Странная поездка домой

Странная поездка домой

Андрей Ангелов

© Андрей Ангелов, 2019

ISBN 978-5-0050-1625-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Когда-нибудь мы съездим в ту деревню, где ты родился, Андрей, – мне часто говорила мама. – Где мы с твоим отцом жили по распределению от Института, работая в сельской школе. Отец – учитель истории и директор, а я – учитель русского и литературы.

– 1975 год. В этой школе училось 30 детей, – обычно добавлял папа. – Первый класс – это 3 человека, второй класс – 2 человека, седьмой класс – 4 человека, и так далее…

Рис. 1. Дополнение от моего отца – скрин из мессенджера, после того, как он прочитал текст.

«Действительно, я родился в глухой сибирской деревне,

которую сейчас и на карте не найдешь.

Она пока дышит, но не совсем уверенно.

Мы жили там всего 1 год, а после переехали

в мелкий городишко на юге Западной Сибири, на родину

мамы. Там я прожил до 32-х лет, пока не удрал в Москву».

Рис. 2. Я за плечом брата. Мак свободно рос в огородах Сибири. Примерно 1983 г.

Такая у нас, у всех троих – была мечта: съездить втроём в эту глухую деревню, где родился первенец, коего назвали по желанию мамы Андреем – в честь Андрея Болконского. Съездить спустя 20 лет, потом прошло уж 30 лет… А авто у нас не было.

Рис. 3. Еще фотка из детства, я (слева) с тогдашним другом Серёгой. В руках у него – пряник, и это мой пряник. Я с ним поделился, так как Сереге пряники нечасто перепадали от родичей.

В августе 2014 года я полетел на историческую родину, откуда уехал пять лет назад. Меня настойчиво выталкивала туда жена. Денег особо не было, поводов (в общем) тоже, – тем не менее:

– Тебе надо съездить. Повидаешь маму, которую ты очень хочешь увидеть. – Так сказала жена.

И я улетел. Дома всё как всегда. Только мама была грустной.

***

Итак, в августе я приехал. Сделали праздничный шашлык.

Рис. 4. Я возле того самого дома, где и был шашлык. Дом моей бабушки. И где я прописан до сих пор официально. Август 2014 г. К слову, фото выше, с другом Серёгой – тоже возле этого дома сделано.

А после шашлыка – отец стал настойчиво собираться в глухую деревню, где я родился. И я сам туда рвался – именно в этот приезд. Исполнить, наконец, мечту! Автомобиль у отца теперь был. Мама отправила нас двоих, сама ехать отказалась.

И мы с отцом вдвоём осуществили сию мечту. Проехали по жаркой августовской дороге 160 километров туда и 160 – назад. Походили по деревне, отец попутно рассказал, показал. Поговорили и с местными жителями. Сделали несколько снимков, на память.

Рис. 5. По дороге в деревню, где я родился. 12 августа. Капот поднят, чтобы охладить авто.

Честно говоря, я не очень впечатлился поездкой, ну так всегда – обыденность гораздо более прозаичней, чем мечта.

Рис. 6. Мой отец у той самой школы, где 38 лет назад преподавал. Его первая школа. В момент фото – была уже закрыта (не работала вообще). 12 августа.

Рис. 7. Дом, в котором я родился, за спиной. Точней, буквально родился в роддоме – в городе, а в этот дом меня после привезли, и я тут жил 1 год, познавая мир. Здесь мне 38 лет. 12 августа 2014 г.

Через пару суток я улетел назад – в Москву, на свою родину по призванию. А мама умерла через пять месяцев и девять дней. Рак почки, и уже шли метастазы в другие органы. Никто не знал, что у нее рак. Ведь ее даже лечил не врач, а фельдшер, в нашем городке. Елико врача то ли не было вообще, то ли он был в отпуске.

Фельдшер (к слову, мой бывший ученик, гримаса судьбы?) – дал направление в Областной центр, для диагноза, но по очереди надо было отстоять 4 месяца… С учетом того, что у мамы был ДМС – всё равно 4 месяца. Когда мама туда приехала, – было уже слишком поздно.

Рис. 8. Я у сельского магазина в родной деревне. Магазин работал, в отличие от школы. Как видим, за моей спиной – авто привезло продукты. До города отсюда – двенадцать километров. 12 августа 2014 г.

Все пять месяцев и девять дней – я находился в Москве, выживал, – и с мамой мы общались по телефону, примерно раз в неделю. Она ничего не говорила про слабость, про то, что сильно похудела, что последний год не выходит почти из дома…

«Честно говоря, в августе 2014 года я маму не очень узнал,

она сильно изменилась, но как-то не обратил на это

особого внимания, да и мама не распространялась, не желала…».

А еще я знал – что Нина Анатольевна работала в своей школе до самого отпуска в июне, и в последние недели папа уж возил ее на машине, не было сил ходить на работу. Как она вела уроки – одному Богу известно. Я сам отработал пять лет в школе и знаю, что такое «Вести урок в школе». Это не труд шахтера, и это не менее тяжелая работа.

Рис. 9. Алиночке 2,5 годика. День города, 6 сентября. Собственно, кем и чем я и занимался….тогда.

Тогда, к слову, я вообще не вникал в проблемы своей семьи в Сибири. У меня своих проблем была куча, мы с женой как раз доедали последний хрен. Уж пятый год подряд в Москве, и конца нищете видно не было… А тут еще Алиночка требовала много чего…

Рис. 10. Мама моей мамы и её брат. Или мои бабушка и родной дядя. 11 августа 2014 г. По состоянию на июль 2019 г. – у них всё хорошо.

Когда маме поставили диагноз – то она запретила кому-либо говорить об этом. Даже родной брат и её родная мама (см. фото выше) … – о смерти узнали лишь в день смерти… Её положили в хоспис, как бы на химию. Но папа и брат знали, что всё бесполезно, 4-ая стадия какого-то редкого вида рака, счет как-то ВДРУГ стал идти на дни… И мама сама, наверное, знала… КАКОВО ЭТО – САМОМУ ЗНАТЬ?.. Я тоже знал, хотя и не верил. Я мучился от бессилия, потому что ничем не мог помочь, даже прилететь не мог. И глушил себя в работе за зарплату, а вечером – дописывая книгу «Азбука 18+».

Химиотерапию в итоге делать не стали. Причины мне было трудно выяснить, находясь за 3,5 тыс. километров от хосписа. Хотя логически можно обосновать, что угодно.

Мама сама мне позвонила, 15 января 2015 года, – и сказала, что у нее рак почки с метастазами в лёгкие. Я заплакал, как помню. Жена утешала, мы как раз были на работе – разносили почту, когда случился звонок. Да, тогда мы работали почтальонами в Москве.

Рис. 11. Я – массажист, в своем кабинете. Уже после почты.

«У жены – папа умер от рака, за несколько лет до.

Она знала, что такое рак с метастазами».

После 15 января 2015 года – мы каждый день с мамой созванивались. Болтали о разной ерунде. Однажды она вдруг спросила:

– А помнишь, Андрей, ты спрашивал на смерть, в том числе и на меня?..

Да, было дело по юности/глупости. Спрашивал у «чертика», многие верно помнят/знают, что это было. Самодельный спиритический сеанс, на тетрадном листке в клеточку, – где задаешь «чертику» вопросы, а он – отвечает с помощью иголки с ниткой. Многие, если не все, – школьники Советского Союза, – баловались этим… Я сдуру спросил, сколько проживет мама, папа и я сам… И вот маме выпало 64 года жизни, и эту информацию я как-то спьяну ей донес…

В другой день мама мне рассказала, что видела то ли во сне, то ли наяву – своего покойного отца (моего деда). Мол, стоит он под окном хосписа с узелком дорожным и говорит:

– Нина, пора в путь.

Рис. 12. Мама, я и мой дед (мамин отец). Примерно 1978 год.

Я говорил маме какие-то ободряющие вещи, что, мол, у нас с женой всё хорошо, – мы нашли классную работу и выбираемся из нищеты. Что типа и с книгами, и с кино – у меня все наладилось. И скоро я всё издам как писатель, и всё сниму как режиссер…

Рис. 13. Володя Стеклов и Ирина Ангелова. Это за несколько лет – до мамы. Впрочем, даже тогда, несмотря на дружбу со звездами – денег у нас особо не было.

В голосе мамы чувствовалась апатия. Ей были явно неинтересны мои слова о моём будущем. Она думала о своём будущем, точней, наверняка чувствовала развязку… Мы говорили по обычным кнопочным телефонам, ведь смартфоны только входили на русский рынок. А вацапов/вайберов не было вообще.

«14 января я закончил книгу под названием «Чудеса»

– это одна из букво-глав Азбуки 18+. Последний параграф

в книге «Чудеса» – это перечисление чудес света

в моей трактовке. И последняя фраза здесь звучала так:

«4. Смерть. Самое грустное чудо».

А 15 января мне позвонила мама с новостью о метастазах….».

Так мы болтали с 16 по 20 января, целых пять дней. Маме уже кололи морфий.

А 21 января – вечером, мама не взяла трубку. А взяла медсестра, и молвила, что «Нина Анатольевна отдыхает» (с). Нас с женой не устроил такой ответ, и мы дозвонились до врача.

– Всё кончено, – сказал врач. – Она в коме. И даже если из комы выйдет – то всё равно всё кончено.

23 января 2015 года мама умерла. Ей было 60 лет. Дурацкий «чёртик» солгал на 4 года… Я ничем не смог помочь по похоронам, более того – я не поехал. Да, у меня не было денег на полет (поезд тут был не вариант). И занять было не у кого. А папа, который и хоронил маму – сказал, что не надо мне лететь, они с моим младшим братом тут сами всё устроят. Папа меня понимал каким-то шестым чувством… видимо. У них с мамой были сбережения на чёрный день, на это её и хоронили, и делали поминки.

Рис. 14. Сибирские просторы, которые я снимал на свой кнопочный телефон тогда, в августе… при поездке в деревню, откуда родом. 12 августа 2014 г.

И ещё: я скажу жестокую вещь, быть может, неправильную с точки зрения большинства – но страшно хоронить свою маму. И лучше на этом мероприятии не присутствовать лично и доверить дело не таким близким… это сугубо моя точка зрения. Поэтому: даже если б у меня были тогда деньги – не факт, что я бы поехал на похороны. Хорошо, что я не видел маму в гробу…

Для меня дико представить: что 30 лет назад мы получили квартиру в новом доме, от государства, и она туда легко взбежала… а сегодня её оттуда выносят в деревянном ящике… как скоротечна жизнь и как глупа смерть. Миг, – и ты уже лежишь холодный и беззвучный.