Апокалипсис

— Твою мать, — на выдохе пробормотал он и с трудом поднялся.

Человек с закрытым лицом быстро спустился по склону, цепляясь за небольшие деревца, и попытался нанести удар, но Марс увернулся и контратаковал. Еще удар и еще. Противник упал, и тут же ботинок Марса стал втаптывать голову поверженного в землю до тех пор, пока тот не перестал подавать признаков жизни, а его лицо не превратилось в кровавое месиво, в котором нельзя было различить ни маску, ни кожу.

Выдыхая и переводя дух, Марс прислонился к дереву. Пот лился ручьем, тело еще немного потрясывало от нахлынувшего адреналина. Он расстегнул куртку, задрал шерстяной свитер вверх и осмотрел разбитый темно-бордовый бок. Под кожей набухла скопившаяся кровь, которая сочилась небольшой струйкой чуть ниже. Он потрогал ушиб, его лицо искривилось от боли.

— Вот дьявол!

Он подошел к телу и проверил карманы. Еще раз посмотрел на клеймо.

Вверху раздались грубые мужские голоса.

— Тут только одежда!

— Соберите оружие! Они где-то рядом! Ищите! Ищите лучше! Они не могли далеко уйти!

Послышался треск сухого кустарника, звук приближался. Марс, прижав рукой место ушиба, сорвался с места и побежал что есть силы, вытянув свободную руку вперед, пробираясь через частокол мелкого кустарника, расцарапывая в кровь открытые участки кожи. Он бежал до тех пор, пока голоса позади него внезапно не стихли. Нутром почувствовал неладное. Почему перестали преследовать?

Нужно вернуться, пойти вслед за Катей. Бок предательски болел, даже больше, чем разбитая голова. Марс пошел обратно и остановился только тогда, когда в горле встал едкий привкус крови, а дыхание слишком участилось. Вдруг раздался истошный детский крик. Марса словно окатило холодной водой. Он прислушался: не показалось ли? Снова крик. Нет, теперь точно не показалось. Вот почему погоня за ним прекратилась. Из последних сил кинулся туда, откуда кричали. Минут через пять выскочил на пригорок и замер. Внизу двое тащили Катю к автомобилю. Она брыкалась, пытаясь вырваться. Человек в капюшоне указал на кузов. Марс потянул руку к поясу. Пистолета не оказалось на месте: потерялся в схватке.

— Максимыч, помоги! Марс! А-а-а-а-а! — девочку, словно пушинку, забросили в грузовик.

— Я сейчас, сейчас, — попытался прокричать он осипшим и обессиленным голосом, но только шептал себе под нос. — Я сейчас.

Бросился вниз, споткнулся и скатился к подножью. Подняться уже не было сил.

— Я сейчас, Катя. Я сейчас... — В глазах все расплылось, мир скрылся в темноте. — Я сейчас…

Глава 2 ОДИНОЧЕСТВО

Летним жарким полднем солнце в зените одаривало все вокруг живительным светом. Мальчик лет трех-четырех бегал по двору, гоняя в траве кузнечиков, задорно смеялся. Его беременная мать разговаривала на лавочке с женщинами. Щебетали птицы. Мимо проехала машина. Мальчик замер и присел на корточки, долго разглядывал что-то в траве. Это заметила мать.

— Марс, что ты там нашел?

Мальчик поднял с земли предмет, зажал в ручонке и поспешил к матери. По лицу расплылась такая улыбка, будто он обнаружил игрушку, о которой мечтал. Неуклюже перепрыгнув через доски песочницы, споткнувшись о деревянную перегородку и чуть не упав, он врезался в сидящую мать и прижался к ее большому животу так, что та от неожиданности охнула. Она хотела было отругать свое чадо, но, видя, как малыш смотрит на нее своими глазенками, только улыбнулась и погладила его по голове.

— Ты поосторожней, богатырь. Я тут не одна. Сестру-то поберечь нужно. Она все же девочка у нас.

— Ага, — радостно ответил малец и запрыгал, словно ягненок, выделываясь перед публикой и зажимая что-то в ладошке.

— Ну все, хватит, Марс. Хватит. Что там у тебя? — придерживая живот, поинтересовалась женщина.

— Паук, мам! Я покажу его папе! — Малыш сорвался с места и побежал к подъезду многоэтажки.

— Какой еще паук? Постой, Марс. Стой, я сказала! Вот негодник, — неловко поднимаясь и спеша за сыном, прокричала ему вслед мать...

Воспоминания. Туманные, почти стертые из памяти. Словно наваждение, мираж, они накатывают из глубины, неожиданно. Раньше все было по-другому. Трава была зеленее, а снег белее, вода прозрачнее. Даже солнце светило ярче. Теперь холодно и темно. Холодно так, что не чувствуешь ни рук, ни ног.

Марс открыл глаза. Серое небо нависло над ним, того и гляди упадет сверху и придавит. Свинцовая туча изрыгала на землю мелкую изморось, которая грозилась перейти в дождь со снегом. Марс еще какое-то время просто лежал, смотря в угрюмые, скучные осенние облака. Мокрая «сечка» покрывала лицо, по которому уже катились вниз обильные ручейки. Он прикрыл глаза. «Максимыч, помоги! Марс!» Девочку закинули в грузовик и увезли. Он стиснул зубы до скрипа. Как же так? Столько раз они были на волоске от смерти — и тут его обвели.

Год назад они потеряли Виктора. Те же парни в черной униформе подкараулили их, сделали все грамотно. Но в тот раз ими командовал другой, в красном, словно морозный февральский закат, шлеме. На затылке рисунок в виде черепа. Он был выше, в другой одежде. Тогда они спаслись. Спаслись ценой жизни его наставника. Жизни того, кто заменил ему отца. Того, кто научил его всему, рассказал, как выжить в этом безумии. Такое бывало и раньше. Марс спасал девочку, а его наставник запутывал следы, уводя за собой опасность. Потом он всегда возвращался. Всегда, но только не в тот раз. Разорвавшаяся граната заставила Марса и Катю бежать. Они прятались три дня, опасаясь преследования. Три долгих, казавшихся вечностью дня. А затем Марс, оставив девочку, пошел обратно на этот проклятый холм, рискуя нарваться на преследователей. То, что он увидел, не забыть ему никогда.

В тот день он потерял своего приемного отца. Теперь он потерял и Катю. Случилось то, чего Марс боялся больше всего. Он остался один, и правде в глаза смотреть совсем не хотелось. Он вцепился руками в холодную склизкую землю. Если нет Кати, ради чего тогда жить? Не ради же бредней Виктора? Он попытался подняться, но боль прострелила бок.

— А-а-а-а! Черт! А-а-а-а, — отрывисто задышал, но, превозмогая боль, все же поднялся.

Одежда вымокла насквозь. От холода трясло. Он осмотрелся вокруг. Солнце нехотя заваливалось за горизонт. Начинало темнеть. Прижимая рукой бок, кряхтя от боли, он доковылял до места, где стоял грузовик. Глубокая колея, продавленная большими колесами, уходила на юг. Марс присел на корточки и посмотрел вдаль. На юг. А они шли на север.

— Александр, — прикусив нижнюю губу, пробормотал он. — Зачем же мы тебе сдались? Если ты и вправду существуешь. Или это просто охотники за рабами? Да нет, слишком хорошо экипированы, и знак был на груди у того верзилы.

Он поднялся по насыпи наверх, когда уже почти совсем стемнело, углубился подальше в кустарник, набрал охапку сухостоя, что посуше. Выкопав руками ямку, сложил в нее ветки. Разгреб сырой пласт скользких и холодных листьев, под которыми выдрал пучок сухой травы, и подсунул ее под ветки. Пальцы свело от холода; подышав на них, сунул руки под мышки, скривил лицо, покачался вперед и назад. Из внутреннего кармана куртки вытащил бензиновую зажигалку. Она была на черный день. Похоже, такой настал. Потряс ее рядом с ухом — внутри железной коробочки забулькало. Марс хмыкнул и улыбнулся, но без особой радости. Медленно приоткрыл крышку и прокрутил колесико. Ничего.

— Ну же!

Его трясло, словно при Паркинсоне, зубы били чечетку. Снова чиркнул зажигалкой — и опять ничего.

— Сука! Ну же! Ну же!

