Спаситель и сын. Сезон 1

— Времени достаточно? Вы мне психоанализ не втюхивайте, я не за тем пришла!

Девочке действительно плохо? Если да, то насколько? За неё на этот вопрос могут ответить шрамы: они бывают на руках, на предплечьях, даже на бёдрах. Много ли ран, насколько они глубоки, как расположены… Возможно, она нанесла их себе, подражая кому-то, в знак принадлежности к некой группе. Или поддалась тяге к саморазрушению? Прежде у Сент-Ива не было пациентов с подобными проблемами, однако он знал о них куда больше, чем дал понять Марго. Статистика утверждает, что новоявленной «моде» следуют 5–10 % подростков, по преимуществу девочки от 13 до 15 лет. Впрочем, данные не вполне достоверны, ведь делается это втайне.

— Считаешь, много шума из ничего?

— Вот-вот. Нет бы реальными проблемами заняться!

— Реальными — это какими?

— Ну, к примеру, я задолбалась с матерью жить. Вот РЕАЛЬНАЯ проблема!

Спаситель понял, что ему удалось ухватить путеводную нить, и с тревогой взглянул на циферблат больших круглых часов, висящих напротив стола. У него осталось всего несколько минут на то, чтобы отыскать центр лабиринта.

— А твои родители давно развелись?

— Папа ушёл от мамы, когда мне было десять. — Она решительно вскинула руку, как бы заранее возражая. — Я на него не в обиде. Она его довела. Прямо со свету сживала.

— Сживала со свету?

— Ну да, мы с ним всё обсудили. — Марго опять преисполнилась высокомерия, гордясь доверием отца. — Вам когда-нибудь приходилось жить с депрессивной женщиной?

— Депрессивной? — удивился Сент-Ив.

Ни единого признака депрессии у мадам Дютийо он не заметил.

Его недоверие возмутило Марго, она принялась горячо доказывать, что её мать — редкая зануда и всех замучила постоянной подавленностью, тревожностью, мнительностью.

— Вечно за мной шпионит, шагу ступить не даёт. Пришла к подруге — отправляй эсэмэску, букву «д», то есть «добралась». Уходишь домой — шли «в».

— Кого? — растерялся Спаситель.

— Не кого, а что. «В» — «выхожу», значит.

— Большой беды не вижу, просто мама за тебя волнуется. Понимаю, иногда это бесит, но она желает тебе только добра.

— Желает добра? Ничего умней не придумали? Тоже мне, психолог дипломированный!

— Прости, — виновато кивнул Спаситель. — Постараюсь повысить свой уровень.

Кротость взрослого смутила Марго. К fair play[2] девочка не привыкла. Заговори она подобным образом с учительницей, та бы вкатила ей замечание в дневник.

— А с отцом вы дружите? — поинтересовался Спаситель.

— Еще бы, он же мой отец! — выкрикнула Марго задиристо, будто Сент-Ив пытался оспорить этот факт. — Я живу неделю у него, неделю у матери.

Месье Карре — Марго носила его фамилию — работал судебным приставом, и, по словам дочери, «бабла у него завались», он покупает ей фирменные шмотки, и только он один ее понимает. Жаль только, что жена у него тупая лохушка.

— Тупая лохушка, — повторил задумчиво Сент-Ив.

— Зато они родили мне классного полубрата.

— Родили классного полубрата.

— Ему три года, он зовет меня Маго. А вы всех передразниваете или только меня?

— Я не передразниваю. Я проверяю, верно ли понял.

— Фишечка! Величайшее достижение психологии? — съязвила Марго. — Ну что, теперь поговорим о моей матери? Так вот, она преподает французский в профтехучилище в Саране. На уроках ее никто не слушает, у них там предел мечтаний — устроиться продавщицей в «Пимки»[3]. И каждый вечер она нам заявляет, что ей пора менять профессию. Но самое страшное я приберегла напоследок: у меня еще есть родная сестра, ей одиннадцать, она начиталась манги и теперь считает себя би.

— Ты пришла ко мне с мамой. А отец знает, что с тобой происходит?

— Вы ведь ему не скажете, обещаете? Он ничего не знает. Ни-че-го-шень-ки! — Отчеканивая каждый слог, она яростно проводила указательным пальцем по левому запястью, будто хотела его отсечь. — Папе и так достается от младшей с ее бреднями и от мамы — у той вечно бабок нету. Хватит с него! Оставьте человека в покое! И ко мне не лезьте. Вы мне справку дадите? Или как?

— Я знаком с мадам Сандоз и непременно черкну ей пару строк, — ответил очень ласково Спаситель.

— И что вы ей черкнете?

— Что ты можешь ехать с классом в Рим, никаких препятствий я не вижу.

