Нарушители

– Я буду скучать по этому месту, – тихо сказала Ё Ю. – Я провела тут всю жизнь.

– Может, ты снова его увидишь, – предположила Сюзанна.

– Тебе это неизвестно? – спросила Ё Ю, вопросительно приподняв бровь.

– Нет, – честно ответила она. – Я всего лишь твоя провожатая на пути.

– Хммм, – только и промычала Ё Ю. Затем, бросив долгий прощальный взгляд, повернулась к Сюзанне: – Ну что ж, веди, провожатая.

Они пошли к дороге. Ё Ю словно не заметила, что старик не ответил на ее приветствие, а парочка не улыбнулась в ответ. Они были настоящими; они находились в деревне – а Ё Ю уже нет. Она потихоньку, шаг за шагом, уходила куда-то из мира живых.

Они вышли за пределы деревни, и дорога незаметно превратилась в первый участок пустоши. Совсем рядом был реальный мир, но до него уже не дотянуться – как такое возможно, Сюзанна понимала с трудом, а ведь она водила души уже… она точно не знала, как долго, но ей казалось, что целую вечность. Реальный мир был совсем рядом, только руку протяни – и вот он.

Охваченная этой мыслью, Сюзанна сделала нечто такое, чего никогда прежде и не пыталась. Когда они проходили мимо парочки, молодые люди обсуждали, как жаль, что любимый сад Ё Ю пришел в такое запустение. Сюзанна выставила руку вперед. Она провела пальцами по воздуху, почти касаясь руки женщины, и мягко дотронулась до мягкого кашемира кофты лимонного цвета, в которую была облачена молодая мать. Ничего. Несмотря на то что Сюзанна всей душой, всем сердцем пыталась нащупать ткань, она ничего не почувствовала. Завеса между пустошью и миром живых могла быть тоньше паутинки, но прорвать ее было невозможно.

– Ты отметила женщину печатью смерти? – негромко спросила Ё Ю.

Юные родители шагали мимо, ни о чем не подозревая.

– Нет, – честно ответила Сюзанна. – Я не смогла ее коснуться.

Она изо всех сил пыталась скрыть горькое разочарование в голосе. Как Тристану это удалось? Как?

Если у него получилось, может, и она сможет? И может, она снова окажется с ним рядом.

8

Характер у Дилан был обидчивый. Она могла это отрицать, когда ее корила Джоан, но в глубине души знала, что это правда. Она изо всех сил старалась, чтобы злость и раздражение не прорывались наружу в ее разговорах с Тристаном, но это давалось нелегко. Вместо того чтобы заявить о своих чувствах, она часто держала их в себе.

И дулась.

На сей раз обида начала стихать лишь вечером, когда они устроились на диване с подогретыми полуфабрикатами на коленях (Джоан ушла в ночную смену, а Дилан была в полном бешенстве и не хотела готовить).

– Ты хочешь пойти на эту вечеринку? – равнодушно спросила она, с излишней энергичностью втыкая вилку в кусок курицы.

– Что? – Тристан оторвался от новостей по телевизору – он просто обожал смотреть новости – и непонимающе уставился на нее.

Дилан заполнила рот тушеными овощами, чтобы собраться с духом для второй попытки. Наконец выдавила из себя:

– Вечеринка у Шерил. Ты хочешь пойти?

Тристан продолжал внимательно смотреть на нее, словно пытаясь догадаться, что она сама думает по этому поводу. Дилан усердно пыталась сохранить безразличное выражение на лице.

– А ты хочешь? – спросил он наконец.

– Да мне все равно.

Лгунья!

– Если хочешь, давай пойдем.

Тристан вернулся к еде, переводя взгляд с тарелки на экран и обратно. Через шестьдесят долгих секунд он наконец заговорил:

– У меня нет ни малейшего желания проводить с ними время, но они твои друзья, так что…

– Они мне не друзья, и ты сам это знаешь! – быстро ответила Дилан.

Теперь, когда она уже призналась, не было смысла скрывать истинные чувства.

– Я не хочу идти.

– Почему ты не могла просто сказать мне об этом? – с досадой спросил Тристан.

– Ну… – Она помолчала, а потом слова полились нескончаемым потоком: – Мне они не нравятся, но это не значит, что ты не можешь с ними дружить. Шерил, конечно, тупая как бревно, но парням она явно нравится, все считают ее красоткой, и, ну, я не знаю… ты как думаешь, она красивая?

Вопрос повис в воздухе. Дилан прикусила язык, чтобы не наговорить еще чего-нибудь лишнего.

Тристан нахмурился.

– Ты серьезно?

– Нет. – Дилан показалось, что такой ответ понравится ему больше. Но потом тихо добавила: – Я не знаю.

– Ну что ж, – сказал он, отставляя в сторону тарелку с тикка-масала. – Ладно. Буду с тобой откровенен. Я хожу в школу, потому что это нужно тебе. Если бы не ты, я бы ни на секунду там не остался.

Он улыбнулся, и Дилан выдавила из себя ответную улыбку.

– Меня не интересуют ни Шерил Макнелли, ни Стеф, как ее там, ни кто-нибудь еще. Только ты.

Согнув указательный палец, он нежно приподнял ее голову за подбородок.

– Вот тебе правда.

Он смотрел на нее в упор. Взгляд был слишком серьезным, слишком напряженным. Дилан слегка отклонилась назад, в ужасе от того, что он так запросто раскусил ее. Оставался лишь один путь к отступлению.

– Что, и миссис Ламберт не интересует?

– Это еще кто?

– Библиотекарша.

Та самая, чьи кофты никогда не сочетались по цвету с платьями из пятидесятых – в буквальном смысле сшитыми в пятидесятых годах. Та самая библиотекарша, что любовно вырастила на подбородке несколько длинных седых волос.

Взгляд Тристана заискрился улыбкой.

– Она, конечно, прелестная штучка, – согласился он. – Но, так и быть, останусь верен тебе.

– Ну ладно, раз ты не хочешь на вечеринку к Шерил, остаются еще танцы на Хеллоуин, – с деланым равнодушием заметила Дилан.

– Какие танцы?

Он смотрел на нее в полном замешательстве, и Дилан заерзала на стуле.

– Неважно. Зря я сказала. Просто подумала, что вдруг ты… вдруг тебе захочется сделать еще что-нибудь такое, что делают люди… – Она отвернулась.

Лицо горело, и она не хотела, чтобы Тристан заметил это. Она почувствовала легкое прикосновение к запястью: парень ненавязчиво просил ее посмотреть на него.

– Пойдем на танцы, – сказал он. – Вместе.

Дилан подняла голову. Он ответил спокойной улыбкой.

– Ты хочешь пойти на танцы?!

– Ага. – Он пожал плечами. – Какое-никакое, а впечатление. А ты сама хочешь? – Он быстро улыбнулся. – Расскажи про танцы.

– А я ничего про них не знаю, – честно призналась Дилан.

– Не знаешь?

– Я никогда не ходила.

– Почему?

Зачем она вообще об этом заговорила? О чем она думала? Дурочка Дилан.

– Ну… да так.

Она тоже пожала плечами.

– Как – так? – спросил он, слегка улыбаясь. – Расскажи мне, я тут новенький.

– Ой, да иди ты. – Она слегка пихнула его в плечо.

Однако Тристан ждал ответа, и она знала, что отделаться уже не получится.

– Раньше мне не с кем было ходить. То есть можно было с Кэти, но эти танцы, они вроде как парные.

Последнюю фразу она пробормотала еле слышно.

– Ну и отлично, – тут же отозвался он. – Я тебя приглашаю.

От искренности в его голосе у нее сдавило сердце. Ей было очень стыдно понимать, что Тристан догадался, как отчаянно она мечтает пойти на эти идиотские танцы. Однако вместе с тем было приятно осознавать, насколько хорошо он ее знает. Она широко улыбнулась, а потом вздохнула.

– Конечно, нужно помнить, что я пойду на танцы с двоюродным братом, – напомнила она Тристану.

Его, казалось, это совершенно не смутило:

– Уверен, если нам нужно будет уединиться, мы найдем уголок потемнее.

Дилан покраснела. Он пристально смотрел на нее, пытаясь прочесть выражение у нее на лице, и ей хотелось спрятаться от смущения.

– Твой ужин стынет.

– Ага, – согласился Тристан, не двигаясь с места. – Но вкус и так был не фонтан.

Он широко улыбнулся, синие глаза сверкали. Подумать только, это неземное создание, охранявшее ее душу от гибели в пустоши, дразнит ее, смеется, словно для него это самое естественное дело на свете. Сидит рядом с ней на замызганном диване, словно тут ему самое место. До чего же невероятно. До чего же он невероятный. Дилан изо всех сил старалась не выдать своего восхищения.

– Эй, – она пихнула его в плечо, притворяясь рассерженной, – а я тут старалась, разогревала! Если собираешься жить в Шотландии, уж будь добр полюбить тикка-масала с курицей. Это практически наше национальное блюдо.

– Приношу свои извинения.

Однако ужин его больше не интересовал: вместо этого он пододвинулся ближе к Дилан. У нее заколотилось сердце и живот свело от предвкушения. Тристан прижался губами к ее рту. Один раз, второй… Дилан ощутила вкус острого томатного соуса на губах – и соус показался ей несравнимо вкуснее. Как же ей не хватало его прикосновений… Каждую ночь Дилан засыпала в объятиях Тристана, но с тех пор, как она вернулась из больницы, он обращался с Дилан, как с хрустальной вазой. Словно ее кости раскрошатся, если он крепко ее обнимет. Сейчас она с энтузиазмом отвечала на поцелуй, ожидая большего… но Тристан плюхнулся обратно на свое старое место на диване, отстранился, подмигнул и вернулся к просмотру телевизора.

Дилан тоже взглянула на экран. Репортер, съежившийся под дождем и порывами ветра, выглядел несчастным. За его спиной виднелся бурый пейзаж с зелеными пятнами, освещенный злобными красно-синими огнями «Скорой помощи». Пустынное, унылое место – и до странного знакомое.

– Тристан, – попросила Дилан. – Включи погромче.

Комнату заполнил голос:

– …Тела были обнаружены сегодня, когда инженер прибыл на место происшествия, чтобы осмотреть повреждения на своде тоннеля. Похоже, все четверо стали жертвами нападения. Полиция пока не раскрыла причины гибели, но есть основания считать обстоятельства подозрительными. Пока что очевидно, что это не было производственной аварией – однако обстоятельства покрыты завесой тайны. Работающие на месте специалисты отказались дать комментарии по поводу участия в трагедии диких животных. Над всеми телами будет произведено вскрытие – возможно, оно прольет свет на то, что случилось в этом темном тоннеле. На этом пока все.

Дилан потянулась к пульту и поставила репортаж на паузу. Репортер застыл в прощальном кивке.

– Это ведь не… – Не может быть. – Тристан, это что, тот самый тоннель? Наш?

По ракурсу было непонятно: камера захватила длинный ряд полицейских машин и карет «Скорой помощи», а также одинокий пожарный автомобиль – однако рельсы тянулись через угол экрана, и там, вдали, чернела дыра… которую Дилан будет помнить всю жизнь.

– Не знаю. – Тристан склонился вперед и прищурился. – Перемотай-ка.

Они пересмотрели репортаж, ловя каждое слово. К досаде Дилан, ракурс почти не менялся. Она наклонила голову налево, словно это помогло бы каким-то чудом заглянуть за кадры.

– Очень похоже, – заключила она. – И репортер сказал, что это место аварии. Аварии ведь не каждый день случаются.

Тристан задумчиво кивнул:

– Да, наверное, это тот самый тоннель.

Он повернулся к экрану и еще раз перемотал на начало. Дилан, не отрываясь, смотрела на тоннель, который так кардинально изменил ее жизнь. Репортер говорил, и некоторые слова почему-то казались Дилан громче остальных: погибшие, дикие животные и – самое ужасное – подозрительные обстоятельства. Четверо людей убиты. Четверо простых граждан, которые просто выполняли свою работу – убиты на том же месте, где они с Тристаном вопреки законам природы вернулись в мир живых. У Дилан внутри все перевернулось. Она вспомнила тошнотворное чувство, которое испытала в детстве, когда втайне от взрослых решила подстричь младшую двоюродную сестру и случайно порезала ей ухо. Сейчас она ощущала то же самое: ответственность, вину, ужас крови на своих руках – только в тысячу раз хуже.

– Как думаешь, дело в нас? – сдавленным шепотом спросила она.

– Но при чем тут мы? – Тристан помедлил. – Я думаю, это просто несчастный случай. Да, ужасная трагедия.

Голос его звучал уверенно, но то, что он делал, говорило еще громче: он снова перемотал сюжет на начало и пересмотрел, на сей раз без звука.

– Он сказал, что обстоятельства подозрительные, – напомнила ему Дилан.

– Подозрительные – это не значит… – Он прервался на полуслове, явно не веря тому, что сам говорит.