Тайна старой карты

Этот вопрос на несколько секунд застал Дану врасплох, но она не растерялась.

— Видите ли, наш фильм больше касается не столько самого храма, сколько наших соотечественников, погибших здесь от рук фашистов.

— Это тех, которые искали здесь клад? — уточнил отец Погос с лукавой улыбкой.

— Совершенно верно. — Женщина перевела взгляд на бывшего мужа, но тот сделал вид, что не понимает сути их разговора. — Нам стало интересно, какая тайна могла их сюда привести. Поэтому если вам не трудно, расскажите, пожалуйста, историю этого храма и что вам известно об этой тайне.

— С удовольствием. — Ответил священник и, указав рукой в сторону храма, добавил. — Прошу следовать за мной.

Войдя в церковь, настоятель остановился, скрестив пальцы рук на груди на уровне массивного креста.

— Мы можем здесь производить съемку? — спросила Дана, осматривая все вокруг себя.

— Вообще-то нет, но для вас я могу сделать исключение.

Настоятель дождался, пока оператор включит камеру и хорошо поставленным голосом начал свой рассказ.

— Что я вам могу рассказать об этом храме. Основан он, как монастырский комплекс в начале 80-х годов восемнадцатого века армянами, переселенными из Крыма императрицей Екатериной Второй. Название «Сурб-Хач» в переводе с армянского языка, означает Святой Крест. Кстати, такой же храм с таким же названием и поныне существует в Крыму. Наш комплекс известен тем, что когда-то в его стенах была первая на юге России типография. Но он знаменит, не только этим. Во-первых, это самое старое каменное здание, находящееся на нынешней территории Ростова. Во-вторых, церковь, первой из российских храмов была увенчана золотым крестом, а в-третьих, здесь находились древние церковные реликвии армян — хачкары.

— А что это? — переспросила Дана.

— Хачкара — это большая каменная плита с резным изображением креста. Самая главная из них была привезена в Крым еще в 4 веке. Именно благодаря ей, храм и получил свое название. Кроме нее в храме находилось еще 14 плит меньшего размера, но в 20-е годы, когда церковь была закрыта, они бесследно исчезли. Хотя, возможно, их спрятали в подвалах, но сейчас выяснить это никак нельзя. После реконструкции, здесь положили мраморные полы и если подвалы раньше и были, то сейчас они замурованы. Храм просуществовал в первозданном виде до 1920 года. Когда-то территория храма занимала пятьдесят гектаров, здесь находилось целое армянское поселение, но затем территория становилась все меньше и меньше, по мере наступления города. С 20-х годов в здании разместился детский дом. Во время войны храм был частично разрушен и находился в запустении до 1968 года. И только потом армянской общиной было принято решение его восстановить. В 1972 году здание было полностью восстановлено и использовалось, как музей Армяно-российской дружбы. Как культовое сооружение он вновь начал функционировать только с 2007 года. Вот, пожалуй, и вся его история.

— А что же тогда искали здесь румынские военные в 1942 году? — спросила Дана, так и не услышав от настоятеля ничего романтического и таинственного.

— Понятия не имею. По-моему, все это чьи-то домыслы, которые не стоит воспринимать всерьез. — Отмахнулся отец Погос. — Дело в том, что во время войны немцы подвергали разграблению практически все церкви на оккупированных территориях, наивно полагая, что священники закопали в землю всю церковную утварь, принадлежавшую храмам. Поэтому не удивительно, что Ваши соотечественники тоже здесь решили что-то найти. Я повторяю, самая великая ценность этого храма — хачкары, им нет цены. Но для кладоискателей они интереса не представляют. Я слышал от старожилов историю о том, что перед революцией члены армянской общины прятали от большевиков в храме свои ценности, но видимо после революции они же их и забрали. Другой информации у меня, к сожалению, нет.

Увидев разочарование на лице журналистки, он виновато улыбнулся и развел руками.

— Поймите меня правильно, я не историк, а священник. Если хотите узнать больше, обратитесь в наш областной музей к Светлане Хачикян. Она занималась изучением документов по этой теме и, возможно, сможет вам чем-то помочь. Можете воспользоваться моей рекомендацией.

Дана поблагодарила настоятеля и вместе Мирчей вышли во двор.

— Я же говорила тебе, что вся эта твоя сенсация не более чем очередная авантюра, высосанная из пальца. — Совершенно беззлобно вынесла свой вердикт Дана. — Жаль, что даже полноценного фильма не получится.

— Не торопись с выводами. — Оптимистично заявил Мирча. — Основные поиски клада у нас еще не начались. Давай лучше съездим в музей, найдем эту женщину, которую нам рекомендовал настоятель, а потом будем решать, что делать дальше. Во всяком случае, у тебя еще будет время снять увлекательный фильм.

— А как же твоя карта? Ты же меня убеждал, что на ней все нанесено, нужно только сориентироваться на месте. Ну, вот мы сориентировались и что? — Она сделала круговое движение рукой, указывая на сплошную стену многоэтажных домов вокруг храма. — Здесь все вокруг давным-давно перекопали и залили бетоном. И если б клад, действительно, существовал, его бы уже нашли, когда рыли котлованы под фундамент этих домов. Даже, если он и действительно где-то лежит, и на него пока никто не наткнулся, то мы с тобой не сможем его найти ни при каких обстоятельствах. Неужели ты этого до сих пор не понял, да и был ли он? Высказанная тобой версия о сокровищах Запорожской Сечи в рассказе настоятеля даже не прозвучала, а он то, наверное, знает больше тебя о своем хозяйстве.

— О карте он мог и не знать. — Попытался возразить ей Мирча, стараясь сохранить свое лицо. — Да и назвать ее картой можно только с большой натяжкой. Не думаю, что казаки были знакомы с картографией, скорее всего, это схема с отдельными привязками к месту. Если б все было так просто, то мой бы дед нашел этот клад еще до революции. Там явно что-то зашифровано, но тогда он не смог найти ключ к этому шифру.

— А ты, конечно, сможешь. — Язвительно, но в то же время беззлобно, буркнула Дана и добавила. — Пошли на стоянку, а то водитель, наверное, нас заждался.

Они вновь прошлись по уютной аллейке, уже без интереса созерцая стриженные газоны, окруженные стройными рядами голубых елей. Хотя само посещение храмового комплекса не оставило Дану равнодушной. На этой территории царила какая-то особенная атмосфера покоя и благоденствия. От нахождения здесь Дана ощутила душевное равновесие и некое умиротворение. Если, поначалу, прибыв к храму, она была готова упрекнуть Мирчу в том, что он втянул ее в очередную аферу, то после его посещения, ее настроение кардинально изменилось. В конце концов, в существование клада она не верила изначально, и приехала в Ростов снимать свой фильм. Город принял их достаточно радушно и первые дни их командировки проходили пока по ее плану. Дане в этот момент не хотелось ни ссориться, ни спорить с Мирчей. Она чувствовала себя правой, в то же время полностью отдавая себе отчет, с кем связалась, поэтому никаких иллюзий поэтому поводу не строила. Они вышли на стоянку и к своему удивлению увидели, что их автомобиля нет на месте.

— А куда же подевался Самвел? — спросила она.

— Понятия, не имею. Может быть, уехал на заправку? — предположил Мирча.

— А утром перед выездом он не мог заправить автомобиль?

— Да, ладно, не ворчи Дана. Мало ли какие проблемы могут возникнуть у человека. Лучше полюбуйся этими местами. — Мирча раскинул руки в разные стороны и потянулся всем телом.

— Ничего особенного. — Опустила его на землю Дана. — У нас в Румынии таких мест полно, зато здесь ты вряд ли увидишь замки, подобные нашим.

— Ну, ты не сравнивай, у нас в 18 веке кипела жизнь по всей Румынии, а здесь было дикое поле. — Заметил Мирча, все еще находясь в благодушном настроении.

— Ты, кажется, забыл главное, мы приехали сюда не любоваться сомнительными красотами, а искать сенсацию, которую ты, кстати, мне обещал. — Она сказала это не потому, что действительно надеялась найти клад, а потому что просто захотела опустить свого мужа на землю.

— Будет тебе сенсация. — Буркнул в ответ Мирча и достал из кармана свой мобильный телефон.

Он развернул на экране карту и, как заправский следопыт, попытался привязать ее к тому месту, где находился.

— И что ты там нового увидел? — иронично усмехнулась Дана.

Мирча пропустил мимо ушей ее вопрос и молча отошел в сторону. Он еще раз осмотрелся по сторонам и, не выпуская из рук смартфон, подошел к женщине.

— Ты знаешь, кажется, я действительно ошибся. — Неуверенно произнес он, — Эта карта не имеет ничего общего с этим местом.

— С чего ты взял? — Удивилась Дана. Для нее оказалась полной неожиданностью сам факт того, что ее бывший муж так быстро смирился со своим поражением.

— Вот посмотри. — Он протянул ей телефон с изображением карты. — Если этот цветок с крестом посредине является Сурб-Хачем, то он должен своей южной частью стоять на берегу Дона, а Темерник оставаться намного западнее. Здесь же все наоборот. Темерник мы видим перед собой, а Дона нет.

— Значит, я вновь оказалась права. Ничего страшного, дальше будем снимать кино, а не морочить друг другу голову с поиском клада. — Добродушно улыбнулась Дана. — Но я все равно ценю твой порыв сделать меня знаменитой, хотя, не очень уверена, что с твоей стороны это было искренне.

Впервые за прошедшее время после развода, она взяла его под руку и слегка прижалась.

В этот момент из-за поворота выехал «Ланос» и, поднимая пыль из-под колес, на огромной скорости подъехал к ним.

— Прошу меня извинить. — С виноватым видом произнес Самвел, открывая двери автомобиля. — Неожиданно позвонила мать с рынка, попросила подвезти ее домой. Я не думал, что вы так быстро освободитесь.

— Ничего страшного. — Ответила Дана, усаживаясь на заднее сиденье, — Мы совсем недолго вас ждали.

Мирча занял свое место на переднем кресле и с хмурым видом скомандовал:

— Теперь в областной музей.

— Только прошу вас по пути заехать в отель, я хотела бы переодеться. — Внесла свои коррективы женщина, обратившись к водителю.

— Зачем? Ты и так прекрасно выглядишь. — Спросил Мирча по-румынски.

Дана тяжело вздохнула и снисходительно покачала головой.

— Никудышный из тебя дипломат. Мы едем не в ночной клуб, а в краеведческий музей и надеемся расположить к откровенному разговору, судя по всему, уже не молодую женщину. В таком виде у меня вряд ли это получится, поэтому я должна одеться несколько скромнее.

— Тебе виднее. — Не стал спорить мужчина и посмотрел на часы. Время близилось к обеду.

— Не волнуйтесь. — Понял напряжение мужчины Самвел. — Музей работает без перерыва.

ГЛАВА 4

Через несколько минут автомобиль подъехал к гостевому дому. Дана вышла из машины и поспешила в номер. Мирча последовал за ней. Они вошли в комнату, Мирча сел в кресло, ожидая Дану, а та стала перебирать на вешалке свои платья.

— Тебе не кажется, что в нашем номере кто-то был? — спросила она, на минуту оторвавшись от выбора нового туалета.

— Может быть, кто-то и был. — Невозмутимо ответил Мирча, вновь рассматривая карту в смартфоне. — Что тут удивительного. Во всех отелях горничные наводят порядок в отсутствие гостей.

— Ты видишь здесь порядок? — вопросом ответила Дана и в подтверждение указала рукой на не заправленную с утра постель.

— А почему ты решила, что здесь кто-то был? — усмехнулся Мирча.

— Ты не чувствуешь запаха дешевого парфюма?

Мирча сделал сосредоточенный вид и даже вытянул нос, как охотничий пес, но в конечном счете, неопределенно пожал плечами.

— Как можно не чувствовать этого запаха? — Дана удивленно развела руками и, заглянув в шкаф, вытащила оттуда свой чемодан и бросила его на кровать.

— Он стоял не той стороной к двери, какой я его оставила. — Резко заявила она и открыла верхнюю часть чемодана. Покопавшись в вещах, она заглянула в косметичку, где лежали документы и деньги и, успокоившись, села на постель.

— Документы и деньги на месте, а вот вещи все же лежат не так.

— Дана, ты слишком подозрительна. — Стал успокаивать ее Мирча. — Мы поселились в маленьком отеле, и я сомневаюсь, что администрация будет подрывать свою репутация, копаясь в чемоданах постояльцев. Тем более, они знают, что приехали мы минимум на десять дней. Зачем им подставлять себя? Скорее всего, ты сама не обратила внимания, в каком состоянии оставила свои вещи.

— Все может быть. — Задумчиво произнесла Дана, оставаясь при своем мнении. — Но этот запах, мне не мог показаться. По-моему так пахнет от нашего водителя?

— Тогда это все объясняет. — Засмеялся Мирча. — Ты целых пятнадцать минут вместе с ним ехала в одной машине и сама пропиталась этим запахом.

Он встал с кресла и направился к выходу.

— Поторопись, пожалуйста, нам еще нужно успеть посетить музей и еще где-то перекусить.

Через десять минут Дана появилась на пороге отеля в сером строгом платье, голубом газовом шарфике на шее и заплетенными волосами в тугую косу. Мирча удивленно на нее посмотрел и одобрительно покачал головой. Женщина уселась в салон, улыбаясь произведенному эффекту, и весело скомандовала:

— А теперь можно и в музей.

Ехать пришлось достаточно долго, относительно узкие улицы города не были рассчитаны на то количество машин, которые двигались в сплошном потоке. Дана смотрела по сторонам и совсем не жалела, что пришлось воспользоваться услугами такси. Местные водители весьма условно соблюдали правила дорожного движения. В таких условиях, она вряд ли сама смогла бы управлять автомобилем. Через полчаса они остановились возле невзрачного на первый взгляд двухэтажного серого здания с двумя массивными колоннами на входе. Однако, войдя в музей, первое впечатление оказалось ложным. Экспозиции музея, особенно зал сокровищ Донских курганов, вызвал у них неподкупный интерес. Там были представлены украшения из золота, относящиеся к скифскому периоду, предметы быта, оружия и различная утварь. Но Дану с Мирчей интересовали сокровища совершенно другого периода. Учитывая, что их посещение музея выпало на будний день, посетителей в залах почти не было. Пользуясь этим, Мирча включил камеру и стал снимать экспонаты, где были размещены древние карты. В этот момент, в зале сразу появилась одна из сотрудниц музея и строго предупредила:

— Молодые люди, здесь строго запрещено снимать.

— Очень хорошо, что вы к нам подошли. — Не растерялась Дана. — Мы журналисты румынского телевидения. Снимаем документальный фильм о храме Сурб-Хач и хотели бы пообщаться со Светланой Хачикян. Нам ее порекомендовал настоятель храма отец Погос.

— А документы у вас есть? — строго спросила женщина, подозрительно взглянув на посетителей.

— Конечно. Вот, пожалуйста. — Дана протянула ей свое удостоверение и документы, с печатью МИДа.

— Подождите, минутку. — Улыбнулась та и быстро удалилась.

Не успел Мирча вновь включить камеру, как в зал вошла достаточно миловидная, неопределенного возраста женщина, в бежевом брючном костюме, с короткой стрижкой и оригинальных очках, украшенных стразами кристаллов Сваровски.

— Добрый день. — Радушно поздоровалась она. — Меня зовут Светлана. Чем могу быть Вам полезна.

Дана была несколько смущена ее видом. Ее расчеты увидеть в музее пожилую женщину с видом серой мышки не оправдались. Супруги Василиу поочередно представились, назвав только свои имена.

— Нам рекомендовал обратиться к вам отец Погос. Мы снимаем фильм о храме Сурб-Хач для румынского телевидения и хотели бы взять у вас интервью.

— У меня? — смущенно удивилась женщина и невольно поправила очки. — Хотя я не знаю, что могу рассказать вам нового после общения с настоятелем храма.

— Он, действительно, рассказал нам очень много интересного, но лишь упомянул о некой загадочной карте, из-за которой вокруг храма не утихают страсти по сей день. Хотелось бы о ней услышать немного больше. — Слукавила Дана, зная, что женщина не будет при ней перезванивать настоятелю.

— Ах, вот вы о чем. — Успокоилась женщина и улыбнулась. — Действительно, в храме стараются избегать этой темы. Хотя, история с этой картой очень интересная и загадочная. Но давайте лучше пройдем в мой кабинет, там нам будет удобнее разговаривать.

Они прошли в маленькую комнатку, где с трудом смогли разместиться втроем.

— Заранее хочу вас предупредить, что история с этой картой основана исключительно на легендах и никаких вещественных доказательств ее существования я не могу вам предоставить.

— А нам они и не требуются. — Улыбнулась в ответ Дана и попросила Мирчу включить камеру.

— Тогда слушайте. — Ответила Светлана и скрестила пальцы в замок. — Впервые официальное упоминание об этой карте появилось в 1834 году. Тогда, поздним вечером 5 июня 1834 года в храм Святого Креста в Новой Нахичевани, ворвалась разбойничья группа. Священнослужители, которые уже собирались расходиться по домам, были повалены на пол и подверглись жестокому избиению. Разбойники требовали указать место захоронения клада, на что монахи в один в один голос отвечали, что ничего о нем не знают. На шум прибежал настоятель этого храма отец Арутюн. Не успев понять, в чем дело, он тут же был зарублен топором. Разбойниками казалось, что это убийство развяжет язык остальным, но вместо этого последовало разочарование — Убитый был единственным, кто мог что-то знать о кладе, так как был единственным посвященным в его тайну. Это был досадный промах для грабителей. Однако вскоре досада сменилась гневом. Последовали новые избиения монахов и жестокие пытки. Разбойники выворачивали половые плиты, обстукивали стены в подвале храма, перевернули все вверх дном, но так ничего и не нашли. Через пару часов поступила весть: от города к церкви движутся вооруженные люди. Грабителям потребовалась всего пара минут, чтобы покинуть храм, прихватив при этом самое дорогостоящее из церковной утвари, что можно было унести.

Следствие по делу о разбойничьем нападении на армянский храм, ни к каким существенным результатам не привело. Было ясно одно, кто-то уверен, что на территории армянского храма в Новой Нахичевани захоронен клад. И вот еще. — Женщина многозначительно подняла указательный палец вверх. — Во время осмотра места преступления полиция нашла какой-то странный рисунок женского профиля с трезубцем. О том, что это не обычный рисунок, а какая-то карта, догадаться было не сложно, но напрямую связывать наличие этой карты с разбойным нападением не было никаких оснований, а потому следователи посчитали возможным оставить ее на хранение в архиве церкви. Так, впервые появилась информация об этой карте.

— А что было потом. — Поинтересовался Мирча, продолжая снимать.

— А дальше, эта история продолжилась в 1916 году. Тогда карта каким-то непонятным образом оказалась в руках предпринимателей. В результате, для поиска клада было создано акционерное общество, но революционные события не позволили им завершить начатое. Предприниматели эмигрировали за рубеж и увезли карту с собой.

Однако и на этом история с ней не закончилась. В самый разгар Великой отечественной войны, в оккупированном немцами Ростове, было заведено уголовное дело по факту хищения миноискателя на одном из немецких складов. В качестве обвиняемых были привлечены румынские солдаты. Но самое главное в этом деле было то, что среди изъятых у них вещей, оказалась бумажка с нарисованным женским профилем и тризубцем. Не менее интересным оказался и тот факт, что задержаны эти солдаты были на территории армянского храма Сурб-Хач. Времена были такие, что долго с ними никто не разбирался. Их расстреляли во дворе комендатуры, а папку с уголовным делом направили в архив СД Нахичевани. Те, в свою очередь, передали документы румынскому военному командованию.

— Это безусловно, очень интересно, но известно ли вообще откуда эта карта появилась у монахов храма? — Спросила Дана, заворожено слушая эту историю.

— На этот счет тоже есть одна легенда, но, подчеркиваю, только легенда. — Уточнила Светлана. — Потому что никаких документальных подтверждений она не имеет. А гласит она следующее:

После ликвидации запорожской сечи Екатериной Второй, часть оставшихся Запорожских казаков решили создать свое государство подальше от России. Для этого они решили вывезти свою казну, на которую планировали купить свободную территорию то ли на просторах Османской империи, то ли вообще в другой части света. Задача оказалась не из легких. Казна собиралась столетиями и поэтому, вывезти ее с территории Запорожской Сечи, оставшись не замеченным, оказалось делом рискованным. Ведь сокровища казаков насчитывали более тридцати бочек с золотом. На тот период кордоны Российской империи с Крымским ханством контролировались достаточно надежно. Но у казаков тоже работала своя разведка. Они отправили на юг ложный обоз, а обоз с золотом отправили на Восток. Запорожцы планировали при поддержке донских казаков перебраться через Дон к Каспию, а по нему достичь Персии или другой «обетованной земли».

В 18 веке граница Всевеликого Войска Донского начиналась от места впадения реки Темерник в Дон. Подойдя к Дону, казацкие казначеи увидели, что все проходы стерегут конные дозоры. Надежда на помощь донских казаков не оправдалась. Договориться у них не получилось, потому что те верой и правдой служили Императрице. В итоге почти всех беглых запорожцев переловили и сдали российским властям. А между тем, золотой обоз исчез бесследно. Тем временем, в начале 80-х годов 18 века началось переселение армян из Крыма на Дон. И в первый же год их переселения к одной из групп прибился молодой парень по имени Симон. Армяне укрыли беспомощного, больного, изможденного юношу и со временем поставили его на ноги. Симон отличался большой набожностью и хорошо знал строительное дело. Вскоре он возглавил бригаду церковных строителей. Ему доверяли и поручали даже выбирать места под закладку церквей. Однако у Симона была странная особенность: он никогда не оголял свой торс, но к этому окружающего его товарищи быстро привыкли. В 1783 году переселенцы решили построить возле Нахичевани свой монастырь. Симону поручили выбрать место и заложить храм. Он проявил в этом деле необычайную активность. Место выбрал лично: на высоком берегу одного из ручьев, впадающих в Темерник. Долгие годы Симон строил, обустраивал, украшал храм. Закончилось его строительство в 1792 году. Назвали его Сурб-Хач (Святой Крест). Он подобен Крымскому средневековому монастырю с одноименным названием. Вначале же место будущего храма было отмечено камнем Хачкар, датируемым 13 веком, на котором выбит крест. Там же в монастыре Сурб-Хач, Симон и остался жить на правах рядового монаха. Годы шли, менялись настоятели монастыря, обновлялся монашеский коллектив, только на месте оставался Симон. Так прошло полвека. Симон состарился и все чаще задумывался о смертном часе. На одной из исповедей он рассказал настоятелю отцу Арутюну, что родом он из Запорожской Сечи и настоящее его имя Семен. Он также намекнул, что является хранителей одной великой тайны, касающейся несметного сокровища, которое он охраняет, но открыть эту тайну обещал только перед смертью. Но судьба распорядилась иначе. Зимой в лесу на монахов, вместе с которыми был и Симон, напала стая волков. Большинство отбились от них, но старик оказался смертельно ранен. Истекающего кровью на санях его привезли в монастырь, но по дороге он скончался. Омывая тело усопшего, монахи поняли, почему Симон никогда не обнажал спину. На ней была странная татуировка, напоминающая профиль женской головы и тризубец — символ запорожской сечи. Профиль удивительно напоминал русло Темерника, а шея — берег Дона. Монахи поняли, что перед ними карта и скопировали ее. Таким образом, получилось, что армяне в свое время спасли от смерти последнего из казацких казначеев.

Светлана закончила свой рассказ, но так и продолжала сидеть, задумчиво глядя в одну точку.

— Простите, — отвлек ее от раздумий Мирча, — Вы упомянули, что в 1834 году эту карту передали в архив Церкви. А как она оказалась в 1916 году у предпринимателей?

— Увы, об этом сведений у нас нет. Вполне возможно, что кто-то из нерадивых монахов решил на ней подзаработать. — Развела руками сотрудница музея и, улыбнувшись, спросила. — Я надеюсь, что смогла удовлетворить ваш интерес? Или есть еще вопросы?

— Большое Вам спасибо, за познавательный рассказ. — Дана встала с места и протянула Светлане руку.

— Извините, но у меня есть еще один вопрос? — перебил ее Мирча. — Скажите, а до ликвидации Запорожской Сечи в этих местах были какие-то строения или церкви?

Светлана с удивлением посмотрела на оператора. В ее представлении во время интервью вопросы может задавать только журналист, но она, как человек, не каждый день раздающий интервью, расценила это, как частный интерес.

— Вообще-то, да. — С недоумение в голосе ответила она. — Еще в 60-х годах в этих местах на берегу Дона была построена крепость Дмитрия Ростовского, но она не сохранилась до наших дней.