Помоги проекту - поделись книгой:
— Как прикажете, мистер Сэйл.
Бульдозеры покинули зону раскопок. Сэйл и Гловер принялись махать лопатами вместе с рабочими.
Четыре часа спустя один из рабочих наткнулся на человеческий скелет. Чуть поодаль были найдены останки второго незадачливого грабителя. Сэйл подал знак отбоя и оперся на черенок лопаты.
— Хватит на сегодня, ребята. Все свободны. Когда рабочие ушли, Сэйл сказал Гловеру:
— Продолжаем копать. Осталось немного… Уже виден верх саркофага. Согласно статье Прендергаста, стена с тайником расположена вон там…
Археологи вновь навалились на лопаты. К счастью, стена была засыпана в основном песком, крупные осколки камней попадались редко, и у Сэйла зародилась надежда, что плиту с текстом удастся отрыть неповрежденной.
Стену расчистили довольно быстро. Пустая ниша тайника свидетельствовала о том, что археологи не ошиблись в выборе направления.
Уровень песка понижался. Сэйл копал прямо под тайником, Гловер — правее.
Вскоре лопата Сэйла ударилась обо что-то твердое, но не о каменный пол — до него еще не дошли. Сердце ученого заколотилось.
— Билл…
Гловер бросил лопату и опустился на колени. В четыре руки археологи принялись лихорадочно разгребать песок. Минуту спустя перед их глазами появился фрагмент плиты.
— Да, Билл! — в восторге закричал Сэйл. — То самое, те же знаки!
Через пятнадцать минут плита была очищена целиком. Дэвид Сэйл любовался ею, как золотоискатель редкостным самородком.
— Будь я проклят, если теперь не расшифрую эти криптограммы, — заявил он. — Билл, неси фотоаппарат, он в машине.
Они сделали несколько снимков.
— А куда девать камень? — спросил Гловер.
— Погрузим в багажник, пусть пока там полежит. Завтра объявлю о прекращении работ за отсутствием результатов. Потом несколько недель интеллектуального штурма — да, только несколько недель, учитывая мои достижения, Билл! — и научный мир будет потрясен…
— Не запрягай фаэтон впереди лошади, — предостерег осторожный Гловер.
— Я знаю, что говорю. Ну, берем же эту замечательную, эту чудесную, великолепную плиту. Слава Джулиану Прендергасту и старику Харви!
Вдвоем они с трудом донесли камень до машины и положили в багажник. По пути в отель Гловер спросил:
— Тебе понадобится компьютер, Дэйв?
Арендованный учеными компьютер установили в номере Гловера, потому что Биллу частенько приходилось общаться с коллегами из разных стран, выполняя поручения занятого своими изысканиями Сэйла. Платить же за два компьютера не имело смысла — Сэйл привык работать по старинке, с авторучкой и бумагой.
— Нет, пока нет, — ответил Сэйл. — Сейчас отпечатаешь снимки, принесешь их мне и можешь отдыхать.
— Мне хотелось бы присутствовать, Дэйв.
— Смотреть, как я буду скрипеть пером? Зачем?
— Ладно, — надулся Гловер. — Пусть вся слава достанется блистательному Дэвиду Сэйлу…
— Даже не думай об этом, — серьезно возразил Сэйл. — На обложке книги будут стоять два имени. Что бы я сделал без твоей неоценимой поддержки?
Гловер заметно оживился и остаток пути насвистывал «Что толку трезветь, когда все равно напьешься?» из репертуара Джо Джексона.
На стоянке отеля Гловер проверил, надежно ли заперт багажник (хотя воры вряд ли польстились бы на тяжеленную плиту), и умчался печатать фотографии. Сэйл получил их еще влажными.
В эту ночь он совсем не спал, а в три последующие отдыхал по два-три часа. На четвертые сутки совершенно изможденный Сэйл вызвал Гловера.
— Билл, мне нужны династические списки шумеров и компиляции вавилонского жреца Бероса.
— Господи, Дэйв! — ахнул Гловер. — Тебе нужны не списки, а двадцать четыре часа сна!
— Как скоро ты сумеешь доставить списки, Билл?
— Поговорю с кем-нибудь по Интернету… Но почему шумеры, Дэйв?
— Потому что… — Сэйл потер пальцами воспалившиеся веки. — Я пока не уверен, но… Похоже, что смысл этого египетского текста как-то соотносится с более древней шумерской культурой. Надо проверить, уточнить…
Как только Гловер ушел, Сэйл достал из ящика стола толстую книгу, изданную в Париже в 1901 году. Это были богато иллюстрированные гравюрами и рисунками воспоминания Эмиля Бругша, открывшего в 1881 году недалеко от Долины царей (за грядой фиванских холмов) катакомбы, куда жрецы перенесли мумии многих фараонов. Таким образом жрецы, как видно, хотели уберечь останки от бесчинств грабителей…
Сэйл до рези в глазах вглядывался в иллюстрации. Нетрудно было различить черты лиц хорошо сохранившихся мумий.
— Рамсес Второй, — бормотал Сэйл, перелистывая страницы. — Сети Первый… Сети, Рамсес, працари шумеров… Не может быть… Я или радикально заблуждаюсь, или вообще схожу с ума…
Гловер принес необходимые распечатки. Сэйл торопливо зарылся в них, не удостоив помощника ни взглядом, ни словом. Гловер тихо удалился.
Сэйл ударил кулаком по столу.
— Но расшифровка еще не закончена! — выкрикнул он.
Однако к вечеру работа была завершена — куда быстрее, чем за две недели, ведь ученый не щадил себя.
Перед ним лежали переводы текстов папируса и плиты на современный английский язык. Сэйл был убежден, что в его методы не вкралась ошибка. Однако то, что он прочел, казалось совершенно невероятным.
— Но следует ли понимать это буквально, нет ли тут мистического, религиозного смысла? — вслух рассуждал Сэйл. — Но шумеры… Рамсес… — Сэйл порывисто вскочил и рухнул обратно в кресло, сраженный приступом головной боли. — К черту, — прошептал он. — Завтра в музей… Кое-как добравшись до кровати, он тут же уснул.
8
Гамаль Седар, оторвавшись от бумаг, поднял взгляд на стоявшего перед его столом Дэвида Сэйла. Они были немного знакомы — Сэйл частенько посещал археологический музей, а директор всегда радовался случаю поговорить по-английски.
— Добрый день, мистер Сэйл. Чем я могу помочь вам?
— Сущий пустяк, мистер Седар. Я пишу статью о Джулиане Прендергасте — полубиографическую, полунаучную… И прошу у вас разрешения поработать с его находками. Особенно меня интересует бронзовый стилет, найденный в двадцать пятом году.
Сэйл не сомневался в немедленном любезном согласии директора и очень удивился, когда Седар замялся и предложил ему сесть.
— Что ж, мистер Сэйл… Конечно… Но, по правде сказать, не понимаю, чем вас так привлекает стилет. Он сфотографирован, измерен, описан, внесен в каталоги. Подробную информацию о нем вы найдете в любом издании нашего музея, и не только. Хотите, я дам вам книгу, которая…
— Нет-нет! Я хочу видеть оригинал.
— Пожалуйста. Он в первом зале пятого корпуса. Неужели вы никогда не видели его?
— Видел — за стеклом витрины. Но в руках не держал. Мистер Седар, вы ученый, как и я. Странно, что моя просьба кажется вам обременительной.
В кабинете воцарилось тягостное молчание.
— Боюсь, исполнить вашу просьбу невозможно, мистер Сэйл.
Англичанин похолодел. Отказ! Это может означать только одно: кто-то опередил его, кто-то разгадал тайну стилета… Но тогда… По какой причине экспонат все еще в музее, а не в лабораториях специалистов?
— Почему? — срывающимся голосом спросил англичанин.
Гамаль Седар колебался. Копия, лежащая в музейном зале, издали выглядит убедительно, но это издали. Стоит Дэвиду Сэйлу, профессиональному египтологу, взять ее в руки, и он мгновенно распознает подделку.
— Мистер Сэйл, — вкрадчивым голосом начал Седар, — не скрою, вы поставили меня в чрезвычайно неудобное положение. Но для нас с вами интересы науки превыше всего. Поэтому я прошу вас сохранить в строгой тайне то, что я вам сейчас скажу.
— Обещаю, — теряясь в догадках, проговорил Сэйл.
— Так вот, — вздохнул Седар, — стилета нет в экспозиции. Это копия.
По спине Дэвида Сэйла пробежал холодок. Он оказался прав?!
— Музей был ограблен, — продолжал Седар с горечью, и Сэйл не смог скрыть изумления — не того он ожидал. — Начальник полиции имеет основания полагать, что похищенные экспонаты попали в руки людей невежественных, не подозревающих об их истинной ценности и не знающих об ограблении. Чтобы выловить наши экспонаты при продаже, мы решили держать факт ограбления в секрете, а наиболее известные экспонаты заменить копиями.
Сэйл не знал, радоваться ему или досадовать. Да и правду ли говорит директор? Вероятно да. Ни у кого из предыдущих исследователей не было ключа. Только случай мог вмешаться… Что маловероятно.
— И как продвигаются поиски? — рассеянно спросил Сэйл, поглощенный собственными мыслями.
— До сих пор, — развел руками Гамаль Седар, — никаких следов.
Дэвид Сэйл пожелал директору скорейшего успеха и вышел на улицу. Сделать выбор между данным Седару обещанием и моральными обязательствами перед родиной было просто, и археолог раздумывал недолго. Ведь то, что он предпримет во имя Англии, не помешает, а, напротив, будет способствовать возвращению экспонатов в каирский музей. Кроме стилета… Но тут уж ничего не поделаешь.
Вернувшись в отель, Сэйл пообедал и прилег отдохнуть. Однако отдохнуть не удалось: пришел Гловер.
— Как расшифровка, Дэйв?
— Скверно, — солгал Сэйл. — По-моему, я поторопился с фанфарами.
— Но Дэвид…
— Не спеши меня хоронить, — усмехнулся Сэйл, — не все потеряно. И ради бога, дай мне поспать, я смертельно устал.
После ухода Гловера Сэйл так и не сумел уснуть. Он сделал первый шаг: обманул коллегу. Остальное логически следует…
Ученый собрал свои записи в атташе-кейс, положил туда же принесенные Гловером распечатки, включая статью Прендергаста, и свиток папируса. Черновики он сжег в пепельнице — лист за листом.
Едва стемнело, Сэйл переоделся в элегантный серый костюм, сгреб в карман все наличные деньги (тут он не подводил Гловера — Билл имел доступ к банковскому счету), взял кейс и вышел из номера. Проходя мимо двери Гловера, он прислушался. Тихо.
Археолог спустился к автомобилю, сел за руль и поехал в сторону Нила. Его действия в безлюдном месте на берегу повергли бы в шок любого ученого, занимающегося историей Египта. Они граничили с преступлением… Они и являлись преступлением против науки.
Выйдя из машины, Дэвид Сэйл открыл багажник и после нескольких тщетных попыток вывалил плиту на песок. Тяжелым гаечным ключом он принялся разбивать ее, а обломки бросал в реку, стараясь, чтобы они легли подальше один от другого. Покончив с плитой, Сэйл достал из багажника запасную канистру с бензином, облил свиток папируса и поджег. Когда папирус сгорел дотла, Сэйл развеял пепел над рекой.
9
Самолет британской авиакомпании, доставивший Дэвида Сэйла в Лондон, приземлился в аэропорту Стэнстед. Там археолог пересел на поезд дополнительной линии «Стэнстед экспресс» и через сорок минут вышел на станции Ливерпуль-стрит, в центре столицы. Неподалеку отсюда жил его друг Майкл Фаулз, занимающий ответственную должность в канцелярии премьер-министра на Даунинг-стрит, 10.
Добравшись пешком до дома друга, Сэйл позвонил в дверь. Открыл сам Фаулз. Первая удача — ведь Сэйл не предупредил его о своем приезде ни по телефону, ни письменно, ни по электронной почте. Ему не хотелось, чтобы кто-то мог даже теоретически узнать об этом.
— Дэвид! — воскликнул Фаулз. — Вот так сюрприз! Я думал, ты потрошишь мертвецов в Каире…
— Так оно и было, Майк, — ответил Сэйл, пожимая Фаулзу руку. — Но кое-что изменилось.
— Проходи…
Они расположились в гостиной, в удобных креслах.
— Выпьешь чего-нибудь? — предложил Фаулз. — Виски, джин, коньяк?
— Немного коньяку.
Фаулз извлек из бара бутылку, разлил выдержанный коньяк в пузатые бокалы. Чуть пригубив, Сэйл отставил свой бокал.
— Я к тебе с просьбой, Майк.
— Погоди, погоди… Сколько времени мы не виделись? И ты с порога — с просьбой? Я застрелю тебя! Подать мой карабин для сафари!
Сэйл не принял шутливого тона.
— Дело очень серьезное, Майк. Я совершил преступление…
— Ты?!
— Да. Я уничтожил археологическую находку и древний папирус…
— Уф… Но зачем, ради всего святого? Сэйл подошел к окну, начинавшему покрываться снаружи дождевыми каплями.
— Погода в Лондоне не меняется. Когда я уезжал, было то же самое. Одна из наших нерушимых традиций… Майк, устрой мне встречу с премьер-министром.
— Вот как? — Фаулз поднял брови. — Хочешь амнистию за свой вандализм? Тогда тебе лучше обратиться к Ее Величеству. Я позвоню в Вестминстер, и…
— Майк, — взмолился Сэйл, — во имя милосердия, оставь свои шуточки!
Фаулз зажмурил левый глаз и посмотрел на Сэйла сквозь бокал.
— Зачем тебе премьер-министр?
— Не допытывайся, дружище… Дело секретное, то есть я полагаю, что оно должно быть таковым… Ты же знаком с премьер-министром, Майк!
Поделиться книгой: