Волчьи дети Амэ и Юки

— Что?

— Ты знаешь, я…

— ?..

— Должен тебе кое-что сказать.

— Конечно, что угодно.

— На самом деле, я… — парень снова замолк.

Хана поняла, что он пытается сказать нечто очень важное, но не могла даже предположить, что именно. Только подумала, что постарается принять любые новости. На дне речушки покачивались редкие водоросли. Мимо проехало несколько машин, но на мосту они были одни. Наконец он произнёс:

— До скорого.

— Ага.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Хана проводила его взглядом.

Они ещё много раз возвращались домой вместе, но он больше не говорил о том, что пытался сказать в тот раз, а она не стала спрашивать.

Наконец, наступила зима.

Хана надела тёплую дублёнку, намотала поверх неё шарф и вышла из химчистки. Ветки деревьев на проспекте подмигивали огоньками гирлянд. Она пришла к привычному старому кафе точно в назначенное время. Его ещё не было — редкий случай.

Хана подышала на замёрзшие ладони и с надеждой вгляделась в толпу. Прохожих было много, словно в праздничный день. Хана уткнулась в недавно начатую книгу, то и дело поглядывая на часы на столбе. Назначенное время давно прошло.

Он не приходил.

Девушка закончила читать книгу, а больше заняться было нечем, поэтому она просто провожала взглядом прохожих, идущих на станцию. Регулировщики, управлявшие движением людей, порой бросали на неё обеспокоенные взгляды.

Он не приходил.

Постепенно людской поток иссякал, а холод тем временем усиливался. Хана промёрзла насквозь, но стойко терпела. В кафе вдруг приглушили освещение, и она изумлённо обернулась. Она и не думала, что прошло столько времени. Хана поймала неодобрительный взгляд официанта, начавшего наводить порядок, мысленно извинилась и отошла в сторону.

Он не приходил.

Наступила полночь, на проспекте окончательно погас свет, окрестности станции опустели. Хана сидела перед закрытыми рольставнями кафе, обхватив колени и съёжившись от холода. Какой-то пьяница попытался с ней заговорить, но девушка не отозвалась. Где-то вдалеке завыла сирена, потом стихла. Хана уткнулась лицом в шарф и закрыла глаза.

Она не знала, сколько времени просидела. Потом раздался голос:

— Хана.

— …

— Прости, Хана, — он смотрел на неё сверху вниз. — Я виноват.

Девушка медленно подняла взгляд. От холода её щёки совсем замёрзли. Но всё-таки ответила ему широкой улыбкой.

Холм, с которого открывается вид на город. Бесчисленные звёзды в ночном небе.

— Я никогда и никому об этом не рассказывал. И боялся, что после этого ты уйдёшь от меня. Но…

Мех на воротнике его куртки покачивался от ветра.

— Я должен был сказать это раньше… Точнее, показать.

— Показать? — переспросила Хана, выпуская изо рта облачко белого пара.

— Закрой глаза ненадолго.

— …

Она послушалась, не понимая, что он задумал. Через какое-то время попыталась открыть их, но…

— Ещё чуть-чуть, — услышала она.

Девушка решительно зажмурилась.

Прошло очень много времени. Повисла жуткая тишина.

— Уже можно? — спросила Хана.

Но ответа не услышала. Ветер шевельнул её волосы. Хана медленно открыла глаза… и от увиденного у неё перехватило дыхание.

— !..

Парень всё ещё стоял перед ней и угрюмо глядел на свою левую руку. Но… Рука изменялась, превращаясь в звериную лапу. Резко поднялся ветер. Растрёпанные волосы парня за какое-то мгновение превратились в звериный мех. Шея и лицо вдруг покрылись шерстью, уши заострились, а рот растянулся, словно по уголкам его полоснули бритвой. Он неспешно повернул к ней вытянувшуюся морду. Сомкнутые веки открылись. Глаза… Глаза дикого зверя были того же цвета.

Под его взглядом Хана не могла пошевелиться. Она не могла выдавить из себя ни звука. Ветер резко стих. Парень… то есть зверь, вздохнул, наклонил голову и тихо спросил:

— Хана, на кого я похож?

Пар от его дыхания растворился в окружающей их темноте. Его глаза стали тёмными, во взгляде читалась тоска. Эти прекрасные глаза. Несомненно, именно их она видела тогда. В зимнем небе мерцали бесчисленные звёзды. Новолуние.

Этой ночью Хана поняла, что рассказы о кровожадных существах, которые обращаются под полной луной в волков и нападают на людей, — просто мифы. И подумала, что мир полон удивительных вещей, о которых она ничего не знает.

Обогреватель в её квартире разгонял ночную тьму красным светом.

— Ты удивилась?

Хана не ответила, только кивнула опущенной головой.

— Перестанешь со мной встречаться?

Она опять ничего не сказала и лишь слегка покачала головой.

— Но ты вся дрожишь.

Хана промолчала.

Звериная лапа потянулась к ней и дотронулась до плеча. Его касание будто убеждало не бояться — острые когти не ранят мягкую кожу.

— Я не боюсь, — шепнула Хана, поднимая взгляд. — Ведь это ты.

Он осторожно притянул Хану к себе и нежно коснулся губами её губ. У Ханы это была первая ночь с мужчиной.

Оказалось, что он — наследник японских волков, которые считались полностью вымершими ещё в эпоху Мэйдзи. Последний из тех, в чьих жилах течёт кровь и волков, и людей.

Его родители незадолго до своей смерти поведали сыну историю их угасающего рода и наказали никому не рассказывать об этом секрете. Он тогда был ещё совсем маленьким ребёнком. После кончины родителей его усыновили ни о чём не подозревающие родственники, у которых он и вырос как обычный мальчишка. Получив водительские права, молодой оборотень переехал в столицу на заработки. И жил до сих пор, скрываясь ото всех, никому не известный и ничем не примечательный.

Наступило утро. Хана, обнажённая и ещё не очнувшаяся ото сна, поднялась с постели и посмотрела на парня. Спал он в облике человека. Его крепкое, словно литое тело напомнило девушке мраморное изваяние. Слово «вымершие», услышанное прошлой ночью, ассоциировалось у неё с окаменелыми ракушками из глубокой древности, вмурованными в мраморные колонны метро.

Она внимательно вгляделась в его лицо. То, что случилось прошлой ночью, не было иллюзией. Он действительно обращался в волка. А она приняла его таким, какой он есть. Девушка представила всё, что может теперь произойти, и приняла для себя решение. Оказывается, Хана — единственный в мире человек, знающий его тайну. Так его секрет стал и её секретом.

Её одногруппницы встречались с менеджерами в пиджаках иностранных марок и студентами других университетов. Те приглашали их на вечеринки и концерты.

— А ты, Хана-тян, с кем встречаешься? — спросила одна из них.

Сколько ему? Высокий? Худой? Образованный? Где работают его родители? Дарит ли он ей подарки на праздники? На большую часть вопросов Хана ответить не могла. Она считала, что никогда не сможет познакомить его с ними. Поэтому сказала только, что встречается с надёжным человеком.

В следующий раз они увиделись недалеко от дома Ханы, в том самом супермаркете, который работает допоздна, вместе сходили за покупками, а затем пошли к ней домой.

Она приготовила курицу. Нарезав грудки и окорочка крупными кусками, она нанизала их на шпажки вместе со сладким перцем (правильнее было бы использовать лук, но парень сказал, что не любит его). Слегка посыпав шпажки солью, она поставила их жариться на сетку, а сама смешала в узком стакане соевый соус, уксус, вино и мелко нарезанный лук (парень согласился, что немного лука всё же переживёт). Когда якитори прожарились, она переложила их на тарелку. Теперь каждую нужно окунуть в соус и съесть. Этот рецепт передавался в семье Ханы из поколения в поколение.

Первую шпажку Хана окунула в соус надолго, дав ей пропитаться как следует. Стоило её вытащить, и густой соус тут же аппетитно потёк вниз. Парень выглядел озадаченным, ему ещё никогда не доводилось есть якитори таким необычным образом. Он тоже макнул шпажку в соус, подражая Хане, а затем вопросительно посмотрел на неё. Они одновременно поднесли мясо ко рту.

— Ням-ням…

До чего вкусно! Парень восторженно осмотрел шпажку, а затем с аппетитом доел остальное.

Скоро такие якитори стали его любимым блюдом, и Хана готовила их очень часто. Когда курица продавалась со скидкой, она покупала тушек побольше и прятала их в морозильник. А он на обратном пути собирал одуванчики и ставил их в бутылки из-под молока на окне. Хана всегда с улыбкой смотрела на то, каким довольным он выглядел.

Он приходил к ней сразу после работы, ночевал, а утром уходил опять. Как-то незаметно это стало для них нормой. Через несколько месяцев по совету Ханы он съехал со своей квартиры. Весь переезд свёлся к тому, что в углу её комнаты появились два пакета с книгами.

Из одного он достал старую фотографию, спрятанную между книг, и показал девушке. По его словам, там была изображена его родина — заснеженный горный хребет. Хана поставила фотографию на полку, рядом с фотографией отца.

Ясное утро раннего лета. В бутылке из-под молока покачивались коммелины и герань. Хана складывала только что выглаженную рубашку своего парня, как вдруг ощутила приступ тошноты. Ей стало так плохо, что она выронила одежду и упёрлась руками в кровать.

Хана давно заметила изменения. Почувствовала. На самом деле она уже месяц как потеряла аппетит и с трудом вставала с постели. Но лишь сегодня она ясно осознала, что именно с ней творится.

Она заглянула в окно ближайшей женской консультации. В приёмной толпилась огромная очередь из беременных женщин. Хана заглядывала ещё несколько раз, но так и не решилась зайти: ей казалось, что слишком уж она от них отличается. Но с кем в таком случае посоветоваться? Хана стояла у входа в клинику и чувствовала, что податься ей некуда. Она развернулась и пошла прямиком в университетскую библиотеку.

В безлюдном читальном зале Хана законспектировала несколько книг о беременности и родах. По пути домой она пыталась представить себе, как отреагирует на новость её парень. Может, обрадуется? Или, наоборот, расстроится?

После долгих сомнений она позвонила из таксофона ему на работу и успела лишь сказать, что ходила в женскую консультацию, но на приём не попала. О ответил, что сейчас же приедет, и бросил трубку.

Хана ждала его перед тем самым кафе. В руках она держала книги о естественных родах и родах в домашних условиях. Девушка твёрдо решила донести до него свои намерения.

Показалась его фигура. Он бежал к ней со всех ног. Сердце Ханы застучало. Она уже открыла рот… Но не успела заговорить, как он заключил её в объятия и закружил над землёй. Принесённые им банки с консервированными персиками упали и рассыпались по дороге. Прохожие услышали шум и уставились на молодую пару.

Но он обнимал Хану, не обращая внимания ни на кого больше. Ещё и ещё. Его лицо светилось от счастья. И поэтому Хана тоже была счастлива.

Всё лето и осень Хана страдала от сильного токсикоза: её тошнило целыми днями. Ходить в университет в таком состоянии стало невозможно, и после долгих раздумий она ушла в академический отпуск. Подработку тоже пришлось оставить. Начальница химчистки изумилась и изо всех сил пыталась её отговорить. В ход пошли даже просьбы («скажи, если тебя хоть что-то не устраивает») и обещания («сделаю всё, что в моих силах»), но Хана не могла рассказать ей о своей ситуации и лишь снова и снова просила отпустить её. Тяжело было бросать работу, которая кормила её с самого поступления в университет.

Жизнь полностью изменилась. День за днём она лежала в кровати, не в силах пошевелиться, и боролась с токсикозом. Аппетит у неё почти пропал, отчего стройная девушка совсем исхудала. Но даже тогда тошнота не отступила.

После работы парень безропотно ухаживал за ней вечерами, не спал ночами, а по утрам снова уходил на работу. Самой большой поддержкой для Ханы было его постоянное присутствие. А в один прекрасный день…

Когда Хана привстала с кровати, чтобы встретить его, то увидела, что вся его куртка обсыпана коричневыми перьями. В ответ на её обеспокоенный взгляд парень с хитрой усмешкой достал из-за спины подарок. Красивая птица с тёмно-зелёным хвостом пронзительно закричала. Дикий фазан.

Хана опешила. В голове возник образ парня, охотящегося в облике волка, но толком представить себе эту картину она так и не смогла.

Парень направился на кухню, ловко разделал фазана и бросил тушку в кипящую воду. Пока варился бульон, парень, склонившись над столом, резал овощи. Хана вызвалась было помочь, но он сказал ей никуда не ходить.

Наконец он надел рукавицы, снял керамический горшок с плиты и поставил на накрытый скатертью стол. Стоило ему снять крышку, как квартиру наполнил пар и согревающий душу аромат.

Он приготовил фазана с лапшой. На поверхности прозрачного бульона плавали аккуратно нарезанные кусочки дайкона и моркови. Но Хана с беспокойством смотрела на предложенное кушанье. Сможет ли она это есть? Сейчас её нередко воротило от одного только вида и запаха еды.

Хана палочками подцепила и с опаской попробовала одну из нитей лапши. Во рту медленно разлился нежный вкус.

— Ах!.. — невольно воскликнула она.

Девушка обрадовалась, во-первых, тому, что смогла хоть что-то съесть. Во-вторых, что еда ей действительно понравилась. Этого чувства она не испытывала уже очень давно. В ней резко пробудился аппетит. Она накинулась на фазана так, словно пыталась наверстать упущенное. Парень с облегчением вздохнул и подпёр рукой подбородок.