончилась тем, что процедура ПДЧ остается для страны, которая хочет стать кандидатом альянса, но с учетом неготовности, внутренней нестабильности как на Украине, так и в Грузии в связи с отсутствием просто политических и даже финансовых условий для того, чтобы «пережевать новую государственную пищу» в лице Грузии и Украины, решение принято такое — вместо ПДЧ будет предоставлена некая годовая национальная программа, оценка выполнения которой будет производиться в рамках соответствующих комиссий между НАТО и Украиной и НАТО и Грузией соответственно.
От себя добавлю, что мне малопонятно, как можно продолжать вести серьезные разговоры относительно евроатлантических устремлений нынешнего политического режима Грузии после того, что Саакашвили организовал 7–8 августа против Южной Осетии, обрушив снаряды и бомбы на спящее гражданское население.
Это, конечно, вопрос, может быть, не только политический, но еще и этико-нравственный, но, тем не менее, на сегодняшний момент мы имеем дело с инерцией евроатлантических устремлений тех, кто предпочитает политике НАТО троцкистский подход. Иначе я не могу выразиться. Речь идет о троцкизме, то есть о безудержном расширении, экспансии собственного геополитического пространства, о желании проводить чуть ли не революционными радикальными мерами установление своего политического режима при смене политических режимов тех государств, которые норовят вступить в этот альянс.
Я считаю, что это проявление блокового подхода, инерции «холодной войны», и это еще раз нас побуждает нас признать, что как никогда после августовского кризиса на Южном Кавказе стали актуальны инициативы российского президента по «перезагрузке» матрицы европейской безопасности, для проведения евроремонта всей этой конструкции.
Что касается перспективы Украины, то я хотел бы здесь отметить не только финальный документ, который мы сегодня утром получили, где речь идет (равно как и в случае с Грузией) о работе Комиссий, смысл деятельности которых, равно как и национальных программ, нам с вами только еще предстоит узнать. Это заменитель ПДЧ, но, естественно, не ПДЧ, эго суррогат, не имеющий никакого политического значения с точки зрения реальности перспектив как Киева, так и Тбилиси.
Тем не менее, обращает на себя внимание второй документ, который появился чуть позже. Он касается непосредственно заседания Комиссий НАТО — Грузия и НАТО — Украина, и об этом я хотел бы еще дополнительно сказать два слова.
Впервые во всех документах, которые выпускались в НАТО и затрагивали отношения с Украиной, появилась фраза об «уважении и признании» со стороны альянса территориальной целостности Украины. Я хотел бы перевести эту фразу на понятный всем язык.
Видимо, до сих пор украинские власти, столь возбужденные перспективой евроатлантизма Украины, никогда еще не высказывали так открыто сомнения в собственной территориальной целостности. Это говорит, видимо, о каких-то глубинных тектонических процессах, которые происходят внутри самого украинского общества и, видимо, о нарастании украинской разноголосицы по поводу атлантической перспективы. Об этом мы украинское общество, украинские СМИ и украинскую политическую элиту давно предупреждали.
Реальность вступления Украины в НАТО приведет к мощнейшему землетрясению в самом украинском обществе и может сильно ударить и по территориальной целостности этого самого государства. Видимо, эти внутри-украинские фобии дали о себе знать в тексте натовского документа, и это очень тревожный симптом. Также хочу подчеркнуть, что государство, которое уверено в себе и не сомневается в том, что у него есть достаточно ресурсов для защиты своей территориальной целостности, никогда не будет просить партнеров лишний раз со стороны подтвердить эту территориальную целостность. Россия, по крайней мере, никогда к этому не прибегала, не прибегает, и, надеюсь, никогда прибегать не будет.
Это еще раз готовит о том, что украинская «оранжевая власть» ставит Украину в очень тяжелое положение и примером тому является также откровения министра иностранных дел Украины господина Огрызко, о которых также сказано в этих заключительных документах. В частности, господин Огрызко говорит о том, что Украина уже для себя решила, что ее будущее исключительно в НАТО.
Но я хочу сказать, что у министра иностранных дел Украины нет оснований так думать по той простой причине, что, насколько нам известно, расклад голосов, политических настроений по такому, в общем-то опасному, вопросу, как ускоренное вступление в НАТО совсем иной, совсем не тот, что говорит господин Огрызко. Наоборот, большинство населения Украины является приверженцем тех принципов, на которых Украина получала свою государственную независимость. А я напомню эти принципы — нейтралитет и внеблоковый характер Украины.
Таким образом, с моей точки зрения, господин Огрызко ставит под сомнение конституцию украинского государства, а также базовые принципы приобретения украинским государством своей независимости.
