Каждый вдох

– И как?

– Снова мальчик! – округлила глаза пациентка. – А у вас сколько деток?

Хоуп замялась.

– У меня нет детей, я не замужем.

– Ну ничего, у вас еще есть время. Сколько вам, лет двадцать восемь?

Хоуп через силу улыбнулась, сразу вспомнив слово «старородящая».

– Почти угадали, – ответила она.

Устав от грустных мыслей и еще больше от жалости к себе, Хоуп решила как-то отвлечься. Раз она не привезла с собой продукты, все равно придется выбираться из дома. И Хоуп отправилась на овощной рынок у шоссе совсем близко от Сансет-Бич, который помнила с детства. Наполнив корзину цукини, тыквами-сквош, салатом, помидорами, луком и перцами, она поехала на соседний островок, где купила несколько скумбрий. Но к возвращению в коттедж Хоуп еще не проголодалась.

Первым делом она распахнула окна, затем убрала продукты, налила себе бокал вина и снова начала разбирать коробки. Хоуп откладывала только самое-самое, не забывая о Робин и Джоанне; в итоге все спасенные сувениры уместились в одну коробку, которую Хоуп убрала в шкаф. Остальное она отнесла вниз, к мусорным контейнерам, вполне довольная проделанной работой. Скотти увязался за ней на улицу, и Хоуп постояла перед домом, не желая снова бегать за терьером по пляжу.

Посмотрев на часы, она отогнала желание позвонить Джошу. Он остановился в «Цезарь-паласе», но Хоуп напомнила себе: если Джош захочет поговорить, у него есть телефон коттеджа. Лучше уделить немного времени себе: не выспавшись накануне, она уже валилась с ног. Хоуп прилегла на диване в гостиной – и не успела опомниться, как уже наступил вечер. Через открытые окна доносились еле слышные звуки музыки – кто-то играл на гитаре и пел.

Осторожно выглянув в окно, через перила она увидела Тру. Несколько минут Хоуп слушала музыку, прибирая в кухне, и, несмотря на мрачные мысли, невольно заулыбалась. Впервые в жизни ее так потянуло к человеку, что она позвала его на чашку кофе! Хоуп сама не понимала, как она на такое решилась.

Вытерев стол, Хоуп подумала, что ей не помешает горячая ванна. Она обожала нежиться в пене, но повседневная суета оставляла время только на душ – ванны превратились в роскошь. Хоуп наслаждалась упоительно горячей водой, чувствуя, как напряжение медленно отступает, как расслабляется тело.

После ванны, завернувшись в махровый халат, она взяла с полки старый детектив Агаты Кристи. Подростком Хоуп обожала читать, так почему бы и нет? Усевшись на диван, она углубилась в книгу. Легкое чтение, но интрига не хуже, чем в современных телесериалах. Хоуп буквально проглотила половину романа, прежде чем отложить томик в сторону. Солнце уже клонилось к горизонту, и она поняла, что проголодалась. Хоуп не ела с утра, но готовить не хотелось: наоборот, возникло желание продолжить вечер в этом расслабленном, неторопливом темпе. Надев джинсы, босоножки и блузку без рукавов, Хоуп наскоро подкрасилась и убрала волосы в небрежный хвост. Покормив Скотти, она выпустила терьера во двор (пес явно огорчился, что хозяйка уходит без него), вышла через калитку и по настилу и деревянным ступеням спустилась на пляж. Всякий раз, приезжая в Сансет-Бич, Андерсоны хотя бы раз ходили в «Клэнси», и Хоуп захотелось поддержать традицию.

Ужин на веранде

Дорога от пирса до «Клэнси» занимала несколько минут. Заведение понравилось Тру еще до того, как он поднялся с пляжа на террасу: оттуда доносилась музыка, голоса посетителей и смех. Вверху лестница заканчивалась деревянной аркой, украшенной рождественской гирляндой с белыми лампочками и выцветшими буквами, составлявшими название ресторана.

Террасу освещали составленные группами факелы тики – пламя трепетало на ветру. Облупившиеся барные столики со стульями от других гарнитуров у перил как бы обрамляли деревянные столы в центре, половина из которых оказались свободны. В зале тоже были пустые места. Слева располагалась кухня, а в баре, где почти никого не было, стоял музыкальный автомат. На каминной полке красовалось пушечное ядро, а декор в этой части зала был выдержан в морском стиле, там висели старинный деревянный штурвал (дань уважения Черной Бороде) и морские сигнальные флажки. Пока Тру осматривался, из распашных дверок появилась официантка лет пятидесяти, несшая поднос с едой.

– Вы присаживайтесь, где нравится, в зале или на террасе, – сказала она на ходу. – Сейчас я вам меню принесу.

Вечер был слишком хорош, чтобы сидеть в помещении, и Тру занял один из барных столиков у перил, сев лицом к океану. Луна только-только поднялась над горизонтом, водная гладь в ее свете слегка серебрилась, и Тру вновь остро ощутил контраст между Сансет-Бич и знакомым ему миром, пусть в основе своей они и были схожи. Ночью буши темны, таинственны и полны скрытых опасностей; океан сейчас казался таким же. Днем Тру легко решился сплавать до пирса, но страх плыть ночью таился в нем на глубоком, почти подсознательном уровне.

Официантка принесла меню и поспешила обратно на кухню. Из музыкального автомата звучала песня, которую Тру, как обычно, не знал: сопровождая туристов, он нередко слышал, как речь заходила о фильмах или телешоу, которых Тру никогда не видел; так же обстояло дело с песнями и рок-группами. Он, естественно, знал «Битлз» и пел их песни под гитару, а еще Боба Дилана, Боба Марли, Джонни Кэша, Криса Кристофферсона, «Иглз» и Элвиса Пресли, смотря по настроению. Песня из музыкального автомата показалась ему интересной, хотя, на вкус Тру, в аранжировке чересчур усердствовал синтезатор.

Он пробежал глазами меню, приятно удивившись большому выбору морепродуктов, помимо вездесущих бургеров и жареной картошки. К сожалению, морепродукты в основном предлагались сильно прожаренными. Выбор в итоге сузился до тунца на гриле и морского окуня на сковороде. Тру закрыл меню и снова принялся смотреть на океан.

Официантка вынесла с кухни поднос с напитками, останавливаясь у некоторых столиков, и ушла в зал, даже не посмотрев в сторону Тру. Он несколько удивился, но решил, что торопиться некуда, впереди вся ночь.

Почувствовав какое-то движение у входа, Тру поднял глаза и с изумлением увидел Хоуп, ступившую на террасу. Они, наверное, спустились на пляж одновременно. На мгновение Тру даже подумал: может, она видела его и пошла за ним, но прогнал эту мысль, удивляясь самому себе. Тру отвернулся к океану, чтобы Хоуп не заметила его взгляд и не решила, что он ее рассматривает, но поймал себя на том, что думает об утреннем знакомстве.

Ее улыбка, вдруг понял он. Ему очень нравится ее улыбка.

Хоуп удивилась, насколько в «Клэнси» все было по-прежнему. Отец любил это заведение не в последнюю очередь за постоянство – он часто говорил дочери, что чем радикальнее меняется мир, тем уютнее становится «Клэнси», – но она-то знала, что папа ходит сюда ради лимонной меренги. Мать нынешнего владельца «Клэнси» якобы десятилетиями доводила фамильный рецепт до совершенства и получала голубую ленту победителя на шести ярмарках штата кряду, а теперь говорят, что этот десерт у них переняла «Мэри Кэллендер», сеть ресторанов в Калифорнии. Как бы там ни было, лучше порции лимонной меренги в качестве завершения дня у океана и придумать нельзя: в ней идеально сочетались сладость и кислинка, давая тот самый неповторимый вкус.

Хоуп оглядела террасу. Сколько раз они с родителями ездили в Сансет-Бич, но никогда не ели в зале, не стала Хоуп пробовать и сейчас. Справа три столика у перил были заняты, слева свободных было больше. Хоуп машинально двинулась влево и замерла при виде Тру.

Глядя, как он сидит один за столиком, Хоуп невольно задумалась: зачем он все-таки приехал в Сансет-Бич. Тру сказал, что незнаком с человеком, с которым якобы должен встретиться, но из Зимбабве сюда не близкий путь, и даже ей известно, что Сансет-Бич не входит в число популярных курортов. Кто же столь важный заставил его приехать?

И тут Тру в знак приветствия помахал рукой. Хоуп, поколебавшись, решила, что нужно хотя бы поздороваться, и направилась к его столику. Вблизи она вновь обратила внимание на потертый кожаный браслет и расстегнутую на груди рубашку; в таком виде его легко было представить в буше.

– Здравствуйте, Тру! Вот не ожидала вас здесь встретить…

– Взаимно.

Хоуп ждала, что еще он скажет, но Тру только молча смотрел на нее чуть дольше, чем позволяли приличия, и она немного смутилась. В возникшем молчании Тру явно чувствовал себя непринужденно. Хоуп перебросила через плечо волосы, убранные в хвост, стараясь не выдать волнения.

– Как прошел ваш день? – спросила она.

– Довольно бедно на события. Я ходил плавать. А вы?

– Прикупила продуктов и занималась всякими пустяками. Слушала, как вы играли на гитаре.

– Надеюсь, я не помешал?

– Ничуть, – заверила Хоуп. – Мне понравилось.

– Это хорошо. Есть вероятность, что некоторые песни вам придется слушать снова и снова.

Она оглядела столы и кивнула на меню, лежавшее перед Тру:

– Давно ждете?

– Не очень. Официантка, кажется, занята.

– О, обслуживание здесь всегда медленное. Дружелюбное, но медленное, как и все в этой части света.

– Ну, в этом есть свое очарование, – Тру показал на стул напротив: – Не хотите ко мне присоединиться?

Едва он спросил, как Хоуп почувствовала, что наступает важный, значимый момент. Предложить соседу чашку кофе после того, как он спас твою собаку, – это одно, а вот поужинать с ним – совсем другое. Спонтанный или нет, ужин обладает многими особенностями свидания. Ей показалось, Тру прекрасно понимает, о чем она сейчас думает. Хоуп ответила не сразу, пристально глядя на него в неровном свете факелов. Она помнила прогулку по пляжу и разговор на веранде; Хоуп подумала о Джоше, Лас-Вегасе и ссоре, в результате которой оказалась в Сансет-Бич одна.

– С удовольствием, – наконец сказала она, осознавая, что говорит это искренне. Когда Хоуп отодвинула стул, Тру встал и помог ей сесть поудобнее. Когда он вернулся на свое место, она себя положительно не узнавала. Собственная смелость показалась Хоуп довольно экстравагантной, и она потянулась к меню, словно это простое действие могло вернуть ее с небес на землю. – Можно?

– Конечно.

Хоуп открыла меню, чувствуя на себе взгляд Тру.

– А что вы решили заказать? – спросила она, надеясь, что непринужденный разговор за столом успокоит ее странные чувства.

– Тунца или окуня. Я собирался спросить официантку, что вкуснее, но, может, вы поможете советом?

– Тунец здесь всегда вкусный, моя мама только его заказывает. У «Клэнси» договор с местными рыбаками, поэтому тунец у них каждый день свежий.

– Значит, тунца.

– Мне тоже надо брать тунца. Крабовые котлеты очень вкусные, но они жареные.

– И?

– Лишний жир сразу осядет на бедрах.

– По мне, так вам не о чем волноваться. Вы прекрасно выглядите.