Последняя попытка увенчалась успехом — сине-красный огонек появился на фитиле.

— Аллилуйя! — проговорил он и, сгорбившись над кучей дров, поднес к ней зажигалку.

Словно Прометей, укравший у богов огонь, с безумной любовью прикрыл еще совсем беспомощный огонек своим телом. Сухая трава затрещала, поднялся густой дымок, огонь начал набирать силу. Марс стал заготавливать дрова на ночь. Когда жар будет достаточно сильным, костер проглотит даже сырые поленья. Тогда можно будет погреться и более-менее высушить одежду.

Часа через три тепло от костра уже припекало. Марс сидел голый, смотря на игру языков пламени. Он держал в руке рогатину с надетыми на нее штанами, от которых валил густой пар. Куртка и свитер свисали с кольев по другую сторону костра. В голове только одно — Катя.

К утру одежда подсохла, но все равно кое-где оставалась влажной. Марс посмотрел на свой опухший темно-фиолетовый бок. Хорошо, что кровь перестала сочиться, запеклась черной коркой. Дотронулся до него и стиснул зубы от пронзительной боли. Нажал еще сильнее, покрутил тело из стороны в сторону. Вроде перелома нет, а там кто знает. Не спеша оделся и, размяв шею до хруста в позвонках, опираясь на палку, направился к месту, где он убил парня с платком на лице. Сейчас любая вещь в цене.

Шел аккуратно, прислушиваясь к каждому шороху. Излишняя осторожность никогда и никому не вредила. Хотя если подумать, то он этой ночью устроил такой костер, что, наверное, его было видно за несколько километров. Марс остановился и оперся на палку. Место было то самое. Отчетливые следы борьбы, кровь почти смыло дождем. И больше ничего. Они забрали все. И труп своего соратника. Идти туда, где Марс убил первых двух, смысла не было. Там, скорее всего, то же самое.

Он тяжело вздохнул и потер переносицу. Ему нужна еда, оружие и медикаменты. И просто так их никто не даст. Оставалось одно — идти к ближайшему городу.

Скрываясь в густых кустах, Марс стал пробираться на юг. Когда-то давно он пообещал защищать Катю. И до вчерашнего дня ему это удавалось. «Они приходили за мной. Снова за мной. Зачем я им?» Виктор всегда отмалчивался. Менял тему, если он что-то у него спрашивал по поводу этих парней и Александра. Единственное, что постоянно говорил, — мол, зверя нужно убить, а он не в силах. И поэтому им нужно уйти так далеко, чтобы вокруг никого не было. «Виктор, Виктор! Мне не хватает сейчас твоих наставлений. Сколько бы я хотел узнать!»

Марс замер: впереди, метрах в двухстах, он увидел тоненькую струйку дыма.

«Тише. Тише. Спокойней, — успокаивал он самого себя, припадая ближе к земле. Посидел на корточках несколько минут, вслушиваясь в тишину. — А если их там много? Ты потрепан, Марс, сильно потрепан. Но тебе нужна еда и хоть что-нибудь, чтобы перетянуть разбитый бок», — убедил он себя двигаться вперед.

Он глубоко вдохнул, отложил аккуратно палку в сторону и, медленно ступая, словно кошка, направился к намеченной цели. Затаился за большим деревом, до костра — метров десять. Выждал время. Никого. Подождал еще и после этого вышел. Рядом с большой кучей углей были разбросаны человеческие кости, чуть дальше — свалены горкой и слегка присыпаны листвой кишки. Неподалеку лежала отрубленная голова, со срезанными щеками и вырванным языком. Марс присел перед углями и поднес к ним руку. Почти остыли. Наверное, те, кто тут был, ушли несколько часов назад. Он вытащил из пепла наполовину почерневшую берцовую кость, с опаской еще раз осмотрелся по сторонам.

«Каннибалы».

Он презрительно сплюнул, подсунул под ногу обугленную часть кости, второй конец потянул на себя. Раздался щелчок. Кость обломилась, образовав заостренный конец. Марс поднял с земли охапку листьев, протер кость от сажи и остатков мяса. Кончиком указательного пальца ощупал острие. «Совсем недурно». Пока он не найдет что-то получше, сойдет и это.

