Помоги проекту - поделись книгой:
— Лен, шепчу я, — не надо так зубы стискивать, сломать можешь! Знаешь как дорого и сложно протезы ставить?
— Не волнуйся, не сломаю, а тебя сейчас за нос укушу, если будешь над бедной девочкой насмехаться.
— Кусай меня, твои кусанья мне слаще мирра и вина!
— Лобзай меня своей лобзой, дерзай меня своей дерзой…
— Лен, а ты это откуда знаешь?
— Ниоткуда, дурачок! Только что придумала, экспромт такой…
— Вообще-то это нетленка из какого-то юмористического рассказа — я, как ни в чём не бывало, продолжаю разговор, одновременно стараясь просунуть пальцы как можно глубже. — Губи меня своей губой, дерзай меня своей дерзой, избей меня своей избой, и буду я всегда с тобой, как-то так.
— Стой а ты куда это руки… убери немедленно! Убер-р-ри.
— Упс! Ты ещё девочка? Тогда придётся сделать всё так, чтобы и...
Сладкая битва длится всю ночь.
Наконец силы оставляют нас и мы засыпаем сплетясь мокрыми от пота телами. К жизни нас возвращает телефонный звонок, который у меня во сне превратился в звонок трамвая, который я никак не могу догнать. А Леночка молодец. Сообразила, что это телефон, накинула халатик и побежала в коридор.
— Алё?
…
Хорошо, мама, значит тебя только к обеду ждать?
…
— Всё куплю, борщ сварю, Толика покормлю, если он придёт. Пока.
— Мама звонила, сказала, что задержится до обеда, у них в больничке сегодня какой-то аврал случился. Как нам повезло! Ты посмотри вокруг, что мы тут наворотили за ночь. — Она прикрывает рот тонкими пальчиками и медленно окидывает взглядом комнату.
Детали одежды раскиданы по всем углам. Диван почему-то стоит под углом к стене. С него на пол стекает белым потоком простыня вся в пятнах. Лёгкий запах моря тоже намекает на некие события. Думаю, что мама Лены, как женщина с медобразованием, легко бы догадалась, чем мы тут занимались. Точно бы жениться пришлось…
— Ой, Боренька, миленький, как здорово ты умеешь… — Леночка окончательно проснулась и вспомнила наши ночные упражнения. — Так и хочется маме рассказать. Нет, не бойся, я понимаю, что… но хочется же поделиться.
— Ага! Лен, ты же уже большая девочка, сама подумай. Ты будешь рассказывать, как всё было классно, а она будет только радоваться твоему счастью? Так не бывает. Ты у неё ничего кроме беспокойства не вызовешь. Дальнейшие действия твоей мамы не предсказуемы.
— Ой! — Лена опять смешно закрывает рот ладошкой, — правда, точно так ведь и будет. Но я же не смогу терпеть долго, рано или поздно проболтаюсь кому-нибудь… Я такая болтушка, поэтому, наверное, на журналистику пойду летом.
Как умелая хозяйка Лена совмещает разговор с уборкой, и минут через пятнадцать мы уже чинно сидим за столом и пьём чай со смородиновым вареньем. Бельё загружено в стиралку и замочено, а аромат смородинового листа вытеснил подозрительные запахи.
— Борь, а можно тебя спросить? — Лена почему-то отводит взгляд. — Где ты научился так… — она подыскивает слово, но не может подобрать приличное — ну, вот этим… заниматься?
— Девочка моя, боюсь, если я тебе расскажу правду, то ты не поверишь. Это очень странная история.
— Это ты уже меня обманываешь. Какая тут может быть тайна? Ты два года назад учился в нашей школе, был сначала как все пацаны. Вдруг в десятом классе резко активизировался. Тут тебя многие девки заметили и начали глазками стрелять, но ты Тришиной тогда был увлечён, и на школьных внимания не обращал. Неужели она тебя таким фокусам научила? Ну да, папа художник, богема, все дела.
— Нет, моя птичка, это только видимость, знаешь такого поэта, Омар Хайям? Тришина тут тоже не при делах. Знаешь, был когда-то такой бодрый персидский поэт Омар Хайям. Он однажды написал такой рубай:
Поэтому, милая моя, — я провожу тыльной стороной кисти по её щеке, — Это не только моя тайна. И давай на этом поставим точку.
После таких чудных зимних каникул, в последний день перед началом семестра я решил немного отдохнуть. Ведь, как давно всем известно, что лучший отдых — перемена деятельности. Что может быть лучше эротических утех? Только круг старых друзей. Звонок Вадику, звонок Олегу и вот мы уже втроём сидим у Коновалова и делимся впечатлениями от прошедших каникул. Я жалуюсь на то, что обломался такой классный источник доходов, как сотрудничество с Худфондом, Олег делится планами по разворачиванию им совместно с Татьяной кружка ТРИЗа. Говорит, что при должном старании можно будет получать патенты на изобретения и потом как-то этим сокровищем пользоваться. Вадим рассказывает смешные случаи из жизни контроллёров в системе ГорЭлектроТранспорта. Дело в том, что он вместе с Витьком и Соколом устроились там работать. Для студентов работа очень удобная, поскольку не привязана ни к месту, ни ко времени. Оклад небольшой, но если план выполнил, то остальные собранные штрафы идут в карман. Как обычно, мы пьём пиво из большой трёхлитровой банки и болты болтаем.
Внезапно внимание моё привлёк заголовок в «Науке и жизни». «Серийные убийцы — кто они?» — пахнуло чем-то уже почти забытым и далёким из параллельной жизни. Эпоха накопления первоначального капитала, «святые девяностые», жёлтая пресса, дурацкие заголовки для привлечения покупателей. Большей частью высосанные из пальца ужасные истории про всяких потрошителей и каннибалов.
Статья в «Науке и жизни» оказалась посвящена этому феномену с точки зрения марксистской психиатрии и строилась на материалах западной прессы. Дэвид Берковиц, Эдмунд Кемпер и Дональд Генри Гаскинс послужили авторам статьи для иллюстрации своей идеи о том, что именно капиталистическое общество способствует появлению таких чудовищ, а в нашей стране такое не возможно в принципе.
На этом месте у меня в мозгу произошёл маленький ядерный взрыв. Как же я мог забыть! Преступники и маньяки. Два года уже живу в этой реальности, и даже мысли не появилось про нелюдей, как раз в это время подвергающих своих жертв мучениям.
— Мужики! Слушайте, а ведь я помню несколько совершенно гнусных маньячил. Которые сейчас творят, или чуть позже будут творить свои мерзкие преступления. Как думаете, мы можем помочь нашей доблестной милиции что-то с ними сделать?
— Даже и не пробуй, Проф! — Вадим со знанием дела сказал, как отрезал. — Пока преступление не совершено, то и нет основания для действий против него. «Нет тела — нет дела».
— Подожди. Вадик! Пусть он расскажет, что он конкретно помнит, — Олег сегодня предпочитает быть рациональным.
— Тела то как раз есть! Другое дело, что наша доблестная милиция не имеет инструментов для раскрытия таких преступлений. Официально считается, что у нас никаких маньяков быть не может. И точка!
Например, некий Михасевич уже два года убивает женщин в Белоруссии. Его поймают только в конце следующего года. В газетах журналисты будут называть, кажется, «витебским душителем». Его можно брать хоть сейчас, он уже задушил четырёх девушек. Если удастся его быстро перехватить, то спасут ещё минимум двух.
Ещё действует убийца проводниц — Нагиев. Ещё два года будет убивать и насиловать женщин в поездах Уральского района, пока его не поймают после того, как он за одну ночь надругается над четырьмя проводницами, убивая их сонными по очереди. Он орудует уже два года.
Самый страшный, конечно, Андрей Чикатило. Вот он действительно еще ничего не совершил кроме мелких развратных действий по отношению к своим воспитанникам, но пока без физического вреда жертвам. Он пока в самом начале пути «людоведа и душелюба». Кажется, первую свою жертву он погубит в начале восьмидесятых. Потом у него кучно пойдёт и за несколько лет этот урод замучит 58 человек, и это только жертвы, чьи останки удалось обнаружить. Сам он говорил, что убил гораздо больше. Хорошо бы сделать так, чтобы мне поверили и «подлечили» его заранее, пока он не перешёл от мечты к реализации. Тем более что это чудовище уже проявляет свои порочные наклонности.
— Я думаю, что Вадим прав, — выносит вердикт Архипов, — никто тебе не поверит, а если не дай бог поверят и действительно поймают тех двух долбаных уродов, что уже злодействуют, то тогда тебя ждёт научно-исследовательская психушка. Будут над тобой опыты ставить, как над обезьяном каким. Людей, жалко, конечно, но…
— Олег, подожди, не торопись, — Вадим, кажется, что-то придумал. — Я думаю, что сделать всё-таки что-нибудь можно. Я с отцом поговорю, он же во внутренних органах работает, хоть и гаишник, но система одна. Может, что-нибудь подскажет.
— Ага, только смотри, залегендируй как-то так, чтобы у него подозрений не вызвало.
Василий Владимирович к рассказу младшего сына отнёсся скептически.
— Этого, нах, не может быть, нах! Потому что быть такого не может никогда! — сказал он, как отрезал. После чего углубился в перипетии чемпионата мира по футболу.
ГЛАВА 11. ТАМ, ГДЕ ЛЫЖНИКИ ЛЕТЯТ ПО СКЛОНУ
Глава торгового представительства Болгарии Тодор Ивàнов буквально чудом избежал гибели в гостинице «Россия»[25]. Это так подействовало на него, что на следующий день после пожара, когда до него дошло, как ему повезло, он внезапно почувствовал интенсивную боль за грудиной, отдающую в левую лопатку. Скорая отвезла его в Медцентр при ГлавУпДК[26], где он сразу потерял сознание. После сердечно-лёгочной реанимации ему поставили диагноз — инфаркт миокарда. После выписки из стационара на период реабилитации он был отправлен на родину. В Рилах, у него был старый, оставшийся ещё с царских времен красивый особняк. Там семья Ивановых проводило выходные и отпуска. Близость курорта Боровец обеспечивала доступ ко всем лечебным мероприятиям. Некроз был не большой, вторая степень тяжести, как сказал главный кардиолог Медцентра. Поэтому реабилитационный период назначили всего на восемь месяцев. В декабре Иванов мог уже приступить к работе, но решил подстраховаться и провести в своих любимых Рилах Новогодние и Рождественские праздники, а уж после приступить к несению службы.
В этот Сочельник он замечательно провёл время, рассекая кантом новых «пампаров»[27] склоны горы Мусалы. Тодор скользил привычным маршрутом, поднимаясь до базы отдыха МВД «Къпина». Там в буфете девочки варят прекрасный кофе, а после крошеной чашечки ароматной с шоколадным привкусом робусты, он с удовольствием спускается домой. Как здорово лететь вдоль пологого склона и ловить тающие на лице снежинки. В отличие от России, здесь морозов не бывает, но снегу может выпасть под два метра. В этом году в декабре уже метр навалило.
Сегодня Быдни Вечер[28], Тодору ещё надо полено подготовить[29], а то приедет дочка, и как без полена? Она хоть и взрослая, уже в университетах учится, а всё равно ждёт от родителей представления. Радка, наверное, уже испекла хлеб с монеткой…
Вечером, когда они вдвоём заканчивают с уборкой, Радка вдруг останавливается и внимательно смотрит на Тодора.
— Дорогой, я вдруг вспомнила одну важную вещь. Пока ещё не пробило полночь хорошо бы принять решение. Плохо откладывать на следующий год важные решения.
— Милая, ты о чём? — Не понял Тодор.
— Тебе жизнь спасли, а ты и забыл об этом, не поблагодарил людей, даже не поздравил. Что скажешь, дорогой?
— Радка, ты у меня просто не жена, а великий и мудрый визирь! Я действительно упустил это из виду с инфарктами этими дурацкими. Да, нехорошо получилось. Досадно… Я думаю, может мужиков к нам в гости пригласить? Тем более что мне очень интересно, как они узнали про пожар. Может быть, поживут у нас, погуляют по горам, выпьют ракии и расскажут? Решено! На май их и пригласим. Любен говорил, что это всё мужики пенсионного возраста, в генеральских погонах, поэтому им май лучше всего подойдёт. Ещё не жарко, но уже всё цветёт, тепло и сухо.
— Тошко, ты молодец! Быстро решение принял, но действовать надо будет, не откладывая. Ты же знаешь, как в Союзе долго получают выездную визу. Наши чинуши тоже, конечно, далеко не ушли, меньше месяца приглашение не сделать, а у них так и все три месяца уйдут на получение разрешения. Вот уж действительно, как в анекдоте: — за границу проще на танке.
— Ещё надо как-то вопрос с деньгами для них решить. Я же знаю эту странную советскую политику, менять какие-то совершенно смешные деньги. Может продать, что-нибудь ненужное? Подумаем.
На том и порешили.
В конце января в совет ветеранов АДД пришло письмо из Болгарии на имя председателя. В нём в ярких красках расписывалась прошлогодняя история спасения болгарских граждан от гибели на пожаре в гостинице «Россия». После горячих слов благодарности авторы письма предлагали найти участников тех событий и выслать их паспортные данные для приглашений. Так как сам председатель Сергей Алейников был в этом замешан, то не стал привлекать ничьё внимание, а просто позвонил соучастникам прошлогоднего приключения.
Ушаков, по словам его дочери, был уже месяц как в больнице. Еще не закончил цикл постинфарктной терапии. Ни о каких поездках в ближайший год не могло быть и речи. Сам Алейников, тоже особого желания ехать в Болгарию не испытывал. Тем более в мае, когда требовалось высаживать в грунт рассаду его селекционных сортов помидор. Да и не считал он себя причастным к истории спасения. Ну, сходили, ну, поговорили, что тут такого? Захаров, — вот кто приз заслужил!
Николай Захаров после звонка Алейникова задумался.
— Нас было трое, рассчитывать надо на три приглашения. Алейников и Ушаков не могут, два приглашения свободны, кому бы их предложить? Боре Рогову, одно это понятно, себе любимому, тоже, а кто третий в этой компании? Антонину брать с собой не хочется, она же не даст ни ракии попить, ни на девочек местных полюбоваться. Пусть лучше Борис отца с собой возьмёт. Вот это было бы классно! Мы бы с Гришкой дали б жару!
Борис в последний день января оказался дома совершенно случайно. На пять минут заскочил домой бросить подрам и нарвался на звонок Морозова.
— Борис, мы с тобой едем в Болгарию, — забыв даже поинтересоваться здоровьем родителей, взял быка за рога полковник.
— Когда? — Борис тоже не склонен был рассусоливать.
— Нам предложили на май. Мои генералы отказались. Вместо них я твою кандидатуру предложил. Ведь твоя заслуга в этом деле самая весомая. Может, уважишь старика, отца возьмёшь? Мне бы с ним было о чём потолковать.
— В мае я не могу, — Борис сокрушённо вздохнул, — с удовольствием бы, но зачёты, экзамены… учёбу бросать ради этого?
— А когда бы смог?
— Сессия кончается в июне, потом практики всякие пока неизвестно, где и как долго. Только в августе я точно буду свободен. — Про себя же хитрец подумал, что в августе Леночка уже освободится и у него будет отличная компания. — У отца огород, он, конечно, не откажет старому другу, но и удовольствия не получит. Давайте, Николай Иванович, я лучше свою девушку возьму?
— Хорошо, пусть будет твоя девушка. Я тебя понимаю, — дело молодое. Буду болгарина на август ориентировать. Ему будет сложнее, курортный сезон всё-таки, но жизнь мы с тобой ему спасли, это факт.
После оформления необходимых бумаг, в Новосибирск были высланы два приглашения на имя Бориса Рогова и Елены Адониной, дающие право посетить Народную Республику Болгарию в августе 1978 года. Принимающей стороной значилась семья Тодора Ивàнова. От первоначального плана не осталось ничего. Ветераны не могли и не хотели, а Борис с Леной в другое время были заняты. Пришлось подстраиваться под них. Зато двадцатилетняя Цветка, единственная дочь Тодора Ивàнова была искренне рада, почти ровесники, из самой Сибири… Все подружки с ума сойдут от зависти.
ГЛАВА 12. ВАГОНЧИК ТРОНЕТСЯ, ПЕРРОН ОСТАНЕТСЯ
В середине марта я вдруг вспомнил, что 31 числа Новосибирск посетит лично Генеральный секретарь КПСС, «дарахой и любимый», Дважды Ильич Советского Союза — Леонид Брежнев. У меня появляется шанс, хоть и мизерный, но всё-таки шанс, дать ему знать, как-то подтолкнуть его в нужном направлении. Но как это сделать, не выдавая себя? На первый взгляд это совершенно не возможно, на второй и третий тоже, а вот через день мне всё-таки приходит в голову идея…
До приезда Генсека у нас две недели. В программе переговоры с местными сатрапами и посещение Пашинской в/ч РВСН. С городской и областной властью он будет встречаться на вокзале, а к ракетчикам поедет, скорее всего, по Богдашке и Пашинскому шоссе. Можно было бы, например, накануне ночью вывесить большой транспарант. Нет. Наверняка, всю трассу проверят. К тому же, от вокзала военная часть всего в километрах двадцати, долетит по «зелёной улице» за четверть часа и из своего лимузина не заметит. Вариант с Пашинской трассой отпадает.
Можно остаться ночью на вокзале, проникнуть в депутатский зал и там прямо на столе оставить лист бумаги с предупреждением. Наверняка можно будет где-то спрятаться и после прибытия поезда под видом уборщицы слинять по-тихому. Тоже нет. Риск попасться слишком велик. Детский сад какой-то, честное слово.
Спрятаться в переходе к перронам. Оттуда легче всего удрать. Заранее аккуратно вырезать стекло. Где-нибудь в стороне сымитировать выстрел, а когда все отвлекутся запустить из рогатки бумажный самолётик с посланием. Пока все будут следить за полётом, незаметно слинять.
Шансов на благополучный исход тоже не много, но больше чем ничего. Будет ли толк, даже если послание достигнет цели? Сложно что-то сказать, но мистификация лучше, чем любая аналитика. Поэтому будем действовать…
Первым делом, я обошёл все доступные помещения вокзала. Окна в переходе оказались, к моей великой радости, распашными, даже резать не надо. Я проверил, как они открываются. Вот тут была засада. Они не открывались, наверное, с момента установки и были залиты многолетними слоями краски. Придётся обработать швы дихлорметаном. Помнится, в прошлом году, в бытность мою сторожем на заводе пластмасс, видел я там нужный мне растворитель. Там и куплю.
После долгого перебора вариантов, я выбираю самую лаконичную надпись «Афганистан — ловушка!» крупными печатными буквами вывожу её на листке одиннадцатого формата и складываю прямоугольный параплан, который в двадцать первом веке рекламировался, как самый далеко летящий бумажный планер.
Теперь надо придумать, как отвлечь охрану хотя бы на мгновение. Лучше всего действует резкий и громкий звук. Взрыв лопнувшего баллона вполне подойдёт. Правда, без помощника в таком случае не обойтись. Попрошу Вадима, как самого авантюрного из друзей помочь. Сделаем петарду из спичек и под трамвай её сунем. И безопасно, и громко. Представляю, как перепугаются утренние пассажиры этого трамвая, когда из под его колёс вдруг раздастся взрыв. Наверное, лучше сесть где-то за гаражами и шарахнуть по петарде молотком. Тогда точно никто ничего не поймёт.
Низко гудит трансформатор электровоза ЧС-2-137, тянущий за собой несколько зелёных спецвагонов. Наконец, по-птичьи защебетал металл по металлу. Это пневмотормоза зафиксировали колёса, но инерция движения ещё секунду тянет их по рельсам. Короткий гудок и литерный поезд останавливается как раз перед самыми дверями вокзала. 31 марта ровно в десять утра на первый путь станции «Новосибирск-Главный» прибыл личный поезд Леонида Ильича Брежнева. Первыми из открывшихся дверей выскочили сотрудники «девятки»[30] в черных пальто. Парни с цепкими взглядами рассредоточились по перрону, заняв предписанные места.
В проёме четвёртого вагона появляется массивная фигура Брежнева. Он осторожно глядит под ноги и спускается на одну ступеньку. Наконец поднимает глаза и машет ладошкой, приветствуя встречающих. Ещё шаг и на Генсека набрасывается в припадке чиновничьего восторга Первый секретарь Новосибирского обкома Фёдор Степанович Горячев. Он так яростно трясёт руку Брежнева, что кажется, вот-вот её оторвёт, после чего припадает к старику в тройном поцелуе. Как раз в этот момент со стороны вокзальной площади раздаётся резкий и громкий хлопок, похожий на выстрел. Все невольно поворачиваются на звук.
Я прибыл на вокзал ещё в половине десятого. Подойти к заветному окошку не смог, переход был закрыт. Пришлось отправляться на площадку с толпой зевак, наблюдающих прибытие именитого гостя. Хорошо, что я немного подстраховался, вместо куртки надел штормовку с трафаретом «Сибстрин-76» и старую лыжную шапочку с большим белым помпоном. К моменту взрыва самолётик у меня уже в руке. Как только телохранители дружно поворачивают головы в сторону звука, я коротким и резким движением запускаю своего «голубя мира». Так как я стою с самого края толпы, то остаюсь вне поля зрения соседей. Аккуратно перемещаюсь в сторону и слежу за судьбой своего послания.
Самолётик бесшумно скользит сначала вниз к электровозу, затем в восходящем потоке поднимается, поворачивает и плавно опускается на крышу вагона. Чёрт, чёрт, чёрт! Надо было делать более тяжёлую модель! Сейчас поезд тронется и под колёсами погибнет такая идея!
Однако, к моей великой радости, порыв ветра сносит самолётик к платформе, и кто-то из брежневского сопровождения подбирает его. А мне пора сматываться, пока никто не занялся поиском.
Вадик меня ждёт в ближайшем дворе с моей курткой в руках:
— Быстро ты обернулся. Всё нормально прошло, письмо попало в руки адресату?
— Какой-то хмырь подобрал, а передаст он Ильичу, или нет, не знаю. Кому-то наверняка передаст.
— Как тебе наш «амператор»? — У Вадима масса вопросов. — Бодр и весел, или хмур и грозен?
— Стар и болен этот дядька. Плохо двигается, плохо говорит. Он же в позапрошлом году клиническую смерть пережил, — я вспоминаю статью из «Википедии», — старик с того света вернулся. Мне даже за него страшно стало, когда ему на шею бросился наш Горячев. Как давай целовать… Едва не задушил.
Вадик загибается от хохота. На нас даже начинают оборачиваться редкие прохожие. Мы весело толкаемся и, подобрав свои манатки, покидаем двор. Интерес Вадика к личности Леонида Ильича понятен — пальцев одной руки хватит пересчитать такие визиты. Поэтому и Горячев так подпрыгивал. Может быть, если не подпрыгивал бы, то и не начали бы строить у нас метро. Вот такая у нас странная плановая экономика.
Майор девятого управления КГБ, прикреплённый офицер Владимир Медведев, совершенно случайно заметил, как с крыши вагона ветром сдуло ярко-оранжевый самолётик. Опасности от него не чувствовалось, но долг повелевал отреагировать на «нештатную» ситуацию. Он подобрал самолёт и сунул во внутренний карман пальто.
По дороге в ракетную часть Владимир вспомнил про странный планер, достал и из любопытства развернул. Крупными черными буквами по оранжевому полю шла короткая как выстрел в упор строка: «Афганистан — ловушка». Медведев ничего не понял, и обратился к старшему их группы:
Поделиться книгой: