Пороховая Луна

– Я с ним свяжусь. Позже.

Дэкерт встал, готовый уйти. Больше ему ничего не хотелось обсуждать – по большей части потому, что ответить было бы нечего. Особенно на вопрос, который терзал его с того самого момента, как все это началось. «Какого черта происходит там, на Земле, что на Луне все летит к чертям?»

Когда в 68-м Дэкерт отправился на Луну, большую часть Европы и Северную Америку все еще называли Новым Третьим миром. Термический Максимум поразил разные регионы неравномерно. Когда в Северной Америке наступила весна 2058 года, из глубин Тихоокеанского кольца внезапно, безо всякого предупреждения, из газовых гидратов на дне океана вырвались на поверхность два триллиона тонн метана. Планету обволокло плотным одеялом, как Венеру. В течение нескольких следующих лет Земля превращалась в пустыню. Неслыханные наводнения на одном континенте и засухи на другом. Суперураганы. Пандемии. Пожары. Картины, достойные Библии, и даже хуже – по крайней мере, даже в самых мрачных строках Ветхого Завета не говорилось о таком, чтобы люди пожирали друг друга. Самая худшая ситуация наступила в умеренных широтах, и большая часть индустриальных держав превратились в Третий мир быстрее, чем их изнеженные и закормленные обитатели успели отойти от шока.

Климатологи назвали эту катастрофу самоочищением от перенаселения и перегрева. Религиозные экстремисты шли к правде более кровавым путем. Они массово убивали друг друга – и всех, кто оказывался у них на пути в спорах о том, какая строка из какого именно священного текста должна быть принята в качестве истинного пророчества, свидетелями исполнения которого они стали. В начале 60-х население планеты стало меньше на три миллиарда, а запрет на выбросы парниковых газов вынудил оставшиеся цивилизованные народы прекратить священные войны и начать выяснять, как им, черт подери, выжить.

В результате этого единого импульса люди наконец-то освоили энергию ядерного синтеза, чистую и могучую, как сами звезды. Однако термоядерным реакторам требовалось экзотическое топливо, такое, какое было сложно отыскать на Земле, укрывшейся, будто в утробе, внутри своего магнитного поля. Самым лучшим топливом был гелий-3 – легкий, нерадиоактивный изотоп, удобный для хранения. Изотоп, которого было вдоволь в толщах мертвых реголитов Луны.

И космические полеты снова стали важным делом. Разработка лунных месторождений объединила выкарабкивающийся из бездны мир, напомнила людям, что они властны над своей судьбой – даже если для этого им надо покинуть родную планету. Так продолжалось до конца 60-х, пока созданная руками ученых звездная энергия не начала возвращать к жизни крупнейшие экономики мира. Через год после того, как Дэкерт оказался на Луне, на смену общему делу пришел бычий рынок.

Нужды стран снова стали выше нужд человечества.

– И как там пробы из Посейдона? – спросил Дэкерт Кворлза, в надежде услышать хоть что-то хорошее. – Есть нормальное содержание гелия-3, хотя бы у периметра «БС-4»?

– Неплохо, для освещенной зоны, – ответил Кворлз. – На первых проходах – порядка тринадцати на миллиард.

– Хорошо.

«Почти что смешно», – подумал Дэкерт. Когда гелий-3 только стал спасательной шлюпкой для утопающего человечества, к горнякам Луны относились как к героям. А теперь, когда он стал товаром на бирже, этим же горнякам выговаривают, если они добывают меньше нормы. Да еще эти китайцы начали вести себя агрессивно по поводу спорных месторождений гелия-3 в Море Спокойствия и Море Кризисов. Американцы не уступали, заставляя своих добытчиков работать в две смены; чтобы не проиграть соревнование, они заставляли горняков вести добычу в местах более опасных, чем алмазные рудники в Центральной Африке, – и все это на стареющем, ломающемся от вакуума и пыли оборудовании. За последний месяц Дэкерт не раз слышал в голосе менеджеров из «Кратера Пири» и Лас-Крусес нотки отчаяния, будто их распекает собственное начальство, более высокое, а они лишь передают все это ему. Раньше на Луне вопросом номер один всегда была безопасность.

А теперь им стала выработка.

– Все это когда-нибудь жахнет, – сказал Дэкерт вслух.

– Да здравствует сила благих пожеланий, – ответила Лэйн.

Дэкерт знал, что она по глазам понимает, о чем он думает, но только пожал плечами, слишком усталый, чтобы отбиваться.

– Благие пожелания – прерогатива командования.

Сдвинув край бейсболки пониже, он стал подниматься по ступеням, выбираясь из ЦЕНТРа и раздумывая, как долго еще ему удастся контролировать ситуацию на станции и сколько осталось времени до того, как между работающими на Луне державами начнется настоящая драка.

И размышляя, сколько он еще продержится, думая об этом…

– Пойду пару часов посплю, – сказал он. – Разбудите, если что плохое случится.

4

СИГНАЛ ОБЩЕЙ ТРЕВОГИ ПРОЗВУЧАЛ НА «ЯСНОСТИ-1» тридцать минут спустя. Дэкерт проснулся в состоянии паники. Свет в его каюте загорелся до двухсот процентов яркости, а потом погас до аварийного уровня. Красная лампа над люком мигала, заливая крохотную комнату алым свечением. Дэкерт ударился плечом о переборку, с колотящимся сердцем спрыгивая с койки, и выругался. Он здесь почти четыре года на посту командира, но впервые сигнал общей тревоги прозвучал всего один раз. Он звучал, будто сигнал об отправлении скоростного поезда – низкий, зловещий звук, похожий на колокол. Потом он умолк, но его сменило голосовое оповещение из ЦЕНТРа, ничуть не более успокаивающее:

– ВКД, тревога, уровень один. ВКД, тревога, уровень один. Декомпрессия в Мобильном модуле два. Местоположение тридцать один-один северной, двадцать девять-два восточной, четыреста метров юго-запад-запад от кратера Посейдон. Связи с экипажем нет. Телеметрия поступает.

Декомпрессия. Дэкерт едва своим ушам поверил. Какого черта пришел сигнал о декомпрессии на «Молли Хэтчет»? Они посреди Моря Ясности, на равнине, настолько гладкой, насколько это вообще возможно на Луне. Не вели бурения и в ближайшие три часа вообще не должны были двинуться с места. Если не считать ненадежной электроники, «Хэтчет» крепкая, как линкор прежних времен, с корпусом из суперсплава, обмотанным углерод-углеродным композитом.

Дэкерт не притормозил, чтобы надеть утяжеляющий костюм, выскочил из каюты и понесся по коридору, наполовину бегом, наполовину в полете, выставляя вперед руки, чтобы не врезаться в трубы и кабели, покрывающие белые внутренние стены станции, будто жилы. У наружного люка ЦЕНТРа он едва не врезался головой в Вернона.

– Это все правда? – спросил тот. Его глаза были расширены, а лоб блестел.

Дэкерт едва услышал его вопрос. Дернул люк ЦЕНТРа, едва не сорвав его с креплений. Кворлз уже сидел на посту телеметрии. У него не было времени даже оторвать взгляд от экранов.

– Декомпрессия. Определенно, – сказал он. – У меня отрывочная информация по каналу слабонаправленной антенны. У них декомпрессия в кормовом отсеке.

Ткнув кнопки, он вывел на стереоскопический экран схему «Молли Хэтчет» и лишь теперь поглядел на Дэкерта.

– Шлюз для ВКД, босс, но люк задраен. У меня есть сигнал, что люк закрыт.

Дэкерт прочел про себя краткую молитву за то, чтобы Тэтч и Бенсон оказались в кабине, в носовом отсеке «Хэтчет».

– Мы можем с ними связаться?

«Где, черт подери, Лэйн?» Наверное, на дежурстве в главном ангаре или в биомедицинском отсеке, иначе уже была бы здесь.

– Пытаюсь связаться.

– Пытайся и выключи эту общую тревогу. Уровень один в силе, – сказал Дэкерт. Ткнул кнопку внутренней связи. – Лэйн, ты там внизу?

– Джонатан прав, коммандер, – ответила Лэйн. – Сработал аварийный сигнал в кормовом отсеке ВКД. Навигационный модуль в порядке, но первичных данных жизнеобеспечения из кормового я не вижу.

Аварийный сигнал включается только тогда, когда декомпрессия случилась вне штатной процедуры работы шлюза. Ударная декомпрессия.

– Я пытаюсь связаться с блоками связи рубки и скафандров, – продолжила Лэйн. – Системы работают, но ответа нет.

Напряжение в ее голосе будто заполнило ЦЕНТР. Лэйн не стала отключать внутреннюю связь, продолжая вызывать Тэтча и Бенсона каждые пять секунд. Шуршание помех над поверхностью Луны, прерываемое лишь ее мерным голосом, заставило всех остальных покрыться мурашками. Все молча ждали, когда же сквозь помехи прорвется человеческий голос.

– Вернон, готовь шаттл, – наконец сказал Дэкерт, переключая каналы связи в надежде, что Тэтч и Коул могли просто уйти с нужного. – Профиль полета – максимальная скорость. Ведешь ты. Я буду через пять минут.

Бросив возиться со связью, он снял со стены трубку главного канала.

– «Кратер Пири», вызывает «Ясность-1», «Кратер Пири», «МЯ-1». У нас декомпрессия на ММ-2. Повторяю…

Линия кабельной связи ожила. По крайней мере, там, на севере, хоть кто-то работает.

– «Ясность-1», это «Кратер Пири». Вас понял, общая тревога на мобильном модуле два. Как меня слышите, прием.

Голос диспетчера звучал слишком спокойно, и это разозлило Дэкерта. Ублюдок, небось через шлюз не меньше месяца не выходил. Но Дэкерт сделал глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Криком на эту мартышку на телефоне ничего не изменишь.

– «Кратер Пири», подтверждаю, сигнал декомпрессии на ММ-2. Связи с экипажем нет. Модуль на северо-северо-западе от станции, четыре-семь-ноль кило, к юго-западу от Посейдона. Передаем координаты и запускаем шаттл. Выхожу на связь через пять минут по открытому каналу.

Дэкерт повесил трубку, не дожидаясь ответа. Он прекрасно понимал, что коммодор Йейтс уже принялся за дело и будет ждать от него немедленного отчета. А говорить с ним до взлета Дэкерту не хотелось. «Экономия движений, – подумал он. – Экономия действий». Как там ему Флетчер говорил? «На Луне убивает время». Поэтому двигаться надо быстро.

– Джонатан, ты – на посту в ЦЕНТРе. Будешь передавать нам всю телеметрию и поможешь Вернону загрузить профиль полета. Мы будем работать на открытом канале.

Кворлз кивнул, не отрывая взгляда от мониторов. Его бритая голова блестела от пота, а пальцы летали по клавиатуре. Дэкерт выскочил наружу и задраил за собой люк. Мысленно прогнал контрольную карту, пока прыжками летел по залитым красным светом коридорам мимо люков Обсерватории, Оранжереи, Вспомогательного, Биомедицинского и Астромеханического. Полеты его всегда нервировали, даже когда пилотировал Вернон. Им надо быть начеку. Не устроить еще одну чрезвычайную ситуацию. Дэкерт почувствовал, как в нем начинает просыпаться старая привычка сомневаться в себе, и постарался ее заглушить. Сердце колотилось, как бешеное, во рту пересохло. Жалко, что он не сказал Кворлзу отключить не только звуковую, но и световую сигнализацию.

Когда Дэкерт добрался до ангара, Лэйн уже помогала Вернону надевать скафандр. После того как Джон Росс Флетчер погиб в катастрофе в Море Облаков, они никогда не летали, не надев скафандры. Лэйн и Вернон молчали и едва поглядели на Дэкерта, когда тот вбежал. Дэкерт сразу же пошел к шкафчику и достал свой скафандр. Кинул его на скамью и взял в руки планшет с летным планом.

– Я уже запустил предполетную последовательность, – сказал Вернон. – Топливо перемешивается, электростатическая защита запускается.

Дэкерт посмотрел на лицо Вернона и увидел тонкую мокрую полоску на его щеке аж до самой густой черной щетины на подбородке. Лэйн молчала, бледная, и старалась как можно быстрее надеть на пилота скафандр. Дэкерт положил планшет и набросился на свой, понимая: на то, чтобы одеться и все включить, у него уйдет не меньше трех минут.

«На Луне убивает время».

– Наверное, они просто на связь выйти не могут, – сказал он, понимая, насколько глупо это звучит. – Сосредоточьтесь на операции. Мы вернем их.

Голос Тэтчера прорвался сквозь помехи, когда они уже улетели на четыре сотни километров. И звучал, будто сквозь льющуюся воду:

– «Ясность», это «Молли Хэтчет». У нас авар… декомпрессия на кормовом модуле ВКД. Как слышите меня? Не могу связаться с Коулом. Коул… внешний люк…

Он говорил быстро, будто рывками.

– Слышим вас, «Молли Хэтчет», – ответил Дэкерт. – Летим к вам на шаттле, будем через пять минут. Повторяю, РВП ноль-пять минут. Тэтч, дай мне сводку навигационного блока и повтори, что ты сказал про Коула.

Шипение и треск – будто горящий трансформатор. Снова солнечная активность или что похуже. Дэкерт взмолился, чтобы Тэтчер не был уверен насчет того, что с Коулом Бенсоном, или чтобы он сам что-то не так расслышал. Может, Коул застрял в шлюзовом модуле, с открытым внутренним люком, а на «Молли» внутренняя связь не работает…

Снова зазвучал торопливый голос Тэтча:

– Взрыв… модуль. Навигация в порядке. Коул… ВКД. Не могу с ним связаться. Как поняли… коммандер?…Коул…

Последние фразы Тэтча тонули в помехах, но они услышали уже достаточно. Коул был в кормовом модуле, готовился к ВКД. В вакууме. «Возвращался ли он на транспортер или только готовился выйти? Боже, прошу, только бы он был в скафандре».

Дэкерт глянул на пилота, но Вернон не повернулся к нему. Здоровяк упорно смотрел вперед, сосредоточившись на управлении шаттлом. Они летели над самой поверхностью Моря Ясности со скоростью почти километр в секунду. Двигатели шаттла на МВПЭ с шипением выбрасывали порции пропеллента короткими импульсами, не давая похожему на жука аппарату потерять устойчивость. Дэкерту показалось, что он видит вдали кратер Посейдон с его невысоким краем, залитым древними потоками лавы. Западный склон приближался мучительно медленно.

– Сорок кило до цели, скорость спуска – сто метров, – сказал Вернон. – Убираю электростатическую защиту, уровень радиации в норме.

Шаттл пронесся над северным краем Гряды Смирнова – системы хребтов, протянувшейся по Морю Ясности, будто длинный шрам.

– Поставь на десять процентов постоянный выпуск через клапаны, – сказал Дэкерт. – Не хочется пылью дышать.

Хребет пропал позади, и Вернон опустил шаттл пониже. Дэкерт увидел вдалеке «Молли Хэтчет», прямоугольный кормовой отсек, поблескивающий в свете заходящего солнца. Транспортер стоял у западного края белоснежного одеяла эжекты кратера Посейдон. По мере того как они приближались, Дэкерт разглядывал поднимающуюся в черноту неба тонкую струйку газа из задней части транспортера. Подымающийся с поверхности Луны газ никогда не был хорошим знаком.

«Молли Хэтчет» прохудилась.

Вернон подвел шаттл на слишком высокой скорости, и ему пришлось включить тормозные двигатели за двести метров до поврежденного аппарата. Перегрузка вдавила его и Дэкерта в кресла. Они прилунились, и лунная пыль клубами поднялась вверх.

Они увидели это одновременно – светлое пятнышко рядом с более темным корпусом транспортера на фоне пепельно-серого реголита, у самого заднего люка для ВКД, в обрамлении обломков. Скафандр. Дэкерт разглядел сквозь поднимающуюся пыль панель управления на середине груди, на которой мигала красная лампочка. Скафандр не пустой. Системы включены. Но шлема на скафандре не было, лишь какой-то предмет поменьше, выступающий над массивным круглым фланцем. Странный объект, совершенно неуместный на Луне. У Дэкерта ушло несколько секунд, чтобы осознать, что в нем не так. Объект был покрыт вьющимися светлыми волосами.

– Нет, малыш, нет, – прошептал Уотерс. – Как же так, как же так?

5

За год до этого

– КОУЛ, ЗАЧЕМ ТЫ ОТПРАВИЛСЯ НА ЛУНУ?

– Не знаю, босс. Со скуки, наверное.

– Со скуки? – переспросил Дэкерт, оторвав взгляд от тачпада и приподняв брови.

Коул Бенсон сидел напротив него, в Астромеханической лаборатории, сдвинув колени и ссутулившись на стуле, напечатанном на 3D-принтере.

– Люди в кино ходят, Коул, когда им скучно. А не садятся в космический корабль и не летят за четверть миллиона миль на кусок мертвого камня в небе.

Коул поерзал и убрал тыльной стороной ладони нависающие над глазами светлые волосы.

– Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать, босс. Мне просто все приелось там. Вся эта хрень.

– Поподробнее, сделай одолжение, – сказал Дэкерт.

– Сами понимаете… все это. Конец Максимума, полмира голодает, а я провожу время, катаясь на серфе с элитными детишками из Безопасной зоны, этими дурачащимися уродами. Я был чемпионом среди юниоров в Энсинитас, знаете? Мы все получили сертификаты на международное турне. Катался везде от Снэппер Рокс до Берли целый год, когда в 66-м в Австралии начались эти полугодовые муссоны. Катался на Беллз Бич, сразу после тайфуна «Андора», как только ветер от берега подул. Там волна метров по шесть была, гладкая, будто из стекла вырезанная. Все говорили, что это хороший способ отвлечься для тех, у кого еще остались деньги и власть. Так они это оправдывали. Жрали, как короли, девок вдоволь было. Чтоб их всех.

Дэкерт откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на затылке. Стиснул зубы, чтобы успокоиться: ему не хотелось устраивать самому младшему из его горняков выволочку, от которой он не оправится. За первые свои два года на Луне Коул стал отличным горняком – куда лучшим, чем Дэкерт мог бы надеяться. Но была в нем небрежность, на грани инстинкта самоуничтожения. Быть может, он просто еще никогда не был близок к смерти или еще не осознал, что на Луне опасность существует всегда, – не прочувствовал это сердцем. А может, ему просто было плевать.

– Итак, мне приходится предположить, что именно скука навела тебя на мысль соорудить себе сноуборд и скатиться на нем с Гемских гор[8] во время исследовательского выхода в тот самый момент, когда ты должен был страховать Вернона?

Коул поглядел на лабораторное оборудование, стоящее на дальнем столе, будто считая трубки с пробами и субатомные анализаторы, выстроившиеся там.

– У нас был перерыв, теодолиты были включены и работали нормально. Я сказал Вернону, что собираюсь кое-что проверить, пара минут, и он сказал «о’кей».

Коул взялся пальцами за брюки, избегая смотреть в глаза командиру. Когда Вернон описывал происшедшее сегодня утром, Дэкерт едва не рассмеялся. Как Вернон услышал вопль в канале связи – такой, от какого у любого бы все внутри заледенело, учитывая, что он стоял на лунном реголите. Как поглядел вверх, на склоны над головой, и увидел Коула Бенсона, летящего вниз по крутому склону, будто крылатая ракета в режиме следования рельефу, верхом на гофрированном листе углепластика. Взлетая вверх и пролетая метров по двадцать каждый раз, как этот самопальный сноуборд натыкался на небольшой бугорок.

Возможно, он бы так и веселился дальше, если бы в конце своего спуска Коул не слетел с этой импровизированной доски и не сделал себе небольшую дырку в скафандре: из-за нее включился сигнал общей тревоги, и у всех на станции началась паника. Вернон не мешкал – он мгновенно подскочил к Коулу и брызнул на дырку герметиком. Воздух не успел выйти, Коул был жив и здоров, но все остальные были на взводе. Еще хорошо, что у Коула и Вернона ушла пара часов на то, чтобы вернуться на станцию. Вернись пораньше, Дэкерт бы лично придушил молодого горнодобытчика трубным зажимом.

– Коул, позволь, я тебе кое-что объясню по поводу твоей скуки и вечного чувства вины. Здесь эти штуки тебя убьют без вопросов. И, возможно, не только тебя, но и тех, кто рядом.

– Я понимаю. Извините.

– «Извините» – не ответ, сынок, – сказал Дэкерт, наклоняясь вперед. – Ты сделал херню там, на реголите, а извинениями мертвых не вернешь.

Коул совсем скис. У него в глазах стояли слезы, колени дрожали так, что ступни начали слегка стучать по полу. Его руки все так же лежали на коленях. Он еще ребенок, понял Дэкерт, любопытный и беспечный ребенок, делающий вид, что уже стал мужчиной. Оказавшись здесь, на базе в Море Ясности, в тысяче кило от другой ближайшей базы, на самой опасной работе, какую только можно было себе представить в пределах пояса астероидов.

– Босс, вы же меня знаете, – пробормотал Коул. – Я могу сглупить раз, но не два точно. Клянусь богом, такого больше никогда не будет.

Дэкерт надул щеки и резко выдохнул. Хорошая у него здесь команда, на «Ясности-1», но все они слишком молоды. Со всей этой беспечностью Коула, привычкой Кворлза подшучивать в самый неподходящий момент и вечной угрюмостью Лэйн, он чувствовал себя не командиром лунной станции первого уровня, а учителем в старшей школе. «Ну, Бриггс начала потихоньку обтесываться. Да и Уотерс с Тэтчем – парни постарше, – подумал он, – мои гибралтарские скалы в этом бушующем море гормонов».

– Ладно, – сказал он. – Пока что оставим это, как есть. Давай шлепай в Биомедицинский, пусть Лэйн проверит тебя на последствия декомпрессии.

Коул поднял голову, глядя на него с надеждой, но и с осторожностью.

– Всего-то? В смысле у меня не вычтут или что-то еще?

– Пока нет. Но не обольщайся, я найду способ сделать так, что тебе следующие два месяца медом не покажутся.

– Спасибо, босс, – сказал Коул, вставая с таким видом, будто еще не до конца был уверен, что избежал виселицы хотя бы на время. – Я обещаю, что с этим покончено. Отныне все строго по правилам.

Дэкерт покачал головой, поскреб щетину на подбородке, понимая, что смирение в душе его юного подчиненного – явление временное и тестостерон в крови все равно заставит его забыть об этом. Понимая, что он снова какую-нибудь хрень сотворит, и остается лишь надеяться – результат не будет хуже, чем в этот раз. Дэкерту хотелось бы, чтобы это случилось не раньше 2072 года.