Тринадцатая девушка Короля

   Захотелось оглянуться назад, чтобы проверить, точно ли он ко мне обращается, но я отбросила в сторону этот детский порыв и, нервно сжав руки в кулаки – благо, длинные рукава свадебного платья позволяли этому жесту остаться незамеченным, – пробормотала:

   – Там Куули-на... его забрать надо. Из зала, – обвела испуганным взглядом доброжелательные лица и, остановившись на старшем, который так и стоял, почтительно склонившись, спросила:

   – Тебя как зовут?

   – Рой-а, старший раб Двора Куули, хозяйка.

   – Старший, – протянула я и все же оглянулась на выход из стайни, не подслушивает ли кто, – а вообще, много вас у... у меня?

   Все четверо расплылись в понимающих улыбках. Рабы не были людьми по рождению, их создавали в алхимических лабораториях столицы, а потом продавали на Большом рынке. И не знаю, как в других поселениях, а на Озере, если верить главам родов, рабов жило больше, чем ильмов. Батюшка, например, клялся, что Двор Йо насчитывает пятнадцать голов, якобы каждому ребенку по защитнику покупал, тогда как на самом деле их было только семеро.

   – Мы четверо, да на Дворе двое осталось, – перечислял Рой-а, – а еще двоих хозяин в Ильму с караваном услал, завтра к вечеру должны вернуться.

   Четверо, да двое, да еще двое. Восемь, стало быть. Папенька удавится, если узнает... Хотя кто ему скажет-то правду? Если спросит, скажу, что восемнадцать. Или вообще, двадцать восемь!

   Я коварно улыбнулась, а затем, приложив правую руку к сердцу, пообещала:

   – Постараюсь быть вам хорошей хозяйкой.

   Рабы ответили мне ритуальным жестом, поднеся левое запястье к середине лба и поторопились выполнить мой приказ. И все равно, пока мы грузили Рэйху на носилки, да выслушивали традиционное напутствование от мачехи моей, да пока шли на другой конец поселка, луна давно растаяла на небосводе, а солнце нещадно жгло глаза, оранжевым диском поднимаясь из-за крыш Двора Куули.

   Рабы внесли моего мужа в спальню.

   – На носилках оставить или на кровать скинуть, хозяйка? – прохрипел Рой, вопросительно глядя на меня.

   Я закусила губу и с сомнением посмотрела на свое брачное ложе. Одного бы человека оно вместило без труда, а вот двоих... И потом, мне еще карфу резать и все остальное, получится ли вообще поспать в эту брачную ночь? Или правильнее будет сказать, день?

   – Давайте на кровать, – махнула рукой я, и все четыре раба посмотрели на меня с жалостью. – И карфу мне жертвенную принесите кто-нибудь. Живую.

   Жалостливые лица стали еще более жалостливыми, и я покраснела. Вот же морги, теперь они точно решат, что я буду богов просить о том, чтоб они меня от лишней боли уберегли или, что скорее всего, помогли моему мужу эту боль мне причинить... Одно радовало: рабы, как создания магические, приказов не обсуждают, а выполняют все четко и беспрекословно. В этом я еще во своем Дворе убедилась, глядя на то, как наши семеро сначала с моей первой мачехи пылинки сдували, а потом и со второй.

   Рабы Двора Куули от наших ничем не отличались – разве что цветом скирты – сгрузили муженька, куда им велено было, и молча ушли. К счастью, вернулся только один, Рой. Минут тридцать спустя – я уже забеспокоиться успела, – но зато с нереально огромной карфой в руках.

   – Простите хозяйка, ночь. Только мелочь на приманку лезла, столько времени потерял, пока хорошую жертву поймал...

   Живая вода! У этой жертвы шея была с мою ногу толщиной. Как я ее убивать буду?

   – Желаете, помогу с алтарем?

   – Не надо! – слишком поспешно выкрикнула я. – Я сама. Сама хочу. Ступай.

   Рой-а поклонился и, попятившись, закрыл за собой дверь, а я с опаской посмотрела на шевелящую плавниками карфу и мысленно обратилась к Светлым и Бездонным богам, заранее прося прощения.

   – Ведь это же ничего, что не на алтаре? – спрашивала я у них. – Я ее на кровати прикончу, зато все остальное вам отдам, вместе с кишками и плавниками. А?

   Карфа обреченно разевала рот и смотрела на меня пустыми рыбьими глазами, а я на нее страдальческими. Морги! Бросив короткий взгляд на храпящего мужа, я покрепче стиснула кою* и решительно полоснула ею прямо под жабрами, чтобы бедная карфа недолго мучилась.

   Позже я поняла, что именно в этом и была моя ошибка: надо было все-таки смертоубийство на алтаре совершить, а уже оттуда нужное количество крови – знать бы еще, сколько ее нужно! – на простыни перенести. Но хорошая мысля, каждому известно, приходит опосля. Поэтому когда из карфы исчерна-алым потоком хлынула кровь, я тихо взвыла и схватилась сначала за голову, а потом уже за рыбину, из которой текло и текло – на пол, на ковры, на красное свадебное платье, на бежевый костюм жениха...

   – Ой-е-е-е!

   Сначала я избавилась от жертвы: вбежала в жертвенник и, разложив под медным конусом ритуальный огонь, поплотнее закрыла за собою дверь, чтобы запах гари в спальню не просочился. И уже после этого стащила с себя свадебное платье и принялась за уборку.

   На мое счастье, бегать до студни за чистой водой мне не пришлось. У Рэйху, видать, и впрямь денег было намного больше, чем у батюшки, потому как между жертвенником и кладовой, где мой муж хранил свои костюмы, обнаружилась комната с краной. Я три года назад, когда, прыгая с обрыва в Озеро, ногу до кости разодрала, у столичного лекаря была – батюшка решил, что с таким шрамом за меня не только Король, самый захудалый жених в Озере и медной чешуйки не даст, вот и отправил на лечение. Вот там-то, в мажьем госпитале, я эту крану впервые и увидела. А не узнай я три года назад, как из нее воду добывают, ни за что бы не поверила, что если у двух серебряных отростков, что из стены торчат, в разные стороны головы отвернуть, они холодной и горячей водой плеваться начнут. Правильно люди говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. А шрам... Так он исчез – и следа не осталось.

   Увы, но ничего хотя бы отдаленно напоминавшего ведро, я в комнате не обнаружила. Здесь вообще было как-то пусто: три крюка в стене, на которых висели два полотенца и один мужской халат, лохань для купания, намертво привинченная к полу, большая причудливая ваза с узким дном и широким горлом – не знаю, кто и с какой целью ее сюда поставил, но я только обрадовалась возможности оживить успевший завянуть невестин букет, все-таки мне его Маарит подарила, жалко, если он быстро погибнет – да странной формы стеклянная миска, обыкновенная, белая, но с дыркой на дне и почему-то приклеенная к стене примерно на уровне моего пупка. Пахло из нее сладкими фруктами, но для чего она нужна, я, сколько ни думала, так и не смогла понять, а потому, сделав руками знакомый пасс – благо, по маг-домоводству у меня всегда только хорошие оценки были – я эту посудину от стены отодрала да бесполезную дырку поплотнее куском тряпки, тут же валявшейся, заткнула.

   Первым делом я в спальне полы от крови отмыла, потом уже ковры почистила да платье застирала, а когда пошла с мужа штаны, забрызганные карфьей кровью стаскивать – не мог же он меня самого ценного, не сняв штанов, лишить! – на всякий случай мокрой тряпкой по простыне прошлась, чтобы цвет немного подсветлить да лишнее убрать.

   В общем, только-только я с уборкой закончила да стеклянную миску, из которой фруктами теперь несло так, что у меня глаза слезиться начали, обратно к стене приклеила, Рэйху-на-Куули в себя приходить и начал.

   – М-м-м-м... – простонал он, и я торопливо закрутила серебряной кране головы на место.

   – Куули-на?

   – Кхе-кхе, – старик приподнял голову, посмотрел на меня красными, совершенно больными глазами и тут же рухнул обратно. – Ты что здесь забыла в такую рань, Эстэри?

   Я посмотрела в окно, откуда мне насмешливо подмигивало полуденное солнце.

   – В смысле, зачем ты вообще сюда пришла? Почему не в своих комнатах?

   Хорошенькие новости! Я от обиды даже губы поджала. У меня, оказывается, есть собственные комнаты, а я об этом впервые слышу!

   – И почему здесь так воняет рыбой и цедрой! Как в сортире рыбацкой харчевни, чтоб мне провалиться.

   Я с независимым видом расправила складки отвратительно мокрого платья и предложила:

   – Могу окно открыть.

   – Можешь – открывай! – разрешил Рэйху, и я поторопилась выполнить его приказ. Морги его знают, может он, как батюшка, по два раза повторять не любит, сразу вожжи в ход пускает. – Йитит твою мать! Это что такое?

   Я замерла с поднятыми руками, закусила губу и решила, что в сложившейся ситуации лучше всего делать вид, что я вообще не понимаю, о чем речь.

   – А? – толкнула ставни, впуская в спальню знойный воздух, и только после этого решилась оглянуться.

   Рэйху-на-Куули сидел на кровати и, выпучив глаза так, что, казалось, еще секунда и они, если не выскочат из орбит, то, как минимум, лопнут, смотрел на творение рук моих. Ну, то есть на старательно измазанные карфьей кровью простыни.

   – Вот это вот что такое, я тебя спрашиваю? – страшным голосом спросил он, впрочем, в мою сторону не глядя.

   Я решила, что пора смутиться, старательно напряглась и промямлила:

   – Ну, это... это.

   Рэйху наградил меня мрачным взглядом.

   – Это?

   Заглянул под покрывало, которым я его укрыла после того, как все, что на нем было ниже пояса надето, сняла, и странно хрюкнув, пробормотал:

   – Вот же мерзавка, даже нательное снять не постеснялась.

   – Я? – мне всегда говорили, что вру я просто виртуозно, вот и сейчас даже обиженные слезы на глазах выступили. – Да вы сами... И сняли.. и это... и потом.

   Куули внезапно закашлялся, что, как я уже успела узнать, заменяло ему смех, и упал на подушки, а я осталась переминаться с ноги на ногу у подоконника, раздражаясь из-за его веселья и не зная, как на все это реагировать.

   – Дурища! – наконец выдавил из себя Рэйху. – Да даже если бы я мог... Светлые воды, послали боги наследницу, даже если бы я мог сделать тебя своей женой по-настоящему... То чем, по-твоему, я должен был нанести тебе такую рану, чтобы из нее столько крови вылилось?

   Теперь мне уже не пришлось изображать смущение, потому что щеки запылали так, словно я два часа на солнцепеке проспала.

   – Может быть, моей? – насмешливо изогнул бровь старик и уже не закашлял – забулькал.

   – Очень смешно, – процедила я.

   – А то нет? – всхлипнул и закрыл лицо руками. – Клянусь, я первый в истории ильмов муж, которого жена со свету решила сжить тем, что заставила со смеху лопнуть... Ой-й-е-е... Я старый человек, такие потрясения вредны для моего здоровья...

   Я молча взяла с прикроватного столика стакан и, сходив к кране, принесла этому весельчаку ледяной воды.

   – Выпейте сами, – ласково попросила я. – А то я ведь и на голову могу вылить.

   Рэйху благодарно кивнул, сделал несколько жадных глотков, а потом снова рассмеялся, но уже совсем другим смехом, словно в этот раз он смеялся над самим собой:

   – Надо же, а я боялся, что мне в старости некому стакан воды подать будет... Ладно, балбеска. Рабов и слуг мы звать не станем, нечего им на то непотребство, что ты тут устроила, смотреть. Сами справимся. Сейчас я только срам прикрою, а потом ты мне до уборной добраться поможешь...

   – А где у вас уборная-то? – этот вопрос был актуален вот уже часа два как, терпеть еще, конечно, было можно, но определенный дискомфорт уже чувствовался.

   – Так ты же только что оттуда, – муж кивнул в сторону комнаты с краной. – Не разобралась?

   Я неопределенно пожала плечами. Не то чтобы совсем не разобралась, но отхожей ямы там точно не наблюдалось.

   – Пойдем, покажу... Да не за руки хватай, плечо подставь... Вот так.

   Очень медленно мы доползли до комнаты с краной. Я открыла дверь, и муж тут же снова начал принюхиваться.

   – С канализацией, что ли, что-то... – непонятно пробормотал он, шагнув внутрь, а затем снова затрясся, глядя на вазу с цветами.

   – Ой-й-й-е... – уже знакомо простонал Рэйху, а я закатила глаза.

   – Уйди от греха, а то я точно сдохну, – обидно всхлипнул он, выталкивая меня вон. Я немного потопталась под дверью, не зная, что сказать и куда пойти, а когда в уборной сначала послышался шум воды, а вслед за ним невнятная ругань и вполне разборчивое:

   – Йитит твою, Эстэри! Я тебя выдеру за вредительство! – я решила, что нечего мне здесь околачиваться, когда у меня свои комнаты есть, и выскочила из спальни, намереваясь найти Роя или кого-нибудь из слуг.

   – Хозяйка? – старший раб Двора Куули сидел на полу сразу за порогом мужниной спальни и, увидев меня, тут же вскочил и почтительно склонился. Причем, вот же странное дело, склонился-то он почтительно, но смотрел на меня при этом самым что ни на есть укоризненным взглядом.

   – Что? – буркнула я, хмурясь. Если и этот надо мной смеяться станет, то я не знаю, что с ними со всеми сделаю. – Ну, что молчишь? Я же вижу, что сказать что-то хочешь.

   – Вы бы сами тяжелое-то не поднимали... – проворчал Рой-а и неодобрительно покачал головой, пристально рассматривая мое вконец испорченное и совершенно мокрое платье. – И переодеться бы вам, а то простудитесь же...

   Про то, откуда раб знает о тяжелом, я спрашивать не стала, памятуя, что ему по статусу положено чувствовать мои проблемы, страхи и желания. Кстати, о желаниях!

   – Послушай, Рой, а где тут у вас... ну, то есть у нас...

   – Я покажу, – понятливо кивнул. – Сюда прошу.

   Мы вошли в соседнюю со спальней мужа комнату, и я с интересом огляделась по сторонам. В этой комнате было больше окон, а соответственно, больше воздуха и света. Впрочем, сейчас я бы любому помещению порадовалась, в котором не воняло бы рыбой и... как там Рэйху сказал? Цедрой? Надо будет у него спросить, что это такое.

   А еще эта комната совершенно точно была женской. И я так решила не только потому, что здесь до блеска отполированным боком подпирала стену трехногая кембала, такая же, как в батюшкиной гостиной и, надо сказать, она мне и там успела изрядно надоесть. Нет, не из-за кембалы я решила, что комната женская, а из-за общей атмосферы. Здесь воздух был теплее и мягче, что ли. Цветы на подоконниках, новехонький зеркальный столик – умереть не встать, даже лучше, чем в спальне у Нийны – секретер, уютный уголок для рукоделия, атласная ширма и манекен – настоящий! – стало быть, чтобы я могла сама себе платья на свой вкус перешивать.

   – Хозяйка, вам сюда, – окликнул меня Рой и, надо сказать, вовремя, я уже чуть было от восторга не сделала все свои дела прямо там, посреди спальни.

   – Это ведь моя комната? – боясь услышать разочаровывающий отказ, спросила я у Роя, но тот лишь кивнул и улыбнулся, когда я, не выдержав, радостно взвизгнула и подпрыгнула на месте.

   Святая вода! Моя собственная комната! Кровать, которую не надо делить с младшими сестрами! И уборная, судя по тому, что раб сделал приглашающий жест в сторону одной из двух внутренних дверей, тоже собственная. Нет, я точно умру от счастья!

   Влетев в нужную мне комнату, я расстроенно огляделась по сторонам. Серебряная крана, зеркало во всю стену, лохань, две полки, плотно заставленные соблазнительными пузатыми склянками, стеклянная миска в стене – правда, другой совершенно формы и не вонючая – и все та же странная ваза, намертво привинченная к полу.

   – А где?.. – я с несчастным видом оглянулась на Рoя.

   – Прямо тут, – невозмутимо ответил он. – Вот сюда, если позволите.

   Широким жестом он указал на ту самую вазу, а я чуть сознание от ужаса не потеряла, представив, что я вот в эту вот красоту должна буду сделать.

   – Вот эту пуговку серебристую потом нажмете, как... все дела закончите. Вам ванну наполнить? Девушку из служанок прислать?

   Я подумала, что, наверное, надо бы смутиться, но потом решила, что со смущением можно и подождать, отказалась от ванны и девушки и выставила Роя вон, вдруг вспомнив, что Рэйху не хотел к ликвидации последствий нашей бурной брачной ночи посторонних привлекать, а потому мне не мешало бы вернуться в спальню мужа.

   Сделав все свои дела и ополоснув руки водой из краны, я выбежала из уборной и рванула на выход, но тут мне преградили дорогу.

   – Ну, что опять? – возмутилась я. – Меня Куули-на ждет.

   Рой прикрыл глаза на миг, словно прислушивался к чему-то, а потом покачал головой:

   – Нет, хозяин пока еще занят. А вы заболеете, если не переоденетесь. Если позволите, хозяйка, я вам кое-что сухое приготовил.

   Я вздохнула. Платье неприятно липло к коже и его в самом деле хотелось снять как можно скорее.

   – Ладно, – наконец решилась я, рассматривая простую домашнюю пару, что Рой мне приготовил: робу с коротким рукавом и пуговицами спереди и юбку до середины икры. Все совершенно новое из мягкой, приятной на ощупь ткани. – За дверью подожди.

   Переодевшись, я пожалела о том, что не знаю, где мои чимы, они бы здорово смотрелись с этим костюмом. Но не успела я толком об этом подумать, как дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в нее пролезла мужская рука.

   – Под кроватью, – спокойным голосом сообщил Рой, ткнув указательным пальцем в сторону спального места, занимавшего изрядную часть комнаты, а я закатила глаза. Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? Все-таки знать о том, что в твоих мыслях постоянно кто-то копается...

   – Я могу не слушать, – тут же отозвался старший раб. – Но тогда мне будет сложнее угадывать, чего вы хотите.

   Я улыбнулась, найдя под кроватью свои любимые чимы и, обувшись, выскочила в коридор.

   – Ну и пусть, – беззаботно тряхнула головой я. – Не надо угадывать, Рой. Если мне будет что-то нужно, сама попрошу. Договорились?

   – Вам стоит только приказать, – раб неуверенно кивнул головой, было видно, что моя просьба – пока еще не приказ – ему не пришлась по вкусу, но и отказать он мне не мог. – Вас хозяин зовет. Хотите, чтобы я пошел с вами?