Коллекционер чудес

Он снова провел ладонью по лицу и, выйдя из-за прилавка, повесил на двери табличку с надписью: «Пекарня закрыта». Дерек подумал, что, возможно, эту табличку сделала покойная Эмма — пекарь дотрагивался до картонной полоски с такой осторожностью, словно это была святыня.

— Это ведь я ее нашел. Утро уже, давно пекарню открыл, а она все не спускается, — продолжал Угрюм. — Постучал к ней: Эмми, дочка, что такое? Нет, тишина. Ну, дверь-то я плечом высадил, а Эмми на полу лежит. Ну зачем он так с ней, за что?

И тогда Аурика сделала то, что поразило Дерека до глубины души, — она подошла к пекарю и обняла его.

— Ничего не говорите, — промолвила она. — Больше ничего не говорите, не надо. Просто поплачьте. Теперь можно.

Дерек дождался ее на улице: Аурика вышла примерно через полчаса, неся в руке бумажный пакет со свежей сдобой. Лицо ее покраснело и припухло, под глазами залегли тени, а ресницы слиплись острыми длинными стрелками. Некоторое время они молча шли рядом, потом Дерек сказал:

— Не удивляюсь, что мертвый управляющий вашего имения заговорил именно с вами, Аурика. Вы невероятно добры.

— А вы нет? Он потерял единственное дитя, — чуть ли не сердито проговорила Аурика.

Дерек подумал, что за хмурым тоном голоса она скрывает искреннюю грусть и сочувствие.

— Да, но никто не захотел поплакать вместе с ним, — ответил он. — Только вы.

Он неожиданно поймал себя на мысли о том, что эта девушка неожиданно заняла слишком много места в его жизни. Сколько они знакомы? Четыре неполных дня и три ночи под одним одеялом, а кажется, будто вся жизнь прошла вот так, рядом.

— Вы так говорите, словно я сделала что-то предосудительное. — Аурика одарила Дерека острым взглядом из-под ресниц и тотчас же отвернулась. — А он рассказал мне, что у Эммы были две ранки на запястье, и вся она была белая и холодная, говорил и плакал. Это так жутко, когда такой большой человек плачет, как ребенок…

Она поежилась, будто шубка не согревала. «Способность к некромантии часто возникает у гиперчувствительных людей, склонных приходить на помощь ближнему ценой собственного комфорта и покоя», — вспомнил Дерек параграф из учебника и сказал:

— Знаете, Аурика, пожалуй, у меня есть для вас дело.

Она тотчас же оживилась, и в ее глазах появился энергичный блеск. Глаза были красивые: темно-карие, с густыми пушистыми ресницами, как у олененка.

— Какое? — поинтересовалась Аурика.

— Я сегодня был у Августа Вернона, и он что-то темнит, — сообщил Дерек. Впереди появилась острая кость собора: сквозь распахнутые настежь двери было видно кандило, над которым парили звездочки свечей. Впервые за долгое время Дереку захотелось зайти в храм. Не отстоять службу, а… просто так. Зажечь свечу, окунуть пальцы в святую воду и дотронуться до лба.

Аурика поморщилась.

— Невыносимый человек! — воскликнула она.

Должно быть, Вера на ее месте сказала бы что-нибудь похлеще. Вера называла вещи своими именами и сказала бы, допустим, что доктор Вернон — выродок и скотина, какого белый свет не видывал.

— Согласен, — кивнул Дерек. Сколько можно вспоминать Веру? Его жизнь не крутится вокруг бывшей жены, в конце-то концов. — Несколько месяцев назад кто-то сжег архив здешнего анатомического театра. Вернон сказал, что это был ортодокс, который швырнул бутылку с зажигательной смесью. Но когда я сегодня подходил к зданию, то обратил внимание на следы по стенам второго этажа — такие оставляет только «Дымохлоп».

— «Дымохлоп»? — переспросила Аурика. — Что это?

— Взрывчатый артефакт. Архив уничтожили именно с его помощью. Отделения инквизиции здесь нет, значит, никто не заподозрит, что в деле замешана артефакторика. А на ортодоксов можно валить все что угодно, с них спроса нет.

Аурика понимающе качнула головой. Если Вернон действительно замешан в этом деле с вампирами, то Дерек сейчас просто подставляет ее под удар. Но, возможно, это был единственный способ докопаться до правды.

— А что от меня требуется? — спросила Аурика.

После небольшой паузы Дерек произнес:

— Пойти завтра на кладбище. Когда Вернон к вам подойдет, сделайте вид, что заблудились, и попросите его вывести вас. Он, конечно, спросит, что вы там забыли. Ответьте, что искали могилу Эммы, настолько вас тронуло горе ее отца.

Аурика остановилась и посмотрела на него так, словно он со всей силы залепил ей пощечину.

— И для чего это нужно? — спросила она и растерянно добавила: — И вообще… с чего вы решили, что он там будет?

Дерек вздохнул, смахнул снежинку с аккуратного воротничка Аурикиной шубы. Они остановились возле ступеней собора, Дерек сунул руку в карман пальто и нашарил несколько монет. Хватит и на свечу, и на подаяние.

