Корги по имени Генри

– Куда отправимся первым делом?

Джек и Клэр вместе разглядывали схему и, перебивая друг друга, показывали на свои любимые аттракционы. Они хотели побывать здесь в прошлом году и в позапрошлом, но Джим всегда говорил, что тут слишком шумно, слишком много рекламы. Ему хотелось взять семью кататься на лыжах, но они не могли себе позволить поездку на четверых – плюс питомники для Генри и Соки.

Вход в «Зимнюю страну чудес», к счастью, был бесплатным. Конечно, внутри было множество потенциальных трат, поэтому-то Эми и спланировала поездку так тщательно. Она отложила деньги для двух главных развлечений – гигантского колеса обозрения и катка у сцены – и заранее купила билеты. А взяв с собой Генри, она должна была остаться с ним, и, таким образом, у нее был законный повод не тратиться на билеты для себя. Эми скопила достаточно, чтобы дети могли выбрать еще по одному аттракциону, и захватила деньги, предназначавшиеся для Рождества, которые бабушка подарила заранее – на случай, если этого ребятам не хватит.

Они рано пообедали в поезде тем, что взяли из дома, чтобы не пришлось втридорога покупать еду в продуктовых лавках, а после прогулки по украшенной к Рождеству Оксфорд-стрит Эми планировала поужинать в недорогом итальянском ресторане, который запомнила со времен, когда они с Джимом еще не были женаты. Если сделать крюк, чтобы взглянуть на Букингемский дворец, то получится насыщенный, полный впечатлений день – и у Эми еще останутся деньги, чтобы купить продукты для рождественского ужина.

«Все идет неплохо», – сказала она себе.

К счастью, дети, кажется, не заметили, что их аттракционы были самыми дешевыми. Клэр была очарована рождественским базаром с его яркими огнями, и даже Джек, кажется, был тронут музыкой и восхищен видами, открывавшимися с колеса обозрения. Генри держался у ее ног, несколько раз Эми чуть не споткнулась о него, но, вообще-то, вел себя хорошо – тоже плюс.

На мгновение ей показалось, что событий последних месяцев вообще не было.

Только вот Джима не было рядом.

Глядя на огромное колесо, крутившееся на фоне темнеющего лондонского неба, Эми всего на секунду представила другую жизнь, ту, где Джим никогда не нанимал Бонни секретаршей. Никогда не влюблялся в нее. Не решался в одночасье разрушить почти двадцатилетний брак.

Она встряхнула головой. Нет смысла жить прошлым. Ей нужно сосредоточиться на будущем – и сделать его идеальным для детей, пусть Джима и нет рядом.

Эми не хотелось, чтобы Джек и Клэр ненавидели своего отца: никому не полегчает, если ситуация станет еще напряженней. И доктор Фитцджеральд прав – Джим остается их отцом, пускай с разводом все решено окончательно. Однако, как бы Эми ни старалась оставаться в рамках приличия, она не могла не думать, что с ней обошлись нечестно. Джек перестал разговаривать с Джимом из-за его измены и оттого, что, припертый к стенке, отец выбрал Бонни. А Клэр… Эми даже не знала, насколько хорошо дочь понимает, что произошло. В конце концов, Джим еще не знакомил детей со своей новой подругой.

Но так не могло длиться вечно. Скоро в их жизнь войдет новый человек, положение вещей изменится и с этим придется считаться. Дети должны будут отмечать некоторые праздники с Бонни. Эми с Джимом в следующем году составят расписание, кому когда забирать ребят, кому наслаждаться с ними Рождеством и кому отдуваться в День подарков, кто отвечает за развешивание чулок в сочельник…

В этом году, однако, дети принадлежат только ей. И Эми хотела извлечь из этого максимум удовольствия. Все-таки Джеку почти восемнадцать – может, это его последнее Рождество с семьей. Поэтому она намеревалась сделать праздник волшебным для них обоих. Подарить им последний год, когда на Рождество можно быть ребенком.

Даже если придется сделать это одной.

Генри прижался к ее ноге, она наклонилась погладить его, и тут колесо обозрения остановилось.

– Мы справимся, правда, малыш? – прошептала Эми, наблюдая, как Джек и Клэр выходят из кабины.

Генри у ее ног опустил голову на вытянутые лапки. Она была уверена, что по крайней мере он никуда не денется.

Приятно все же, когда есть хотя бы один мужчина, на которого можно положиться.

Даже если он – корги.

Генри

Должен признать, в этом местечке, «Зимней стране чудес», было куда больше интересных запахов, чем у нас дома в Редхилле. Дома пахло другими собаками, детьми, машинами, мусорными баками и порой белками из местного парка. Здесь – жареными каштанами (по крайней мере, продавец, мимо которого мы прошли, громко уверял, что это они) и всевозможными сладостями вперемешку с резким запахом льда и холодного воздуха. Еще по всему парку носился аромат радостного волнения – он исходил даже от Джека, Клэр и Эми, и это было хорошим знаком.

Клэр заныла, когда пришла пора уходить, но не закатила скандала, к которым мы привыкли в последнее время. Положив руку на ее худенькое плечико, Эми пообещала, что впереди еще много интересного, и девочка снова взбодрилась.

– Ну а теперь куда, мам? – спросил Джек, почти без обычных угрюмых ноток в голосе.

Я сел у его ног и завилял коротким хвостиком в знак одобрения. Люблю, когда мои Уокеры счастливы, и сейчас в первый раз за несколько месяцев вижу их такими.

Может, теперь у нас все снова станет хорошо? – Думаю, мы прогуляемся мимо Букингемского дворца. – Эми аккуратно свернула карту «Страны чудес» и убрала в сумку. – Или пройдем через Сент-Джеймсский парк, чтобы поглядеть на пеликанов. А потом, когда стемнеет, вернемся на метро на Оксфорд-стрит и полюбуемся на рождественские украшения. Что думаете?

Клэр уткнулась головой маме в руку.

– Здорово.

– Отлично! – просияла Эми.

Я, довольный, семенил рядом с ней, пока мы петляли между деревянных киосков и катавшихся на коньках детей, воздух звенел смехом и радостью. Сегодня в самом деле очень хороший день – и мне определенно нравятся звуки Сент-Джеймсского парка!

По опыту я знаю, что парки – это места, где можно убегать и догонять, выискивать новые запахи и охотиться на белок. В нашем, неподалеку от дома, Эми никогда не волновалась – знала, что мне тут все известно и ей не надо следить за мной слишком внимательно. Кроме того, мы всегда встречали там интересных людей: соседа с йоркширским терьером, нового врача с таким смешным щенком-далматинцем, поселившегося в нашем городе месяц назад. В парке часто можно было наткнуться даже на школьных друзей Клэр или приятелей Джека. Мы всегда останавливались поболтать, и, кажется, в последний месяц или два, такие встречи и разговоры повышали настроение моей семьи.

Хоть я и превосходный слушатель и утешитель (не то что Соки, которая исчезает при первом же всхлипе), иногда моим людям нужно общаться и с другими людьми.

Я оказался прав: Сент-Джеймсский парк – великолепное место. Эми спустила меня с поводка, и я бегал, где хотел. Наступать на землю, даже холодную, промерзшую, было куда приятнее, чем на жесткий асфальт, по которому мы пришли сюда, поэтому я наслаждался свободой и просто носился повсюду.

– За пеликанами не гоняться! – крикнула мне Эми, вместе с детьми отправившись следом.

Я обернулся и гавкнул. Что это, вообще, такое – пеликаны? Как я могу обещать не гоняться за ними, если не знаю, кто это? Вдруг они похожи на белок? Гоняться за белками я люблю больше всего. На втором месте, с небольшим отставанием, у меня голуби. Но я сдвину первых двух с пьедестала, если пеликаны окажутся даже лучше…

Люди держались ровных дорожек, а я бегал зигзагами по парку, в основном по травке, не упуская их из виду. Джек бросал мне палки, я приносил их, и нам было очень весело. Мы дошли до озера, и я как раз раздумывал, не слишком ли сейчас холодно, чтобы немножко поплескаться, когда Клэр указала на остров посередине.

– Смотри! Мам! Там пеликаны!

Я вскинул голову, навострил уши и вгляделся вперед. Парк оставался зеленым даже в разгар зимы, и озеро не замерзло, поэтому здесь все еще водились некоторые представители дикой природы. Я уставился туда, куда показывала Клэр – она говорила об огромных смешных птицах, видимо живших в парке.

Громадных, грязновато-белого цвета и с острыми клювами, причем с какими-то мешками под ними.

Стоит отметить, птицы были крупнее меня.

Я отошел на шаг или два от берега. Эти существа выглядели так, словно могли с легкостью целиком проглотить голубя или белку. Я не хотел, чтобы они попробовали свои силы на корги.

– А кому они принадлежат? – спросила Клэр, все еще не сводившая глаз с огромных птиц.

Мне мучительно захотелось погоняться за воробьями и дроздами на заднем дворе нашего дома в Редхилле. Они вот – птицы что надо. Знают свое место в животной иерархии.

– Ну Сент-Джеймсский парк – королевский, – медленно сказала Эми. – Значит, думаю, они принадлежат королеве.

Я не мог отделаться от мысли, что у королевы очень своеобразный вкус.

– Первые пеликаны были подарены королю Карлу Второму в тысяча шестьсот шестьдесят четвертом году русским послом.

Мы с удивлением посмотрели на Джека, а тот продемонстрировал свой телефон.

– Сила интернета. Ладно, пойдемте, а то холодно! Куда сейчас?

– Мы увидели пеликанов – давайте проверим, можно ли одним глазком взглянуть и на их владелицу, – предложила Эми. – Утром я прочитала в газете, что сегодня, уже скоро, она уезжает из дворца. Кто знает – может, нам повезет.

Я сомневался, можно ли назвать везением встречу с хозяйкой жутких птиц, но Клэр запрыгала на месте и захлопала в ладоши, так что, может, это я чего-то не понимал.

Мы направились вдоль озера к концу парка. Эми не надела на меня поводок, и я был ей благодарен. Но все равно не отходил далеко – во всяком случае, до тех пор, пока не убедился, что пеликаны нас больше не видят.

Я бы не расстроился, если бы больше никогда не оказался в этом парке. Мне гораздо больше нравился парк рядом с нашим домом, со всеми знакомыми людьми и собаками, и прелестными пухлыми белочками, за которыми можно гоняться.

В дальнем конце этого парка мы увидели массу народа, столпившуюся у высокой ограды. Морозный воздух звенел от болтовни. Эми быстро повела нас вперед по широкой дороге. Я пытался осмотреться, чтобы понять, где мы, но видел одни только ноги – худые, толстые, в широких черных штанах и ботинках, в джинсах, колготках. Всюду ноги, больше я ничего не видел.

– Ворота открываются! – воскликнула Клэр, и вдруг моя троица помчалась вперед к ограде.

Я не отставал, лавируя меж ног, чтобы не потерять семью.

– За мной, Генри, – сказал Джек, оглянувшись на меня.

Я вдруг понял, что поводок на меня все еще не надели, а Уокеры слишком заняты, продираясь сквозь толпу, чтобы вспомнить об этом сейчас.

Вдруг голоса стали громче. В просвете между ногами я разглядел, как из ворот выехал мотоцикл с мигавшими фарами. Следом длинная черная машина, тоже с горящим светом, – при ее появлении восторженные крики и возгласы просто оглушили меня, толпа словно с катушек съехала – хуже, чем в Ночь фейерверков. Я отпрянул назад – но там оказалось еще больше ног, и звук шел отовсюду, такой громкий, что я не знал, куда деваться.

Вот бы спрятаться дома под подушку, в своей корзине. Вот бы обнять свою игрушку-мышку. Вот бы Джек погладил меня по голове и пообещал, что скоро все стихнет.

Правда, я знал, что не скоро. Лондон шумел весь день – сначала поезд, потом толпа в «Зимней стране чудес», пронзительно кричащие во время кормежки пеликаны. Но в этой гуще народа мне пришлось хуже всего, пришла пора смыться отсюда.

Тихонько скуля, я повернул назад и стал выбираться из толчеи и шума. Можно подождать Уокеров и там – они найдут меня, как только все закончится.

Там было чуть тише, но мне по-прежнему хотелось прикрыть уши лапами и спрятаться. Я пробежал немножко дальше, безопасности ради, и нашел кусты, где мог укрыться. Только я уселся на травку, мимо пролетел большой толстый голубь. Я осторожно пригляделся к нему и, чтобы отвлечься от шума, стал раздумывать, как бы его поймать. Сосредоточился на добыче, и гул толпы стих.

Птица, не подозревая, что на нее идет охота, подлетела ближе. Еще ближе. Пока я почти не…

В идеально выверенный момент я бросился вперед – и голубь в панике вспорхнул в небо. У меня на глазах он перелетел над моим убежищем и приземлился с другой стороны.

Слишком просто.

Кусты были гуще, чем лес ног, но гораздо тише и куда меньше наступали мне на лапы. Я быстро продрался сквозь ветки, остановившись только на секунду, когда вдруг наткнулся на два высоких металлических бруса, преграждавших путь.

Просунул голову между ними, поерзал плечами – те тоже пролезли, а за ними – спина и задние лапы.

Я вылетел с другой стороны как пробка, продравшись сквозь последние ветви и успев увидеть, как голубь взмахивает крыльями и перелетает на лужайку чуть поодаль.

Можно продолжать охоту.

Голуби действительно глупые птицы. Кажется, им никогда не приходит в голову, что, если они улетят достаточно высоко или далеко, я вообще не смогу их поймать. Они просто несколько раз взмахивают крыльями, слегка поднимаются в воздух и приземляются в паре шагов.

Как я и сказал: глупые. Но от этого играть только веселее.

Я помчался за птицей со счастливым лаем. Сюда почти не доносились громкие крики и восторги – кстати, а где я? Похоже на другой парк, вроде того, с пеликанами, где куча деревьев и зелени. Значит, все в порядке. Парки – это всегда хорошее место для собак, и Уокеры точно найдут меня тут, как только закончат то, чем там они заняты у ворот. Вряд ли я мог уйти слишком далеко.

В конце концов голубь догадался взлететь на дерево и остаться там, но я не возражал. Это значило, что я могу получше изучить новый парк – держась подальше от пеликанов, конечно.

Я чудесно провел время, исследуя дорожки и клумбы, деревья и кусты. Но скоро даже у меня, должен признаться, устали лапы. И, что еще хуже, стало смеркаться. Эми ничего не говорила об ужине? Да, когда стемнеет, мы все должны пойти смотреть на украшения, где-то на Оксфорд-стрит, и хорошо поужинать.

Жалко будет пропустить такое.

Темнота сгущалась, я, зевая, побежал туда, откуда пришел, к большому зданию, рядом с которым стояли Уокеры – как там Эми его называла? К дворцу. Букингемскому дворцу. Хотя, должен признать, с этого ракурса он выглядел немного иначе. Как минимум не было никаких больших ворот и оград. Но раз здание то же, значит, Уокеры должны быть где-то рядом, разве нет?

Только вот толпы с этой стороны дворца не было. Как и охранников в смешных шляпах. Вообще никого.

Кажется, я оказался ближе к дворцу, чем когда мы стояли с той стороны. Надо понять, как обойти его, – и все дела. Вернуться к Уокерам. Я же пролез через куст? Значит, придется сделать это снова.

Если б только я помнил через какой.

– Что ты делаешь тут, снаружи?

От сварливого голоса за спиной я испуганно подскочил. Я обернулся так быстро, что чуть не цапнул себя за толстенький хвост, и поймал на себе сердитый взгляд незнакомца в черном костюме и белой рубашке.

– Ты, наверное, новенький. Я думал, Ее Величество забрала тебя с собой, но, видимо, ошибся. Нет, ты просто получил возможность бегать, где хочешь, путаться у всех под ногами и оставлять «подарочки», а нам придется притворяться, как сильно мы тебя любим. И других троих. Честное слово. Не думал, что во дворце появятся новые животные. Но нет, Она просто не могла устоять перед корги в беде, да?

Он вздохнул и открыл дверь во дворец.

– Думаю, это не твоя вина. Пойдем. Давай-ка вернем тебя на твое место.

На последних словах я вскинул уши. Часть о Ее Величестве и подарочках была совершенно бессмысленна, но возвращение меня на свое место, к Уокерам, – это именно то, чего я хотел. Поэтому я послушно юркнул за дверь и приготовился следовать за ворчуном в костюме туда, где меня ждали мои Уокеры.

Однако, едва я перешагнул порог, у меня округлились глаза. Я не особенно понимал, что значит «дворец» – кроме очевидного «очень большой дом». Но комната, в которую мы зашли, нисколечко не походила на нашу прихожую. Начнем с того, что здесь не было лестницы, на каждой ступеньке которой валялись вещи, ждавшие своего водворения в спальни хозяев. Не стоял стол с телефоном и записной книжкой, которую так здорово жевать. Ни вешалки, ни обувницы, ни горы ботинок.

Ни крючка для поводка.

Зато здесь прямо от дверного проема начиналась громадная комната, с темно-красным ковром, множеством красных стульев и диванов (на которые, подозреваю, мне нельзя) и гигантскими высокими колоннами из ослепительно-белого камня. На стенах висели огромные портреты людей в странных одеждах. А в центре стояла исполинская ель, украшенная плюшевыми красными коронами.

Она выглядела так внушительно, что мне захотелось спрятаться за тяжелыми красными с золотом занавесками. Только вот в этом случае я бы никогда не вернулся к своей семье.

– Ну, давай, иди, – сказал ворчун, подгоняя меня вперед. – Если не поторопишься, пропустишь свой ужин, а он бешеных денег стоит.

Он прав. Эми не обрадуется, если из-за меня мы опоздаем и пропустим ужин. И мне тоже будет не очень весело лишиться еды. (Мне ведь так и не удалось съесть голубя. И я ужасно набегался. Так корги и умереть с голоду недолго.)

Проблема только в том, что я не представлял, куда мне идти.

Ворчун снова тяжело вздохнул.

– Точно. Ты же новенький. Наверное, еще не знаешь, где тут что. Тогда пойдем. Я покажу дорогу.

Я думал, что он выведет меня к другой двери наружу, но вместо этого мы отправились через еще более впечатляющие комнаты к широкой лестнице с золотыми перилами и золочеными стенами. У ее основания стояла белая статуя рядом с громадными, богато украшенными часами. Вокруг перил обвивались длинные зеленые гирлянды, с которых свисали блестящие елочные шары.

Это место ни капельки не похоже на дом Уокеров.

– Ладно, теперь наверх.

Ворчун махнул рукой в сторону лестницы. Я остался сидеть внизу, переводя взгляд с него на ступеньки. Уокеры же не могут быть там, верно?

– Ну же. Наверх!

Тут я вспомнил обучающие занятия для щенков, куда меня водил Джим, и, услышав команду ворчуна, вскочил и стал взбираться по лестнице.

Тот шел за мной, пока мы поднимались. Я все думал, что ждет меня наверху.