Там, у края неба

Не знаю, что бы мне еще довелось услышать, но в этот момент раздался почтительный голос служанки:

– Барышня, пожаловала госпожа Лаис, и желает вас видеть. Она прибыла сюда прямо с дороги...

– О, тетушка приехала!.. – Тарила направилась из комнаты. – А я ждала ее завтра! Кстати, она обещала мне сюрприз сразу же, как только приедет...

Прекрасная невеста покинула комнату вместе со своей свитой, и я почти сразу же вышла из своего потайного угла. Возможно, следовало подождать, чтоб остаться незамеченной, но в тот момент мне не было дела до того, заметит меня кто, или нет. У меня более не хватало сил оставаться как в этой комнате, так и в этом доме – злость, стыд и разочарование были слишком велики. Одно дело когда тебя бранит нелюбимая бабушка – в силу родства она имеет на это какое-то права, но когда чужие люди едва ли не плюют тебе в душу... Конечно, кто-то посторонний может сказать, что ничего особенного не произошло – так, ерунда, бабские разговоры, только вот я так не считаю. Еще совсем недавно мне в голову не могло придти, что кто-нибудь может говорить обо мне такие обидные вещи. Только что мне не ясно дали понять: таким беднякам, как я, здесь делать нечего. Тут наши желания сходятся: отныне и я постараюсь забыть дорогу в этот чванливый и лживый дом.

По счастью, Инес, хотя и неохотно, но согласилась отправиться домой: у нас все же траур, и задерживаться в гостях не стоило – посещение девичьего празднества и выражение своих поздравлений виновнице торжества считается делом вполне допустимым, но все же долго оставаться на вечеринке не стоит – это уже слывет нарушением правил приличия.

По дороге я почти не слушала кузину, погруженная в свои мысли, и когда дома нас стали расспрашивать, то именно Инес стала делиться своими впечатлениями.

– Как все было прекрасно! Как роскошно! Как продуманно! Вы бы видели Тарилу – какое у нее платье!.. Она так счастлива!.. Жаль, конечно, что мы пока что не видели ее жениха, но все еще впереди! Говорят, это очень милый и обходительный молодой человек, так что они будут прекрасной парой! Я вам сейчас расскажу обо всем, что было на девичнике!..

– Черил, а ты что молчишь?.. – обратился ко мне дядя. – Как время провела?

– Как? Отвратительно... – мне не хотелось вдаваться в подробности. – Что касается девичника, то все, что там есть – это самая обычная вульгарная показуха!

– Черил, что за выражение?! – ахнула тетя Мей.

Да, тут она права. Когда я еще жила с родителями, те не ограничивали мою свободу, и на улице у меня хватало друзей, в том числе и из числа детишек простых работяг, а те не обладали хорошим воспитанием и изысканными манерами. Естественно, что с возрастом многое забылось, но кое-что в моей памяти все же осталось.

– Извините... – на самом деле я не чувствовала себя виноватой. – Но по-иному я не хочу называть то сборище, где напускную роскошь выставляют напоказ, и едва ли не тыкают своим богатством и благополучием в лицо тем, кто не может себе этого позволить...

– Не лучше ли честно признать, что ты просто завидуешь Тариле?.. – тетя чуть приподняла брови.

– С вашего разрешения я уйду в свою комнату, а не то у меня очень болит голова...

Дядя и тетя ничего мне не сказали, но, кажется, они догадывались, в чем тут может быть дело. Я же еще долго проливала слезы в своей комнате, сжимая кулаки от невозможности хоть что-то изменить.

Через несколько дней в дом дяди Тобиаса доставили приглашение на свадьбу прекрасной Тарилы, причем это приглашение было написано золотыми чернилами на невероятно дорогой шелковой кхитайской бумаге, покрытой изумительной ручной росписью. Все верно – траур в нашей семье заканчивался, можно было вновь посещать увеселения, только вот еще год следовало носить одежду темных тонов.

Как я и думала, в приглашении были указаны только три имени, и моего там не было. На недоумение Инес – как могли забыть вписать в приглашение имя Черил?! я только махнула рукой – мол, я и сама не хочу идти на праздник, потому как там, скорей всего, будет Тигу со своей новой нареченной – вы же знаете, что он уже посватался, и спустя какое-то время сам станет молодоженом. Для Инес такого объяснения оказалось достаточно, зато дядя и тетя все поняли правильно – на свадебном торжестве меня просто не хотят видеть. Тетя Мей решила использовать этот повод для того, чтоб еще больше говорить со мной на тему о человеческом несовершенстве и тщетности бытия, а заодно о том, что в тени монастырских стен я буду ограждена от напрасных обид, жизненных горестей и бед...

... Вздохнув, я отошла от зеркала. Итак, все уехали на праздник, я осталась одна. В душной комнате сидеть не хотелось, но и выходить на улицу, за ворота, нам с Инес не дозволялось: незамужним девушкам не стоит бродить в одиночестве по городу. Впрочем, мне сейчас и не хотелось толкаться среди людей – бывают моменты, когда не хочется никого видеть... Внизу, в дворницкой, подозрительно тихо – похоже, что слуги, обрадовавшись отсутствию хозяев, тоже решили пойти со двора по своим делам. Возможно, направились к храму посмотреть на торжественную церемонию бракосочетания, тем более что туда сейчас стекаются любопытствующие едва ли не со всего города. Не удивлюсь, если окажется, что в доме, кроме меня, никого нет.

Пожалуй, мне стоит выйти в сад – это все же куда лучше, чем находиться в четырех стенах, тем более что день сегодня был замечательный, теплый, безветренный, и не очень жаркий. Заодно заглянула в дворницкую – в ней, как и ожидалось, никого не оказалось, зато на кухне я увидела молоденькую служанку Энн – она работала в нашем доме всего несколько месяцев.

– Энн, где все?

– Не... Не знаю... – пролепетала та. Ясно: слуги самовольно убежали посмотреть на грандиозную свадьбу, о которой говорит весь город, а ей, как самой молодой, было велено остаться на всякий случай – вдруг кто заглянет по делам, да и не следует оставлять хозяйское имущество без присмотра. Судя по виду этой девушки, ей тоже очень хочется оказаться в толпе возле собора, и хоть одним глазком глянуть на сказочную красавицу невесту и на ее свадебное платье, о котором говорит весь город.

– Ты тоже хочешь посмотреть на свадьбу?.. – поинтересовалась я.

– Да... – закивала головой Энн. – Мне сказали, у невесты такое убранство, какого еще не видел свет! И что важных господ там будет не меньше, чем при дворе короля!

В голосе девушки явственно прозвучали слезы. Да уж, семейка Тарилы постаралась привлечь к свадьбе любимого дитятка как можно больше внимания. Впрочем, не сделай они этого, не труби на каждом углу обо всех подробностях празднества, то никто бы не обратил внимания на половину всех ухищрений, которыми родня невесты так гордится.

– Ну, если так хочешь, то сходи... – неожиданно для себя сказала я. – Только ненадолго и постарайся не задерживаться. И вернись еще до того, как придут остальные.

– Конечно!! Я только одним глазком взгляну – и сразу же назад!..

Не прошло и минуты, как закрылась входная дверь, а потом чуть скрипнули ворота – Энн, получив мое разрешение уйти, чуть ли не опрометью кинулась смотреть на торжество, о котором идет столько пересудов. Судя по всему, во всем доме я осталась одна-одинешенька. Разумеется, отпускать служанку не стоило, но сделанного назад не воротишь. Надеюсь, опасаясь возможного хозяйского гнева за самовольную отлучку, слуги не станут особо задерживаться.

Только сейчас я поняла, что для чего-то взяла с собой книгу о житиях святых. Надо бы подняться к себе в комнату и оставить книгу там, но вновь идти наверх, а потом снова вниз совсем не хотелось. Книга, конечно, весит не так и мало, но оставлять ее в дворницкой тоже не хотелось. Ладно, возьму книгу с собой в сад – все ж какое-никакое, а чтиво.

Сад подле дома дяди Тобиаса был пусть и не очень большим, но ухоженным – не просто же так порядком в нем занимались два садовника. Посреди сада стояла беседка, сплошь увитая вьющимися розами – там мы обычно пили дневной или вечерний чай, только мне куда больше нравилось совсем иное место – небольшая скамейка в дальнем уголке сада, стоящая под вишневыми деревьями. Ветви вишен наклонялись довольно низко к земле, и в летнюю пору, когда деревья были покрыты листьями, иногда было сложно рассмотреть сидящего на скамейке человека. Как в шутку говорил дядя Тобиас, это место для тех, кто склонен к уединению и размышлению, а подумать мне было над чем.

Усевшись на скамейку и положив книгу рядом с собой, я постаралась привести в порядок свои мысли и принять окончательное решение, благо у меня уже было время подумать, что мне следует делать дальше. Уходить в монастырь – будь он хоть того лучше!, я не собираюсь. Ну не мое это, так что не стоит заставлять себя делать то, что мне не хочется. К тому же не такой у меня характер, чтоб смириться с уединенной жизнью в монастырских стенах. Завтра же попрошу дядю Тобиаса поискать мне место гувернантки в каком-либо из богатых домов – это лучшее из того, на что я могу рассчитывать. Знакомств у дядюшки хватает, так что с поиском подходящего места особых проблем быть не должно, однако необходимо, чтоб место моей будущей службы находилось не в нашем городе – здесь я не желаю оставаться ни при каких обстоятельствах. Хватит с меня насмешек, улыбок и показного сочувствия, которое даже со временем никуда не денется. К тому же будет выглядеть весьма странно, если кузина одной из самых богатых невест города находится едва ли не на положении служанки в чьей-то семье. А так, как говорится, хоть с глаз долой... Надеюсь, дядя Тобиас даст мне немного денег на дорогу, а дальше я уж как-нибудь управляюсь сама – все одно в жизни мне придется рассчитывать только на свои силы.

Не думаю, что тетя Мей будет возражать против моих намерений уехать как можно дальше: как это ни странно, но после получения приглашения на свадьбу всем окончательно стало ясно, что у семьи дяди Тобиаса и у меня – разные дороги. Именно потому тетя Мей в последнее время и ведет со мной разговоры о пользе монастырской жизни для неопытных молодых девушек. Ее можно понять – племянница (то бишь я) выросла, впереди у нее, как говорится, никаких перспектив, а уход в монастырь считается весьма достойным делом. Так что мой отъезд для дальнейшей работы гувернанткой – это тоже выход из положения, пусть даже тетя Мей сочтет подобное далеко не самым удачным решением...

А свадьба Тарилы сейчас наверняка в самом разгаре... Если честно, то мне туда идти совсем не хочется – нет ни малейшего желания видеть эту девицу, которая только что корону себе на голову не надевает от осознания своего немыслимого совершенства и сказочной красоты. Интересно, за что она меня так не любит? Когда на девичнике приятельницы Тарилы перемывали мои грешные кости, то в голосе очаровательной невесты, когда она говорила обо мне, ясно были слышны нотки насмешки и торжества. Хм, вроде мы с ней не были соперницами ни в чем, так откуда же такое отношение?..

От раздумий меня оторвал шорох раздвигающихся веток. Кажется, кто-то забрался в кусты жасмина, что растут неподалеку. Неужели мальчишки опять решили залезть за вишней? В прошлом году садовники то и дело гоняли парнишек, которые одно время повадились забираться в наш сад за ягодами. Хотя вишня еще совсем зеленая, вряд ли сейчас она хоть кого-то интересует...

В следующий миг все мысли о любителях недоспелых ягод враз вылетели у меня из головы, потому что из-за высоких кустов показалась фигура в длинном черном плаще с большим капюшоном, который полностью скрывал лицо человека. Если судить по вешнему виду, то можно предположить, что незнакомец был высоким плечистым мужчиной, но вот его плащ... В такой одежде иногда ходят церковники, только служителю церкви нет необходимости днем закутываться в длинный темный плащ, да еще и скрывать лицо под низко опущенным капюшоном. Это еще кто такой сюда заявился, и что он тут делает? Может, в сад забрался грабитель, намереваясь отсюда пройти в дом? Скорей всего, так оно и есть... Надо же, ломится прямо сквозь кусты, ничего не опасаясь! И в доме, как назло, сейчас нет никого из слуг! Ой, зря я позволила Энн уйти, так что сейчас хоть зови на помощь, хоть нет – все одно меня никто не услышит! Святые Небеса, остается надеяться только на то, что незнакомец меня не заметит!

То, что произошло дальше, ранее я не могла представить себе даже в кошмарном сне. Одна из веток зацепилась на капюшон, но мужчина этого не заметил, и уже при следующем шаге ветка спружинила назад, капюшон слетел с головы незваного гостя, и я почувствовала, как у меня от страха перехватывает горло. Оказывается, капюшон скрывал голову не человека, а непонятного существа, и эта голова куда больше напоминала страшную драконью морду с длинными зубами, чешуйчатой кожей и красно-зелеными глазами. Поняв, что с его головы упал капюшон, этот человек (или кто он там) схватился рукой за голову, и я увидела не человеческую кисть, а лапу с длинными когтями... Святые Небеса, да кто это такой?!

Тем временем странный гость заметил меня и на мгновение остановился. Нас разделяло шагов двенадцать, и я молила про себя всех Богов, чтоб незваный гость снова скрылся в кустах, или же чтоб все происходящее оказалось сном, однако чудище, чуть постояв на месте, двинулось по направлению ко мне. Сказать, что я перепугалась – это значит не сказать ничего. От страха у меня перехватило горло, и я была не в состоянии издать ни звука, ноги стали будто ватные – на таких далеко не убежишь, и к тому же это страшное создание может догнать меня одним прыжком. Не зная, что можно сделать, я вскочила со скамейки, схватила лежащую рядом книгу о житиях святых и изо всех сил швырнула ее в приближающееся ко мне непонятное существо. Попасть в цель с расстояния десяти шагов смогла даже я, и тяжелая книга ударила чудище в плечо. Если же принять во внимание, что книга довольно-таки увесистая, то удар должен быть болезненным – недаром глаза у непонятного создания загорелись чуть ярче, и я услышала нечто, похожее на шипение. Еще шаг – и страшная морда существа стала будто меняться, превращаясь в нечто иное, куда больше смахивающее на человеческое лицо... Впрочем, этого я уже не рассмотрела, с меня хватило и того, что уже успела увидеть. Я еще больше испугалась, у меня потемнело в глазах, подогнулись ноги, и а потом на какое-то время я потеряла сознание, провалившись в спасительную темноту.

Не знаю, долго ли длился мой обморок, но постепенно сознание стало возвращаться ко мне, и первое, что я стала понимать – это то, что я лежу на земле, подле скамейки, а неподалеку кто-то разговаривает, вернее, до меня стали доноситься голоса, правда, слышала я глухо, словно сквозь вату. Кажется, говорят двое мужчин, только я не понимала, о чем идет речь. Их что, двое, и оба страшилища? Святые Небеса, спасите и сохраните меня от возможной беды! Хотя голоса у мужчин вроде обычные, никто не рычит и не воет...

– Но как же так... – в голосе спрашивающего чувствовалась растерянность.

– Уходим!.. – почти что скомандовал второй мужчина.

– Ты предлагаешь мне...

– Для начала я советую тебе не терять голову! Раз Небеса смилостивились над нами, то все обстоит не так плохо! Надо все хорошо обдумать и решить, что будем делать дальше! Пошли!

– Послушай меня...

– Нет, это ты послушай меня!.. – повысил голос второй. – Это великое счастье, то, что нас до сей поры никто не заметил! Вернее, не заметил тебя. Представь, что будет, если окажется, что за нами сейчас кто-то наблюдает из окон хозяйского дома!.. Не будем искушать судьбу, уходим.

– Пожалуй, ты прав... Пошли.

– Хорошо, что ты наконец-то стал разумно мыслить...

Вновь зашелестели ветви жасминовых кустов, а спустя несколько мгновений до моего слуха донесся суть слышный скрип – кажется, эти двое только что перемахнули через высокий забор. Значит, незнакомцы (или кто они там) покинули сад, а раз так, то и мне лучше поскорей уйти отсюда.

Открыла глаза, огляделась по сторонам. Оказывается, я свалилась рядом со скамейкой, подле меня никого нет, а вот книгу о житиях святых, которую я бросила в страшилище, кто-то поднял с земли и положил на скамейку. Надо же, какая забота! Видимо тот, кто это сделал, знает, как нужно бережно обращаться я книгами... Впрочем, о чем я думаю? Надо бежать отсюда, потому как это чудовище может вернуться! Вдруг его спугнули эти двое, а то непонятное создание где-то спряталось, и вот-вот вновь появится...

С трудом поднявшись на ноги и схватив книгу, я побежала в дом, боясь оглянуться назад. Сейчас мне было не до того, чтоб идти по извилистым дорожкам сада, посыпанным гравием и песком – я неслась, не выбирая пути, и у меня было только одно желание – оказаться как можно скорей за крепкими стенами, где чудищу до меня так просто не добраться.

Первое, что я сделала, оказавшись в доме – захлопнула входную дверь и задвинула на ней тяжелый засов, затем опрометью кинулась в свою комнату. Жаль, на двери в моей комнате нет засова, там всего лишь крючок. Ладно, пусть хоть крючок, это лучше, чем совсем ничего, все одно сейчас моя комната над дворницкой кажется мне самым безопасным местом в мире...

Не знаю, сколько времени мне понадобилось для того, чтоб придти в себя. Не имею ни малейшего представления о том, кто заявился в наш сад, но надо сегодня же рассказать дяде Тобиасу о произошедшем – может, ему хоть что-то известно об этом страшилище в черном плаще. Хотя если бы он имел хоть какое-то представление об этом чудище в капюшоне, то, без сомнений, обязательно предупредил бы каждого из живущих в доме.

Скорей бы слуги вернулись, мне б не было так страшно! Ну что же их так долго нет? Понятно, что мне довелось увидеть одно из созданий Темных Небес, коими с детства пугают детей, только вот я уже давно выросла... Так поневоле и подумаешь о том, что тетя Мей в чем-то права, говоря о том, что за монастырскими стенами я буду ограждена от опасностей мира. Пожалуй, в том святом месте меня вряд ли может ожидать новая встреча с такими жуткими существами...

Слуги вернулись поздно, когда наступила ночь. Да, они себе позволили весьма долгую отлучку со двора без ведома хозяев! Если об этом станет известно дяде Тобиасу или тете Мей, то всю обслугу ждет хорошая выволочка, и поделом. Что же касается Энн, то она заявилась позже всех, причем оправдывалась перед остальными тем, что ей, дескать, барышня разрешила немного задержаться, что она и сделала... Мол, если не верите, то спросите у барышни, она подтвердит мои слова!.. Да, – невольно подумалось мне, – да, вот и делай людям после этого доброе дело!

Судя по недовольным голосам из дворницкой, слугам пришлось даже не заходить, а забираться в дом через конюшню, потому как входная дверь была заперта изнутри – по их мнению, барышня, оставшись в доме одна, испугалась, и заперла двери, только вот не подумала о том, что в дом можно пробраться и иным путем. Хоть бы она хозяевам ничего не сказала о нашей отлучке, а не то те страсть как обозлятся!..

Прислушиваясь к голосам слуг, я постепенно успокоилась, а потом и вовсе заснула, причем так крепко, что ничего не слышала, даже то, когда мои родственники вернулись домой.

Утром меня разбудил стук в дверь – служанка пришла меня будить. Оказывается, все давно уже за столом и нет лишь меня. Конечно, мне следовало бы немедленно спуститься вниз, но заметив свое отражение в зеркале, я решила вначале привести себя в порядок. Тетя Мей терпеть не могла неаккуратность, а я мало того, что не успела умыться и не причесаться, так еще и спала в платье, которое сейчас было мятым до невозможности. Нет, в таком виде идти нельзя, так что пришлось сказать служанке, что я спущусь через четверть часа. Надеюсь, за мое опоздание к столу тетя Мей не станет очень сердиться.

Когда же я спустилась в гостиную, то оказалось, что там сейчас не до меня. Тетя Мей и Инес занимались тем, что обсуждали вчерашнюю свадьбу и делились впечатлениями, которые можно охарактеризовать коротко – празднество прошло просто прекрасно, все гости были в полном восторге, но подробно обо всем мне расскажут позже!..

А еще у них была важная новость – за Инес стал ухаживать красивый молодой человек, один из тех гостей, кто приехал на свадьбу, человек знатного рода и единственный сын какого-то там барона. Инес была настолько очарована своим новым знакомым, что ни о ком другом и говорить не могла. Насколько я поняла, молодой человек понравился и тете Мей, так что матери и дочери было о чем поговорить, вернее, разговор шел только об одном – надо немедленно ехать по лавкам и магазинчикам, покупать ткани, обувь, одежду, украшения... Что ни говори, но молодой девушке требуется так много всего!.. А уж если у Инес появился поклонник, то надо, чтоб она понравилась ему еще больше. Вдобавок ко всему этот молодой человек сегодня вечером будет на празднике, куда приглашена и Инес с родителями...

Когда же я попыталась, было, сказать о вчерашнем происшествии в саду, то никто не стал меня слушать, а тетушка вообще оборвала мое повествование на полуслове – мол, Черил, пока что нам не до твоих рассказов, с тобой поговорим позже, а сейчас мы с Инес отправляемся за покупками! Дескать, времени у нас мало, ведь через несколько часов сюда придет портниха, и до ее прихода надо успеть приобрести все необходимое. А еще надо сказать портнихе, пусть наймет себе нескольких помощниц, потому что в ближайшее время у нее будет очень много работы...

Спустя несколько минут Инес и тети Мей уже не было в гостиной – их ждала карета, и терять время за столом они не хотели. Конечно, Инес приглашала меня отправиться с ними, но я отказалась – понятно, что не позвать меня с собой было бы просто-напросто невежливо, да и ходить по магазинчикам вдвоем с матерью им будет куда сподручнее.

Зато никуда не торопился дядя Тобиас, который по-прежнему сидел за столом, выглядел далеко не самым лучшим образом – он постоянно пил холодную воду, да еще и держался руками за голову. Как я поняла из реплик тети Мей, недужная голова дядюшки – это последствия вчерашнего праздника.

– Дядя Тобиас, что с вами?.. – спросила я.

– Этому есть название – невоздержанность... – вздохнул тот. – Похоже, на свадьбе я слишком перебрал с вином – увы, так получилось, хотя выпил, вроде, совсем немного... Сейчас, как и следовало ожидать, голова просто раскалывается, а еще все время хочется пить...

Судя по страдальческому виду дяди Тобиаса, ему сейчас по-настоящему плохо. Он никогда не относился к числу любителей крепких хмельных напитков, так что вчера он или перебрал на излишне хлебосольном празднестве, то и дело опрокидывая в себя очередной бокал в честь жениха и невесты, либо вино, которое подавали гостям, вовсе не было столь изысканным и дорогим, как говорила Тарила.

– Дядя Тобиас, вчера такое произошло... – начала я. – Вернее, я увидела в вашем саду странное существо, настоящее чудовище! Вы даже себе представить не можете, что произошло вчера, когда никого не было дома...

– Черил... – на лице дядюшки было написано самое настоящее мучение. – Давай об этом поговорим позже, не сейчас.

– Но дядя Тобиас...

– Милая, я не сержусь на тебя за эти фантазии. Не обижайся – просто мне сейчас не до них. У меня с утра что-то со здоровьем неладно...

– Фантазии? Вы считаете, что я сейчас собираюсь рассказать вам какую-то выдумку?!

– Я понимаю тебя... – дядюшка держался за голову обеими руками. – Каждому из нас хочется внимания, сочувствия, потому многие и выдумают разную чушь. Из-за завещания моей матери ты оказалась в весьма непростой ситуации, чувствуешь себя брошенной и едва ли не преданной. По большому счету так оно и есть, и потому вполне объяснимо твое желание привлечь к себе хоть немного интереса и участия... Да и то, что вчера тебя демонстративно не пригласили на свадьбу – это говорит о многом.

– Дядя Тобиас!.. – моему возмущению не было предела. Я бы поняла, если бы подобное сказал кто-то иной, но вот от дяди Тобиаса таких слов я точно не ожидала!

– Черил, милая, давай с тобой поговорим позже, когда я буду чувствовать себя немного лучше... – вздохнул дядюшка, явно не желая продолжать разговор, и вновь хватаясь за кувшин с холодной водой.

Глядя на несчастное лицо дяди Тобиаса, я решила пока что более не говорить с ним о вчерашнем происшествии: пусть немного отдохнет и придет в себя, после чего станет куда более серьезно относиться к моим словам.

Подниматься к себе в комнату не хотелось, и я решила выйти в сад – видела, что там сейчас находятся оба садовника, утреннее солнце ярко освещало все вокруг, и потому вчерашние страхи от меня немного отступили. Может, стоит подойти к садовникам, которые что-то поправляют в цветнике – вдруг они мне что-то могут подсказать. Хотя о чем я их спрошу? Не видели ли они в саду кого-то страшного? И без того понятно, что только разведут руками – какие вы, барышня, страхи говорите, мы о них ничего не знаем, вам, наверное, все это почудилось!.. К тому же вчера я бежала в дом, не разбирая дороги, и, кажется, повредила цветы, так что сейчас эти двое поправляют то, что я вчера успела истоптать, и к посторонним разговорам не склонны...

Ладно, отложим разговор о вчерашнем происшествии на какое-то время. Через пару часов, когда дяде Тобиасу станет немного полегче, я поговорю с ним о том, чтоб он поискал мне место гувернантки – в монастырь я идти не хочу, так что надо каким-то образом устраиваться в жизни. Конечно, дядя Тобиас будет возражать против моего отъезда, но при здравом размышлении он и сам поймет, что сейчас для меня это будет лучшим выходом. Пока же мне, пожалуй, следует отправиться в свою комнату, и начать собирать дорожную сумку – думаю, она может пригодиться мне в самое ближайшее время.

Мои сборы были в самом разгаре, когда ко мне в комнату заглянула Инес.

– Черил, знала бы ты, столько всего мы успели купить... А что ты делаешь?

– Да так, на всякий случай собираю вещи.

– Ты что, и верно собираешься уйти в монастырь?.. – растерянно спросила кузина. – Мама сказала, что ты очень скоро нас покинешь, навсегда отправишься в святую обитель...

– Думаю, что монашка из меня получится никакая... – усмехнулась я. – Так что я, скорей всего, найду себе иной жизненный путь, и он будет пролегать мимо монастырских стен.

– Ой, Черил, меня же просили тебе кое-что передать!.. – чувствуется, что Инес очень хочется поделиться со мной какой-то новостью, и именно для этого она ко мне и пришла. – Когда мы с мамой были в лавке господина Юбера, то туда пришел и Тигу. Когда мама отвернулась, он подошел ко мне. Я вначале с ним даже разговаривать не хотела, но он был очень настойчив, и все время спрашивал о тебе. Сказал, что ему надо с тобой переговорить...

– О чем, интересно?.. – значит, Тигу желает поговорить, только вот у меня не было ни малейшего желания с ним встречаться.

– Не знаю, он не успел сказать – моя мама подошла к нам, и настолько холодно и отстраненно поздоровалась с ним, что Тигу поневоле пришлось откланяться! Позже мама мне сказала, чтоб отныне я не вступала ни в какие разговоры с твоим бывшим женихом – мол, это не нравится ни ей, ни отцу, и со стороны выглядит просто неуважительно по отношению к нашему семейству, которое он выставил в весьма неприглядном свете.

– Тигу что что-то покупал в лавке?

– Да, роскошный бархат нескольких цветов, причем тот, что идет по самой высокой цене!..

В лавке господина Юбера, насколько мне известно, торгуют только дорогими иноземными тканями. Если в семье Тигу, и верно, так плохо с деньгами, то покупать что-либо у господина Юбера моему бывшему жениху просто не по карману. Скорей всего, платить за столь дорогостоящие покупки будет госпожа Раско (как я понимаю, носить звание вдовы ей осталось недолго), и этот роскошный бархат предназначен для свадебных одеяний жениха, то бишь моего бывшего ухажера. И он еще после этого желает со мной поговорить?! Да ни за что на свете! Святые Небеса, ну как же хочется отомстить ему хоть чем-то! Только бы сейчас из глаз снова не потекли слезы горечи и обиды...

– Знаешь, Тигу не выглядит веселым и довольным... – продолжала кузина. – Мне даже показалось, что он подавлен и говорит искренне...

– Инес, хватит, больше ничего не хочу слышать!.. – подняла я руку. – Если даже он, как ты говоришь, искренен, то время для наших с ним разговоров все одно закончилось...

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появилась служанка, та самая Энн, которую я вчера отпустила на праздник.

– Барышня, вас хозяин к себе в кабинет зовет... – обратилась она ко мне. – Просит поторапливаться.

– Меня одну?

– Да. Госпожа Мей тоже находится в кабинете хозяина.

– Иду... – я направилась к двери.

– А еще к хозяину гость пришел... – добавила служанка, когда я стала спускаться по лестнице.

– Кто именно?.. – а про себя подумала – неужели это Тигу? Да нет, вряд ли...

– Не знаем, раньше никогда его не видели, но понятно, что это приезжий – по ухваткам видно... – продолжала Энн. – Наверное, он из тех господ, которые на свадьбу понаехали, но то, что хозяин его первый раз в жизни видит – это точно.

Ну, и кто после этого скажет, что слуги ничего не замечают и не знают? Как бы ни так – им все известно, даже то, чего еще не знаем мы.

– А еще они разговаривают очень долго – целый час, а то и больше... – продолжала Энн. – Хозяйка, как только вернулась, тоже к ним направилась, вернее, хозяин велел сказать, что как только она вернется, так сразу к нему в кабинет пойти. Господин Тобиас даже голос повышал несколько раз, разговаривая с гостем, сердитый был, но сейчас вроде все стихло, беседуют промеж собой как положено господам. Вот и вас велели позвать...

– Понятно.

Приезжий, значит... Так поневоле и вспомнишь о том, как тетя Мей несколько дней назад сказала, что намерена пригласить к нам в дом святого проповедника для того, чтоб тот прояснил мне все положительные стороны жизни в монастыре и направил меня на путь истинный. Неужели тетушка сдержала свое обещание? Вполне возможно, а то, что я ничего об этом не знаю – как раз вполне объяснимо, уж слишком много в последнее время у тети Мей было хлопот, можно было кое о чем забыть или просто упустить из виду... Если это так, то мне предстоит непростой разговор, и, надеюсь, что дядя Тобиас меня поддержит.

Гость оказался человеком средних лет, довольно высокий и привлекательный внешне. Одет хотя и просто, но понятно, что его одежда стоит немалых денег. Если судить по тому, как легко он поднялся при моем появлении и как изящно наклонил голову, то можно предположить, что этот мужчина не только служил в армии, но и в свое время получил прекрасное воспитание. Похоже, перед нами человек знатного рода. На первый взгляд наш гость не очень похож на святого проповедника, но это еще ни о чем не говорит.