Что касается второго важного вопроса — это отношения с Грузией — то я хотел бы сказать, что это ускоренное, ничем не объяснимое, маниакальное желание грузинского руководства втянуть свою страну в состав альянса уже привело к известным событиям августа этого года, когда вместо того, чтобы вести политические дискуссии в поиске какого-то компромисса с двумя национальными меньшинствами — югоосетинским и абхазским — грузинское руководство приняло решение о блицкриге, о молниеносной вооруженной операции, которая, на самом деле, привела к тому, что Грузия сейчас как никогда далеко находится от вступления в НАТО, не говоря уже о том, что репутация политического режима в Грузии находится ниже нулевой отметки.
Теперь что касается отношений между НАТО и Россией. Это второй крупнейший раздел документов. В финальном тексте ему, в частности, посвящены 24-й и 25-й параграфы, причем прочтение этих параграфов говорит о том, что один параграф явно редактировали одни участники НАТО, а другой — другие.
То есть налицо сложнейшая борьба, которая казалась нам невидимой за закрытыми дверьми альянса, но очевидно, что в 24 параграфе содержится весь набор американских пропагандистских тезисов о вине России за все и вся. В частности, там присутствует упоминание о непропорциональном применении силы, о необходимости допуска наблюдателей на территории Южной Осетии и Абхазии, там осуждается признание Российской Федерацией Южной Осетии и Абхазии в качестве независимых государственных образований, присутствуют требования о выводе войск из этих регионов конфликта, нынешних уже независимых республик, и также для подслащения этой пилюли речь идет о том, что НАТО выражает удовлетворение ходом женевских дискуссий.
Абхазию и Южную Осетию они по имени не называют, но говорят о том, что помимо России в этих дискуссиях принимают участие важные игроки («important actors») этого политического процесса, поэтому думаю, что предстоит еще большая работа с НАТО, прежде чем они выучат, как называются эти молодые храбрые демократии.
Если все-таки сравнить этот текст с текстом вчерашней пресс-конференции господина Яапа де Хооп Схеффера, мы обнаружим с вами существенные отличия. В частности, в отношении России: НАТО говорит о необходимости поэтапного и взвешенного подхода, в то время как вчера господин Схеффер говорил несколько иначе — он упоминал о неких условиях, которые должны сопровождать это поэтапное «размораживание» отношений.
Это важно. Это значит, что об условиях, видимо, кто-то и говорил на этом заседании министров иностранных дел, но в конечном компромиссном варианте речь идет о безусловном восстановлении отношений с Российской Федерацией со стороны НАТО, что мы можем только приветствовать.
Кроме того, я бы хотел сказать, что перечисленные мною все эти «стрелы и пики», брошенные в Россию, — это такой пропагандистский камуфляж. Это говорит о том, что если натовскую пропаганду, которая сопровождает итоговое решение министров иностранных дел, раздеть, снять с нее бронежилет, каску, другую амуницию, то получится достаточно добродушный взгляд на перспективу восстановления отношений с Россией. В частности, речь идет о том, что Генеральный секретарь НАТО теперь наделен полномочиями для того, чтобы обсудить с российскими представителями, как мы понимаем — в ближайшие дни, перспективу проведения неформального посольского заседания Совета Россия — НАТО.
Я, честно говоря, плохо понимаю разницу между формальным и неформальным заседанием. Разница только в одном — на формальном заседании Совета Россия — НАТО нельзя заказать чашку кофе, а на неформальном это можно сделать. Поэтому, в принципе, мы поддерживаем такое желание Генерального секретаря оживить, очеловечить наши совместные заседания. С нашей стороны, конечно, реакция будет достаточно быстрой и, хочу сказать, что определенные меры по выходу из стагнации отношений мы уже приняли.
В частности, Министерство обороны согласилось с возможностью направления в Брюссель главного военного представителя Российской Федерации, генерала армии Алексея Маслова. Вчера вечером он уже прибыл в столицу Европы и с сегодняшнего утра уже приступил к своим прямым обязанностям. Кроме того, мы, безусловно, готовы рассмотреть уже конкретные обращенные к нам предложения по проведению такого рода неформального посольского заседания, однако, я хотел бы сказать, что Российская Федерация не будет делать вид, что ничего не произошло в наших отношениях после того, как НАТО однозначно, я бы сказал, оголтело, встала на сторону режима Саакашвили.
Поэтому мы рады возможности провести «за закрытой стенкой», внутри штаб-квартиры альянса неформальное заседание, на котором мы выскажем также все наши серьезные политические претензии той морально-политической позиции, которую альянс занял в те тяжелые для всей Европы дни августа этого года.
Тем не менее, это вовсе не означает, что мы не думаем о будущем, а будущее подсказывает нам необходимость, прежде всего, защищать интересы наших народов, наших граждан. Сейчас финансовый тяжелейший кризис, да и море политической жизни находится не в штиле, оно неспокойно, ситуация в Афганистане требует действий цивилизованных держав при консолидированной борьбе с угрозой религиозного и национального экстремизма.
Поэтому мы после краткого, достаточно четкого анализа полученных документов примем решение и ответим альянсу, я надеюсь, с таким же нормальным настроением, как и то, что мы увидели, отделив от этих зерен плевел. По сути дела, НАТО делает шаг навстречу России, и было бы опрометчивым с нашей стороны это не увидеть.
Я доволен встречей со Схеффером
Уходит 2008 год, который для всех был очень непростым. Мы провожаем его с надеждой на то, что в новом году те дискуссии, которые были очень эмоциональными и антагонистичными, все-таки приобретут более конструктивный характер.
Я только что завершил рабочую встречу с генеральным секретарем НАТО господином Яапом де Хооп Схеффером. Мы обсудили весь комплекс вопросов, которые накопились за несколько месяцев стагнации наших двусторонних отношений.
Не буду живоописывать эмоциональные стороны разговора с генеральным секретарем НАТО. Скажу только, что эти эмоции связаны с тем, что предстоят весьма сложные шаги по нормализации наших отношений. В целом я доволен прошедшей встречей. Самое сложное в такого рода отношениях — сделать первый шаг, и хочу подчеркнуть, что инициатива сегодняшней встречи всецело принадлежит НАТО. Это вызывает определенное удовлетворение, поскольку общение с Российской Федерацией в августе этого года было прекращено по инициативе самой НАТО, когда было заблокировано заседание Совета Россия — НАТО (СРН) и приостановлен обмен информацией.
Мы поддержали стремление Генсекретаря НАТО выйти на прямой открытый разговор с целью обсуждения возможностей восстановления отношений. У нас нет ограничений на сей счет. Ограничение может быть только одно: мы считаем, что между событиями 7 и 8 августа и нынешними днями должен быть перекинут смысловой мостик. Я хочу сказать, что прежде, чем смотреть в будущее, нужно все-таки иногда посматривать и в «зеркало заднего вида». Всегда движение по магистрали будет более уверенным, если вы не только смотрите вперед, но еще не забываете о том, что происходило в недавней вашей истории. Поэтому делать вид, что ничего не произошло в наших отношениях, мы просто не можем.
Нам известно, что альянс принимал определенные решения, которые сейчас он де-факто пересмотрел, фактически дезавуировав решение августовского заседания министров иностранных дел альянса. Генсекретарю НАТО было поручено восстановить политические контакты с Российской Федерацией, подчеркну — на политическом уровне, и вот сегодня такого рода первый контакт состоялся.
Россия не является объектом деятельности НАТО в рамках СРН. Совет Россия — НАТО — это общее дело и, безусловно, необходима воля обеих сторон, необходимо обоюдное понимание важности скорейшей нормализации долговременных отношений Россия — НАТО.
Смысл сотрудничества между Россией и НАТО — это, прежде всего, укрепление безопасности. Если в результате этих контактов безопасности становится меньше, то это сотрудничество не работает, оно не является реальностью. Поэтому я хотел бы сказать, что разговор, который только что состоялся с господином Яапом де Хооп Схеффером, был в каком-то смысле даже философским. Он был обращен и в прошлое, и в будущее и затрагивал основы проблем безопасности между Россией и странами, входящими в НАТО.
До сих пор в культурах европейских народов существует старый рыцарский обычай при встрече обмениваться приветствиями, а также сдвигать бокалы вина. Когда эти бокалы соприкасаются, то вино переливается из одного в другой — таким образом рыцари дают понять, что в кубках нет яда и что они могут доверять друг другу. Это очень важно и на сегодняшний момент, потому что современные политические рыцари должны начинать свой диалог, прежде всего с восстановления утерянного доверия.
Как его восстановить? Думается, что за одну встречу, одним неформальным контактом на уровне послов сделать это невозможно. Разбить горшки просто, склеить их — тяжело. Сегодня мы находимся лишь в начале непростого пути восстановления доверия, которое было утрачено в августе 2008 г. Но самое главное, — стороны должны понимать, что, несмотря на существующие разногласия, которые могут носить порой и антагонистический характер, контакты, диалог не должны прерываться.
Мы действительно были крайне удивлены тем, что СРН, который специально создавался для подобного рода ситуаций, для разрешения сложных кризисных моментов, вдруг оказался заблокированным альянсом. Поэтому, говоря о восстановлении отношений, мы должны рассмотреть и ряд этических вопросов. И этика наших отношений подсказывает нам то, что мы должны до конца оставаться профессионалами, сколь бы ни были сложными наши дискуссии.
Хлопать дверью, убегать, прятаться от контакта — это непрофессионально и неэтично. Думаю, что разговор на эту тему обязательно должен состояться. Прежде, чем рассматривать серьезные глобальные вопросы безопасности, в частности, связанные с Афганистаном, пиратством, с международным терроризмом, с угрозой распространения тяжелых форм наркотиков, с оргпреступностью и т. д., должен быть «переброшен мост» из августа в январь. Поэтому мы настаиваем на серьезном анализе ситуации, которая возникла после агрессивных действий режима Саакашвили. Необходимо также проанализировать реакцию основных игроков международной политики, прежде всего России, НАТО, Европейского союза.
Я, как говорят у нас дипломаты, испытываю чувство осторожного оптимизма по итогам прошедших консультаций с Генсеком НАТО. Мы договорились, что в середине января состоится неформальное заседания СРН на уровне послов. Договорились о некоторых других шагах, о которых я вынужден пока умалчивать, но они, в общем, лежат в поле нормализации отношений между нами. В любом случае наши действия будут носить согласованный характер, и цель этих действий — восстановить ценности Римской декларации 2002 года, восстановить равноправное сотрудничество в СРН между всеми 27 государствами-участниками, представленными в СРН в их национальном качестве. Думаю, что если намеченный постепенный график будет выдержан, и осторожные меры по восстановлению отношений будут реализовываться как НАТО, так и Россией, то в течение нескольких месяцев мы могли бы выйти на приемлемые для нас условия сотрудничества.
О наших планах
Уважаемые коллеги, добрый день!
Сейчас я вам немножко расскажу о наших планах.
Сегодня для меня достаточно важное событие: исполняется ровно год с момента, как я приехал в Брюссель в качестве нового постоянного представителя России при НАТО. Число сегодня 27 — именно таково число участников Совета Россия — НАТО: 26 + 1 как раз 27. И, конечно, хоть мы и не хватаемся за цифры, символы в нашей жизни тоже имеют очень важное значение. Если вы обратите внимание на эмблему Постпредства России при НАТО, вы тоже увидите здесь определенный символ: это российский двуглавый орел, наследие Византии, который держит в своих лапах что-то напоминающее компас НАТО. Это не означает, что российский орел будет лететь по натовскому компасу, и это не означает, что российскому орлу придется лететь тяжело, потому что в своих лапах он несет такую тяжесть. На самом деле это означает только то, что Россия и 26 стран-участниц альянса сегодня связаны фактически одной судьбой, цель которой сделать жизнь наших народов гораздо более безопасной, чем было до сих пор.
На этот год работы пришлось очень много крайне важных событий. Я хотел бы очень кратко их вспомнить. Первое событие по хронологии национального и международного плана — это избрание нового российского президента, им стал практически мой ровесник Дмитрий Медведев, которого я очень хорошо знаю по совместной работе в Государственной Думе, где я возглавлял фракцию, Дмитрий Анатольевич возглавлял в то время Администрацию Президента, и мы часто с ним встречались.
После своей инаугурации Дмитрий Медведев, как глава государства, выдвинул новую инициативу, она сейчас является основной по глубине, по долгосрочности своей реализации, идеей, охватывающей все евроатлантические институты. Эта идея, как вы знаете, связана с выходом на подписание юридически обязывающего Договора о европейской безопасности. Эта идея появилась в июне прошлого года.
Второе важное событие, которое состоялось уже в апреле прошлого года — это известный саммит НАТО в Бухаресте, на полях этого саммита состоялась встреча на высшем уровне между Россией и НАТО. Думаю, что бухарестский саммит, на самом деле, стал эпохальным событием в истории альянса, может быть, недооцененным до сих пор средствами массовой информации, потому что именно там впервые в результате странного компромисса появилась странная формулировка, которая касается двух стран, наших соседей, Украины и Грузии. Сказано было в данном документе с абсолютной определенностью, что когда-нибудь эти государства статут членами НАТО. Данная формулировка привела сразу к двум событиям. Первое событие состоит в том, что вопрос о расширении НАТО на Восток, непосредственно к границам Российской Федерации, стал темой номер один в нашем диалоге, практически отодвинув гораздо более ценные для Запада вопросы: скажем, сотрудничество в Афганистане, вопросы борьбы с пиратством. Кстати говоря, впервые вопрос о совместной борьбе с пиратством был поставлен российской стороной, именно российским постпредом здесь, в штаб-квартире НАТО.
Для самой Грузии, для самой Украины решение бухарестского саммита также имело драматическое, порой даже трагическое значение. В частности, президент Саакашвили посчитал, что данная формулировка дает ему право на индульгенцию, на любые решения, на любые действия, в том числе силовые против несогласных с его политикой, с политикой унитарной Грузии, автономий: Абхазии и Южной Осетии. Для Украины данное решение тоже было драматичным, оно привело к тотальному, теперь уже перманентному политическому кризису между самыми разными ветвями власти, а также внутри самой исполнительной власти — к противоречиям и противостоянию, порой крайне эмоциональному, между президентом и премьер-министром.
