Очень плохой профессор

Лена Сокол. Очень плохой профессор

1

Осенний вечер «порадовал» холодным ветром и нудным, проливным дождем. Матвей Озеров нещадно опаздывал на свидание. Он гнал свой автомобиль по скользкому темному шоссе, рискуя в любой момент попасть в аварию и слететь с дороги. Дворники на лобовом стекле трудились на пределе своих возможностей, но видимость по-прежнему оставалась ужасной.

Прошло еще полчаса прежде, чем мужчине удалось припарковать автомобиль у маленькой кофейни на окраине. Быстро глянув в зеркало, он пригладил мокрые волосы. Нахмурился, недовольный результатом, и взъерошил их — пусть смотрятся естественно. Незнакомка не должна подумать, будто он готовился к встрече с ней. Хотя чего уж тут: наверняка, девушка уже ушла, ведь он опоздал на целых… сколько там?

Взглянув на часы, мужчина выругался. Сорок пять минут. Плохо, очень плохо. Во всём виновата проклятая лекция, которую ему пришлось читать вместо профессора Князева. Матвей открыл дверцу и поморщился. Ливень хлестал беспощадно, а у него даже зонта с собой не было. Если незнакомка всё ещё дожидалась его в кофейне, то он рисковал заявиться к ней в промокшей одежде.

Накрыв голову свежим выпуском научного журнала, Озеров вышел из машины и… как назло, вступил в глубокую лужу.

— Твою мать! — Выдохнул он.

«Ладно, какая теперь разница».

Держа одной рукой журнал над головой, второй он захлопнул дверцу автомобиля и щелкнул сигналкой. Расстояние до входа в заведение Матвей преодолевал, матерясь и перешагивая через лужи, а ветер, словно издеваясь, гнал колючие дождевые капли прямо ему за воротник.

Кофейня казалась большим светлым пятном в бушующем погодном хаосе. Прежде, чем потянуть дверь на себя, мужчина остановился и приник взглядом к стеклу. Половина столиков пустовала. Оставшиеся занимали компания подростков, пожилая пара, одинокий мужчина и… она. Девушка. Длинные каштановые волосы, прямая спина, красивая линия шеи и подбородка. Утонченная и какая-то… невесомая.

Незнакомка сидела к нему полу-боком, поэтому Матвей не мог полностью оценить её внешние данные, но то, что он видел, ему определенно нравилось. Девушка была молода и стройна. Если она окажется хотя бы не сильно страшной, то он останется. Возможно, они хорошо проведут время в одной из гостиниц. «Только секс, никаких обязательств»: вот о чем они договаривались с OlyaBadGirl — так назвалась девушка в специальном приложении для знакомств.

Нет, Матвей не был озабоченным разводилой, который сутками сидит в интернете, пытаясь подцепить одинокую разведенку или малолетнюю дурочку для сексуальных утех. Он много работал у себя на кафедре в университете, а вечера уделял маленькой дочери Вере. Мужчина решил воспользоваться этим приложением, чтобы просто найти себе подругу на один вечер.

Да, за последние пару лет он привык по-быстрому сбрасывать напряжение в кулак, стоя под душем, но тут… тут ему вдруг захотелось живой женщины. Хоть раз. Чтобы вспомнить, что он тоже живой, и еще на многое способен. Да еще и реклама этого приложения, как некстати, попалась на глаза в инстаграме: одно неверное движение, и он уже перешел по ссылке.

Матвей не знал, кого увидит в кофейне. OlyaBadGirl не выкладывала фотографий в своём профиле. В разговоре она держалась скромно и немногословно, на все его вопросы отвечала односложно — совсем не характерно для плохой девчонки. Но его привлекло объявление: «Ищу порядочного мужчину с красивым телом для ничего не обязывающей встречи. Только секс, никаких разговоров по душам». И ему это подходило: уже чего-чего, а в душу к себе Матвей Озеров никого впускать не собирался. Да и с порядочностью и красивым телом у него тоже, как он считал, не было особых проблем.

Дверь отворилась бесшумно: никакого скрипа или звона колокольчика. В мягко льющейся из динамиков джазовой музыке и монотонном гуле голосов, привычном для такого заведения, как кафе, приход мужчины остался практически незамеченным. Только подростки почти без интереса полоснули по нему равнодушными взглядами и тут же отвернулись.

Озеров замялся у входа, отряхивая мокрый журнал. Бесполезно. Дорога печатному изданию теперь только в мусорную корзину — вымок. Но таковой в помещении не имелось, поэтому Матвей по-быстрому скрутил журнал в рулон и сунул подмышку. Незнакомка все еще была увлечена своим кофе, поэтому у него было всего несколько секунд на то, чтобы решить — подойти к ней или уйти. И столько же на то, чтобы привести себя в порядок.

Мужчина стряхнул дождевые капли с пиджака. Застегнул верхнюю пуговицу, затем расстегнул. Лучше, если он будет смотреться естественно. Оглядев грязные туфли, он щелкнул языком с досады: не то, чтобы Озеров сильно переживал, что ни к чему не обязывающий секс сорвется из-за неряшливо перепачканной обуви, просто он привык выглядеть хорошо и чувствовать от этого уверенность.

Матвей сделал шаг, еще один. Вдохнул, выдохнул и вдруг понял, что отчего-то сильно нервничает. К чему ему эти приключения? Сидеть, разговаривать с незнакомым человеком, поддерживать беседу только ради того, чтобы заняться сексом? Не проще ли снять для таких целей профессионалку? И плевать, что он брезгует продажной любовью, зато никаких условностей — всё четко и по делу.

Мужчина уже развернулся, передумав подходить к нужному столику, но внезапно услышал всхлип. И бежать бы ему, да подальше, ведь еще больше работы в университете, Озеров терпеть не мог женских слез, но отчего-то именно в этот самый миг в груди у него всё сжалось от какого-то щемящего предчувствия. Он просто не мог уйти, не узнав, требуется ли ей помощь.

— Простите, — сказал Матвей, приблизившись.

Она вздрогнула, подобралась вся резко и принялась тереть руками лицо. Прошла всего какая-то доля секунды, пока он делал один-единственный шаг, чтобы оказаться перед ней и взглянуть в лицо, но зато это мгновение его сердце успело рухнуть вниз и подскочить обратно.

— Ой, Матвей Палыч, это вы? — Размазывая слезы по щекам, всхлипнула девушка.

— Алексеева? — Опешил он.

2

Озерову стало ужасно неловко. И как он не признал в хрупкой незнакомке свою студентку? Ту самую Алексееву, что вечно записывала за ним буквально каждое слово на лекциях. Отличницу, скромницу, то бледнеющую, то краснеющую от каждого вопроса старосту группы, что вечно носила длинные юбки и застегнутые наглухо кофточки с высоким воротом.

Мужчина частенько давал студентам самостоятельные задания и сам украдкой наблюдал за ней. Ему нравилось то, что он видел. И дело было не в привлекательности девушки и даже не в его мужском интересе. Нет. Дело было в ассиметричных светлых пятнах на лице и шее Алексеевой — так называемом витилиго.

Глазеть открыто было не совсем приличным, да и девушка явно стеснялась своего изъяна. Но Озеров частенько видел, как она прячет взгляд или нервно теребит воротник, пытаясь прикрыть проявления болезни от посторонних взглядов.

И все же ему было интересно рассмотреть их поближе, ведь розоватые пятна не только не были заразными, но и ничуть не портили внешность юной студентки.

— Простите. — Привычно спрятала взгляд девушка. Протянула руку, схватила пару салфеток и прижала к воспаленным от слез векам. — Не хотела, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии…

Случайно задетая ее рукой солонка покачнулась и упала на стол быстрее, чем мужчина успел на это среагировать.

— Ну, вот. — Всхлипнула Алексеева. — Я така-а-ая неуклюжая!

Матвей поднял солонку, поставил ее обратно и вдруг замер в нерешительности, разглядывая рассыпанные по поверхности стола крупинки. «Наверное, незнакомка ушла, не дождавшись его? И вряд ли она уже вернется. Можно уходить. Но… как же быть со студенткой? Бедная девушка, кажется, находится на грани истерики».

— Ничего страшного. — Произнес он негромко. Обернулся, ловя на себе взгляды посетителей. Неловко кашлянул и положил мокрый журнал на стол. Потоптался, раздумывая, как лучше поступить, и все-таки опустился на стул напротив. — Что у вас случилось? — Спросил Озеров, заглядывая в глаза девушки. — Расскажите.

Алексеева отчаянно замотала головой:

— Ой, ничего, простите, сейчас пройдет. — Она промокнула бегущие по щекам слезы и сипло проговорила: — Вы не обращайте внимания, Матвей Павлович. Вам, наверное, идти надо.

— Вам явно требуется помощь. — Выпрямился Озеров. — Расскажите, что стряслось.

— Нет-нет, вас, наверное, ждут, а вы тут возиться со мной будете…

— Если я могу чем-то помочь, то почему бы и нет?

Девушка обессиленно уткнулась в несчастную салфетку и шмыгнула носом. «Ну, вот. Истерика усиливается. — Подумал мужчина. — Этого мне только сейчас не хватало».

— Мне уже никто помочь не может. Всё! — Вдруг пискнула Алексеева.

«И даже в таком состоянии она выглядит очень милой», — отметил Озеров. Он жестом подозвал официанта и попросил принести ему кофе.

— И мне повторите. — Жалобно мяукнула студентка, выныривая из спасительной салфетки, насквозь промокшей от слез. — Пожалуйста.

— Вот, возьмите. — Мужчина достал из кармана и протянул ей свой платок.

«Не хватало еще, чтобы присутствующие подумали, что это я довел ее до слез», — подумал он. Ведь все, кто был в кафе, уже косо поглядывали на их странную парочку.

— Спасибо… — Алексеева благодарно сморкнулась в платок и вновь от смущения опустила взгляд вниз.

— Вас кто-то обидел? — Осторожно поинтересовался Озеров.

— Меня? — Удивилась она, возвращая на него взгляд больших карих глаз. — Нет… Вернее… — Девушка глубоко вдохнула и выдохнула. — Наверное, такое не говорят своему преподавателю…

— Говорите, что уж.

Алексеева втянула голову в плечи.

— Я договаривалась о встрече с человеком, но он не пришел. — Тихо призналась студентка. А потом вдруг решила выпалить всё сразу: — Но я не удивлена, вот ни капельки! Такое со мной уже было… Дважды за эту неделю! Они все боятся меня! Того, как я выгляжу. Вы понимаете, о чем я говорю? Понимаете. Всё из-за этого… — Она взмахнула руками, указывая на пигментацию, покрывшую ее кожу. — Я постоянно убеждаю себя, что это не уродство, но мужчины так не думают! Они… они… вот вы сейчас также на меня смотрите! С жалостью!

У Озерова воздух в горле застрял от неожиданности.

Ни о какой жалости не было и речи. Разве могло какое-то несчастное пятнышко испортить внешность молодой, стройной и красивой женщины? Бред полнейший. Ну, допустим, не одно пятнышко. А два — неровное крупное на подбородке возле рта, немного заходящее на щеку, и второе возле виска поменьше. Если присмотреться, они даже украшали ее. И третье — на шее, оно тоже ничуть ее не портило.

Возможно, такие пятна имелись и еще кое-где на ее теле…

От мысли об этом жар неминуемо прилил к лицу профессора, а затем распространился по всему телу. С ума сойти! Да он покраснел, как смущенный школьник, едва подумав об округлостях своей подопечной! А еще практически возбудился. Вот же идиот…

— И он тоже! — Всхлипнула Алексеева, махнув платком. — Он тоже… увидел меня, наверное, через это стекло и ушел! Надо было встретиться с ним в клубе, в темноте, как сначала и задумывала. Черт дернул позвать его в эту дыру!

— Успокойтесь, Алексеева. — Предчувствуя новый взрыв женских слез, поднял руки Озеров. — Успокойтесь, пожалуйста.

В этот момент подошел официант и поставил перед ними чашки с кофе.

— Можно еще водички для девушки? — Тихо спросил Матвей. — Она слишком… расчувствовалась.

— Нет! — Замахала руками студентка. — Не надо, спасибо. — Она наклонилась на стол и прошептала: — Он уже плеснул по моей просьбе коньяка в кофе.

— Вот как… — Кашлянул Озеров.

— Иначе стала бы я перед вами тут исповедоваться? На трезвую-то голову? — Девушка промокнула платком пространство под веками. — Вы же… вы ведь мой…преподаватель. Вы — профессор! Мне еще зачет вам сдавать и экзамен, а я тут про свои проблемы. — Ее губы задрожали. — Про уродство своё, из-за которого у меня ни с кем ничего не выходит! И про девственность эту чертову! Ка-а-ак же она меня задрала! Мне уже девятнадцать. Девятнадцать, понимаете?! — Алексеева хлебнула из своей кружки и поморщилась. — Я и так уже пыталась, и сяк! Каждый раз в последний момент всё срывается. Заколдованная она, видимо!

— Кто? — Опешил Озеров.

— Девственность эта. — Пропищала девушка. — Будь она проклята! Из-за нее мой парень… мой бывший парень… — Она отмахнулась. — Нет, не хочу говорить о нем…

— Я не понял, в-вы… — Мужчина даже начал заикаться от неловкости происходящего.

Алексеева приложила ладони к пылающим щекам и снова наклонилась к нему:

— Я ведь сегодня пошла на отчаянный шаг, Матвей Палыч. Решила, что если последняя попытка не сработает, то всё — одна мне дорога. В монастырь! — Она нервно хихикнула. — Шучу, конечно. Просто всё дело только в ней — в девственности этой. Она во всех моих неудачах виновата. Если лишусь ее, то дальше пойдет как по накатанной, увереннее в себе стану. Решила, что если уж сегодня никак, то, видимо, совсем не судьба. Мужчину нашла специально под это дело.

— Мужчину? — Пробормотал он.

— Да. Ну, а что? Не умею я общаться, понимаете? Скромная я, забитая. Мне так проще. — Она хлебнула еще кофе и поморщилась от коньячной горечи. — Нашла мужика в приложении для знакомств. Первого попавшегося, правда, но то ерунда. Он мне с первого нашего разговора приглянулся: сразу видно — начитанный, серьезный, много не болтает. Ну, я и подумала, что мне с ним тоже много говорить не придется: сделает своё дело, снимет проклятие, и разбежимся.

— В приложении для знакомств, значит…

Озеров сглотнул. Картинка начинала вырисовываться.

— Только я про девственность умолчала. Зря, наверное? Может, его наоборот заинтересовал бы это факт? Говорят, сейчас много торкнутых на этой теме… Глядишь, и не стал бы моей внешностью брезговать, а? — Губы Алексеевой снова задрожали, на глазах выступили слезы. — Вы простите меня, Матвей Палыч, несу тут всякую чушь. — Она всхлипнула. — Это во мне коньяк говорит. Я бы сама ни за что. Никогда…

— Алексеева, все хорошо, успокойтесь. — Хрипло сказал мужчина.

Студентка быстро смахнула слезинки и приложила к щеке платок:

— Ох, и стыдно будет перед вами завтра…

— Ничего страшного. — Озеров прихватил руками горячую чашку. — Так, значит, говорите, он не пришел?

3

Угораздило же его так вляпаться!

Озеров обычно так сильно выматывался на работе, что возвращался домой еле живым. Сил хватало лишь на то, чтобы разогреть полуфабрикаты и выслушать дочь за ужином. Вера рассказывала ему, как прошли уроки, как она отзанималась в секции по плаванию, как дела в школе, а он слушал и привычно кивал, редко комментируя ее слова или делая замечания, если вопрос касался учебы.

Профессор всегда мысленно ругал себя за то, что так мало времени уделял воспитанию дочурки. Он обещал себе исправиться, но другого выхода, как отчаянно впахивать, пока не видел. С тех пор, как обанкротилась его фирма, прошло целых четыре года. И если бы не предложение ректора вернуться в университет, то неизвестно, как бы они с Верой сейчас выживали.

Да, он часто брал лишние часы, чтобы заработать больше, но так они с дочкой хотя бы ни в чем не нуждались. Наконец-то, у Озерова хватало денег, чтобы оплачивать занятия Веры плаванием, английским и ее любимой математикой.

А теперь он влип.

Так легкомысленно и глупо. Влез в виртуальное общение с незнакомкой, которая оказалась его собственной студенткой. И бежать бы сейчас, да подальше, пока не стало совсем поздно, но что-то его останавливало… Возможно, ее красота. Ее непосредственность, открытость, наивность. Сексуальность, которая сквозила во всем образе девушки — буквально в каждом ее движении. Даже в невинном взмахе ресниц, когда она поднимала на него взгляд.

— Не пришел! — Подтвердила Алексеева.

Подхватила чашку с кофе, сделала большой глоток и, поморщившись, слизнула языком молочную пенку с верхней губы. Она сама не понимала, как порочно это выглядело — просто была самой собой. И, кажется, была немного пьяна…

— Сколько вы уже выпили? — Спросил мужчина, подтягивая к себе ее чашку.

Наклонился, втянул ноздрями аромат кофейной горечи и крепкого алкоголя. Бррр! Похоже, концентрация была, что надо. Не удивительно, что студентка так разоткровенничалась в его присутствии, да еще и выглядела такой раскрасневшейся и отчаянной.

— Что? — Как-то странно прищурилась она.

— Сколько такого кофе вы уже выпили, Алексеева?

— С коньяком? — Девушка покосилась на официанта. — Два.

— Хм.