Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Годсгрейв - Джей Кристофф на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

– Помоги Доггеру собрать награбленное. Всю воду – в фургоны. Берите все, что может пригодиться и легко донести. Остальное сожгите.

Слезопийца сплюнула в песок, отмахнулась от мух, вившихся перед зрячим глазом, и направилась по окровавленной пустыне к Грацию. Женщина залезла на верблюда, и, пришпорив животных, они поскакали обратно к каравану.

Чезаре ждал их с унылым видом на месте мехариста. Но его лицо слегка прояснилось, когда он заметил девушку, стонущую в полубессознательном состоянии на горбу верблюда Грация.

– Капитан, это для меня? – спросил он. – Ой, да не стоило…

– Работорговцы напали на торговый караван и попытались отхватить больше, чем могли прожевать, – Слезопийца кивнула на девушку. – Выжила только она. Лука и Доггер принесут оттуда воду. Проследи, чтобы ее поровну разделили между товаром.

– Еще один умер от теплового удара, – Чезаре показал пальцем на караван. – Обнаружил его, когда выпустил остальных размяться. В эту ходку мы довезем только четверть нашего товара.

Слезопийца сняла треуголку и провела рукой по влажным от пота волосам. Понаблюдала, как товар шатается вокруг своих клеток – мужчины, женщины и несколько детей – и часто моргает, щурясь от беспощадных солнц. Лишь некоторые из них были закованы – большинство так спеклись от жары, что не смогли бы сбежать, даже если бы было куда. А здесь, в ашкахской Пустыне Шепота, бежать можно только навстречу смерти.

– Не волнуйся, – ответила Слезопийца, кивая на девушку. – Взгляни на нее. Такой трофей покроет все наши расходы, еще и на погулять останется. Одна из Дочерей нам улыбнулась. – Женщина повернулась к Грацию. – Запри ее с женщинами. Пока мы не доедем до Садов, корми ее двойной порцией. Я хочу, чтобы она выглядела свежей на торгах. Притронешься к ней не по делу, и я отрежу твои гребаные пальцы и заставлю их съесть, ясно?

Граций кивнул.

– Да, капитан!

– Возвращай всех в клетки. Мертвого оставь неупокоенным.

Чезаре и Граций принялись выполнять приказ, оставив Слезопийцу наедине со своими мыслями.

Капитан вздохнула. Через пару месяцев взойдет третье солнце. Скорее всего, это ее последняя ходка до окончания истиносвета, а божества будто сговорились поднасрать ей так, чтобы сгубить весь ее бизнес. Всего через неделю после того, как они выехали из Раммахда, вспышка кровотока погубила целый фургон с ее товаром. Юного Циско превратили в фарш, когда он пошел отлить, – вероятно, пыльный призрак, судя по останкам. А эта духота грозила уничтожить весь ее урожай еще до того, как тот попадет на рынок. Все, что ей требуется, это еще несколько перемен с прохладным ветерком. Может, кратковременный дождь. Перед отъездом Слезопийца принесла в жертву здорового молодого теленка на Алтаре Бурь в Нууваше. Но услышала ли ее Леди Налипса?

После кораблекрушения, которое чуть ее не убило, двеймерка поклялась держаться подальше от воды. Переправлять мясо по морю было рискованней, чем по суше. Но она могла поклясться, что Мать Океанов все еще пытается превратить ее жизнь в кошмар, и готова даже подключить к издевательствам свою сестру, Мать Бурь.

Ни дуновения ветерка.

Ни капельки дождя.

Как бы там ни было, этот миленький цветочек пышет здоровьем, а за ее фигурку на рынке много дадут. Найти ее здесь, да еще и не замаранную всем этим дерьмом – истинная удача. С налетчиками, работорговцами и песчаными кракенами ашкахская Пустыня Шепота была неподходящим местом для одинокой девушки. Должно быть, Слезопийце улыбнулась одна из Дочерей, раз она успела найти ее прежде, чем это сделал кто-то другой. Или что-то другое.

Небывалое везение. Почти как если бы все это было подстроено заранее…

Девушку затолкали в первый фургон к другим женщинам и детям. Клетка высотой почти в два метра была сделана из ржавого железа. Пол покрывали нечистоты, а вонь потных тел и мерзкого дыхания чуть ли не перебивала вонь от верблюжьих трупов. Здоровяк по имени Граций не отличался учтивостью, но слово капитану держал – не стал домогаться, просто швырнул ее в клетку, захлопнул дверь и провернул ключ.

Девушка свернулась клубком на полу. Почувствовала на себе взгляды женщин, заметила, как с любопытством тянутся шеи мальчиков и девочек. Ребра ныли от пинков, пролитые слезы оставили дорожки на ее чумазых от грязи и крови щеках. Она попыталась успокоиться. Закрыла глаза. И просто дышала.

Наконец она почувствовала, как чьи-то руки осторожно помогают ей сесть. В клетке было людно, но места хватило, чтобы примоститься в уголке, прижавшись спиной к решетке. Она открыла глаза, увидела доброе, молодое и грязное лицо с зелеными глазами.

– Ты говоришь на лиизианском? – спросила женщина.

Девушка молча кивнула.

– Как тебя зовут?

– …Мия, – прошептала она опухшими губами.

– Четыре Дочери, – охнула женщина, приглаживая ее волосы. – Как такая красивая куколка попала в такое место?

Девушка опустила взгляд на свою тень.

Посмотрела в мерцающие зеленые глаза.

– Что ж, – вздохнула она. – В том-то и вопрос, да?

Глава 2

Огненная месса

Четырьмя месяцами ранее

Король Франциско XV, суверенный правитель всея Итреи, занял свое место на краю сцены. Облачен он был в дублет и белоснежные чулки-шоссы, его щеки розовели от румян, в короне сверкали драгоценные камни. Прижав руку к сердцу, он продекламировал:

«Мудро и праведно мое правленье,Но короля чело – что нищего колени.Теперь целую грязь и…»

«Нет!» – раздался крик.

С левой стороны сцены появился Старейшина Тиберий, окруженный республиканскими повстанцами. В руке старика блестел серебряный кинжал, его челюсти были крепко сжаты, глаза горели. Не произнеся ни слова, он помчался по сцене и вонзил клинок в грудь монарха один, два, три раза. Зрители ахнули, на отшлифованные доски у их ног брызнула ярко-алая кровь. Король Франциско прижал руку к раненой груди и медленно осел на колени. Издав предсмертный стон (слегка переигранный, как говорили потом), он закрыл глаза и умер.

Старейшина Тиберий поднял вверх кинжал и прочел роковые финальные строки:

«Пролита кровь тирана. Будь что будет.Друзья, кинжал вонзил ему я в грудь,Не для себя, но совести в угоду —Я кровью искупил для всех свободу!»

Тиберий окинул взглядом зрителей, продолжая держать окровавленный клинок в руке. А затем низко поклонился, и на сцену опустился тяжелый бархатный красный занавес. На потолке вспыхнули аркимические люстры, прогоняя тьму, сопровождавшую финальный акт. Забитый до отказа зал, начиная с балконов и заканчивая задними рядами, наполнился звуком аплодисментов. Настигших девушку с длинными иссиня-черными волосами и идеальной бледной кожей, а также тень, достаточно темную для троих.

Мия Корвере присоединилась к рукоплесканиям, хотя на самом деле ее внимание было захвачено вовсе не спектаклем. По затылку прошел холодок и спрятался в тени ее волос. Бархатистый шепот Мистера Добряка раздался в ушах:

– …Это было потрясающе ужасно… – проворчал кот из теней.

Мия поправила плохо сидящую маску и тихо ответила:

– Мне показалось, что куриная кровь – довольно неплохой ход.

– …Ты осознаешь, что нам уже никогда не вернуть эти тридцать минут нашего существования?..

– По крайней мере, они снова включили гребаный свет.

Позволив толпе еще немного поаплодировать, занавес наконец приподнялся и явил целого и невредимого короля Франциско, под промокшей рубашкой которого едва виднелся лопнувший пузырь, содержавший «кровь». Король со своим убийцей, Старейшиной Тиберием, взялись за руки, сжимая между собой подпружиненный кинжал, и низко поклонились.

– Счастливой Огненной мессы, дорогие друзья! – крикнул убитый король.

Актеры покинули сцену, и аплодисменты медленно затихли. Спектакль окончился, и болтовня со смехом возобновились. Мия отпила из бокала и обвела взглядом зал. Теперь, когда люстры вновь загорелись, она могла рассмотреть всех получше.

– Ладно, где же он… – пробормотала девушка.

Мия, как и подобало, прибыла с опозданием, в зале уже было не протолкнуться, и ничего удивительного – званые вечера Алексия Аврелия всегда пользовались популярностью. По окончании спектакля оркестр, расположившийся в позолоченном бельэтаже, заиграл бодрую мелодию. Мия наблюдала за костеродными донами в лощенных сюртуках, танцующими с грациозными доннами – их платья алых, серебряных и золотых оттенков мерцали в аркимическом свете.

Лица гостей прятались под сотнями масок разных форм и тем, от многообразия которых кружилась голова. Мия увидела квадратные вольто, смеющиеся пунчинелло и домино, скрывающие лишь половину лица, расписанные и усыпанные драгоценностями, блестящую слоновую кость и веера из павлиньих перьев. Самыми распространенными мотивами были три солнца Аа и различные обличья прекрасной Цаны. В конце концов, они праздновали Огненную мессу, и большинство хотя бы пыталось почтить Всевидящего и его первую дочь, прежде чем неизбежный гедонизм увеселений развернется в полную силу.[3]

Мия была облачена в кроваво-красное платье с открытыми плечами; слои лиизианского шелка струились, ниспадая на пол. Корсет туго стягивал ее талию, в области декольте гордо красовалось ожерелье из темных рубинов, и хотя они подчеркнули ее достоинства и обеспечили ей восхищенные взгляды, коими девушку одаряли всю неночь, достигнутый эффект не отменял того факта, что она не могла сделать гребаный вдох. Ее лицо скрывала маска Цаны, изображавшая шлем богини-воительницы, с окантовкой из перьев жар-птицы. Из-под нее виднелись губы и подбородок, что позволяло Мие хотя бы пить. И курить. И ругаться.

– Бездна и сраная кровь, где он?! – пробормотала она, жадно разглядывая толпу.

По затылку снова прошел холодок, и Мистер Добряк тихо шепнул ей на ухо:

– …Столики…

Мия посмотрела на стены над танцующими гостями. Бальный зал сенатора Аврелия был построен как амфитеатр со сценой в одном конце, сиденьями, расположенными концентрическими кольцами, и небольшими отдельными столиками, с которых можно было наблюдать за действом внизу. Сквозь дым и длинные занавески из чистого шелка, свисавшие с потолка, она наконец заметила высокого юношу, на котором были белый сюртук и черный галстук. На груди сюртука красовались вышитые золотой нитью две одинаковые лошади с фамильного герба.

– …Гай Аврелий…

Мия подняла к губам мундштук из слоновой кости и задумчиво затянулась. Лицо юноши было наполовину скрыто золотой маской-домино с мотивом Троицы, но она разглядела мужественную линию подбородка и красивую улыбку, пока он что-то шептал на ухо прекрасной донне в стильном платье.

– Похоже, он завел себе подружку, – заметила Мия, и с ее уст сорвалась струйка серого дыма.

– …Ну, он ведь сын сенатора. Вряд ли такой юноша будет проводить неночи в одиночестве…

– Нет, если это будет зависеть от меня. Эклипс, передай Дову, чтобы был начеку. Возможно, нам придется уезжать в спешке.

Из тени под ее платьем раздалось тихое рычание.

– …Дов идиот

– Тем важнее проследить, чтобы он не считал ворон. А я пока поздороваюсь с нашим уважаемым первенцем сенатора. И с его подругой.

– …Где двое, там третий лишний, Мия… – предупредил Мистер Добряк.

– Верно. Но в толпе тоже можно покуролесить.

Мия выскользнула из своего угла и поплыла к бальному залу, словно кольца дыма, которые сорвались с ее губ. Девушка улыбалась в ответ на комплименты и вежливо отказывалась от приглашений на танец. Беспечно прошла мимо двух стражей в красивых жакетах, стоявших у лестницы, всем своим видом показывая, что здесь ей и место. В конце концов, в зале больше не было ни одного незваного гостя. Ей потребовались пять долгих неночей, чтобы украсть приглашение из дома донны Григорио.[4] А обычай непременно надевать маски на любой праздник, который завели эти костеродные недоумки, помогал ей оставаться неузнанной. К тому же она подчеркнула изгибы своего тела таким образом, чтобы максимально отвлечь внимание от лица.

Мия проверила макияж в зеркале маленькой серебряной косметички и нанесла еще один багровый слой на губы. Затянувшись в последний раз, раздавила сигариллу каблуком и ввалилась через бархатные шторки к столику Аврелия.

– О, прошу прощения, – пролепетала Мия.

Дон Аврелий и его спутница удивленно повернулись. Пара сидела на потертом бархате длинного дивана, на столе перед ними стояли полупустые бокалы и бутылка дорогого ваанианского красного вина. Мия прижала руку к груди в напускном беспокойстве.

– Я думала, что здесь свободно. Пожалуйста, простите.

Юный дон слегка кивнул. Его красивая улыбка потемнела от вина.

– Пустяки, ми донна.

– Вы… – Мия тяжело вздохнула, источая неуверенность. Затем сняла маску и начала обмахивать ею лицо. – Извините, но вы не будете возражать, если я присяду на пару минут? Здесь жарче, чем под истиносветом, а в этом платье страшно тяжело дышать.

Аврелий прошелся взглядом по лицу Мии, больше не скрытом маской. По черным глазам, искусно подведенным сурьмой. По молочно-белой коже и пухлым темно-красным губам, по драгоценному ожерелью и лебединой шее. Мия как бы невзначай поправила корсет, и взгляд дона украдкой скользнул к ее открытой груди.

– Разумеется, ми донна, – улыбнулся он, показывая на свободное место.

– Да благословит вас Аа, – сказала Мия, присаживаясь на бархатный диван и продолжая обмахивать себя маской.

– Позвольте представиться. Я – дон Гай Нирай Аврелий, а моя очаровательная спутница – Аленна Боскони.

Пассия Аврелия была лиизианской красоткой примерно того же возраста, что и Мия, – судя по виду, дочь местного администрата. Глаза и волосы темные, кожа оливковая, золото шифонового платья подчеркнуто пудрой на губах и ресницах с металлическим блеском.

– Четыре Дочери, я в восторге от вашего платья! – ахнула Мия. – Это Альбретто?

– У вас зоркий глаз, – ответила Аленна, поднимая бокал. – Мое почтение.

– Я иду к ней на примерку на следующей неделе. Если тетя позволит мне снова выйти из палаццо. Что-то мне подсказывает, что завтра она отправит меня в женский монастырь.

– А кто ваша тетя, ми донна? – поинтересовался Аврелий.

– Донна Григорио. Занудная старая корова. – Мия указала на вино. – Вы позволите?

Аврелий наблюдал со смешинкой в глазах, как она наливает себе бокал и мгновенно его осушает.

– Простите, но я не знал, что у донны есть племянница.

– Чему я совершенно не удивлена, ми дон, – Мия вздохнула. – Я провела в Галанте почти месяц, но она не выпускает меня из палаццо. Пришлось выбираться на сегодняшний вечер тайком. Отец отправил меня к ней на лето, чтобы тетя научила меня, как должна вести себя богобоязненная дочь Аа.

– А вы, значит, ведете себя не должным образом? – Аврелий улыбнулся.

Мия скривила личико.

– Честное слово, он так об этом говорит, будто я как минимум переспала с конюхом.

Аврелий поднес бутылку к бокалу Мии, вытянув шею от любопытства.

– Еще?

– Вы очень щедры, сэр.

Аврелий передал ей полный бокал. Мия одарила его понимающей улыбкой и коснулась запястья юного дона пальцами. Между ними словно прошел аркимический разряд. Аленна подняла бокал к золотым губам, в ее голосе слышалось легкое раздражение:

– У нас мало осталось, Гай, – предупредила она, глядя на бутылку.

Мия посмотрела на девушку и заправила ей за ухо выбившуюся прядку. Страх, который могла нагнать на нее эта встреча, поглотили тени у ее ног. Она плавно и грациозно поднялась со своего места и пересела поближе к позолоченной красавице. Не сводя глаз с Аленны, отпила вина. Оно было насыщенным, бархатно-мягким и приятно пощипывало язык. Затем, забрав у лиизианки пустой бокал, Мия вручила ей свой и, переплетясь с ней пальцами, подняла его к золотым губам.

Взглянула через плечо Аленны на Аврелия, который завороженно наблюдал за их действиями. И, улыбнувшись, прошептала достаточно громко, чтобы было слышно сквозь музыку:

– Я не прочь поделиться.

Аврелий стоял у нее за спиной. Его ладони пропутешествовали по ее обнаженным рукам к груди. Мия почувствовала губы юноши у своего уха, возле скул. Потянулась назад и запустила руки в его волосы. Прижавшись к затвердевшей плоти Аврелия, попыталась найти его губы и ахнула от дорожки пламенных поцелуев, которую он оставил на ее шее, щекоча щетиной кожу. Нащупав шнуровку корсета на спине, он медленно и уверенно потянул за шелковые ленты.



Поделиться книгой:

На главную
Назад