Август, период отпусков, был прерван сообщениями о ночной атаке на город Цхинвал, которую осуществила грузинская армия. И тогда в августе многим из вас и мне пришлось прервать свои отпуска. После того, как мне 19 августа в момент созыва встречи министров иностранных дел НАТО было отказано в помещении для проведения собственной пресс-конференции в штаб-квартире НАТО, мы, как вы помните, сломали эту стенку, поставили здесь микрофоны и с тех пор засели в спокойный, тихий кабинет российского постпреда в офисе НАТО, который превратился в комнату для наших с вами встреч, чему я, кстати, очень рад.
После драматических событий, драматического обмена мнениями, если так можно выразиться, и после совершенно голословных обвинений, которые сыпались на нашу голову, отношения между Россией и НАТО были практически заморожены, хотя они поддерживались на уровне двусторонних контактов постпредов и наших дипломатов. Абсолютно убежден, что НАТО должна была бы в подобного рода ситуациях действовать прямо противоположным образом. Уходить от прямой дискуссии в рамках чрезвычайных механизмов, контактов Совета Россия — НАТО, отказываться от чрезвычайного заседания Россия — НАТО, т. е. от возможности получить информацию от российской стороны, оставить себя лишь один на один с военной грузинской пропагандой — это была стратегическая ошибка, которая сейчас осознается абсолютным большинством делегаций, работающих при НАТО. И когда меня сегодня спрашивают, что стало побудительным мотивом для того, чтобы руководство НАТО пошло на восстановление отношений с Россией, является ли это Афганистан, ситуация в котором заставляет НАТО искать союзников, прежде всего, такого стратегического союзника, как Россия. Я думаю, что да, но главное в другом.
Главное все-таки то, что осознание совершенной ошибки приводит к необходимости ее исправления как можно быстрее. Именно это двигало министрами иностранных дел стран НАТО, которые в начале декабря прошлого года собрались и приняли решение о поэтапном и дозированном восстановлении наших отношений. Итогом этих консультаций, этого страстного желания НАТО поправить ситуацию в отношениях с Россией, собственно говоря, это их желание сталкивалось и с нашим желанием не иметь конфронтации там, где можно ее не иметь, мы всегда выступали за диалог, даже в самых сложных условиях, потому что мы, в конце концов, европейцы, живем на одной и той же земле, у нас один дом, и пора нам договориться, на основе каких правил мы будем выстраивать наши отношения. Поэтому у нас встречная воля, добрая воля России, и вчера состоялось первое за последние пять месяцев заседание Совета Россия — НАТО. Но, конечно, это событие состоялось бы позже, а может быть, вообще бы не состоялось, если бы не важные политические процессы, которые теперь проистекают в Вашингтоне.
Я, говоря о годе своей работы здесь в НАТО, хотел бы отметить в качестве крупного и крайне важного долгоиграющего события избрание в Соединенных Штатах Америки нового президента Барака Обамы. Почему такие надежды мы связываем с новым американским президентом — я могу объяснить. Дело в том, что Барак Обама победил в честном политическом бою, победил чисто, он прекрасный оратор, новый человек с новыми идеями, желающий исправить грубейшие ошибки предыдущей администрации, а может, предыдущих администраций, и, безусловно, к нему как свежему и незашоренному человеку в американской политике присутствует большой интерес не только в Европе, но и в мой стране. Сейчас у нас и в Америке два молодых президента — это люди, которые сформировались уже после «холодной войны», на них нет печати конфронтации между Востоком и Западом. Именно поэтому мы надеемся на то, что новая американская администрация сможет по-новому взглянуть на ту инерцию, по которой шли прежние американские руководители, и отказаться от ряда дестабилизирующих европейскую безопасность проектов господина Буша.
Любопытно, что и здесь, в штаб-квартире НАТО, вплоть до 20 января было полное затишье, и практически никакие делегации не принимали никаких решений, ожидая только одного — дня инаугурации, а значит, формирования новой американской администрации. Теперь хозяин появился у себя дома, теперь его партнеры понимают, что делать, и мы ощущаем, что действительно вчерашнее заседание, которое проходило очень откровенно, очень по-деловому, с глубоким смыслом в обсуждении вопросов и наших двусторонних отношений, и вопросов безопасности в мире. Мы считаем, что это заседание открывает путь к постепенному восстановлению наших отношений, в том числе, в сфере военного сотрудничества.
Чего реально не хватает в наших отношениях, так это двух вещей. Первое — доверия, которое было в значительной степени утрачено в России по отношению к НАТО именно потому, что в, казалось бы, достаточно простой ситуации российское общественное мнение было шокировано тем, что НАТО однозначно встало на сторону нападающей стороны. И это доверие, конечно, придется долго и скрупулезно восстанавливать. Восстанавливать его можно только через сотрудничество — это вторая вещь, которой не хватает в наших делах — практическое сотрудничество, реальное сотрудничество не на словах, а на в реальных проектах. Но не может быть доверия без сотрудничества, и не может быть практического сотрудничества без восстановления доверия, это, как известная дилемма: что должно быть сперва — курица или яйцо. Для того чтобы восстановить это доверие, мы обязаны просто вернуться к тем принципам, которые были прописаны в Римской декларации 2002 года, на основании которой как раз и был создан Совет Россия — НАТО.
Я напомню вам эти принципы.
Первый принцип — Россия и НАТО сотрудничают как полноправные партнеры. Ни Россия не является объектом политики НАТО, ни НАТО не может быть объектом политики России. Мы — субъекты, равноправные, вступившие в диалог для решения общих проблем. Второй принцип состоит в том, что не может быть достигнута безопасность одного участника за счет другого участника этой кооперации. Безопасность НАТО заканчивается у кончика носа России, и наоборот. И третье — мы участвуем в Совете Россия — НАТО в сугубо национальном качестве. Не может быть такой ситуации, когда НАТО предварительно собирает и вырабатывает решение в составе 26 государств, а потом приходит на Совет Россия — НАТО и российской делегации объявляет о уже принятом решении. Так работать не получится. Мы работает в национальном качестве — это означает, что все проблемы, которые обсуждаются в Совете Россия — НАТО, принимаются сообща, без блокового подхода, без предварительного согласования среди союзников по альянсу.
Ну и последнее, что я хотел бы добавить к этим принципам. Стало очевидным, вот сейчас, за эти пять месяцев нашей горькой разлуки, которая наконец-то прекратилась, следующее. Постпреды, работающие в Совете Россия — НАТО, — это люди, а не страусы, и когда возникает какая-либо важная проблема, ее надо обсуждать, а не прятать свою голову в песок. Если возникает у кого-то желание заморозить работу Совета Россия — НАТО, воспрепятствовать обмену полезной и крайне необходимой информацией — то это, на самом деле, действия, которые должны быть осуждены всеми остальными. Совет Россия — НАТО не Может быть подвержен попыткам моратория его деятельности даже в самых сложных, самых чрезвычайных обстоятельствах.
Ну и самое последнее, я хочу подвести итог. Я не могу найти других слов, кроме слов политкорректных: я действительно с оптимизмом Схмотрю в наше будущее, я считаю, что вчерашняя встреча создала реальную основу для конструктивного разговора между нами, что диалог: политический диалог, военное сотрудничество и сотрудничество в «третьем измерении» — будут восстанавливаться. Но все-таки ощущение личное состоит в том, что очень легко разбить горшок, но очень трудно найти клей и все осколки собрать, вновь склеить, а потому восстановление отношений между Россией и НАТО будет идти, конечно, непросто, но оно будет идти.
Мы готовы быть серьезными ответственными партнерами для НАТО
Добрый день уважаемые коллеги. Давайте приступим к нашему краткому брифингу по итогам министерского заседания НАТО, на котором судя по тому, что говорил генеральный секретарь альянса, речь шла в основном об отношениях с Россией.
Сразу скажу, что результаты этого заседания еще будут внимательно прочитаны и проанализированы в Москве и в Кремле в том числе. Тем не менее, первое, что отметили дипломаты нашего постпредства, — решение возобновления полноформатного сотрудничества с Россией министры иностранных дел стран НАТО приняли.
Это решение вступит в силу сразу после юбилейного саммита НАТО, который состоится в начале апреля на границе Франции и Германии. Поэтому мы будем исходить из того, что наша рабочая группа — а мы предложили создать специальную рабочую группу по подготовке повестки предстоящего заседания СРН — сможет обсудить возможность проведения первого полноформатного и формального по форме и по смыслу посольского заседания СРН, наверное, в апреле месяце.
Можно было изначально предположить и то, что в адрес России со стороны НАТО будут высказаны, в общем-то, известные претензии, которые имеют и характер недавней, а также более сложную историю. Это претензии в связи с признанием Российской Федерацией Абхазии и Южной Осетии. Это претензии, связанные с возможностью открытия на территории этих двух молодых республик российского военного присутствия, и это претензии, связанные с продолжающимся со стороны Российской Федерации мораторием на выполнение Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ).
Тем не менее, эти претензии нам хорошо известны и они не являются условием для возобновления этого сотрудничества, что можно только приветствовать. У нас тоже есть свои претензии по отношению к НАТО, прежде всего, это претензии, связанные с безответственной позицией альянса, которую он занял в августе прошлого года. Вместо того, чтобы осудить варварскую агрессию Грузии против народов Южной Осетии, натовцы выдвинули несуразные обвинения в адрес России, которая только лишь выполняла свой прямой конституционный долг по защите граждан и отвечала на военную агрессию. Ибо впервые с 1945 г. правительство чужой страны приняло решение дать приказ своим военнослужащим стрелять по военнослужащим моей страны. Любая страна ответила бы на это предельно жестко. Мы ответили на это достаточно умеренно, поэтому слушать претензии в наш адрес мы не собираемся.
Мы исходим из того, что, тем не менее, решение носит для сотрудничества позитивный характер. Мы отмечаем крайне сложный путь, по которому шла НАТО для исправления той позиции, которую она заняла в августе прошлого года, когда была сформулирована известная мысль, ставшая популярным слоганом «по business as usual» в отношении России. Теперь этот слоган положат в мусорное ведро.
Мы также знаем, что данное решение далось НАТО крайне сложно, что дискуссия порой приобретала крайне эмоциональный порой даже скандальный характер. Это, в общем-то, следствие того безудержного расширения НАТО, которое привело к тому, что сегодня в лице альянса мы видим не сплоченный монолит, не военно-политический блок, способный быстро реагировать на появляющиеся угрозы. Мы видим что-то, что напоминает нам о нашем недавнем советском прошлом, типа колхоза, где некоторые государства участвуют в дискуссии только для того, чтобы обратить на себя внимание и привлечь к своей позиции дополнительные ресурсы. Об этом говорил и г-н Яап де Хооп Схеффер, который сказал о том, что погода в отношениях между Россией и НАТО еще не вполне наладилась.
Я не хотел бы сейчас говорить о том, какие страны внутри НАТО портят погоду или портят воздух на заседаниях — это внутреннее дело самого альянса. Вопрос в другом: к России обращены определенные просьбы со стороны альянса и, безусловно, скорость реализации этих просьб и обращений во многом будет зависеть от скорости того, как НАТО будет готова начать действительно не схоластический, а предметный конкретный диалог, перейти от слов к делу. Россия демонстрирует в этом вопросе конструктивизм и полную готовность. Доказательство тому — то, что в начале этой недели была осуществлена первая переброска грузов невоенного7 назначения для нужд ISAF в Афганистане через территорию транзитных стран, в том числе через территорию Российской Федерации. Поэтому мы свои обязательства выполняем полностью и стоим на этой позиции принципиально.
Конечно, я не завидую состоянию моего коллеги, партнера, уважаемого г-на Генерального секретаря НАТО де Хооп Схеффера, который накануне юбилейного, в общем-то, по сути, праздничного саммита альянса испытывает массу проблем среди союзников. Это и затянувшийся спор между Грецией и Македонией тю поводу государственного наименования этого государства, что закрывает для Македонии дорогу в альянс. Это и вновь открывшиеся обстоятельства взаимоотношений между Словенией и Хорватией, которые препятствует принятию Хорватии в состав альянса. Это и достаточно скандальное развитие отношений между Румынией и Украиной, что ставит под еще больший вопрос атлантическую перспективу Киева — в общем-то, не позавидуешь.
Что касается отношений альянса с Россией, то я все-таки предложил бы моим натовским коллегам «не тянуть кота за хвост» и как можно быстрее приступить к обсуждению тех договоренностей, которые уже достигнуты в нашем сотрудничестве, а также приступить к обсуждению вопросов, которые являются перспективными с точки зрения достижения стабильности и безопасности в Афганистане и вокруг него.
Что касается претензий, то мы их готовы обсуждать и дальше, более того, я хотел бы сказать, что мы сами настаиваем на разборе полетов в наших отношениях. По-прежнему настаиваем и считаем, что без объективного, а не эмоционального рассмотрения всех обстоятельств, которые привели к трагедии южноосетинского народа, к агрессии Саакашвили против народа Южной Осетии, двигаться дальше будет достаточно сложно. И мы считаем, что такую встречу надо обязательно провести с участием эксперта высокого уровня, коим мог бы быть высокопоставленный представитель российского Генерального штаба.
Поэтому мы готовы быть серьезными ответственными партнерами для НАТО, если НАТО готова быть серьезным и ответственными партнером для Российской Федерации.
Есть теоретический аспект в этом вопросе, и есть практический аспект. Теоретический аспект состоит в том, что Россия не собирается сдвигаться ни на миллиметр ни в своих принципиальных позициях в вопросах безопасности, ни в своей приверженности Римской декларации, на основе которой был создан Совет Россия — НАТО.
Напомню, что принципы Римской декларации заключаются в следующем. Первое — мы равноправные партнеры. Второе — мы партнеры, которые участвуют в заседаниях Совета исключительно в национальном качестве. Третье — мы обсуждаем все вопросы безопасности с чувством глубокого уважения друг к другу на основе глубокого политического доверия и обсуждаем эти вопросы изначально, т. е. не может быть ситуации, при которой НАТО изучила какой-то вопрос, приняла по этому вопросу решение и потом докладывает российскому представителю о результатах. Это неправильная позиция. Поэтому мы предложили вернуться к теоретической базе Римской декларации.
В практическом плане наши предложения переданы мной Генеральному секретарю НАТО Яаапу де Хооп Схефферу, Верховному главнокомандующему объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генералу Крэддоку, а также моему коллеге, американскому постпреду Курту Волкеру. В частности, мы, без расшифровки деталей, предлагаем выделить афганскую тему в отдельный, как говорят дипломаты, трек, в отдельную тему для постоянных дискуссий, проводить по ней дополнительные заседания с участием экспертов высокого уровня, разбить афганскую тему на темы сугубо прагматического практического применения. Не хотел бы называть вам эти темы, но уверен, что обсуждение этих вопросов и согласие по этим вопросам может привести к реальному улучшению обстановки в Афганистане, к уменьшению количества жертв со стороны гражданского населения Афганистана, к уменьшению количества потерь среди личного состава ISAF, короче говоря — это полезная для НАТО вещь.
Кроме того, мы считаем, что заседания должны быть более тщательно подготовлены, участие в подготовке этих заседаний должна принимать исключительно совместная рабочая группа, в том числе с участием дипломатов Постпредства России при НАТО, это не должно быть исключительным бизнесом Международного секретариата альянса. Мы также считаем, что надо сотрудничать и по военной линии, поэтому, конечно, альянс вправе принимать решение, когда он готов возобновить сотрудничество, хотя принципиальное решение по нему уже есть сейчас. Это выглядит примерно так же, как если бы НАТО высказалось по поводу того, что срок беременности надо рассматривать в течение не девяти, а десяти месяцев.
Мы здесь не вмешиваемся во внутренние решения альянса, но исходим из того, что Россия никуда не спешит в отношении Афганистана, а вот НАТО должна была бы поспешить. И поэтому, в каком-то смысле, я хотел бы высказать некоторое удивление тем, что данный вопрос о начале практической работы, в том числе и по Афганистану, переносится, считайте, почти на месяц. Я не думаю, что это очень патриотично со стороны НАТО по отношению к тем военнослужащим, которые проливают кровь в Афганистане.
И также я хотел поприветствовать активную динамичную роль Генерального секретаря НАТО г-на Схеффера в вопросах восстановления полноформатного сотрудничества с Россией, в его достаточно креативной роли в этом вопросе. Хотел бы подтвердить, что мы ждем его в Москве 27 марта на заседании ШОС, которое будет в основном посвящено проблематике Афганистана.
Мы не обсуждаем с НАТО вопросы двустороннего сотрудничества с правительством Афганистана, в том числе вопросы военного сотрудничества. Это наш двусторонний бизнес. Но, безусловно, наши коллеги в Международном секретариате в курсе наших действий, и наши действия только лишь укрепляют потенциал законной власти на территории этой страны. Если НАТО будет готова работать с нами в ближайшее время в полном формате всерьез, то мы готовы всерьез обсуждать и эти вопросы, в том числе с участием наших представителей, кто работает в Кабуле, такая практика в недавнем прошлом уже имела место, и мы готовы к ней вернуться.
Единственное, что хотел бы вам еще раз подтвердить: Россия не заинтересована в том, чтобы ее пытались втянуть в сугубо военные вопросы на территории Афганистана. Именно поэтому мы придерживаемся принципиальной позиции о том, что грузы, которые мы готовы возить по линии нашего сотрудничества в Совете Россия — НАТО, для ISAF будут носить сугубо невоенный характер.
Что касается российско-афганского сотрудничества, то я не исключаю, что какие-то вопросы будут уточнены в ходе пребывания г-на Карзая 27 марта в Москве для участия в мероприятии ШОС…
Спасибо коллеги, до свиданья.
Часть 2 НАСУЩНЫЕ ВОПРОСЫ
Интервью Д. О. Рогозина российским и зарубежным СМИ
Мне Путин на ухо сказал такое…
Источник: Newsweek. 14.01.2008.
— Репутацию создаю не я, а окружающие меня люди. Я же предпочитаю рассматривать ее с точки зрения профессиональных качеств. Если под национализмом понимается любовь и уважение к нации, следование ее интересам, то это патриотизм. И обзываться этим словом странно. А если речь идет о нелюбви к определенному этносу или группе этносов, то есть о ксенофобии, то это не ко мне.
— Я не буду комментировать президента, он человек эмоциональный и образно мыслящий. Но конфликт, яростная дискуссия связаны с тем, что возникло новое качество отношений между Россией и Западом. Вот вам нравится «Ледовое шоу», а мне нравится футбол. Мы с вами будем спорить, и в этом конфликте родится истина, новые отношения. Так и между Россией и НАТО.
Многие небеспочвенно жалуются на экономические проблемы и проблемы с демократией, но все понимают: появился какой-то новый драйв. При Ельцине мы себя чувствовали побитыми собаками, было ощущение, что у нас нет ни страны, ни позиции в мире, ни чувства национального достоинства. Сейчас это все появляется. Возросшие амбиции требуют реализации. В том числе через отказ от тех кабальных обязательств, которые были навязаны России в момент ее самого глубокого падения в начале 90-х.
Поделиться книгой: