Помоги проекту - поделись книгой:
Ответа я не услышал, потому что уже несся в сторону домика Шакракумора. Один раз только глянул наверх, заметив странную тень, которая то отставала, то обгоняла нас. И увидел летящего бирда, который нес пристегнутого к поясу взволнованного лотта, а тот в свою очередь прижимал к груди нечто вроде берестяного короба.
– Несу вам лекаря и лекарство! – бодро проорал биорд.
Это оказалось очень кстати. В доме Шакракумора мы враз очистили и промыли Ванькины раны, потом лотт извлек из своей коробочки местные инструменты и препараты, почистил глубокие порезы и смазал их желтой мазью, мигом остановившей кровь.
– Рекомендую полежать как можно спокойнее в течение пары часов, чтобы раны могли затянуться. К вечеру наш герой будет как новенький!
Причем слово «герой» было сказано на полном серьезе. Потом лотт аккуратно взял правую руку Ивана и приложил ее к своей груди – это был знак глубочайшей благодарности в Нижнем мире. Вслед за ним то же самое проделал биорд, пробормотав:
– Я бы год не смог спокойно спать, поджарь он того бедняжку на моих глазах.
После чего оба удалились. Иван, лежа без движения, разглядывал поросший вьюнком потолок в гостиной Шакракумора и вроде как не страдал от боли. Я присел на край постели, спросил:
– А чего ты махал рукой у него перед мордой?
– Тактический прием, – ухмыльнулся Разин. – Прикинь, эти зверюги терпеть не могут мельтешения перед глазами, у них начинает кружиться голова. Только вчера прочитал об этом – и вот пригодилось. У каждого своя ахиллесова пята.
Последнюю фразу Ванька произнес так, будто имел в виду что-то глубоко личное. Я хотел встать, но друг жестом удержал меня.
– Слушай, я хотел извиниться, – с некоторым усилием проговорил Разин. – Я был хреновым другом в последнее время.
– Да ладно, я же понимаю…
– Не думаю, что понимаешь. Знаешь, я все видел тогда словно через кривое стекло, каждое слово толковал превратно. Тяжело все же быть идиотом, – снова усмехнулся он. – Я ведь серьезно считал, что если у меня есть чувства к Иолке, то это вроде как дает мне какие-то права. А теперь понимаю: всегда можно обуздать себя и не лезть, куда не положено. Так что живи спокойно.
– Спасибо. Но у нас с Иолой пока ничего определенного, просто общаемся. Я даже не уверен, что нравлюсь ей в новом образе, – хмыкнул я. – Вот сестре твоей точно не нравлюсь.
– Таська сейчас на все странновато реагирует, – мигом посмурнел Иван. – Знаешь, ей здорово досталось за последнее время, и я боюсь за нее. Если сможем выбраться на поверхность, думаю, увезу ее подальше отсюда.
– Как увезешь? – запаниковал я. – Зачем?! У вас тут родители, дом и школу вам обоим нужно заканчивать!
Но на лице Ивана я заметил уже знакомое мне упертое выражение. Он все давно решил.
– Мне скоро восемнадцать, ничего, проживем где-то в другом месте. Не смогу я жить в этом паноптикуме, ты пойми! Еще оппозицию начну создавать, бороться за права людей, хоть к Древним тоже отлично отношусь. Да и нельзя же обитать совсем в безвоздушном пространстве, нужно с кем-то общаться, дружить, верно?
– Да в чем проблема, с нами будете общаться, с другими ребятами из лагеря! С Древними, в конце концов.
– Прости, друг, но это неполноценная замена, – коротко произнес Иван. И отвернул голову к стене.
Я был совершенно убит его словами и хотел продолжить спор, найти доводы, но тут в дом спешно вошли Шакракумор с Энериром. Мальчик – на его лице все еще виднелись следы слез, единственный глазик покраснел – тут же бросился к кровати и приложил к своей груди сначала руку Ивана, потом – мою, затем и Шакракумор проделал то же самое. Ощущая себя донельзя смущенным, я спросил:
– Как там бедный Чак-Кунак?
– Сейчас будем его отмывать, – сообщил старый флэмм, отправляя в печь горшок с водой. – Ничего, к вечеру он забудет, что был на волосок от смерти.
Энерир выбежал из дома – наверняка утешать питомца.
– Ну, а что соревнования, продолжились?
Шакракумор махнул рукой:
– Какое там! Все слишком взволнованны, молодые дракончики в шоке – у нас ведь крайне редко случаются подобные события. К сожалению, иногда на старости лет у драконов что-то переклинивает… Впрочем, – тут он засиял улыбкой, – хоть мы и торопились покинуть ярмарку, Чак-Кунаку успели присудить первое место. Он ведь наверняка выиграл бы, не случись такое. Теперь где-то через полгода, когда дракончик окрепнет, Энерир сможет выбрать в наставники, кого пожелает. Он уже перебирает кандидатуры: в основном на эту должность уходят самые именитые и опытные наездники.
Тут в приоткрытую дверь буквально ворвалась Тася, бросилась к дивану и упала на колени возле брата. Следом вошла Иола, закатила глаза:
– Я ж говорила, что он в порядке. Незачем было так переживать.
Правда, сама при этих словах исподтишка внимательно оглядывала Ивана. А он на нее не смотрел, сосредоточив все внимание на пшеничном затылке сестры. Это было непривычно – и, к моему отчаянию, подтверждало его слова о решении покинуть город.
Глава седьмая
Перевертыши
Мы до вечера оставались в доме Шакракумора, приняли участие в отмывании Чак-Кунака, поужинали, расставив стулья вокруг постели Ваньки, чтобы ему не было одиноко. Хозяин, конечно, уговаривал нас заночевать, обещал устроить спальные места в саду, но мы с Иолой хором отказались. Нам нужно было как можно скорее увидеть Великого Жреца и поговорить насчет ребят. И еще мы оба, не сговариваясь, волновались насчет результатов этого разговора – вот и не хотели тянуть время. Лучше было застать Тир-Убреля на рассвете, ведь каждое утро на него обрушивается масса новых хлопот, а к вечеру, он, наверное, с ног валился.
Рано утром Иола разбудила меня, методично колотя пяткой в дверь комнаты. Завтракали мы в одиночестве омлетом, который Иоланта приготовила собственноручно, а потому была горда и взволнованна. И мне пришлось нахваливать вкус едва ли не каждого куска, отправленного в рот. Потом мы выбрались наружу и поспешили к беседке, откуда руководил новым миром Великий Жрец.
Хоть и раннее было время, на деревянной террасе под цветочным сводом уже толпились представители разных рас. В углу беседки я рассмотрел нечто вроде небольшого колодца, откуда торчали голова и торс моргола: облокотившись на бортик, он изучал документ, который перелистывала перед его глазами секретарша-лоттка. Сам Жрец показался мне еще более усталым и замученным, хотя, конечно, выглядел гораздо лучше, чем в нашу первую встречу.
Заметив нас с Иолантой, он раздал последние указания, вышел на неширокую терраску вокруг его штаба и тут же на вполне сносном русском языке спросил:
– Ну, удалось вам что-нибудь выяснить насчет выхода из Черных Пещер?
Как было между нами заранее решено и обговорено, я помотал головой:
– Нет, река уходит в узкий туннель, без специального оборудования там не обойтись.
– Значит, нужно послать кого-то из морголов, – задумчиво пробормотал себе под нос Тир-Убрель. – Спасибо, ребята, не нужно вам больше рисковать, а то Соболь мне, как у вас говорится, голову открутит.
В душе я был с ним полностью согласен: ему и в первый раз не следовало нас туда отправлять. Но теперь уже по-любому придется туда возвращаться.
– Господин Тир-Убрель, у нас тоже есть к вам просьба, – вступила Иоланта.
Жрец с готовностью кивнул:
– Если это в моих силах…
– В ваших, ага. Нам нужна та сыворотка, о которой вы говорили. Ну, которая защищает людей от излучения и не дает им превращаться в… в общем, защищает. Это для наших друзей.
Я сразу понял, что наша просьба не пришлась по душе Жрецу – обычно сияющее изнутри лицо флэмма разом померкло, глаза поскучнели. Одна надежда, что отказать нам ему будет не слишком легко после всего вместе пережитого. Он заговорил, тщательно подбирая слова:
– Я понимаю, конечно, ваше желание защитить друзей. Но мы, Древние, много раз в прошлом сталкивались с коварством людей и не хотели бы повторять прежних ошибок. Даже один противник нового мира может уничтожить все то, к чему мы так долго стремились. Меня страшит сама мысль снова столкнуться с людским коварством.
– Но это всего лишь подростки! – горячо произнесла Иола. – Они бывали в Нижнем мире еще до всех этих событий и сейчас там живут. Они уважают Древних и никогда не станут ничего замышлять против вас!
– Против нас, – задумчиво поправил ее Тир-Убрель. – Что ж, если так и под вашу ответственность – тогда все в порядке. Но мне хотелось бы лично убедиться в лояльности этих ребят. Приводите их сюда, возможно, они захотят поработать при штабе.
Я крепче сжал губы, потому что хорошо знал: в Ванькином случае никакой лояльностью и не пахнет. Иола же с готовностью закивала головой. Жрец ненадолго исчез за стеной из вьюнков и диких роз, вернулся, неся в руках тщательно запечатанную бутылочку. И сообщил, что пить нужно по одной крышечке раз в трое суток. Меня удивило, что он дает только одну бутылку на двоих, Жрец это понял и развел руками:
– Мы сейчас не нуждаемся в производстве этой сыворотки, у меня лишь случайно остался один из образцов. Но на месяц вашим друзьям вполне хватит. А до того времени мы решим вопрос.
Иола весело поблагодарила Жреца, аккуратно уложила пробирку в свою сумку, и Тир-Убрель поспешил распрощаться с нами: его ждали дела.
Мы покинули двор и зашагали вдоль улицы, превращенной Древними в тенистую аллею.
– Как думаешь, ребятам понравится идея поработать в штабе? – спросила Иола. – Понятно, работой их там не загрузят, Жрец просто хочет немного понаблюдать за ними. С другой стороны, им же надо учиться…
Не хотелось портить ее прекрасное настроение, но я перебил:
– Не понравится. Ваньке уж точно. Вчера он сказал, что планирует вообще свалить за границы мира Древних.
– Почему? – ахнула Иола. Я отметил, что уж очень бурно она прореагировала на мои слова.
– Ему невыносимо смотреть на то, во что превратились сейчас люди. И он уже готов бороться против оккупантов, только не хочет в то же время идти против нас.
– Ну надо же, – пробормотала девочка, покачивая головой. – Так пока сложно привыкнуть к тому, насколько Ванька изменился. Прежнему Ивану и в голову бы не пришло возмущаться, что люди стали такими.
– Ну да, он же и сам был такой, даже без излучения, – хмыкнул я.
– Как ты можешь так говорить о друге? – возмутилась Иола. – И почему ты не передал мне ваш разговор раньше?
– Да чтобы тебе не пришлось врать Великому Жрецу! А так ты была очень убедительна и эта штука у нас. Обсудим все с ребятами, решим, что делать дальше.
– Да, возможно, им в самом деле придется покинуть границы нового мира: Древних не проведешь, – вконец упавшим голосом произнесла Иола.
И у меня привычно защемило в груди от этой мысли. Хотя… да, так, наверное, будет лучше. Не ждать же, пока Иван во что-то влипнет.
Мы прошли еще квартал, когда вдруг Иола свернула в сторону со словами:
– Подожди меня пару минут.
– Куда ты?
– Хочу купить подарок для Энерира, бедняга столько пережил вчера. И какой-нибудь тортик к чаю, не все же Шакракумору нас угощать. Надеюсь, деньги еще не отменили.
Я кивком признал разумность этой идеи и остался стоять, закинув лицо и наслаждаясь жарким прикосновением солнечных лучей. Но распахнул глаза, когда, как мне показалось, набежало облачко.
Это оказалось не облако: над моей головой, придирчиво меня изучая с разных ракурсов, парил биорд-почтальон. Такие сейчас дежурили на каждом перекрестке, доставляя корреспонденцию.
– Ты А-лек-сей? – спросил он по-русски, тщательно и с удовольствием выговаривая слова. – Ат-лант?
– Вроде того. То есть да, все верно, – поправился я, увидев обескураженное лицо письмоносца.
– Тебе послание от подруги. – Он уронил в мои руки свернутый в четыре раза листок, ухитрился поклониться в полете – и был таков.
Недоумевая, я поскорее развернул лист и вчитался в торопливую бисерную россыпь букв:
Сердце зайцем заскакало в груди: я сразу понял, что Кира отправилась в то странное – и страшное – место. И нельзя было упускать такой шанс. Я едва не бросился в магазин за Иолой, но потом подумал о другом: ребята будут волноваться, если мы в скором времени не объявимся в Черных Пещерах, ведь мы им обещали. Да и стоит ли тащить с собой Иолу? Одному мне легче будет все разведать и, надеюсь, не попасться Кире на глаза. Тут как раз и Иоланта появилась на ступеньках магазина с тортом и еще какой-то коробкой в руках.
– Слушай, планы слегка поменялись, – сказал я как можно равнодушнее. – Иди вниз сама, ладно?
– Не поняла, – нахмурилась Иола. – Это как они могли так быстро поменяться? С чего бы?
– Получил послание… от Марка. – Я показал ей уголок зажатого в кулаке листа. – Ему нужна моя помощь.
– Что-то случилось?!
– Да перестань, что теперь может случиться! Просто иногда нужен срочный совет друга, ты в курсе? Однополого друга.
– Покажи письмо! – потребовала девочка, сбегая по ступенькам.
– Еще чего! Иола, постарайся быть хоть немного деликатней!
– Что-то я тебе не верю, – пробормотала Иола, прожигая меня взглядом. – Что за проблемы могут быть у Марка? С Галей у него все норм, мы с ней недавно болтали…
– По-твоему, проблемы у парней бывают только из-за девчонок?
Иоланта нетерпеливо махнула рукой – видимо, ей надоело со мной препираться.
– Ладно! Уверена, что ты врешь, но раз не хочешь, чтобы пошла с тобой – навязываться не стану. Увидимся… не знаю где.
Развернулась и быстро зашагала прочь, спина напряжена до предела – обиделась. Но мне сейчас было совсем не до ее переживаний.
Через пару минут я уже несся во весь опор по трассе, повторяя наш недавний путь с Иолой. Закрывая глаза, я отчетливо видел внутренним взором все ориентиры, по которым смогу отыскать камень, запечатывающий спуск. Одновременно я не переставал перебирать возможные варианты развития событий. А вдруг избежать лобовой встречи с сестрой не удастся? Впрочем, теперь подобная перспектива меня не так ужасала. Постараюсь все объяснить Кире, может, не сразу, но она поймет, что так уж сложилось. Не отказываться же мне из-за случившегося от родителей и сестры, верно?
К тому же, если теперь у Киры есть другая пара, возможно, смерть Игоря для нее уже не такая жуткая трагедия. Интересно, нравился ли он ей помимо того, что они были неразрывно связаны? Понимала ли Кира, что в свои девятнадцать или двадцать лет Печерский был законченным садистом и убийцей?
Поделиться книгой: