Хочу сказать сыну, дочери и жене, что люблю их.
Любимые мои, моя неугасимая любовь с вами. Те, кто рядом со мной, знайте, что я люблю вас, всех и каждого.
Упомянув о предварительных результатах контент-анализа в одном из выпусков своей ежемесячной рубрики в
Верность теории эмоционального приоритета подтвердило обнародованное в 2016 г. аналогичное исследование последней воли 46 приговоренных к смертной казни в штате Миссури в 1995−2011 гг. Исследователи разбили высказывания осужденных по 16 темам, наиболее представленной из которых (54 %) оказалась тема любви. Например: «Моим любимым детям — я хочу, чтобы вы знали, я люблю вас», «Скажите моим детям, семье и родным, я их люблю» и «Не могу выразить, как много значит для меня жена и как сильно я ее люблю»[62].
Мое исследование показало, что эмоциями, преобладающими в последнем слове осужденных, помимо любви являются выражение
Я бы хотел принести извинения и попросить прощения за боль и страдания, которые причинил всем вам, включая мою семью. Все вы, знайте, мне очень жаль. Наступает момент, когда человек хочет умереть, зная, что справедливость восторжествовала. Но моя справедливость милосердна, и я надеюсь и молюсь, чтобы вы все, кого это касается, когда настанет черед всех вас, — пусть ваша судьба окажется счастливее моей. Да благословит вас Бог. Счастливого пути! Я люблю вас. Будьте сильными. Молите Бога о милосердии. Я люблю вас всех. Мне очень жаль. Мой час пробил. Я люблю вас.
Обращает на себя внимания частота использования религиозных понятий. Большинство высказавшихся (54,4 %) проявили себя как верующие, преимущественно христиане[64]. Приведу несколько характерных примеров.
Я благодарю Бога за то, что Он умер за мои грехи на Кресте, и за спасение моей души, за то, что я могу быть уверен: пока мое тело лежит в могиле, душа идет навстречу Господу. Я надеюсь, что каждый, кто слышит мой голос сегодня вечером, обратится к Господу. Я вверяю Ему свой дух. Молитесь Господу. Молитесь Иисусу. Аллилуйя.
В руки Твои, о, Господи, я вверяю свой дух. Аминь.
Я люблю вас и увижу всех вас на Небесах. Я очень вас люблю. Молитесь Иисусу.
Иисус, спасибо за Твою любовь и спасительную благодать. Спасибо за то, что пролил Свою кровь на Голгофе за меня. Спасибо, Иисус, за любовь, которую Ты мне показал.
При такой силе религиозного чувства неудивительно, что многие из этих людей перед лицом смерти не только
Я знаю, большинство из вас пришли сюда, чтобы увидеть мои страдания и смерть, но вас ждет большое разочарование, потому что сегодня день радости. Сегодня день, когда я освобожусь от всей боли и всех страданий. Сегодня я отправляюсь домой на Небеса, чтобы жить вечно с моим Небесным Отцом Иисусом Христом, и, лежа здесь и делая последний вдох, я будут молиться за всех вас, потому что сегодня вы собрались здесь с яростью и ненавистью в сердцах, позволяя Сатане внушать вам ложное убеждение, будто вы поступаете правильно и справедливо.
Все, что я хотел, — это сказать всем тем, кто поддерживал меня долгие годы, что я ценю это и люблю вас. Хочу сказать моей маме, что люблю ее и увижусь с ней в раю.
Всех вам благ, передайте всем мой сердечный привет. Я люблю вас и встречусь с вами в вечности. Отец забирает меня домой. Я готов.
В этом коротком обращении собраны все эмоциональные элементы:
Семья Уэст, простите меня, что потеряли близкого. Надеюсь, вы сможете меня простить. Мои родные, любимые и друзья, я благодарю всех вас за поддержку и сожалею о боли и горе, которые вам причинил. Я люблю вас всех и увижу вас на той стороне. Давай, надзиратель!
Смерть и смертная казнь: нравоучительное наказание и моральное сознание
Показательным результатом нашего контент-анализа оказалось число людей, заявивших, что невиновны, что их осудили по ошибке, подставили другие преступники, ложно обвинила полиция или несправедливо осудил суд и что они идут на смерть, зная, что не совершали преступления, за которое их казнят. Таковых было 14,8 % (не считая буквально нескольких человек, обосновывающих свою невиновность тем, что убили «случайно»). Например:
Я невиновен, невиновен, невиновен. Даже не сомневайтесь! Я ничего не должен обществу. Продолжайте бороться за права человека, помогая невиновным, особенно м-ру Грэму. Я невинный человек, и то, что сегодня происходит, — ужасная несправедливость. Благослови вас Бог. Я готов.
Я обвиняю присяжных. Судью, палача, которого подбили совершить эту казнь. Я обвиняю всех и каждого за убийство невиновного человека. Всех вас, включая Исправительную корпорацию Америки, Федеральный суд, Апелляционный суд пятого округа и Верховный суд. Вы ответите перед своим Создателем, когда Бог узнает, что вы казнили невиновного. Да смилостивится над вами Господь… Давай, надзиратель, убей меня. Иисус забирает меня домой.
Это подводит меня к сложной теме смертной казни в контексте стремления к совершенству человека и общества, неотделимого, поскольку люди не ангелы, от системы уголовного правосудия. Некоторая часть заключенных (15 %) высказалась по поводу смертной казни: 12,2 % были против нее, 2,8 % — за. Приведу пример последнего слова в поддержку этой меры наказания.
Моя смерть началась 2 августа 1991 года и продолжилась, когда я стал видеть прекрасную невинную жизнь, которую отнял. Мне ужасно жаль. Я хотел бы умереть не один, а несколько раз, чтобы показать вам, как мне жаль. Я говорил в интервью, можете меня бить, душить, вот как ужасно я себя чувствую из-за этого преступления. Да пребудет с нами всеми Господь. Да смилуется над нами всеми Господь. Я готов. Пожалуйста, не испытывайте ненависти ни к кому больше, потому что… [конец речи].
Вот примеры высказываний против смертной казни.
Надеюсь, люди понимают, какую страшную несправедливость творит штат. В камерах смертников 300 человек, и все они не чудовища. Техас поступает совершенно бесчеловечно и несправедливо. Нет такого права — убивать только потому, что я убил ваших людей. Каждый может измениться, верно? Жизнь дает опыт, и люди меняются.
Эта казнь несправедлива. Эта казнь — акт мести! Если такова справедливость, значит, справедливость слепа. Убийство Эр Джи не вернет Анила, это просто «глаз за глаз и зуб за зуб».
Что можно сказать о позиции родственников жертв и их понятном желании покарать виновного? Судя по последнему слову многих заключенных, которые я читал, тюрьма — это ад и смерть стала для них избавлением от ада. Возможно, жизнь в тюрьме
Независимо от того, верите ли вы в рай и ад и как относитесь к смертной казни, в этом контексте очевидно: все мы считаем, что справедливость должна торжествовать здесь и сейчас, а не за гробом. Возможно, это объясняет первое и самое известное исследование теории управления страхом смерти, в ходе которого судьи, «наведенные» на мысли о собственной смертности, выносили значительно более суровые приговоры[65]. Возможно, ими руководило не стремление укреплять культурные ценности как средства нейтрализации личного страха смерти (предлагаемое объяснение), а глубокая человеческая потребность карать отступников ради сохранения общественной гармонии.
В книге «Нравственные источники»[66] (Moral Origins) антрополог Кристофер Бём утверждает, что эмоционально окрашенное стремление к
С точки зрения теории эмоционального приоритета, напоминание судьям о неизбежной смерти не провоцировало страх смерти, а активизировало моральное сознание и выводило на первый план стремление к нравоучительному наказанию, которое все мы несем в своем эмоциональном багаже из эволюционного прошлого.
Одно из самых ошеломляющих откровений для каждого из нас — осознание собственной смертности, но не это приводит в действие наше мышление и поведение, креативность и продуктивность. Неспособность представить собственное небытие означает, что мы никогда не сможем полностью постичь, что мы смертны, и сможем жить здесь и сейчас, несмотря на зов запредельного. Кто первым из людей осознал, что смертен, и возжаждал бессмертия?
Глава 2
Куда приводят мечты. Грезы о бессмертии
Вам приходилось видеть, как кто-то умирает? Мне приходилось. Я присутствовал при последнем вдохе моей матери, обессиленной долгой комой после травмы головы вследствие падения. До этого она десять лет провела в борьбе с опухолями головного мозга, сочетая три метода инвазивного лечения: хирургию, облучение и химиотерапию[67]. Когда настал конец, я после первого приступа отчаяния и чувства утраты испытал почти облегчение. Ожидание было хуже самого события. Она была… потом ее не стало. Что свершилось в этот момент? Не знаю.
Мой отец умер за рулем автомобиля по дороге на работу — съехав на стоянку, не заглушив двигатель и выставив передачу на нейтраль. Он, безусловно, почувствовал: что-то не в порядке. Понял ли он, что умирает? Я всегда размышлял об этом, и сейчас, когда мне больше лет, чем ему на момент смерти, задумываюсь, получу ли я перед тем, как умру, какой-то сигнал — предчувствие, толчок, предупреждение от старухи с косой? Почувствую ли переход, увижу ли свет, пройду сквозь тоннель и окажусь где-то еще или свет просто — раз — и погаснет? Недавно меня оперировали под общим наркозом, и я подумал, что, возможно, это похоже на умирание. Вот ты в сознании — 99… 98… 97… И готово — ты уже не просыпаешься. Выпадения времени не происходит, потому что время останавливается. Это и есть смерть? Термин «клиническая смерть» указывает на то, что иногда процесс умирания больше похож на работу плавного регулятора силы света, чем простого переключателя «вкл/выкл». Одни умирают быстро, как, видимо, скончался от остановки сердца мой отец, другие постепенно, как моя мать вследствие коматозной атрофии. Врач Шервин Нуланд написал прекрасную книгу с описанием всех аспектов процесса умирания, назвав ее просто: «Как мы умираем»[68] (How We Die). В этом процессе есть что-то болезненно-завораживающее.
С этого момента триллионы бактерий, живущих в теле и помогающих усваивать пищу и осуществлять другие жизненные функции, начинают поедать клетки и ткани тела. Примерно через час наступает
Итак, мы представляем себе физиологические процессы в теле и неврологические изменения в головном мозге, сопровождающие смерть, но что такое «искра» жизни и куда она девается, когда мы умираем, остается загадкой. Невозможно не думать, что происходит в этот момент. Мы этого не знаем, но в определенный момент жизни большинство из нас задаются этим вопросом. В каком возрасте мы осознаем, что жизнь конечна?
Смерть и бессмертие в восприятии детей
Мое самое раннее воспоминание, связанное с осознанием бесповоротности смерти, связано с кончиной любимой собаки Уилли. Жесткошерстная, среднего размера дворняжка, неутомимый товарищ детских игр, Уилли подарил мне много любви и умиротворения, когда я в них нуждался. Мои родители развелись, когда я был совсем мал, и оба повторно вступили брак, создав два дома, между которыми я разрывался, и две новые структуры семейных связей, которые пришлось долго и с трудом согласовывать друг с другом. Отчим и мачеха относились ко мне так же тепло и заботливо, как и к родным детям, и все же случившееся выбило меня из колеи, а Уилли одаривал меня нежностью и преданностью безо всяких условий, на что способны только собаки. Однажды я вернулся из школы, и мама сказала, что Уилли умер. Помню, в доме все горевали, и я спрятался в своей комнате, оплакивая потерю, как умеет только семилетний ребенок: я рыдал и молился о еще хотя бы одном дне с Уилли. Какое-то время мне было худо, затем мы завели щенка Келли — очаровательнейшую бордер-колли, которую я любил все 15 лет, что она прожила на этой земле.
Сознание необратимости смерти начинает зарождаться у дошкольников примерно в четырехлетнем возрасте. До того дети верят, например, что мертвые животные могут вернуться к жизни, если дать им пищу, воду, лекарство или волшебное зелье. Они видят, как умирают и оживают персонажи мультфильмов и актеры телепрограмм, и, судя по всему, представляют себе смерть как жизнь где-то еще, скажем в подземной гробнице или на небесах, где мертвые по-прежнему потребляют пищу, воду и кислород, могут видеть, слышать и спать и существуют в каком-то ином состоянии. Это представление подкрепляют родители, когда умирают бабушки или дедушки и детям объясняют, что старшие члены семьи «ушли туда, где лучше», где они по-прежнему живы и, возможно, даже «присматривают за ними». (Может быть, поэтому я надеялся, что Уилли вернется ко мне на один день.) До достижения определенного возрастного интервала дети верят, что все бессмертны. По словам психологов, в возрасте от пяти до десяти лет дети начинают распознавать пять характеристик смерти, делающих ее реальной для них.
Как и во всех стадиальных психологических теориях, временные рамки и последовательность стадий изменчивы, но к десяти годам, утверждают клинические психологи Виржиния Слотер и Майя Гриффитс, исследовавшие понимание смерти маленькими детьми, «большинство детей осмысливают смерть как, по сути, биологическое событие, неизбежно происходящее со всеми живыми существами и в конечном счете вызываемое необратимым прекращением функционирования тела»[69]. То есть мертвого нельзя воскресить. Слотер и Гриффитс предлагают следующую краткую характеристику хронологических этапов осознания смертности детьми от младенчества до десятилетнего возраста.
В ходе трех экспериментальных исследований таких представлений (в том числе «биологического и психологического функционирования мертвого объекта исследования») психологи Джесс Беринг и Дэвид Бьёрклунд установили, что «дети от четырех до шести лет утверждают, что в случае смерти биологические процессы прекращаются, хотя эта тенденция более очевидна у шести−восьмилетних», как и ожидалось. Во втором эксперименте исследователи расспрашивали испытуемых от 4 до 12 лет о
Даже очень маленькие дети с трудом воспринимают идею небытия ума или души. С помощью игрушек, изображающих мышку и крокодила, Беринг и Бьёрклунд рассказывали маленьким испытуемым историю, в которой крокодил съедал мышку, а затем задавали серию вопросов: «Теперь, когда мышка уже не живая, ей когда-нибудь нужно будет попить воды?», «Она все еще чувствует жажду?», «Ее мозг еще действует?», «Она еще думает о крокодиле?» Все дети без исключения стояли на том, что психологическое функционирование мышки продолжается после смерти ее тела. Опыт убедительнейшим образом доказывает, что вера в психологическую или духовную загробную жизнь естественна и интуитивна, а научная нулевая гипотеза — загробной жизни не существует и все психологические функции прекращаются с биологической смертью — противоестественна и контринтуитивна. Психолог Лесли Лэндон Мэтьюс, знаменитый отец которой актер Майкл Лэндон умер, когда ей было 30 лет, проникновенно описала концептуальные различия в рассказе о переживаниях сводных брата и сестры.
Посмотрим, как идея об обратимости [смерти] влияет на детей разного возраста. Отец умер. Через два месяца после его смерти четырехлетний сын, семилетняя дочь и их мать отправляются в поездку. Они отсутствуют месяц. По возвращении, когда они сворачивают на подъездную дорогу, четырехлетка замечает машину отца в гараже и восторженно кричит: «Папочка вернулся! Папочка вернулся!» Семилетняя девочка на миг охвачена тем же восторгом, но быстро понимает на своем, более высоком, уровне восприятия, что слова брата не соответствуют реальности, и готова заплакать, потому что знает, что папы дома нет[72].
Возрастные интервалы, которым соответствуют специфические представления о смерти, имеют значительные внутри- и межкультурные и социальные различия, но, главное, к подростковому возрасту мы понимаем, что смерть неизбежна, всеобща и необратима[73]. В то же время большинство людей склонны верить, что какая-то часть жизни может продолжиться в следующей, и эта вера поддерживается большей частью религий и выбором родителями слов при разговоре с детьми о том, что случилось с утраченными близкими: они «отдыхают», «покоятся», «пребывают за гробом», «ушли в лучшее место», «покинули этот мир», находятся «на небе с Богом», «у ног Иисуса», «за пазухой у Авраама», «в Земле обетованной» и тому подобное.
Так возникает очередной парадокс: как только дети начинают постигать реальность смерти, им говорят, что смерть — это лишь стадия перехода в какое-то другое место. Это, в известном смысле, недобросовестная реклама, воздействия которой на наших детей в других сферах жизни мы бы не потерпели. Красноречивый факт: в ходе эксперимента Слотер и Гриффитс сообщали дошкольникам факты о биологии тела, надевая на детей передники с изображением внутренних органов и объясняя их функции. Они обнаружили, что это помогало детям быстрее приобрести глубокое понимание пяти характерных признаков смерти (неизбежность, универсальность, необратимость, отсутствие функций, причинность). В последующем эксперименте Слотер и Гриффитс установили, что чем лучше дети от четырех до восьми лет понимают эти пять характеристик смерти, тем меньше вероятность того, что они испытают страх умереть[74]. Когнитивный психолог Эндрю Штулман перечисляет разрушительные последствия введения юных умов в заблуждение по вопросу о смерти: «Дети узнают о смерти задолго до того, как понимают, что это такое, первоначально считая смерть иной формой жизни. Как страшно им, должно быть, думать, что мы хороним людей, которым по-прежнему нужны пища и вода, или кремируем людей, все еще способных думать и испытывать боль. И как грустно должно быть детям от мысли, что любимый ими человек теперь живет не дома, а где-то далеко»[75].
Когда млекопитающие скорбят
Как и мы, дельфины являются млекопитающими и, судя по всему, проходят зеркальный тест: поместите в их бассейн огромное зеркало, нанесите на тело дельфина метку, и он станет ее рассматривать, что свидетельствует об определенном осознании собственного тела, то есть о начатках самосознания[76]. Не удивляют поэтому рассказы рыбаков о том, как дельфины выталкивают на поверхность больных или раненых собратьев, чтобы они могли сделать вдох, как матери несут на спинах мертвых или умирающих детенышей, давая им доступ к воздуху. Морской биолог Филип Элвз наблюдал вблизи Мадейры у северо-западного побережья Африки два случая, когда дельфины-спасатели прилагали целенаправленные усилия по реанимации или оживлению детенышей[77]. Проявляется ли в таком поведении скорбь? Да, полагает Элвз: «Виды, живущие в матриархальной организации, например косатки и слоны, или в кровнородственных группах, как черные дельфины, стаи которых могут объединять представителей четырех поколений, порой проводящих вместе 60 и более лет, целую жизнь, — да, я думаю, они способны скорбеть»[78].
Это подтверждают наблюдения биолога Хуана Гонзальво за популяцией дельфинов-бутылконосов в Амбракийском заливе на западном побережье Греции. Мать удерживала над поверхностью воды тело погибшего новорожденного детеныша. «Она повторяла это снова и снова, подчас неистово, в течение двух дней наблюдений, — рассказывал Гонзальво. — Мать не оставляла детеныша. Казалось, она не способна расстаться с ним». Через год команда ученых наблюдала умирающего детеныша дельфина, пытавшегося удержаться на плаву, чтобы дышать. Остальные члены стаи были в явном смятении: «Группа выглядела подавленной, беспорядочно перемещалась. Взрослые пытались помочь умирающему животному держаться на поверхности, но оно все равно тонуло»[79].
Свидетельствуют ли эти проявления скорби об осознании смертности? Мы не знаем этого наверняка, поскольку не представляем, что значит быть дельфином. Морской биолог из Новой Зеландии Ингрид Виссер считает это возможным, поскольку «мы знаем, что в мозге китообразных имеются нейроны фон Экономо, связанные у людей с переживанием скорби». Наблюдая за гриндами, выбросившимися на берег, Виссер заметила:
Когда одна особь гибнет, остальные должны остановиться, проплывая рядом с ней, словно бы для того, чтобы признать или убедиться, что эта гринда мертва. Когда мы пытались заставить их проплыть без остановки, они готовы были драться за возможность вернуться к погибшему животному. Я не знаю, понимают ли они, что такое смерть, но они, очевидно, скорбят — судя по их поведению[80].
Известны также случаи, когда киты подвергают себя опасности, защищая или отбивая раненого члена группы от китобоев, а также плавают кругами вокруг раненого товарища, хлопая по воде хвостовым плавником, — по этому поведению китобои отыскивали свою добычу. Кажущееся самоубийственным поведение является формой сотрудничества и связано с очевидным пониманием возможности гибели собрата. Слоны также проходят зеркальный тест и выражают скорбь. Когда им встречаются кости давно умерших слонов, особенно череп и бивни, они останавливаются, рассматривают находку, осторожно трогают и перемещают ее своими бивнями, как представляется, с глубокой заинтересованностью или печалью. Специалист по поведению животных Карен Маккомб полагает: «Их интерес к слоновой кости и черепам представителей своего вида означает, что они, весьма вероятно, посещают останки родичей, погибших в пределах их территории»[81]. Для проверки этой гипотезы Маккомб с коллегами разместили объекты примерно в 25 м от слонов, которых наблюдали в Национальном парке Амбосели в Кении. В первый раз они предложили черепа носорогов, буйволов и слонов вниманию 17 семейных групп и отметили, что подопытные животные бо́льшую часть времени внимательно изучали черепа своих сородичей, обнюхивая их и притрагиваясь к ним бивнями. Во втором эксперименте участвовали другие 19 слоновьих семейств и такие объекты, как кусок дерева, кусок бивня и череп слона. Как и следовало ожидать, интересы распределились от наиболее к наименее актуальному объекту: бивень, череп, дерево. Однако Маккомб замечает: «Предпочтение бивня было очень выраженным, бивень не только удостоился явно большего внимания в сравнении с деревом, но и выбирался значительно чаще слоновьего черепа». Как Маккомб объяснила мне в электронном письме, слоны имели обыкновение трогать и перекатывать бивень своими чувствительными стопами, поднимали его бивнями и переносили. Почему? «Возможно, слоновая кость вызывает особый интерес, потому что связана с живыми слонами, некоторые слоны иногда соприкасаются бивнями во время социального взаимодействия». В третьем эксперименте трем слоновьим семействам предложили черепа трех покойных матриархов, в том числе один — их собственной прародительницы, но никаких предпочтений исследователи не увидели. Это нерядовое открытие, а выводы Маккомб о значимости прикосновения к бивням еще более показательны (см. рис. 2.1): «Возможно, тактильные или обонятельные признаки позволяют слонам узнавать бивни особей, которые были им знакомы при жизни». Подумайте: скорбеть над останками знакомца! Как это по-человечески.
В трогательной книге «О чем помнят слоны» (Elephant Memories) Синтия Мосс описала реакцию группы слонов на гибель слонихи от пули браконьера. Когда колени раненой слонихи подломились и она начала падать, родичи пытались ее поднять. «Они подсунули бивни ей под спину и голову. В какой-то момент им удалось придать ей сидячее положение, но ее тело снова завалилось. Семья изо всех сил старалась поставить ее на ноги, подталкивая ногами и бивнями, а Таллула даже сходила нарвать травы и пыталась вложить ей в рот». Когда слониха умерла, друзья и родичи забросали ее тело пылью и ветками[82].
В научной литературе описаны сотни подобных случаев, а в беллетристике — тысячи[83]. По понятным причинам более осторожные ученые относятся к этим описаниям весьма скептически из-за привычки людей очеловечивать животных, но следует отметить, что мы и сами животные, и та же бесспорная преемственность, что имеется у нас с другими ветвями эволюции в отношении анатомии и физиологии (причем никто не считает, что, признавая этот факт, ученые «очеловечивают» животных), роднит нас в поведении и эмоциях с другими млекопитающими, прежде всего c приматами и китообразными. Это не только базовые эмоции, связанные с
Изучающий феномен скорби психолог Рассел Фридман согласен с этим. В соответствии с предложенным им определением скорби как «противоречивых чувств, вызванных исчезновением или изменением семейной схемы поведения» Фридман делает вывод, что, поскольку «все млекопитающие являются продуктом привычек, невозможно сомневаться, что на млекопитающих действует смерть членов группы — хотя бы потому, что смерть означает конец „семейных“ взаимодействий для выжившего». Таким образом, продолжает он, «не будет слишком смелым предположение, что на процесс адаптации может влиять характер и интенсивность личных отношений выжившего члена с погибшим»[84]. Этот вывод хорошо согласуется с нашими знаниями об эволюции нечеловекоподобных млекопитающих. Что можно сказать о людях и нашем эволюционном прошлом? Когда представители нашего вида начали понимать, что они смертны?
Тени скорбящих предков
Мысли не могут превратиться в окаменелости, но иногда могут действия — например, погребение покойника с цветами, личными вещами или другими людьми. Долгое время древнейшим таким захоронением археологи считали могильник пещерного комплекса Шанидар на горе Загрос в северном Ираке. В одном из погребений (примерно 60 000 лет до н. э.) найдено тело мужчины в позе эмбриона, по обе стороны от которого лежат тела двух женщин и младенца; могила засыпана цветочной пыльцой[85]. Показательный для сложности интерпретации окаменелостей факт: сейчас археологи считают, что пыльца попала в погребение случайно в результате действий животных, поскольку рядом найдены норы и ходы грызуна наподобие песчанки, которая, как известно, запасает семена и цветы[86]. Что не отменяет вопроса: почему тела захоронены в этом положении?
В 2013 г. в журнале
На стоянках
На стоянке Сунгирь в 200 км севернее Москвы, имеющей возраст от 30 000 до 34 000 лет, в погребении взрослого мужчины были найдены 20 подвесок, 25 колец и 2936 бусин из бивня мамонта, очевидно украшавшие его одежду (рис. 2.3). Рядом находилась еще одна могила — 10-летней девочки и 12-летнего мальчика, также похороненных примерно с 10 000 костяными бусинами и другим погребальным инвентарем, например гарпунами из бивня мамонта и сотнями зубов песца[92]. Аналогичные предметы были найдены в пещере Арене Кандиде на Лигурийском побережье Италии, датируемой примерно 29 000 лет. Юноша был предан земле вместе с сотнями просверленных оленьих зубов и ракушек, окружавших его шею, — предположительно, они были нашиты на его истлевшие одежду или кожаный головной покров, — а также с подвесками из бивня мамонта, жезлами из рога благородного оленя и аккуратно вложенным в его правую руку кремневым ножом, судя по длине, церемониальным[93]. Изготовление столь тонких предметов отнимало много времени, и, каким бы ни было их назначение, очевидно, что доисторические охотники и собиратели считали важным обеспечить ими своих усопших близких для загробной жизни[94].
Еще больше споров вызвало сообщение 2015 г. об открытии вида гоминид с маленьким мозгом, названного
О чем думали эти древние гоминиды, хороня своих мертвецов? Возможно, они руководствовались исключительно вопросом гигиены, поскольку, как многие другие животные, считали нездоровым загрязнять останками свое гнездо (или пещеру), и тогда захоронение тела — просто проявление благоразумия. Возможно, однако, что они начали верить в нечто, что мы считаем душой. Имели ли наши древние предки зачаточное представление о загробной жизни, в которую погребенные должны были перейти из этой? Мы знаем только, что в какой-то момент в долгой череде тысячелетий сложились первые верования в существование загробной жизни и представления о ней. С изобретением письменности около 5000 лет назад распространение соответствующих историй и мифов стало лишь вопросом времени. К небесам главных монотеистических религий мира — иудаизма, христианства и ислама — мы и обратимся на следующем этапе нашего путешествия.
Глава 3
Горний мир. Загробная жизнь в монотеизме
И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
…
И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.
Загробная жизнь, мир иной, Аркадия, царство грез, Эдем, Элизий, вечность, вечное пристанище, вечный покой, потусторонний мир, небеса, лучший мир, Царство Божие, земля млека и меда, другой мир, нирвана, тот свет, парадиз, Шангри-Ла, рай, Сион… Как бы их ни называли,
Что такое небеса и где они находятся
В монотеистической религиозной традиции слово «небеса» обозначает три общих понятия: 1) физическая часть Вселенной, 2) место пребывания Бога и 3) место, куда переходят мертвые. На иврите слово «небо» (
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом.
Понятие небес было заимствовано из древней космологии Ближнего Востока (месопотамской, прежде всего шумерской, вавилонской и иудейской) в VIII−VI вв. до н. э., когда были составлены ранние версии книг Ветхого Завета. Например, Священнический кодекс VI в. до н. э., который библеисты считают одним из основополагающих текстов Торы (наряду с Яхвистом, Элохистом и Второзаконием), был, вероятнее всего, скомпилирован иудейскими жрецами в период Вавилонского пленения. В Древнем мире проникновение культурных явлений через границы сопредельных политических образований было нормой. Считалось, что свод не только отделяет землю от неба и верхние воды от нижних, но является средой, в которую вмурованы Луна, Солнце и звезды (Бытие 1:14): «[И сказал Бог: ] да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи».
В общем, древнейшая еврейская космология описывала трехчастную структуру, в которой небеса представляли все, что находится над землей, земля располагалась посередине, а преисподняя, или Шеол, — под ней. К IV в. до н. э. древние евреи дополнили свою космологию греческой, и появилась сферическая земля, окруженная концентрическими сферами небес, в которых помещаются звезды и планеты, а за пределами самой дальней сферы — Бог. Шли века, развивались вслед за совершенствованием научных инструментов и наблюдений научные теории, а вместе с ними и религиозные небеса, теологические толкования которых соответствующим образом корректировались. С этой точки зрения Библия сродни «Википедии»: ее столетиями редактировали авторы и переписчики под влиянием окружающих культур, пока не устоялся общепринятый канон, переосмыслявшийся в соответствии с идеями культур, к которым принадлежали интерпретаторы. Сегодняшние креационисты, сторонники теории разумного начала, пытающиеся примирить постоянно совершаемые открытия и меняющиеся теории современной астрономии с библейской космологией, продолжают давнюю традицию, уходящую на три с половиной тысячелетия в прошлое. Иными словами, авторы Ветхого Завета заимствовали идеи у других культур и народов, космологические теории которых не были существенно более сложными. Рисунок 3.1 показывает, каким виделся им космос.
Чтобы увидеть мир глазами древних, выйдите на улицу ясной ночью. Посмотрите вверх и представьте над Землей хрустальный купол, на котором закреплены все звезды. Луна и планеты, движущиеся на фоне звезд, расположены каждая в собственной хрустальной сфере, вращающейся ниже и независимо от всеобъемлющего купола. Вы стоите на плоском неподвижном диске, вокруг которого вращаются сферы. Это интуитивная картина мира, поскольку мы не чувствуем движения Земли. Наше восприятие отражено в языке: например, мы говорим «звезды восходят» или «Солнце садится». В этом случае, как это часто бывает в отношении окружающего нас мира, интуиция нас подводит.
Эта космологическая модель небес играла для древних более важную роль, рисуя небо обиталищем Бога и вместилищем душ в вечной загробной жизни, представления о которой столь же подвержены культурным влияниям, что и идея божественных небес. Поговорим о небесах с точки зрения монотеистических представлений иудаизма, христианства и ислама.
Загробная жизнь в иудаизме
Среди последователей трех монотеистических религий иудеи меньше всего верят в бессмертие: менее половины американских и 56 % израильских иудеев исповедуют веру в загробную жизнь, причем лишь 16 % совершенно уверены в ее существовании (в отличие от преобладающего большинства христиан и мусульман)[100]. Иудеи (и это показательно в отношении моего тезиса, что во многих случаях небо над землей и небеса на земле исторически оказываются сплавленными воедино) более сосредоточены на этом мире, чем на ином, начиная со священного договора, который заключили с Богом. Согласно Танаху, следование указаниям Бога обеспечит иудеям выживание и процветание, благословение в потомстве и в конечном счете — Землю Израилеву. «Мир грядущий» (Олам хаба) — это обещание установления справедливого и честного общества здесь, а не за гробом.
Первым упоминанием об ином мире мертвых является Шеол, или преисподняя, не отвечающая никаким характеристикам этого мира. Это не христианский ад, а скорее просто
Что касается загробной жизни на небесах, в книге пророка Иезекииля, составленной во II в. до н. э., Бог провозглашает (37:13): «И узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших». Судя по этому толкованию, загробная жизнь достигается путем физического воскрешения тела, а не перемещением души из (навсегда) отбрасываемой телесной оболочки, что подтверждается в книге пророка Даниила, также написанной во II в. до н. э. (12:2): «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление».
В XII в. н. э. почитаемый иудейский философ Моисей Маймонид подтвердил: «Воскрешение мертвых — основа всех великих принципов Моисея, нашего учителя, и нет ни веры, ни приверженности иудейской вере в тех, кто не верует в это»[101].
В Средние века велись активные споры о том, являются ли тело и душа неразделимыми, так что смерть одного из них означает смерть другого, а с воскрешением одного воскрешает и другое. Однако к началу Нового времени и далее до XVIII в. происходит усвоение иудеями дуализма Декарта и других философов, проявившееся в том, что смерть переживает одна душа. Тем не менее среди свитков Мертвого моря, обнаруженных после Второй мировой войны, имеется «Дамасский документ» I в., где утверждается, что Бог «воскресит мертвых… сохранив Завет с теми, кто спит в пыли», что предполагает физическое воскрешение тела[102]. В любом случае — физического воскрешения тела или выживания одной только души — механизм бессмертия менее важен, чем сама его возможность и значение этого для нравственности и смысла жизни. Этот акцент был усилен в христианстве.