Марс выпрямился в полный рост, выгнул спину. Нужно было идти дальше.

С того момента, как мир покатился в бездну, люди стали больше походить на животных. Жрать друг друга стало выгоднее, нежели искать пищу. Все воевали друг против друга ради еды, медикаментов, оружия и одежды.

Теперь же люди Александра, «Огненные братья», для чего-то убили Виктора, устроили охоту на Марса и похитили Катю.

К горлу подкатил ком, а в глазах поплыла красная пелена. Он пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за ветку дерева. Ему на секунду причудилось чумазое лицо Екатерины. Он стиснул зубы, тяжело и отрывисто задышал. Злость ядом растеклась по венам. Он один против своры головорезов. Что он может? Ну хотя бы умереть ради этой девчонки, пытаясь помочь ей. А вдруг она уже мертва? Гоняться за ветром — не лучшая идея.

«Тише, тише. Она жива. И пока ты не убедишься в обратном, будешь ее искать. Но сначала нужно найти оружие. С обломком кости ты как пещерный человек, Марс. Оглядись вокруг. Ради чего тебе еще жить?»

«Если не хочешь существовать ради всего этого, то найди, ради чего стоит умереть» — так говорил Виктор, когда Марс терял надежду, когда не хотелось больше бороться, когда не хотелось жить. Как быстро деградировал мир! Тысячелетия развития — и падение в бездну за каких-то жалких пятнадцать-двадцать лет. Марс отцепился от ветки и побрел дальше.

Окраина города показалась, когда стало темнеть. Две большие трубы завода возносились в небо, словно обелиски. Вереница серых многоэтажек, многие из которых были обрушены. Заваленные мусором лабиринты улиц. Солнце закатывалось в огромную черную тучу. Ночью явно польет дождь или пойдет снег, а может, и то и другое. Нужно было найти ночлег. Марс вздрогнул. Он ненавидел города. Он ненавидел любые места, где можно было встретить себе подобных. Он снова взглянул на тучу, пожиравшую солнце, и, прижав бок рукой, перебежками поспешил к каменным постройкам.

Крадучись он прошел по улице до стоящего отдельно двухэтажного дома. Пролез через разбитое окно внутрь. Полная разруха. Все, что можно было из него вытащить, давно вынесли. На всякий случай обыскал шкафы, но, кроме пыли, грязи и засохшего мышиного дерьма, ничего не обнаружил. Желудок заурчал, и рот наполнился вязкой слюной. Не в силах проглотить ее, он сплюнул на пол и растер ногой. Двери все нараспашку, кроме одной. Марс настороженно пошел к ней, но скрипучий пол все равно выдавал его присутствие. Он приоткрыл дверь — в нос ударило едким запахом гнили. Вошел внутрь и осмотрелся. На кровати — два трупа, похожие на мумии: мать и ребенок лет восьми застыли, обнимая друг друга. Лежавшая рядом, посеревшая от времени кукла с выпученными стеклянными глазами бездушно смотрела на гостя. Справа на тумбочке — покрывшаяся пылью пустая упаковка таблеток снотворного. Тут же у тел — куча засохших личинок, из которых вывелись мухи. Пол был усеян мертвыми насекомыми. Их маленькие тельца хрустели под ногами при каждом шаге. Омерзительно.

Мать решила за двоих. Тут нет смысла в чем-то кого-то обвинять. Такой мир. Возможно, для них в тот момент это было лучшим решением. Так поступали многие. Сейчас ребенком лучше не быть. Точнее сказать, лучше не рождаться вовсе. Умереть от голода или попасть в лапы шайки бандитов гораздо страшнее, нежели спокойно и безболезненно умереть от действия таблеток. Марс достаточно повидал, на что способны люди, и поэтому, смотря на эту страшную картину, жалости не испытывал. Все человеческое в людях умерло. Мир скатился к Средневековью. Хотя нет, намного дальше. Нет никаких законов, нет никакой морали, есть только инстинкты. Хочешь выжить — будь зверем. Никому не доверяй, кроме себя. Чтобы жить, режь, рви, кусай, убивай. Иначе все это сделают с тобой.

А он просто хотел выжить. Хотел найти Катю. Хотел найти такое место, где можно не думать о том, что тебя могут убить из-за обуви или банки тушенки либо просто так, для удовольствия, потому что дозволено и за это ничего не будет. Или убить для того, чтобы сожрать.

Север. Вот куда следовало уйти. Суровый климат, мало людей, и наверняка там было чем поживиться, так как все сразу ринулись в противоположную сторону, туда, где теплее. Он не боялся трудностей. Но сначала нужно было найти девочку, которую Виктор называл цветком жизни.

Марс развернулся. Напротив кровати стоял шкаф. Он открыл дверцу: внизу скомканные одеяла, на вешалках несколько детских платьев, женская ночная рубашка. Снял все с вешалок, смастерил что-то наподобие подушки, засунув в ночнушку детскую одежду, забросил ее под кровать вместе с одеялами. Подошел к окну и приоткрыл форточку, сам залез под кровать и укрылся. Кость, как оружие, положил рядом с собой. Мертвецы — лучшая защита. Кто станет искать живого среди мертвых? За окном завыл ветер, почти совсем стемнело. Эту ночь можно было выспаться без опасений, что тебя кто-то найдет.

Глава 3 АНДРЕЙ

Мальчишка радостно влетел домой и понесся к отцу, читавшему в кресле книгу.

— Папа! Папа! — детский голос звучал звонко.

— Привет! Что там у тебя? — отложив книгу, поинтересовался отец.

— Тут секрет! Хочешь, покажу? — мальчонка протянул руку, в кулачке что-то зажато.

Отец улыбнулся и перевел взгляд на жену, опершуюся на дверной проем. Та недоуменно пожала плечами — мол, спрашивай сам, я понятия не имею, что у него там.

— Ну и что ты в очередной раз отыскал, а? — отец потрепал сынишку по волосам.

— Вот! Смотри! Смотри, пап! — мальчик вытянул ручонку и разжал маленькие пальчики. На ладони лежал черный камушек. — Это паук, папа!

От переполняющей радости ребенок не мог стоять на месте — сорвался и побежал в другую комнату, чуть не сбив мать.

— Почему паук? — поинтересовался у нее отец.

Та лишь улыбнулась и снова пожала плечами.

Оникс идеально черного цвета — необыкновенная редкость в природе. Говорят, что перед обладателем такого камня открывается масса возможностей. Но есть предание, что такой камень может поглотить душу и свести обладателя с ума, как только почувствует более сильного хозяина.

Утром пошел холодный дождь со снегом. Вода, летящая вниз, разбивалась о стекло порывами ветра, проникала через открытую форточку. На полу образовалась небольшая лужа, а воздух в комнате стал вязким, зато немного выветрился спертый запах тлена. Дождь лупил по старой крыше, которая больше походила на решето, отовсюду доносился звук падающих капель. Марс открыл глаза, почти не дыша, осмотрел из-под кровати все вокруг, затем вылез. Кулончик из черного камня в золотой оправе выскочил наружу, он автоматически убрал его обратно, спрятал за свитером. Взглянул на силуэты тел на кровати. Словно два манекена навечно застыли, прижавшись друг к другу. Что ж, для них уже все решено, а ему нужно двигаться, нужно жить для того, чтобы спасти Катю.

Проклятый бок по-прежнему ныл. Свербящая однообразная боль действовала на нервы.

Тусклая тень его застыла на стене. Он посмотрел на темное очертание, будто издевавшееся над ним. Он протянул руку. Тень сделала то же самое, словно сама смерть потянулась к нему. Марс кончиками пальцев коснулся стены, соприкасаясь с тем, что нельзя ощутить, а можно только узреть. Темное безликое очертание самого себя напоминало о том, что за тобой неизменно присматривают.

— Нет, нет. Не дождешься. Я и не через такое проходил. Я тебя не боюсь. Ясно? Я не из тех, кого можно превратить в животное и мирно повести на убой. — Тень будто смеялась ему в лицо, хохотала. — Хочешь, чтобы я сдался? Перестал искать ее? Бросил ради спасения своей шкуры? Нет, ты не права. Считаешь, что я подошел к краю? Возможно. Но даже если ты и столкнешь меня вниз, уж поверь, когда я перейду границу человечности и стану рвать глотки другим, как зверь, я все равно добьюсь своего. Я найду ее живой или мертвой. И найду в себе силы покарать тех, кто причинит ей боль.

...Распогодилось только в полдень. Марс вышел во двор, нашел там пару камней, с помощью которых превратил кусок кости в нечто похожее на заточку. Из куска ткани, порвав его на лоскуты, сделал ручку. Проверил, как лежит в руке, одобрительно покивал головой сам себе. То, что получилось, засунул за пояс. Окинул взглядом дом, послуживший ему ночлегом. Поднял правую руку, то ли благодаря кого-то, то ли прощаясь, и пошел прочь, аккуратно прячась за развалинами. В маленьких городах почти никого не осталось. Если кто тут и обитал, так это местные банды, которым лучше на глаза не попадаться.

Он вышел на перекресток и замер, смотря, как ветер нехотя переворачивал газету и гнал ее по улице. Пожелтевшая пресса зацепилась за опору разбитого светофора, согнутую под сорок пять градусов к земле. На опоре болтался труп, точнее сказать, то, что от него осталось: погода и птицы сделали свое дело. На груди висела табличка с надписью «Мародер». Да, когда все начиналось, за это еще вешали. Как давно это было. Сейчас все мародеры. Более-менее порядок поддерживают общины, которые сосредоточены в крупных городах. Это все напоминает раздробленную Русь. У каждого своя волость, каждый в ней господин. Но скоро фанатики с клеймом в виде звезды поставят на колени всех, а если не поставят, то уничтожат.

— Катя, — Марс покачал головой, — ты только постарайся меня дождаться.

Он поднял взгляд к небу, хотел попросить Господа о помощи, но болтающийся труп на полусгнившей веревке вернул его в реальность. Господь покинул эту землю еще лет пятнадцать назад, а может, его и вообще тут не было. Не было никогда.

— Сегодня хороший улов, — послышался голос из переулка.

Марс кинулся к ближайшему зданию, пересиливая боль, подпрыгнул, уцепился руками за раму выбитого окна на первом этаже, подтянулся и через мгновение уже был внутри, прижался к стенке и затих. Шаги становились все четче.

— Ты слышал это?

— Что именно?

— Шаги.

— Да ты совсем спятил? Тут не осталось ни души. Пойдем давай!

Кто-то пнул жестяную банку, и она с дребезгом покатилась по разбитой мостовой.

— Привет, Роджер! Как отдыхается, приятель?

— Почему ты всегда с ним здороваешься? Он же трупак и висит тут лет сто, наверное.

Марс привстал и выглянул из окна так, чтобы его не было видно. На перекрестке стояли два парня. Один, в легкой болоньевой куртке, держал за хвосты штук пять дохлых крыс и покручивал мачете. Потертые ботинки, правый перемотан скотчем, чтобы не развалился окончательно. Грязные камуфляжные штаны на обоих парнях. У того, что без добычи, солдатские кирзовые сапоги, темный пуховик и дырявая шапка, через плечо висело охотничье двуствольное ружье.

— И почему ты называешь его Роджером? Он что, пират, что ли, по-твоему?

— Ага, глянь, как на рее болтается. Брось, Вадим. Имей ты хоть чуток чувства юмора.

— Слушай, клоун, ты находишь в этом что-то веселое? Нас четырнадцать харь, а мы достали только этих жалких крыс!

— Ну, сварим из них суп. По-моему, приправа еще осталась, да и макароны тоже.

— Супчик из крысятины — милое дело! — сплюнув и поправив на плече лямку от ружья, ответил Вадим.

— На крайний случай «консервы» достанем. Этого-то добра у нас пока навалом.

— «Консервы» — это хорошо. Лучше, чем эта мерзкая живность. А еще лучше бы тушенки пожрать. Аж слюни потекли. Вот бы в запасы Змея залезть, которые он на черный день бережет.

— Да у нас тут каждый день черный, мать его ети! А об этом лучше не думай. За припасы он тебя познакомит со своей кувалдой. Так что ты это брось. Змей знает, что делает. Сколько у нас сейчас «консервов»? Разделаем одного — и все сытые. Шайтан опять поджарит мясо по своему фирменному рецепту. Он мастер в этом. Руку набил за столько-то времени.