Замерзшее блюдо

Chigis

Замерзшее блюдо

Диалог, который не может понять простой смертный, но если весьма приблизительно его адаптировать к пониманию, он будет звучать примерно так:

— Ты хочешь дать ей второй шанс?

— Да. Ты удивлена?

— Зачем? Она не сумеет им воспользоваться.

— Скучно. Скучно потому, что заранее видишь все вероятности. Разве тебе не хочется чуточку непредсказуемости.

— Эй, притормози! Забыл, чем закончилось твое предыдущее развлечение? Так я напомню, хаос третьего уровня, немного до второго не дотянул.

— На этот раз я этого не допущу, не стану выводить ее нить в неуправляемый фактор, просто закрою себе доступ к ее производным первого и второго порядка.

— А если ее нить станет основой?

— Это мы легко заметим по косвенным признакам и восстановим доступ.

— Да? Что-то мне это напоминает.

— Ты опять! Что ж, если тебе неинтересно, можешь сама открыть себе доступ к ее производным.

— Э нет. Не стану этого делать. Почему бы тоже не развлечься, тем более за твой счет? А как ты собрался ввести возмущение в производную?

— Догадайся.

— Что? Нет! Этого нельзя делать. Нельзя использовать другую нить.

— Успокойся, та нить тоже оборвана. Но слияние нитей даст дополнительные расходимости, что мне и нужно для создания возмущения.

— Все равно нельзя — ты вмешиваешься в свободное развитие сущностей.

— Почему? Две сущности, обе нарушили основу, по собственному желанию оборвав нить. Нить оборвана второй раз, после этого сущности потеряли привязку и постепенно растворятся в потоках энергий.

— Но, если они оборвали собственную нить второй раз, то снова подарив им привязку, ты ничего не достигнешь.

— Иногда нить рвут не добровольно.

— Ты же сказал, что "по собственному желанию".

— Сказал, но в данном случае желание было вынужденным, а значит, временная привязка может помочь возродиться и стать постоянной. Назови это последним шансом.

— Ты, конечно, получишь случайную производную. Но это не шанс. Когда возродится постоянная привязка, сущности разделятся, но нить-то одна…

— А я и не давал шанс обоим, собственно в этом и состоит суть моего развлечения.

Глава 1

Хочешь чего-то достичь в жизни — никогда не верь в удачу

Девочка, скрипела зубами от боли в ноге, но эту боль можно было перетерпеть, гораздо сильнее болело в душе — шансы выйти в финал стремительно таяли. А вместе с ними рушились и все планы на нормальную жизнь. Сколько сил она приложила, чтобы вырвать место в команде? Сколько времени было затрачено? И все зря. На чемпионат мира она уже не попадет, а значит, нет надежды на медаль. На следующий год ей исполнится восемнадцать и она не сможет выступать за юниоров, а во взрослом лет пять ничего не светит. Значит все сначала, снова изматывающие тренировки, двухкомнатная маломерка в хрущевке и зарплата матери, которой впритык хватает на еду. Когда ее, десятилетнюю девчонку, привели в секцию спортивной гимнастики, она млела от счастья, слишком уж ей хотелось стать похожей на чемпионок, но время шло тело под действием нагрузок стало меняться и тренер отказался от нее, как от неперспективной. Выкинул, как селекционер выкидывает неперспективный для дальнейшего использования материал. Она хорошо помнила тот удар, как выла тогда захлебываясь слезами, как долго болела жуткой ревностью к своим подругам по спорту. Именно тогда решила больше не связываться со спортом, где требовались внешние данные и в полную противоположность пошла записываться в секцию боевых искусств. Как оказалось, судьба тогда бросила ей спасательный круг — тренировки спортивной гимнастики оказались тем базисом, который позволил быстро достичь результатов и обратить на себя внимание. Но все же женский спорт, связанный с мордобоем, не настолько зрелищен как другие дисциплины, поэтому и отношение к нему соответствующее, в том числе финансирование по остаточному признаку. Несмотря на свои выдающиеся достижения, место в международной команде Юльке пришлось выгрызать, чтобы казаться по мастерству на голову выше остальных претенденток, выложиться на отборочных соревнованиях пришлось полностью. Тогда-то она и повредила первый раз ногу, соперница, откровенно нарушая правила, пыталась вывести ее из дальнейшей борьбы. Ясно, что она выполняла приказ тренера: расчистить дорогу остальным членам команды, и поплатилась за то дисквалификацией. Но в данном случае от этого не легче. Тогда Юлька собрала все свои силы и сделала вид, что ничего серьезного не произошло и травма несерьезная, и оставшиеся два боя провела агрессивно. Но это тогда, а сейчас с каждой минутой ей становилось все хуже.

За попыткой перенести тяжесть тела на больную ногу следовал прострел, от которого мышцы сводило судорогой. Все, выступать дальше не получится.

— Вениамин Аркадьевич, я не смогу выступать в полуфинале. Нога.

Тренер повернулся к Юльке, и в его взгляде проскользнуло презрение:

— Какая нога, Забелина? У тебя есть все шансы взойти на пьедестал, какого хрена ты тут передо мной нюни распускаешь? Делай заморозку и вперед.

— Мне уже делали заморозку, больше не помогает.

— Скажи, Забелина, на кой черт ты лезла в команду, если у тебя нет даже капли силы воли. Команде нужны медали, нужно чтобы ты прошла в финал, дальше как хочешь. Если ты проиграешь Полянской, она гарантировано получит золото, твоя задача победить, другие варианты не рассматриваются. Давай девочка к нашему эскулапу, пусть вколет тебе что-нибудь действенное.

— Но он еще в прошлый раз предупредил, что это в последний раз.

— Послушай, девочка, тебя не за красивые глазки в команду взяли, здесь как на войне, иной раз приходится жизнью рисковать, чтобы добыть победу. Если ты не выйдешь в круг, я тебе не завидую, и твоему тренеру устрою веселую жизнь. С нашим медиком я сейчас переговорю, через десять минут будь у него.

— Веня, ты понимаешь последствия? Это же не взрослая спортсменка, будет откат, как бы потом пожалеть не пришлось. Да и вообще риск запредельный, чтобы затащить ее в эту весовую категорию, мы же воду согнали, а ты хочешь ей практически боевой коктейль ввести. И еще, заметь, сейчас модно проводить проверку на допинг не только до соревнований, но и после. Представляешь последствия — допинг у ребенка?

— Какого ребенка? Где ты здесь детей нашел? Да что ты кликушествуешь, в самом деле, мне от нее только и надо, чтобы Полянскую завалила. Дадим ей дозу по минимуму, чтобы боль снять и ничего с ней не сделается. И вообще, Стас, ты за команду или нет? Если боишься, положи на стол шприц и сделай вид, что ничего не знаешь.

— Да, чтоб тебя… Короче, я тебя предупредил. Если судьи что-нибудь заподозрят, повторного теста на допинг не избежать, а закрыть нейтрализатором не получится, девочка уже с гарантией не выдержит, не откачаем. Используй только треть, от ампулы сразу избавься. Все, я пошел, этого разговора у нас не было.

— Хорошо, хорошо, и спасибо.

— Вот, Забелина, шприц, в ампуле обезболивающее…, ну, и еще кое-что для поддержания тонуса.

— Вениамин Аркадьевич, а разве это не врач должен укол делать?

— Нет. Его вызвали в комиссию. Да и не нужен он тебе. Действует этот препарат только полчаса, поэтому вколоть его надо за пять минут до вызова в круг. За полчаса ты должна Полянскую уложить. Поняла.

— А потом?

— Что потом? Потом нормально будет. Международника получишь, в команде зацепишься, зарплату хорошую положат. Ты же кредит на квартиру хотела с мамой брать? Тебе выплачивать его надо будет, и сестренку надо поднимать, так что будущее в твоих руках.

Полянская прекрасно знала, что у российской спортсменки проблема с ногой, поэтому сходу атаковала и, якобы случайно, всем телом рухнула на голень. Что-то там хрустнуло, и Юлька окончательно перестала чувствовать ногу. Катастрофа. Судья естественно сразу приостановил схватку и, сделав предупреждение, начислил штрафные очки Полянской. Но та знала, что делала — черт с ними, со штрафными, теперь соперница перестала быть бойцом и сход ее по очкам или по травме дело решенное. Такой результат Юльку не устраивал, поэтому начихав на очки, она, дождалась очередного выпада Полянской, и сама ринулась в последнюю контратаку. Атака действительно получилась последней, плюнув на все, спортсменка в невероятном напряжении, не жалея хрустящие связки, все-таки вышла на болевой прием и, и не мешкая стала дожимать соперницу. Полянская не выдержала, сначала она закричала, но видя, что это не произвело никакого впечатления на соперницу, откинула руки и хлопнула по настилу, признавая свое поражение. Победа. Но встать Юлька сама уже не смогла, к ней подскочили помощники тренера и вынесли на руках в раздевалку.

— Какого хрена ты полную дозу вкатил? А я тебя предупреждал. Коню понятно, что после того грязного приема никто не смог бы продолжать бой, а она смогла. И ты видел, как она на болевой выходила? Да она как невменяемая к цели перла. Теперь от теста не отвертеться.

Грущевский понимал, что в этот раз он попал. Его не хотели утверждать главным тренером на это соревнование из-за предыдущего допингового скандала, но он сумел убедить своего патрона, что теперь все будет как нельзя лучше, и что пять медалей он привезет. Но теперь все надежды рушились, мало того что мужики не оправдали надежд, уступив в четвертьфинале, так и отказ от теста, чем бы он ни был обусловлен, позволит Полянской выйти в финал и прощай надежды на золото, которым можно было прикрыть невыполнение плана. Но самое печальное, что с серебром тоже могут быть проблемы. Организаторы чемпионата не откажут себе в удовольствии провести тщательный повторный тест на допинг кандидатов на призовое место, а у его подопечных далеко не все безупречно.

— Нужен нейтрализатор.

— Что? Нет. Веня не сходи с ума, это гарантированное убийство. Лучше давай объявим, что Забелина получила опасную травму, которую, между прочим, видели все. И положим ее в госпиталь.

— Это не поможет, в госпитале у нее сразу возьмут кровь на анализ, а если мы откажемся, Полянская появится в финале.

— Веня, ты меня не слушаешь, так вот, говорю тебе еще раз: нейтрализатор я тебе не дам — не желаю участвовать в убийстве. Прилетим домой, можешь накатать на меня жалобу, вполне возможно мне это будет стоить работы, но я сказал тебе все.

— На нет и суда нет, — вдруг легко согласился тренер, — отправляй Забелину в гостиницу.

— Отправляй? — Взвился врач. — У меня реаниматор под нее развернут, я ей уже дозатор с подпиткой в вену воткнул, хоть немного подкормить пока в гостиницу везем. Молиться надо, чтобы без особых последствий обошлось.

— Хорошо. Как скажешь.

Юльке было плохо, плохо не столько от боли, сколько от того лекарства, что дал ей тренер. Тошнило, сердце трепыхалось, как поросячий хвостик, ломило суставы. Когда-то она читала про абстинентный синдром у наркоманов, так вот сейчас ее состояние, по всей видимости, было схожим. Врач склонился к спортсменке, заглянул в зрачок, пощупал пульс, и покачал головой:

— Терпи девочка, не могу я тебе сейчас ничего дать, только хуже будет. Терпи, даст Бог, обойдется.

Как переносили ее в номер она не запомнила — не до того было, да и все что было дальше, тоже прошло мимо сознания. Потом капельница, маска на лицо…

Через невероятно долгое время дергающей боли в ноге и изнуряющей тошноты стало немного лучше, дежуривший у ее кровати помощник тренера решил, что кризис миновал и, взяв с собой "радионяню", на всякий случай, ушел к себе покемарить. Чуть погодя задремала и Юлька.

— Очнись, Забелина!

— Что? — Быстро расстаться с дремотой не получалось.

— Просыпайся, говорю.

На этот раз она узнала голос тренера:

— Да, Вениамин Аркадьевич. Что-то случилось?

— Случилось, но ты тише говори, никто не должен знать, что я к тебе заходил.

Наконец, мозг Юльки проснулся достаточно, чтобы она начала немного соображать:

— Почему никто?

— Потому. Слушай Забелина, наши соперники заявили протест, поэтому завтра с утра у тебя возьмут кровь, будут проводить тест на допинг.

— Но я чистая.

— Была чистая, — усмехнулся тренер, — то лекарство, которое ты себе вколола, дает положительный тест на допинг. Вот здесь, — из кармана появилась ампула и упаковка одноразового шприца, — нейтрализатор. След от лекарства в организме исчезает, через семь часов после внутривенной инъекции, так что к девяти часам ты будешь чистой, кровь возьмут никак не раньше десяти.

— А почему опять без доктора, это же внутривенно? — У Юльки начало зарождаться подозрение.

— Ну, ты же знаешь нашу медицину, перестраховщики. Ни капли ответственности на себя не хотят брать.

— Вениамин Аркадьевич, я слышала об этом нейтрализаторе, он только экспресс тест обмануть может и после него будет очень плохо, а мне и сейчас плохо.

— Ты не о себе думай Забелина, о команде думай. Если у тебя допинг обнаружат, команда медали лишится. Да и тень будет брошена на всю команду, зарубежная пресса будет смаковать, что российские спортсмены только на допинге выигрывают. Тебя навсегда дисквалифицируют, и из спорта придется уйти. Кто тогда о маме и сестре позаботится?

— А если я умру?

— Тьфу ты, Забелина, ну что ты каркаешь? Ты же спортсменка, все эти лекарства для обычных людей могут быть опасны, а у тебя даже насморка не должно появиться.

Конечно, верить тренеру Юлька не спешила, она поняла, что ради своей выгоды он готов на все что угодно, но подвести команду и тех людей, которые сделали все ради ее победы, она не могла. Была все-таки надежда, что не обманут, но, садясь играть с шулерами, помни — шансов выиграть нет.

Радионяня запиликала в девять утра. Леша сначала решил, что это пищит будильник, и попытался нашарить зловредное устройство, чтобы отключить, но тут, наконец, включилась соображалка — его же оставили на дежурстве, Забелина! Он вскочил с кровати, на которой лежал, не раздеваясь, и не надевая ботинок, рванул в соседний номер.

Глава 2

Сон разума не рождает чудовищ

Сон разума не рождает чудовищ, просто чудовища всегда обитают в нас, а разум не дает их увидеть.

В первый раз я родилась весной 1954 года, в обычной семье. Впрочем, тогда все семьи были обычными, поэтому нет смысла рассказывать все мои детские и юные годы: во-первых, нынешнее поколение не сможет понять того времени, наши маленькие радости и жизненные ориентиры скорее вгонят в депрессию, чем помогут разобраться как мы жили; а во-вторых, не о том разговор. Когда я окончила школу неизменно встал вопрос о дальнейшем выборе жизненного пути, и для того времени он оказался очень не прост. С одной стороны голова у меня работала достаточно хорошо, чтобы продолжить учебу дальше, а с другой — был ли в этом смысл? Проучившись пять лет, можно было загреметь куда-нибудь в Тмутаракань по направлению и долго отрабатывать свою учебу. Гораздо проще было устроиться на какой-нибудь завод на техническую специальность и, получая такую же зарплату, остаться дома. В общем-то, я так и хотела поступить, но тут мама встала стеной:

— Хочешь всю жизнь у конвейера проторчать и заработать кучу болячек? Ты же хорошо училась, все на лету схватывала, не зубрила, как некоторые.

Сильно о специальности я тогда не задумывалась, а так как проблемы с общественным транспортом в советские времена стояли достаточно остро, выбор пал на то учебное заведение, которое было наиболее близко к дому — Иняз (Институт иностранных языков). Этот выбор и определил мою дальнейшую судьбу. Неожиданно оказалось, что у меня есть способность к освоению языков, то, на что большинство тратило месяцы упорного труда, у меня усваивалось сразу, без видимых усилий. Преподаватели это заметили, заметили и передали по инстанциям. Следом поступило предложение, от которого было трудно отказаться, уж такое у нас было воспитание, и слово НАДО не было пустым звуком как сегодня. Ну и романтика тоже сказала свое веское слово, будь она не ладна. Дальше еще одна учеба, которую даже учебой сложно было назвать — гонка, вот как это должно называться. Гнали как на пожар, занятия от рассвета до зака…, нет, не до заката, после заката еще энное количество часов, сон вообще непонятно когда, да и где тоже непонятно. Это тоже было один из элементов подготовки. А потом мучения разом закончились и меня перебросили в Европу на оперативную работу. Господи, какая же я была дура, еще раньше меня должна была насторожить такая срочная подготовка — меня хотели использовать на изымании закладок. Что это такое? Да все очень просто, кто-нибудь видел по телевидению как наши "контрики" отлавливали иностранцев во время выемки шпионской информации из тайников? Так вот это то же самое, только в другой стране и с другой стороны. Основная идея, как мне сказали, состояла в том, что я буду человеком новым, не примелькавшимся поэтому, пару закладок я изыму без проблем. Однако на практике это оказалось далеко не так — под белы рученьки меня взяли на первой же попытке. Повезло. Нереально повезло. Почему повезло? Да потому, что попытка, это не факт — прокололись спецы местные. Место закладки я изучала по фотографиям, а потом тупо, к стыду своему, не смогла быстро сориентироваться на месте и проскочила мимо. Когда осознала свою ошибку, вместо того, чтобы сразу уйти, как этого требует инструкция, заметалась. С какого бодуна засадники решили, что выемка состоялась, мне не понять, но когда на меня надели наручники, я была чиста и невинна. Однако пять дней "бесед" в застенках иностранной спецслужбы не прошли даром, не то, чтобы пришлось очень плохо, но способствовало избавлению от многих иллюзий. Это хорошо в кино смотрится, когда наш несгибаемый советский разведчик… Ерунда это все, инструкторы правильно нас учили — попался на горячем, не молчи, но и правды не говори. Правду, если понадобится, все равно вытрясут, но если стараться сильно не будут, есть возможность похоронить ее под толстым слоем ничего не значащей информации. Так вот, на горячем я не попалась, поэтому сильно сочинять не пришлось, зато на истерике оторвалась, требовала, рыдала, кричала, впадала в депрессию. Естественно моим потугам не уделяли ни малейшего внимания, зато душу отвела, хоть не скучно было. Экстрадиция произошла как-то буднично — привезли, передали, посадили в самолет, даже не спросили ни о чем, через три часа здравствуй хмурое небо родины.

Вот так буднично и закончилась карьера. А была ли она? Следом в зарубежной печати началась истерия по поводу разоблачения огромной армии коварных агентов КГБ в самом сердце Европы. Обо мне сразу все забыли, а я так и оставалась долгие годы в недоумении: кому и зачем это все было нужно?

Как потом узнала, действительно было нужно, наши бравые службы пытались вычислить "крота" в своем ведомстве, а для этого отправили за рубеж много-много таких дурочек как я, проведя информацию об "оперативницах" через определенных сотрудников. Поймали того "крота" или нет, мне неизвестно, но благодаря такому приключению я быстро поумнела. Ну как поумнела, когда понимаешь, что тебя используют исключительно как наживку, стараешься обойтись без посещения рыбалки.

Учебу я все же завершила, но, несмотря на свои способности и довольно приличные знания еще нескольких языков помимо основных, с синим дипломом — все-таки знания всяких исторических материализмов оказались куда более значимыми, нежели знания по специальности. Такова жизнь. Устроиться на соответствующую работу даже с моими знаниями оказалось далеко не просто, уже всерьез забрезжила должность учителя иностранного языка в какой-нибудь сельской школе, но повезло, нашлось место на одном из предприятий. Безусловно, ни в какую заграницу меня больше не выпускали, но довольно часто приходилось поработать за переводчика. А дальше работа, работа и работа, семья не сложилась и непонятно сейчас, то ли не сложилась из-за работы, то ли работа в моей жизни заняла почти все из-за того, что не сложилась семья. Жизнь превратилась в череду одинаковых дней и продолжилась бы так до бесконечности, то есть до пенсии, но девяностые разорвали этот бесконечный круг. Тогда по недомыслию я искренне жалела о потере работы, хоть там почти не платили зарплату, и зря, неожиданно для меня в новых реалиях мои знания оказались очень востребованы. Железный занавес окончательно рухнул, толпы новоявленных бизнесменов ринулись в страны абсолютной демократии с мечтой о быстрых доходах в миллиарды долларов. Распродавая страну в опт и розницу, организованную мной консалтинговую компанию рвали на куски — всем нужно было срочно, еще вчера, и много. Деньги хлынули рекой, причем частенько в наличном исчислении, что приводило к большим неудобствам особенно после принятия известных мер борьбы с криминальным оборотом.

В конце девяностых мне стало понятно, что идет большой передел в зарубежном бизнесе — появились крупные группы, которые стремились монополизировать всю внешнюю торговлю, а то, что им удастся это проделать достаточно легко, сомневаться не приходилось. Вычислить тех, кто стоял во главе этих мега групп, не представляло сложности, достаточно было взглянуть на пару представителей и становилось ясно, впрочем, ясно было с самого начала, иметь неограниченные ресурсы в разваливающемся государстве могла только одна организация. Да, да, та самая, которая раньше стояла на страже "НАДО", но теперь она стояла на страже других интересов, а потому вопрос о своевременном закрытии компании, пока не поздно, стал передо мной в полный рост. Ну что же сказать, мне это удалось, вот только… оказалось глупость человеческая не имеет границ, стоило чуть поторопиться, и обратила на себя внимание, а дальше…

В этот день, я пришла домой поздно, после того как поднялась в квартиру и отпустила охрану, решила принять ванну. Когда с полотенцем на голове выходила из ванной комнаты меня грубо, до хруста позвонков, захватили за шею, и зафиксировали руки. Сила, с которой меня удерживали, не давала даже пошевелиться, а о том, чтобы позвать на помощь, нельзя было и помыслить — воздуха хватало только на то чтобы не потерять сознание. Через несколько секунд я почувствовала, как игла шприца воткнулась мне в руку, все это проделывалось молча и без суеты.

— Сволочи! — Мелькнуло у меня в голове, а потом все вокруг поплыло и навалилось безразличие.

Когда я начала хоть что-то более или менее воспринимать, обнаружила себя в кресле со стянутыми скотчем руками, напротив, сидя на стуле, на меня внимательно смотрел мужчина:

— Готово, — кивнул он кому-то, находившемуся сзади меня, — Минут двадцать есть, если будет мало можно повторить еще раз.

Безразличие никуда не делось, но при небольшом усилии мысли начали шевелиться. Потом я много раз анализировала ту ситуацию — ну не должна была я после введения химии что-либо соображать, но вот соображала. Наверное, всему виной лекарства, которые я принимала во все больших дозах, желая избавиться от непрерывного стресса. В поле зрения появился Дымов, насколько я помнила, он работал в службе безопасности Рикимпорт, бывший гэбэшник. А бывший ли? Это вначале девяностых они стали бывшими, а сегодня снова собрались в стаю, как волки сбиваются в стаи в период бескормицы. Ныне, конечно, не бескормица, но кто же откажется от пары — тройки миллионов в качестве добавки, особенно если это не требует особых усилий. А кто стоит над ним? А над ним стоит Вадик Соколов, тоже начинал с топтунов, уж на него-то у меня было полное досье, тот еще недоносок, не брезговал ничем, от запугивания до убийств. Не доказано? А кого волнуют эти доказательства? Смотри кому выгодно. Значит, и до меня добрались. Судя по всему, сначала выкачают деньги, потом информацию, а потом… Интересно, а что потом? Передоз? Самоубийство? Авария? Раньше от такой мысли у меня бы волосы на голове зашевелились, истерика бы приключилась, а тут как в меню блюда оцениваю — насколько питательно и эстетично, в смысле вкуса, разумеется.

— Ну, что, Ирина Александровна, пришла ваша очередь? — усмехнулся Дымов, с видимым удовольствием развалившись, насколько это было возможно, на стуле.

— Это бесполезно, — тут же встрял его помощник, — она сейчас не может адекватно оценивать разговор и будет отвечать только на прямо поставленный вопрос.

— Что ж, — хмыкнул тот, доставая из кармана сложенный пополам листок с планом допроса, — тогда начнем, помолясь.

Слава всевышнему, допрос начался с денег, видимо по значимости это стояло на первом месте. Тем хуже для них, как раз вчера мной был приготовлен сюрприз, правда рассчитывала я не такую ситуацию, но и для этого случая тоже подойдет. Сейф ждет. Нужен код? Он есть у меня. Смелей, счета и толстые пачки наличности сделают вашу жизнь веселей… на том свете. Правда тут я немного приврала, и даже вовсе не немного, ни денег, ни счетов в этом сейфе уже неделю как не было, но о сюрпризе чистая правда. То, что я сама попаду под свой "сюрприз" меня не волновало — все равно конец, но так хоть прихвачу этих павианов и мучений меньше. Меньше? Если бы я тогда могла хоть чуточку знать чем это все закончится, то без звука отдала бы все, лишь бы моя закладка не сработала, но… Вот именно "Но", она сработала на все сто — гель сам по себе не являлся взрывчаткой, но распыленный в пространстве небольшим зарядом полыхнул как в бомба в американских фильмах. Разрушений получилось немного, передо мной и не стояла задача разнести полздания, но все кто находился в комнате, на секунду превратились в горящие факелы. Это очень четко отпечаталось в памяти. Уходя в небытие, единственно, о чем я жалела, что не смогла дотянуться до Соколова, что не оказалось его рядом, и не был он вознагражден горячим приветом от своей поклонницы.

Боль, Боль и еще раз БОЛЬ. Вот что такое семьдесят процентов сожженной кожи, обезболивающие не помогают… хотя нет, помогают, если без них, то тело само выгибается дугой. Я не желаю себе смерти, нет, но нет и сил терпеть, скорей бы все это закончилось! Отпустите меня! Не надо пытаться поддерживать жизнь в этом обугленном теле! Почему я не ушла за грань сразу? Ах да, когда пламя рвануло во все стороны, Дымов рухнул на меня и на пару секунд прикрыл своим телом. Подонок, нет, не Дымов — он только выполнял приказ, подонок Соколов, это он придумал, это он приказал. Как бы мне хотелось добраться до этой холеной скотины, и еще раз, вместе с ним войти в пламя. Мир должен избавиться от такой мрази.