Казалось бы, разговор окончен, цель достигнута, но Марго явно не испытывала ни малейшего облегчения. Напряглась еще больше, даже вперед подалась от волнения.

— Однако еще пара встреч со мной или с другим психологом тебе, на мой взгляд, не повредит. Нужно же с кем-то обсудить РЕАЛЬНЫЕ проблемы.

Девочка едва слышно пробормотала: «Да». Потом спросила:

— Ну а ее мы когда позовем?

— Хочешь, чтобы я сходил за твоей мамой?

Вместо ответа Марго посмотрела психологу прямо в глаза и вдруг закатала рукав, выпростала левую руку из пуховика и свитера. Поморщилась, потому что ткань задела свежие порезы. Одна из ран открылась, выступили капли крови.

Спаситель скорей протянул девочке бумажный платок, не подавая виду, что ему больно видеть неровные полосы шрамов от запястья до самого локтя.

— Мать так психанула, что все ножи на кухне попрятала, даже тупые, — насмешливо процедила Марго, промокая кровь платком.

— И я бы попрятал на ее месте. Но у тебя есть свой, специальный?

— Да. Сначала полосовала руку циркулем. Еще в начальной школе, мне было лет десять. Наперегонки с подругой. Старались резать до крови и смешивали кровь… Теперь мы с ней кровные сестры.

При воспоминании о трогательных детских шалостях она улыбнулась.

— Вы дружите по-прежнему?

— Нет, она умерла.

Искреннее сочувствие Спасителя развеселило Марго.

— Купи-и-ились?! Нет, она просто переехала, мы теперь общаемся по скайпу. Недавно залила видос на YouTube: вырезает бритвенным лезвием на руке сердечко, кожу снимает на сантиметр, и видно точно, это ее рука; кровища хлещет, а она ею выводит «LOVE» по краю раковины. Под «Боль»[4], представляете? 50 000 просмотров! «Would you tell me I was wrong? Would you help me understand?»[5] — мечтательно пропела Марго вполголоса.

Взгляд застыл, сейчас девочка смотрела внутрь себя, и Спаситель догадался, что подобные сцены ее завораживают — правда, сама она никогда не решалась на такой подвиг, до подруги ей далеко.

— Слышали хоть раз? Конечно, это музыка не вашего поколения, но хоть имя Кристины Агилеры вам знакомо?

— Ты спросила: «Would you help me understand?» Отвечаю: «Да. Я помогу тебе понять». В этом смысл терапии. Мне кажется, тебе плохо, и уже довольно давно. Пора поделиться с кем-то, кто никому ни о чем не расскажет.

Марго открыла рот, будто хотела возразить или согласиться, но у нее задрожали губы, и она молча скрыла двойным рукавом запястье, обернутое бумажным платком. Спаситель выдержал паузу, затем отправился за мадам Дютийо — та с увлечением читала статью «Необычное сексуальное поведение обезьян бонобо» в журнале Национального географического общества.

Как только мама уселась на кушетку рядом с дочерью, психолог сообщил ей:

— Марго непременно поедет со школой в Рим. Но нам с ней необходимо многое обсудить. Жду ее в понедельник, в восемнадцать ноль-ноль, если не возражаете.

— Не имеет смысла вас больше беспокоить, раз вы напишете школьной медсестре!

— Мам! Ты что, врач? — подала голос Марго.

— Я не смогу ездить сюда каждый понедельник! — возмутилась мадам Дютийо. — У меня еще младшая дочь есть, Бландина. Она не любит долго оставаться одна, ей страшно.

— Марго может приходить и без вас, — терпеливо возразил Спаситель.

— Мы живем довольно далеко, — упорствовала мадам Дютийо.

— Мама, я доеду на автобусе без проблем! — прошипела девочка в крайнем раздражении.

— Сейчас на улицах небезопасно, сами знаете.

— Прекрати! «Боко Харам»[6] меня не украдет! — завопила Марго, ее терпение лопнуло. — Пришлю тебе «д» и «в», успокойся!

Мадам Дютийо испуганно покосилась на Сент-Ива: как тот воспринял неприличный скандал? Неуловимая усмешка скользнула по его губам, обведенным тонкой линией усов и бородкой, словно заключавшими улыбку в скобки. Спаситель решил, что взрывов больше не будет, пробормотал: «Отлично!», сел в свое кресло, подъехал к столу, достал из папки бланк осмотра и в наступившей тишине написал заключение.

Запечатал его в конверт и передал мадам Дютийо.

— Вот, пожалуйста, для мадам Сандоз.

— Сколько я вам должна?

— Сорок пять евро.

— Полагаю, страховка ваших услуг не покрывает?

— Вы правы, не покрывает.

Марго тяжело вздохнула, ей было стыдно за мать.

— Итак, оставляю для вас время. Следующий понедельник, восемнадцать часов, — сказал Сент-Ив на прощание, проводив их до выхода. — Обсудите всё между собой и сообщите мне о своем решении.

На пороге мадам Дютийо шепнула дочери: «В следующий понедельник ты едешь к отцу. Может, скажешь ему?» Марго в ответ недовольно фыркнула. Это было последним, что слышал психолог. Придут ли они опять? Неизвестно. Между тем состояние девочки хорошим не назовешь. Спаситель поднял руки и с хрустом потянулся. Как же он устал! Потом миновал коридор и вошел в дверь, отделявшую его профессиональную жизнь от личной.

* * *

В светлой уютной кухне, выходящей на веранду, за потемневшим от времени простым деревенским столом сидел маленький темнокожий мальчик. Он вытряхнул из школьного рюкзака все содержимое и делал уроки. Но если бы Спаситель не был так озабочен судьбой резавшей руки девочки, он бы заметил, что сын его возбужден, запыхался и нервно теребит карандаш.

— Трудишься? С твоей учительницей лениться не приходится. — Сент-Ив ласково погладил курчавую головенку. — Слушай, а что, если мы поужинаем хот-догами с кетчупом? Идет?

— Идет! — обрадовался Лазарь — А можно… Можно я немножко посижу за твоим компом? Мне нужно кое-что найти.

— Что найти?

— Кое-что. Про кожу.

Спаситель удивленно вскинул бровь. Про кожу?

— Ну да. Потому что Поль, мой друг… Ты же помнишь Поля? Он упал на перемене и все руки себе ободрал. Тогда учительница велела, чтобы мы все узнали о коже. Как она заживляется.

Спаситель не верил в совпадения, такова привычка психолога. Но как связаны между собой Марго, которая нарочно режет руки, и Поль, который упал случайно? Непонятно. Сент-Ив не знал, что и сказать.

— Так можно мне за твой комп? Можно? — не отставал Лазарь.

— Можно. Только разбирайся с ним сам. Ко мне придет еще кое-кто. Ненадолго. А потом сварганим хот-доги, договорились?

Он думал, что сына огорчит его отсутствие, но тот лишь рассеянно кивнул в ответ. Так что огорчился и тяжело вздохнул не мальчик, а, идя к двери, Сент-Ив.

— Папа, стой! — вдруг окликнул его Лазарь. — Что такое желтое, страшное-престрашное?

— Сынок, не знаю, мне пора, — взмолился Спаситель, нажимая на ручку.

— Цыпленок с автоматом!

Сент-Ив хохотнул, чтоб не обидеть сына.

— До скорого! Я мигом.

Три стремительных широких шага, и он уже в приемной.

— Мадам Пупар, добрый вечер! А что Габен? Он сегодня задерживается?

— Габен не захотел со мной идти. Вы же знаете, какой он упрямый! А если не в настроении…

Габен Пупар уже перешел учиться в лицей. Лечащий врач направил его к Сент-Иву потому, что, какие бы ни назначал препараты, не мог справиться с хронической бессонницей подростка. Спаситель общался с Габеном дважды, но пока не определил, в чем причина недомогания. К тому же мать постоянно переключала его внимание на себя. Вот и сегодня она словно приросла к стулу, обвила себя руками и, раскачиваясь, как кобра, пожирала психолога темными глазами с лихорадочным блеском.

— Что ж, проходите, пожалуйста, в кабинет, — пригласил Сент-Ив, стараясь не утратить ласковой и проникновенной интонации лирического певца.

Спаситель и сам не понял, как дал себя заговорить мадам Пупар, но, как только она уселась на кушетку, сразу полился нескончаемый пересказ фильма с Анджелиной Джоли. Диск ей недавно одолжила сестра; так вот, там показана ее собственная история, точь-в-точь! Это случилось три года назад, вы ведь помните, доктор Спаситель, я вам в прошлый раз говорила, как меня положили в лечебницу из-за депрессии?

Оглушенного потоком слов, окончательно запутавшегося в коллизиях и сюжетных поворотах «Подмены», Сент-Ива так и подмывало спросить: «Что такое желтое, страшное-престрашное?»

— Полицейские приводят домой сбежавшего мальчика, а она, я про Анджелину Джоли, то есть в фильме ее, конечно, зовут иначе, она видит, что это не ее сын! Похож. Очень. Но не он. Анджелина говорит об этом полицейским, а они ей не верят. Никто не верит, представляете?!

— Так-так, — буркнул в ответ Спаситель, мучительно припоминая, остался ли еще в холодильнике кетчуп.