— Я видел пометки в его ежедневнике, — сообщил он. — Войдите в доверие. И расскажите мне, что задумала эта сволочь. Он может невольно раскрыться перед красивой девушкой, которая к тому же его увлекла не на шутку.

К щекам Аурики прилил румянец, а глаза заблестели от гнева.

— Вы… — начала было она, задыхаясь от обиды. — Вы такой же невыносимый тип, Дерек!

Дерек утвердительно качнул головой.

— Я даже хуже, — произнес он, — причем намного. Вы все сделаете?

В глазах девушки сверкнули слезы — она в самом деле готова была расплакаться.

— Сделаю, — в конце концов, кивнула Аурика. — Что еще мне остается?

Остаток дня она провела дома. Дворецкий, помогая хозяину избавиться от пальто, чопорно сообщил:

— Госпожа Тобби вернулась после обеда.

Дерек хотел было посоветовать дворецкому не напускать на себя такой важный и напыщенный вид, но не стал.

Он провел в церкви около часа — просто сидел на скамье, сцепив перед собой руки в молитвенном жесте, и ни о чем не думал. В голове было пусто и звонко, и Дерек не чувствовал ничего, кроме усталости. Священник, который вышел со стороны исповедальных кабинок, пристально посмотрел в его сторону — должно быть, ждал, что Вангейнский изувер явился на исповедь. Дерек ничего не ответил на вопросительный взгляд, и святой отец ушел.

Легче не стало. Нисколько.

В столовой его ждал накрытый к ужину стол. Дерек заглянул под серебряную крышку и подумал, что из-за невероятной усталости даже тонкий аромат филе лосося с травами не вызывает у него аппетита. В крышке мелькнуло его отражение: Дерек машинально дотронулся до небольшого шрама на верхнем правом веке и подумал, что любовь и дружба наносят самые сильные и глубокие раны. И эти раны никогда не заживают до конца. Как ты ни бейся и что ты ни делай — не заживают.

Аурика сидела в кресле возле кровати, уже переодевшись в халат и длинную сорочку до пят. В руке у нее, как обычно, была книга. «Неожиданно, конечно, — подумал Дерек. — Девушки читают книги, а не модные журналы».

Хотя, может, в провинции так принято, а его восприятие окончательно испортила столица? Вера, помнится, тоже много читала.

— Добрый вечер, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал максимально мягко и спокойно. — Как вы?

Аурика продемонстрировала ему обложку книги и ответила:

— Готовлюсь к выполнению вашего задания.

Дерек вопросительно поднял бровь. Девушка читала «Основы анатомии и физиологии». Прекрасный выбор для юной леди, еще и с иллюстрациями, от которых девицам и дамам положено падать в обморок.

— Как интересно, — произнес он, открыв дверцу шкафа и уже привычно встав за нее так, чтоб не смущать Аурику расстегнутым сюртуком. — Не страшно?

Помедлив, она ответила:

— Это человеческое тело, созданное Господом. Венец творения. Его нельзя пугаться.

Судя по ее порозовевшим щекам, она испытывала определенную дрожь, разглядывая внутреннее строение венца творения. Дерек расстегнул рубашку, посмотрел на белые рубцы шрамов, покрывавшие его грудь, и задумчиво прикоснулся к тому, который извивался прямо над сердцем. Вспомнил, как несколько лет назад корчился на земле, пытаясь удержать внутренности, что вываливались из развороченного живота и грудной клетки.

Красота, ничего не скажешь. Совершенство. Впрочем, только доктор Вернон способен оценить это совершенство по достоинству.

— Совсем-совсем не страшно? — уточнил Дерек. — Нисколько?

— Нисколько, — сердито ответила Аурика.

Протянув руку, Дерек снял с верхней полки коробку с артефактами, выбрал один из них и сказал:

— Тогда будьте так добры, помогите мне.

Когда он вышел из-за дверцы с артефактом в руке, Аурика медленно повернула к нему голову, наткнулась взглядом на шрамы, и румянец мгновенно покинул ее щеки. Рот приоткрылся, словно она хотела закричать от ужаса, но в итоге лишь вымолвила:

— Святый боже… Что это с вами?

Дерек сел на край кровати, вложил артефакт в мокрую от страха ладонь Аурики и ответил:

— Несколько лет назад в Королевском порту случился теракт. В результате у меня донорские сердце и легкие, которые работают от артефакта. Прижмите эту серебряшку мне между лопаток, у меня не получается нормально это сделать.

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Аурике спиной — там шрамов было намного меньше, всего два. Следы с ранней юности, когда ученика в инквизиторском мундирчике подстрелили бывшие приятели.

Аурика переместилась из кресла на кровать, вздохнула, собираясь с силами, и резко впечатала артефакт в спину Дерека. Ее пальцы были влажными и горячими, серебряная пластинка, как и полагается, — ледяной, и контраст заставил Дерека вздрогнуть. В следующий миг щупальца артефакта внедрились в нервную систему, начали перекачивать энергию, наполняя тело новыми силами, и Дерек почувствовал, как закружилась голова.

— Все так? — встревоженно спросила Аурика.

— Чуть пониже, — глухо ответил Дерек. Артефакт сполз на пару сантиметров, в ушах зашумело. Теперь еще пол года можно жить спокойно и не думать о том, что вот-вот встретишься со смертью в третий раз.

Это было нестрашно. Просто неприятно, так как нарушало привычное течение дел.

Наконец артефакт завершил свою работу и с легким чавканьем отсоединился от кожи. Теперь это просто кусок серебра, исчерченный рунами, линиями и точками. Можно отнести ювелиру и заказать украшение — хотя Дереку некого одаривать украшениями. Лучше положить в банковскую ячейку, как обычно.

— Спасибо, Аурика, — негромко поблагодарил он.

Она вздохнула, шмыгнула носом и откликнулась:

— Не за что.

Она не плакала, как показалось Дереку сначала. Просто сидела на кровати, красная, как помидор, растерянная — и за растерянностью были ясно видны злость и обида. Дерек натянул рубашку от пижамы, стремясь как можно скорее скрыть шрамы, и произнес:

— Аурика, что я могу для вас сделать, чтобы вы не смотрели так?

Она шмыгнула носом и отвернулась. Вновь взяла свою книгу, закрываясь ею, словно щитом.

— Как — так? — ответила вопросом на вопрос.

— Так сердито, — улыбнулся Дерек и нырнул под одеяло. — Я вас обидел, да?

Несколько минут Аурика молчала. Потом ответила:

— Нет. Не обидели.

— Вы порядочная девушка из благородной семьи, — с чувством произнес Дерек. — Но вас выгнали из дому. Вы умеете говорить с мертвыми и вынуждены работать на одного из самых страшных людей Хаомы. Причем эта работа невероятно предосудительна и, на ваш взгляд, порочна. Но идти вам некуда. Ни денег, ни друзей, ни дома. И поэтому вы остаетесь. Плачете, хотите сбежать, но остаетесь.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

— Я прав?

Ответа не последовало, и тогда Дерек ответил сам:

— Я прав. А, забыл добавить: вас еще и увезли в какой-то холодный город, где лютует серийный убийца. А ваш работодатель настолько безнравственный тип, что подсылает вас свести дружбу с главным подозреваемым.

Плечи Аурики вздрогнули, и она расплакалась, закрыв лицо ладонями. Дерек устало вздохнул. У него был богатый опыт интриг, оперативной инквизиторской работы, умения делать живое неживым, но вот опыта в утешении плачущих девушек он не набрался. Не довелось. Помедлив, он сел рядом с Аурикой и очень осторожно обнял и привлек к себе — так, что она уткнулась заплаканным лицом в его грудь.

Он думал, что девушка будет сопротивляться. Оказалось, что нет, Аурика была мягкой, податливой и послушной. Бери и делай, что хочешь.

— Пожалуйста, Аурика, — шепнул Дерек в каштановые растрепанные волосы, — просто поверьте мне. Я никому не дам вас в обиду — ни упырю, ни дьяволу, ни доктору Вернону. — Мысль, пришедшая ему в голову, была неожиданно резкой, как остро отточенное лезвие. — Хотите, дам вам денег, чтобы вы смогли уехать на юг, купить дом и жить припеваючи?

Расставаясь с Верой, он говорил что-то очень похожее. Что все будет хорошо, что он всеми силами души искренне желает ей счастья. Говорил и надеялся, что птица вылетит из клетки, а потом вернется. Но птица не вернулась, и Дерек не мог сказать, что заставило его сейчас говорить Аурике почти то же, что и Вере.

Она ведь не была его птицей. И клетки не было. И он меньше всего на свете хотел начать все заново.

— Не надо, — еле слышно промолвила Аурика.

— Что мне сделать? — с напором повторил Дерек.

Аурика вздохнула и откликнулась:

— Не пугайте меня больше. Пожалуйста.

— Не буду, — уверенно произнес Дерек и, выпустив ее, поднялся и пошел к шкафу. Свежая, идеально отглаженная рубашка сама соскользнула с вешалки ему в руки.

— Отдыхайте, Аурика. Вам надо выспаться как следует. Мне пришла в голову одна интересная идея… пойду ее проверю.

— Куда вы? — Аурика провела по щеке, стирая слезы. — Ночь на дворе.

Дерек выдавил из себя улыбку, надеясь, что она вышла легкой и беззаботной, и ответил:

— Доброй ночи. До завтра.

Заведение с зеленым фонарем возле входа, о котором вчера вскользь упомянул полицмейстер, выглядело вполне респектабельно. Становилось ясно: услугами здешних обитательниц пользуются приличные и порядочные люди — джентльмены, а не какая-нибудь подзаборная шваль. А что еще делать джентльмену, если его достойной супруге положено соглашаться на интимную близость не чаще раза в месяц?

Добропорядочные хаомийки даже жалеют шлюх. Бедняжкам приходится каждый день терпеть этих невыносимых мужчин с их мерзкими плотскими потребностями, да еще и разных, да еще и не по одному разу. Экое мучение!