Хоуп ничего не ответила, но кровь прилила к щекам: преодолена еще одна черта. Конечно, комплименты слушать приятно, но это еще больше напоминает свидание. Такого Хоуп не предвидела и не ожидала. Она вглядывалась в меню, но строчки прыгали. Наконец она отложила его в сторону.

– Предположу, что вы решились на крабовые котлеты, – заключил Тру.

– Как вы узнали?

– Привычки и традиции придают изменениям налет нежелательности.

Такой ответ мог прозвучать из уст английского аристократа в обшитой дубовыми панелями библиотеке загородного имения – образ, мало совпадающий с человеком, сидевшим напротив.

– У вас просто уникальный слог, – с улыбкой заметила Хоуп.

– Вот как?

– Сразу очевидно, что вы не американец.

Ее слова явно позабавили Тру.

– Как там Скотти? Резвится по-прежнему?

– Как обычно неугомонный и непослушный, только, по-моему, разобиделся, что я сейчас не взяла его с собой. Как минимум, огорчился.

– Ему очень нравится гоняться за птицами.

– Потому что он их не ловит. Если бы поймал, наверное, не знал бы, что дальше делать.

Подошла официантка, казавшаяся чуть менее занятой, чем несколько минут назад:

– Вы уже решили, что будете пить?

Тру взглянул на Хоуп. Она кивнула.

– Мы готовы заказывать, – ответил он и назвал официантке выбранные блюда, спросив, есть ли местное разливное пиво.

– Прости, дорогой, – отозвалась официантка, – у нас тут без изысков и ничегошеньки разливного. «Будвайзер», «Миллер» и «Курс», зато холодное.

– Тогда «Курс», – попросил Тру.

– А вам? – обратилась она к Хоуп.

Хоуп много лет не пила пива, но по какой-то причине ей вдруг очень захотелось. К тому же немного пива успокоит нервы.

– Мне тоже.

Официантка кивнула и отошла, оставив их наедине за столом. Хоуп взяла салфетку и расстелила на коленях.

– А вы давно играете на гитаре? – спросила она.

– Начал, когда был в учениках у проводников. Один из гидов имел обыкновение играть по вечерам в лагере и вызвался меня научить. Остальному я подучился со временем. А вы играете?

– Нет. В детстве меня начинали учить на пианино, но я бросила. Вот сестра хорошо играет.

– У вас есть сестра?

– Две, – похвасталась Хоуп. – Робин и Джоанна.

– Вы с ними часто видитесь?

Она кивнула.

– Стараемся почаще. Мы все живем в Роли, но собираемся вместе только по праздникам или на дни рождения. Робин и Джоанна обе замужем, но работают, и дети на них, так что тут не до встреч…

– С моим сыном Эндрю примерно та же история.

Подошла официантка с тяжелым подносом и выставила на стол две бутылки пива. Хоуп удивленно наклонила голову:

– Не знала, что у вас есть сын.

– Ему десять лет. Из-за специфики моей работы он большую часть времени проводит с матерью.

– А что за специфика?

– Шесть недель я работаю, затем две недели дома.

– Наверное, вам обоим нелегко.

– Иногда, – согласился Тру. – Но другого Эндрю не знает, и я говорю себе, что он уже привык. А когда мы вместе, то придумываем много развлечений. Эндрю огорчился, узнав, что я уезжаю на неделю.

– Вы ему уже звонили?

– Нет, планирую позвонить завтра.

– А какой он, ваш Эндрю?

– Любопытный. Умный. Красивый. Добрый. Впрочем, я сужу пристрастно, – широко улыбнулся Тру и отпил пива.

– Так это естественно, он же ваш сын. А он тоже хочет стать гидом в буше?

– Говорит, что хочет, и вроде всегда с удовольствием ходит в буш. С другой стороны, Эндрю недавно заявил, что хочет водить гоночные машины, стать ветеринаром и сумасшедшим ученым.