Деваться было некуда. Тихоскок подавил в себе жуткое желание сбежать и выставил вперед острые когти. Он даже забыл про шпагу, до сих пор болтавшуюся у него на боку. Стражник оглядел его и расхохотался.
— Ты что, драться со мной собрался? — издевательски спросил он. — Да я тебя разделаю, как ежа на сковородке!
И он замахнулся над его головой алебардой. В этот миг земля под ногами качнулась. С потолка посыпались комья земли. Вывороченный камень сорвался и со звоном стукнул Твердолоба по шлему. Тот удивленно посмотрел вверх и застыл с разинутым ртом. Тихоня от ярости зарычал и приготовился броситься на него, но тут его самого так встряхнуло, что он свалился с ног и покатился обратно, к Белянке. Стражник тоже не удержался и рухнул, звеня медной кирасой, а на голову ему уже сыпались целые пласты сухой глины.
— Это проснулся дракон! — завизжала Белянка. — В такой час нельзя сидеть под землей, нас завалит!
Твердолоб неуверенно пополз обратно. И тут же огромный ком глины сорвался с потолка и упал между ними, перекрыв коридор. Пыль и грязь поднялись столбом и набились Тихоне под мантию. Белянка закашлялась — она не могла отдышаться.
— Нам нужно под открытое небо! Скорее! — сквозь кашель сказала она.
Стражник скрылся из виду за земляной стеной. Тихоскок поднял Белянку и потащил ее за собой, к далекому тусклому свету, пробивающемуся из выхода.
Городской посад кишел от крыс, высыпавших из домов на открытые улицы. Они были взволнованы и перепуганы. «Дракон рассердился! Дракон трясет землю!» — верещали со всех сторон едва одетые горожанки. Медной кирасы Твердолоба нигде не было видно, и, пользуясь суетой, беглецы пробрались к крепостной стене, за которой начиналось бескрайнее Дикое поле.
Никто не обращал на них внимания. Суетливый народ сновал вокруг, спасая семьи и имущество. Беглецы приблизились к воротам, ведущим за городские стены. Проход вел под высокую арку каменной башни, стража которой сбежала и затерялась среди горожан.
— Если выйдем из города, то назад уже не вернемся! — с отчаянием выкрикнул Тихоскок.
Внутри у него все холодело. Он привык к удобным библиотекам, к аудиториям университета, к кормежке по пять раз за сутки. Днем приличные крысы спят и носа из нор не высовывают. А мир за пределами стен, в Диком поле, у берегов Моря, так и кишит опасностями. Куда соваться ему, книжному червю?
Но Белянка уже юркнула в темную арку — светлый хвостик задел его усики, как будто в насмешку. И он ринулся за ней, не думая о том, что ждет впереди.
Глава 2
Пиратская гавань
Тихоскок и Белянка оказались в степи. Вокруг, насколько хватает глаз — целый лес диких трав. Белянка казалась растерянной.
— Куда теперь? — дрожащим голоском спросила она.
— Не беспокойся! Я знаю, — уверенно заявил он.
Он едва нашел силы, чтобы напустить на себя этот уверенный вид. На самом деле он весь дрожал, а нижние лапы его подгибались. Но это беззащитное существо рядом с ним, эта милая альбиноска, рожденная для неги и восхищения, смотрела на него с такой надеждой!
И Тихоня решил вести себя не как отрок, но как муж — пусть даже он и не знал в точности, что это значит.
Вдали шумели морские волны. Солнце поднималось над туманным краем воды. Оно было огромным, зловеще-багровым и ослепительно ярким.
— Ах, я вся обгорю! — капризно сказала Белянка.
И тут Тихоскок повел себя, как настоящий мужчина. Он отгрыз ножку огромного лопуха, насадил ее на гладкую хворостину, и получил настоящий зонтик. Белянка взяла зонтик в руки и с восхищением посмотрела на друга. «Надо же, я и не знала, что ты это умеешь!» — читалось в ее взгляде.
— Побежали к морю! Там рыбачий поселок, в нем живет мой знакомый! — командирским голосом выпалил он.
Неожиданно на лицо Тихоскока упала тень. В первый миг он подумал, что это Белянка махнула над ним своим самодельным зонтиком. Он взглянул на нее и увидел, что она стоит в трех шагах от него. Тень исчезла, ослепительное солнце ударило в глаза, а затем снова скрылось. Он поднял голову: из глубины бездонного неба на него падал стремительный ком перьев и мускулов. Впереди торчал клюв: хищно изогнутое, жестокое орудие убийства.
— Ястреб! Спасаемся! — суматошно взвизгнула Белянка.
Инстинкт заставил его сжаться в комок и отскочить в сторону. Крылья гулко хлопнули у него над головой, тень скользнула по земле и пронеслась мимо. Хищник промахнулся и не смог ухватить его, а Белянку, спрятавшуюся под лопухом, он не заметил. Тихоня забился в густые заросли жестких колючек и крикнул подруге:
— Не вылезай из-под листа!
Сердце отчаянно колотилось, на лбу выступил пот, шерсть встала дыбом. Хищник не думал отступать: он заложил вираж и начал облетать кругом, высматривая добычу. Тихоскок не выдержал и дал деру. Высокая трава над головой заколыхалась и выдала его. Ястреб заметил движение и тут же устремился вниз.
— Тихоня, беги! — заголосила Белянка.
Она отбросила самодельный зонтик и сама бросилась наутек. Вдвоем они ринулись, куда глаза глядят. Неожиданно заросли густой травы кончились, и беглецы оказались на голой проплешине. Ястреб тут же заметил их и начал снижаться. Его клюв щелкнул у Тихоскока над самым ухом. И тут Тихоня заметил заброшенную нору. Она выглядела дико и неприглядно: осыпавшиеся своды, земляной пол, грязные стены. Но деваться было некуда, и он бросился внутрь, даже не думая, кто может встретиться в темноте. Белянка юркнула за ним вслед. Хищник приземлился, грозно хлопнул крыльями и заглянул во вход. Его круглый глаз — невыразительный, лишенный мысли и чувства, глаз настоящей летающей машины для убийства — бешено вращался, высматривая добычу. Но беглецы были уже далеко: они пробирались на нижние ярусы, царапая шкурки и обдираясь о стены.
Нора была явно рассчитана не на благородных крыс. Карабкаться по ней было ужасно неудобно: видимо, ее вырыли суслики или какие-то другие степные животные. И все же тут, в темноте, беглецы чувствовали себя, как дома. Их острые усики ощупывали тесные стенки, и благодаря им они запросто обходились без зрения.
— Тихоня, я за тобой не успеваю! — пожаловалась Белянка.
Оказалось, что чувствительность ее усиков снижена. В комфортных городских переходах эта особенность никак не проявлялась, но тут, в грубой сельской подземке, сразу же дала о себе знать. Зато Тихоскок расхрабрился. Он чувствовал себя первооткрывателем, нащупавшим новые земли. Он даже начал в уме прикидывать карту этой норы и мечтать о том, как нанесет ее тушью на ароматный пергамент, за что удостоится награды Географического общества, а может быть, даже звания Почетного Первопроходца.
— Белянка, а ты не знаешь, у Первопроходцев есть иммунитет к судебным преследованиям? — спросил он, обернувшись. — Что-то я не припомню, чтобы кого-то из них грызла инквизиция.
Они поворачивали из одного коридора в другой, но врожденное чутье уверенно вело их на юг, в сторону моря. Пару раз на пути им попались вертикальные шахты, ведущие прямо вверх, и наконец впереди замаячил широкий выход, в который ярко светило дневное солнце.
— Давай подождем вечера, — взмолилась Белянка. — Днем даже по городу гулять опасно, а по Дикому полю бродить в это время — и вовсе самоубийство.
— Белянчик, ночью на охоту выйдут такие твари, что ястреб по сравнению с ними покажется комнатной птичкой, — ласково сказал он, гладя ее по шерстке. — Нам придется поторопиться, иначе до моря нам не дойти.
Его подруга задергала усиками перед обвалившимся выходом. Она не решалась сделать шаг наружу, под палящие лучи. Там, по степи, рыскали хищники, о которых рассказывали страшные сказки. Как заставить себя преодолеть страх?
Неожиданно сзади раздалось шипение. Тихоскок обернулся. Из бокового пролета у него за спиной выползала темная кобра. Она разевала пасть с раздвоенным языком, кончики которого тянулись к добыче. На их счастье, проход был слишком узким, чтобы кобра смогла скрутиться и сделать бросок.
— Белянка, вперед! — вне себя заорал Тихоскок и вытолкнул ее наружу.
Кобра устремилась за ними. Ее тело струилось среди травяных зарослей, и лишь по колыханию стебельков можно было понять, где она находится. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Змея зашипела, разинула пасть, словно собираясь заглотить разом обоих, и высоко подняла шею. И в этот миг прямо перед лицом Тихоскока оглушительно хлопнули крылья. Гигантский ястреб спикировал и приземлился в двух шагах от него.
Тихоскок остановился и растерянно замер. Белянка затравленно озиралась по сторонам. Время остановилось, все чувства исчезли. Тихоня лишь смотрел неподвижным взглядом на то, как раскрывается хищный клюв, как летучая тварь делает резкий бросок…
Он не почувствовал ни удара, ни боли. Ястреб промчался мимо, схватил кобру, и, победоносно держа ее в клюве, взмыл в воздух. Змея отчаянно извивалась и шипела от ярости. Белянка безмолвно смотрела, как оба врага удаляются.
Тихоня ощупал ее, но она была неподвижна.
— Белянчик, пойдем, здесь опасно! — сказал он.
Но подруга не отзывалась — змеиный гипноз еще не развеялся. Ему пришлось приводить ее в чувство, растирая сведенные мышцы и хлопая по щекам. В конце концов она очнулась, но долго еще не решалась произнести ни слова и казалась какой-то пришибленной.
Рыбачий поселок располагался на высоком уступе, нависшем над морским берегом. Белянка никогда раньше не видела моря. Она замерла над обрывом, вглядываясь вдаль.
— Как я хочу уплыть далеко-далеко, в другие края! — с чувством сказала она.
Двери таверны были распахнуты настежь. Несмотря на дневное время, она была заполнена посетителями. Музыкант в углу терзал струны самодельной гитары.
— Эй, Баламут, спой-ка нам песню о драконе и заклятом кладе! — крикнул гитаристу пожилой шкипер в красной пиратской бандане с белыми черепами.
Под его безрукавкой из грубой парусины виднелась жесткая, просоленная черная шерсть, а на шее болтались бусы из диковинных морских раковин.
Гитарист с готовностью тронул струны и запел о том, что где-то в глубине моря притаился город волшебников и великанов, ушедший на дно в незапамятные времена. В этом городе спрятан Заклятый клад. Кто найдет его — станет самой богатой крысой на земле. Неисчислимы сокровища моря, однако клад предков покажется чудом даже по сравнению с ними. Но его нельзя раздобыть просто так. Клад сторожит чудовищный дракон, пожирающий крыс. Древние предки наложили на свои богатства колдовское заклятье: трое кладоискателей должны найти гибель в пасти дракона, прежде чем кто-либо доберется до сокровищ. Много воды утекло с тех пор, и многие мечтали их получить. Но как ни искали этот таинственный клад в водной пучине, как ни звали дух предков из морской глубины — ничего не нашли.
Гитарист кончил петь, звон его струн затих. Все присутствующие разразились аплодисментами и восторженными возгласами. Шкипер в красной бандане кинул певцу серебряную монету и заказал всем по кружке ячменного пива.
Тихоскок схватил Белянку за ладонь и потащил за собой. При виде его черношерстый мореход просветлел.
— Бизань-дерезань! Лампедуза-медуза! Кого я вижу! Тихоня, неужели ты наконец решился выбраться из своей тухлой норы? — завопил мореход, радостно протягивая к нему руки.
Они крепко обнялись, как старые знакомые.
— Белянка, познакомься, это шкипер Ветрогон, — сказал Тихоскок.
Мореход оглядел альбиноску, повел острым носом и красноречиво взглянул на приятеля. В его взгляде читалось: «Вот это подружку ты себе подыскал!» Но вслух он произнес:
— Зря вы ходите по побережью днем, дамочка. Обгорите под солнцем.
— Я никакая не дамочка! — обиженно заявила Белянка. — И буду ходить, где хочу!
Шкипер расхохотался:
— Не обижайтесь. Ваш друг помог мне больше, чем попутный ветер. Он соорудил подводный колпак для дыхания. С ним я смогу погрузиться на дно и добыть кучу морского стекла, а оно стоит целого состояния. Но мне нужны корабль и команда. Кто-то должен остаться на палубе и качать воздух. Вы поплывете со мной?
Тихоскок взгромоздился за деревянный стол, лихо сдвинул квадратную шапочку с кисточкой набок, обнажив порванное шпагой ухо, и с видом заправского морского волка принялся сосать пиво из кружки. Всем своим обликом он давал знать подруге: смотри, я среди этих бывалых вояк — как свой!
А в зале тем временем закипел бурный спор. Все продолжали обсуждать песню о драконе и Заклятом кладе.
— Это все сказки! — уверенно говорил трактирщик в залитом пивом фартуке. — Если бы Затопленный город существовал, его давно бы нашли. Слишком много желающих разбогатеть на халяву.
— Зато если поднять со дна залежи драгоценностей, то потом всю жизнь можно жить припеваючи, — возразил ему Ветрогон. — Я сам мерял линем силу подводных течений и составил их карту. И я рассчитал, откуда на наш берег выносит морское стекло.
— И откуда? — поинтересовался трактирщик.
— Так я тебе и скажу, хитрая ты каракатица! — расхохотался Ветрогон. — Однако я нисколько не сомневаюсь, что если как следует пошерстить, то легенда окажется правдой. Вот, смотри, Вислобрюх, на моих бусах среди раковин попадаются зубы подводных чудовищ. Я сам добывал их, когда был молодым.
— Да полно тебе языком-то молоть, — насмешливо проговорил трактирщик. — Это зубы не чудищ, а каких-то животных из дальних морей. Ты все это выдумал.
— Ты думаешь, что я вру? — взъелся бывалый шкипер. — Да я готов спорить на сто золотых, что чудовища существуют.
— Я принимаю спор! — с азартом заявил трактирщик. — Только чем ты будешь расплачиваться? Ты мне и так задолжал!
— Бери все, что у меня есть! — с таким же азартом выкрикнул Ветрогон. — Хибару, лодку и рыбачьи сети.
— Они не стоят ста золотых. Но я согласен! — ответил трактирщик. — А в доказательство принеси голову морского дракона. Пустыми байками меня не проведешь!
Присутствующие зашумели, выражая одобрение. Ветрогон сел рядом с Тихоскоком и крепко задумался.
— Бизань-дерезань, вот я влип! — сказал он. — Где мне взять сто золотых? У нас в Пиратской Гавани порядки суровые. Кто не может заплатить долг — отправляется в рабство до тех пор, пока не отработает все до последнего медяка.
— Тогда у нас один выход, — ответил ему Тихоскок, смахивая с ученой мантии пивную пену. — Найти город предков и этот мифический клад.
— Да его кто только ни искал! — безнадежно махнул рукой шкипер. — А у нас даже корабля нет.
— Может, корабль удастся у кого-нибудь раздобыть? — вставила слово Белянка.
— Да, есть тут у нас один лихой капитан, — вздохнул Ветрогон. — Но уж очень мне не хотелось к нему обращаться…
Особняк капитана Лихогляда выделялся среди ветхих строений, рыбачьих хибар, кладовых и таверн. Его окружал мутный ров с крокодилами. За рвом высился прочный забор, по четырем углам которого на окрестности угрюмо взирали дубовые башни с часовыми.
Двое охранников в пиратских безрукавках повели их по высокому мостику, перекинутому через ров. Пара крокодилов высунулась из мутной воды и меланхолично наблюдала за путниками. Белянка с любопытством подошла к краю мостика и во все глаза начала таращиться на них — она никогда прежде не видела таких хищников. Неожиданно из стоячей заводи, затянутой зеленой ряской, высунулся настоящий гигант, подпрыгнул, разинув огромную пасть, и щелкнул зубами у Белянки прямо перед носом. Девушка завизжала от страха, отпрыгнула и прижалась к Тихоскоку. Оба охранника издевательски заржали. Тихоня и сам был напуган, но не подал виду. Он обнял Белянку, погладил ее по пушистой шерстке и уверенно повел за собой.
Ветрогон первым вошел в трехэтажное здание с мраморными колоннами. Двое охранников впустили их и встали за спинами.
По широкой мраморной лестнице к ним спустился хозяин особняка, капитан Лихогляд. Его бурая шерсть была аккуратно приглажена и расчесана. Острый нос залихватски высовывался из-под длинного завитого парика, на котором покачивалась фетровая треуголка с роскошным орлиным пером. Из-под небрежно накинутого на плечи распашного кафтана с золотыми пуговицами выглядывал пурпурный камзол с рукавами из тонких кружев, а через плечо была перекинута голубая перевязь, на которой висела широкая абордажная сабля.
Радушно улыбаясь, капитан сорвал с головы шляпу, и, изящно качнув пером, поклонился гостям.
— Ах, какой чудесный сюрприз! — заворковал он, беря шкипера под локоток. — Ветрогон, мон ами! Как давно мы не виделись! Ты же знаешь: на моей палубе для тебя всегда найдется местечко с тенью. Кого ты привел ко мне? Это твои друзья? Какой ты молодец! Ты же знаешь, как я обожаю новые знакомства. Ах, мадмуазель! Какая великолепная белая шерстка! Какая гладкая и шелковистая! Вы, должно быть, принцесса! Или волшебная фея! Обычные крысы не бывают такими прекрасными!
Он галантно тронул Белянку за ручку и поцеловал воздух в миллиметре от ее ладони. Та смутилась, покраснела и расплылась в довольной улыбке.
— Это Белянка, бывшая невеста магистра Гнилозуба, — представил ее Ветрогон. — А это — бакалавр Тихоскок, ученый и гениальный изобретатель, соорудивший колпак для подводных погружений, о котором я тебе рассказывал.
Услышав эту рекомендацию, Тихоня опешил и смутился не меньше своей подруги.
— С этим колпаком мы поднимем со дна целые залежи морского стекла, — не замечая смущения друзей, увлеченно продолжал говорить шкипер. — Но нам нужны корабль и команда. Прибыль мы готовы разделить по справедливости. Ты — хозяин Пиратской Гавани, и без твоего позволенья нам все равно ничего не светит. Так что приглашаем тебя в долю, и пусть меня проглотит акула, если кто-нибудь скажет, что это плохая сделка!
Лихогляд хищно взглянул на него и облизнулся, но тут же взял себя в руки и произнес:
— Ах, о делах еще успеем поговорить! Вы, наверное, устали с дороги? Мой шеф-повар как раз собирался подавать обед. Я, знаете ли, невероятный гурман. Не изволите ли со мной отобедать? На первое у меня луковый суп-пюре с белым вином, на второе — касуле с нежным ягненком, а на закуску — гусиный паштет. И, конечно, десерт! Как вы отнесетесь к шоколадному мороженому, мадмуазель? Или к апельсиновому желе?
Белянка распахнула рот, чтобы ответить, но не нашлась, что сказать, и лишь проглотила слюну.
— Хорошо отнесемся! — выпалил вместо нее Тихоскок, которого уже начало развозить от пива, выпитого в таверне.
Парадный обед у капитана Лихогляда превзошел все ожидания. Ягненок и в самом деле оказался нежнейший. К тому моменту, когда его подали, Белянка уже успела напробоваться белого вина с паштетом, но тут оказалось, что с ягненком нужно пить красный «Крыссароль» пятнадцатилетней выдержки. Любезнейший капитан взял ее под свою опеку и обстоятельно рассказал на ушко, какое вино с каким блюдом следует употреблять по правилам великосветского тона.
Ветрогон и не думал деликатничать. Он сразу схватил себе кость покрупнее, обильно полил ее соусом, и теперь глодал, зажав в кулаке.
— Так что там насчет корабля? — напомнил он. — Спасибо, конечно, за обед, но мы-то пришли по делу!
— Ах, да, мой любимый корабль, — опечалился Лихогляд. — Что ж, давайте совершим небольшой променад.