Помоги проекту - поделись книгой:
Дверь открылась; худощавый юркий человечек на мгновение задержался на пороге. Прежде чем войти, он быстро обежал кабинет взглядом маленьких темных глаз, потом торопливым мягким шагом подошел к Бидуэллу и обратился к нему бесцветным монотонным голосом. Лицо его оставалось бесстрастным, если не считать быстрых, словно звериных глаз.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Да.
— О чем?
— Садись, потолкуем.
Пинеро встретил юную чету у дверей кабинета.
— Входите, дорогие мои, входите. Присаживайтесь, будьте как дома. А теперь скажите мне, что вы хотите услышать от Пинеро? Несомненно, столь молодые люди не должны особенно задумываться о последней перекличке?
Открытое лицо юноши выразило легкое замешательство.
— Ну, видите ли, доктор Пинеро, меня зовут Эд Хартли, а это моя жена Бетти. Мы ждем — то есть Бетти ждет — ребенка, и… ну…
Пинеро ласково улыбнулся:
— Понимаю. Вы хотите узнать, как долго будете жить, чтобы возможно лучше обеспечить будущее своего ребенка. Очень разумно. Вы хотите провериться оба или только молодой человек?
— Мы оба хотим, — ответила девушка.
Пинеро улыбнулся ей своей сияющей улыбкой:
— Безусловно. Я с вами согласен. Правда, ваш случай представляет определенные технические сложности, но некоторую информацию я могу дать уже сейчас, а потом, после рождения ребенка, проверю еще раз. А теперь, дорогие мои, приступим.
Он позвонил, чтобы принесли амбулаторные карты, потом провел посетителей в лабораторию.
— Сначала миссис Хартли, пожалуйста, будьте добры, разденьтесь там, за ширмой. И не забывайте, что я старый человек, а вы пришли на консультацию, как к врачу.
Он повернулся к аппарату и слегка подрегулировал его. Эд кивнул жене, та скользнула за ширму и через мгновение появилась вновь, одетая в два шелковых лоскута. Пинеро взглянул на нее, отметив про себя свежесть и трогательную стыдливость юности.
— Сюда, моя дорогая. Сначала придется вас взвесить. Вот так. Теперь становитесь на этот помост. Этот электрод возьмите в рот. Нет, Эд, не надо прикасаться к ней, пока она включена в цепь. Это не займет и минуты. Не двигайтесь.
Он нырнул под накидку, и шкалы ожили. Почти тут же он появился вновь, лицо его выражало озабоченность.
— Эд, вы прикасались к ней?
— Нет, доктор.
Пинеро снова исчез и на этот раз пропадал там немного дольше. Потом, предложив Бетти сойти с помоста и одеться, повернулся к ее мужу:
— Приготовьтесь, Эд.
— Ну что там у Бетти, доктор?
— Небольшое осложнение. Но сперва я хочу проверить вас.
На этот раз он вынырнул из-под накидки с еще более озабоченным видом. Когда Эд поинтересовался о причине беспокойства, Пинеро, пожав плечами, изобразил улыбку:
— Дело не в вас, мой мальчик. Очевидно, какая-то неисправность. Так что сегодня я не могу вам ничего сказать. Мне нужно внимательно осмотреть аппарат. Не могли бы вы зайти завтра?
— Думаю, смогу. Мне очень жаль, что ваша машина испортилась. Надеюсь, это не очень серьезно.
— Ну конечно, я уверен. Не согласитесь ли вернуться в кабинет и немножко посидеть со мной?
— Спасибо, доктор, вы очень любезны.
— Но, Эд, ведь я должна встретиться с Элен…
Пинеро призвал на помощь все свое обаяние:
— Может быть, вы подарите мне несколько минут, моя дорогая юная леди? Я уже стар и обожаю общение с молодежью. А бывать в компаниях молодых приходится очень редко… Пожалуйста…
И, подхватив Бетти под руку, он увлек их в кабинет. Потом приказал подать лимонад и печенье, предложил им сигареты, а сам закурил сигару.
Сорок минут спустя Эд все еще зачарованно внимал рассказу доктора о его юношеских приключениях на Огненной Земле, тогда как Бетти все больше нервничала и откровенно стремилась уйти. Когда доктор сделал паузу, чтобы раскурить потухшую сигару, она встала:
— Доктор, нам действительно пора уходить. Мы сможем дослушать завтра.
— Завтра? Но завтра на это не будет времени.
— У вас и сегодня нет времени. Ваша секретарша уже пять раз звонила.
— Что вам стоит уделить мне еще несколько минут?
— Сегодня никак не могу, доктор. У меня назначена встреча.
Меня ждут.
— И вас невозможно переубедить?
— Боюсь, что невозможно. Идем, Эд.
Когда дверь за ними закрылась, доктор приблизился к окну. Вскоре он увидел две крохотные фигурки, вышедшие из здания, в котором размещалась его контора. Он смотрел, как они поспешно подошли к углу, подождали, пока загорится зеленый сигнал, и начали переходить улицу. Они были уже на мостовой, когда раздался вой сирены. Фигурки нерешительно остановились, подались было назад, снова остановились и повернули. Но машина была уже рядом. Когда она, провизжав тормозами, замерла на месте, — то, что извлекли из-под нее, уже мало походило на человеческие фигуры, напоминая скорее беспорядочную груду тряпья.
— Отмените все оставшиеся на сегодня посещения… Нет… Ни одного… Меня это не интересует; отмените их.
Потом он опустился в кресло. И еще долго после наступления темноты продолжал сидеть, держа в зубах незажженную сигару.
Пинеро расположился за столом и созерцал сервированный перед ним изысканный обед. Сегодня он выбирал блюда особенно тщательно и специально вернулся домой пораньше, чтобы без спешки насладиться ими.
Чуть позже он позволил нескольким каплям «Альпийской фиалки» оросить язык и тоненькой струйкой скользнуть в горло. От густого ароматного ликера во рту потеплело, и Пинеро вспомнил запах маленького горного цветка, подарившего имя напитку. Он вздохнул. Блюда были самые лучшие, утонченные, и они оправдывали этот экзотический ликер. Его размышления были прерваны шумом у входной двери. Протестующий голос его пожилой служанки прервал мужской. Потом звуки переместились в холл, и двери столовой распахнулись.
— Мадонна! Non entrate! Хозяин обедает!
— Пустяки, Анджела. У меня найдется время побеседовать с этими джентльменами. Можете идти.
Пинеро повернулся к стоящему впереди человеку с угрюмым лицом:
— У вас ко мне дело, не так ли?
— Не сомневайтесь. Порядочные люди уже по горло сыты вашим проклятым колдовством!
— И что же?
Прежде чем посетитель ответил, из-за его спины вышел маленький юркий человечек.
— Мы можем начать, — председатель комитета вставил ключ в замочную скважину и открыл ящик. — Венцель, помогите мне вынуть сегодняшние конверты.
Служитель коснулся его руки:
— Доктор Берд, вас к телефону.
— Прекрасно. Принесите аппарат сюда.
Когда телефон был доставлен, председатель поднес трубку к уху:
— Алло… Да. Говорите… Что? Нет, мы ничего не слышали… Разрушили машину, вы говорите?.. Мертв! Как?.. Нет, никакого заявления. Ничего вообще… Позвоните мне позже…
Он швырнул трубку на аппарат и оттолкнул его от себя.
— Что случилось?
— Кто мертв?
Берд поднял руку:
— Тише, джентльмены, прошу вас! Несколько минут тому назад в своем доме убит Пинеро.
— Убит?
— Но это не все. Одновременно какие-то вандалы ворвались в его контору и уничтожили аппарат.
Члены комитета молча смотрели друг на друга. Казалось, никто не мог решиться первым нарушить молчание.
Наконец один из них сказал:
— Достаньте его.
— Что?
— Конверт Пинеро. Он тоже там. Я видел.
Берд нашел конверт, медленно вскрыл и, развернув лежавший в конверте листок, пробежал его глазами.
— Ну? Что там?
— Час тринадцать минут пополудни — сегодня.
Его слушали в молчании.
Напряженное спокойствие было нарушено одним из членов комитета, сидевшим напротив Берда: он потянулся к ящику. Берд перехватил его руку:
— Что вы хотите сделать?
— Мое предсказание… Оно там… Все мы там.
— Да, да, мы все здесь. Давайте разберем их.
Берд возложил руки на ящик. Не произнося не слова, он смотрел на человека, сидящего напротив. Берд облизнул губы. Уголок его рта дергался, пальцы дрожали. Но он по-прежнему хранил молчание. Человек напротив обмяк и откинулся на спинку кресла:
— Конечно, вы правы…
— Дайте вон ту корзину для бумаг. — Голос Берда был хриплым, напряженным, но твердым.
Взяв ее, он высыпал мусор прямо на ковер и поставил корзину перед собой на стол. Затем Берд разорвал полдюжины конвертов, поджег их спичкой и уронил в корзину. Потом он принялся методично рвать конверты и пригоршнями бросать обрывки в огонь. От дыма он закашлялся, из глаз потекли слезы. Кто-то встал и распахнул окно. Когда все было кончено, Берд оттолкнул корзину, взглянул туда, где она стояла, и сказал:
— Боюсь, я испортил стол.
ДОРОГИ
ДОЛЖНЫ КАТИТЬСЯ
— Кто заставляет дороги катиться?
Оратор застыл на трибуне, ожидая ответа. Послышались редкие выкрики, рассекающие глухой, настороженный гул собравшихся в зале людей:
— Мы!
— Мы!
— Мы, кто же еще!
— А кто там, в «преисподней», делает всю грязную работу, чтобы добропорядочные чистюли могли спокойно разъезжать наверху?
На этот раз люди откликнулись дружным ревом:
— Мы-ы!..
Поделиться книгой: