Страж лесной хозяйки

— Это закрытая информация, — ледяным тоном отрезал голос.

— Сдается мне, ты попала в яблочко, подруга, — развел я руками. — Так и есть. Этот хрен нас разводит, Хей. Говорил мне папа — не садись играть в карты с незнакомцами и не подписывай договора, не читая мелкий шрифт…

— Будьте реалистами, вы только что согласились стать постоянными членами Системы, — снова начал обрабатывать нас терминал. — Согласие забрать обратно нельзя, вас предупреждали. Вы теперь служите Хозяйке и должны делать то, что вам скажут, если хотите получить награду и отправиться обратно в свой мир. Смиритесь.

— С чем смириться? С тем, что ты нас, судя по всему, угробить хочешь? — Возмутился я. — Мы еще нубы, а ты нас по ходу подписываешь на что-то серьезное.

— Зачем угробить? — Добавил меда в голос терминал. — Кому это надо? Хозяйка вас ценит, она заинтересована в том, чтобы ее наемники были живы и росли в ранге. Ей нужна ваша работа, а не ваша смерть. Невозможного от вас требовать она не станет, поверьте. Задача не такая уж тяжелая, вам вполне по плечу. Зато наградой будет целых тысяча сто ЛКР на двоих и хорошие бонусы.

— И выбора у нас, конечно, нет? — Мрачно поинтересовалась Хей.

— Нету, — сознался голос. — Никакого. Правило для наемников простое — сначала работа, затем награда, потом отпуск домой. Сумеете подняться из наемников до корректоров, тогда будет выбор. Так мне излагать задание?

— Излагай, блин — вздохнул я.

Минут через двадцать мы с Хей ошарашено сидели на пустых кроватях, размышляя над своей нелегкой долей. Нет, я думал, конечно, что волшебные ЛКРы нам никто легко не даст, но настолько веселого расклада для второй миссии все же не ожидал.

— Наша задача — уничтожить патологический локус во владениях Хозяйки? — Вслух размышляла Хей. — Саш, ты понимаешь, о чем речь? Судя по описанию, мне все это крайне не нравится.

— Локус, это термин из генетики, — задумчиво ответил я. — Некий участок, скажем, хромосомы, на котором расположен определенный ген. Патологическим он быть не может, потому что, формально говоря, патология — это процесс, а не характеристика. Локус может быть аномальным или чужеродным и значит…

— Ты всегда такой зануда, Славин? — прервала меня девушка. — Я говорю об этой конкретной фигне, которую нам показали. Посреди болота выситься какое-то здоровенное логово, высотой в двухэтажный дом, сделанное хрен поймешь из чего. Какие-то изогнутые стволы деревьев, зеленая хрень, похожая на слизь, что-то вроде серой затвердевшей пены, еще что-то… И нам за здорово живешь предлагается туда сходить и опять его сжечь. При этом мило сообщается, что этот «локус» скорее всего, охраняться серпеями и орнолитами и возможно еще какой-то гадостью, но Хозяйке его надо срочно ликвидировать…

— Да понял, я тебя, понял, — вздохнул я. — Я пытаюсь всего лишь разобраться с логикой этого мира. Смотри — здешний мир в целом чистый, очень похож на наш и достаточно дружелюбный. Мне так показалось. Леса, луга, ручьи, травы — все как в России средней полосы, если не считать орнолита, у нас в прошлый раз не было никаких проблем во время похода. Живности, правда, маловато — но какую видели, вся знакомая и ничуть не враждебная. А вот орнолит, серпеи и этот Локус — какая-то явно нездешняя дрянь. Они даже на вид чужеродны, не похожи ни на что знакомое. Это раз. Идем далее — терминал рассуждает в терминах скорее биологических — локус, патология… Как будто эту ерунду сюда кто-то занес или она сама завелась и теперь мешает его Хозяйке, как вредная бактерия или опухоль. А мы, получается, — доктора. Нет, плохая аналогия — мы скорее иммунитет от заразы. Не игроки как я думал, а этакие макрофаги с огнестрелом, которым уже во второй раз предлагается предать что-то огню. Или это игра-Система так построена?

— Толку от твоих рассуждений? Что делать думаешь?

— Порассуждать всегда имеет смысл, подруга, — пробормотал я. — Когда понимаешь логику происходящего, проще действовать правильно. Да и жить легче. А что делать? Выбор у нас невелик… Будем смотреть доступное оружие и снаряжение. В этот раз нам выделили целых сто десять очков на экипировку. Еда и одежда у нас свои, так что предлагаю потратить их целиком на оружие и лекарства посильнее. Ошибаться нам нельзя, — жизнь тут одна, второго захода не будет.

В этот раз весь выделенный на экипировку ресурс мы вложили в оружие, оставив лишь пять очков на универсальную аптечку. Но оно того стоило. Я, наконец, получил себе персональный «калашников». Вороненый АК-103, с двумя магазинами и полутора сотней патронов обошелся мне в сорок пять очков. Хей отнеслась к моему выбору скептически — она считала, что армейское вооружение против тварей вроде змей и орнолитов не подходит. Но мне с автоматом было проще, удобнее и спокойнее — это было то оружие, которое я более-менее знал. Кроме того, из него можно было стрелять прицельно одиночными патронами, а очередь в упор — тоже неплохо, любой твари должно хватить. Хей сделала выбор поскромнее, удовольствовавшись помповым дробовиком с восьмизарядным магазином неизвестной мне модели, за двадцать восемь баллов. Тоже вещь хорошая — если бы он у нас был вместо двустволки в первом задании, то орнолит до меня просто не добежал бы. И оставшиеся тридцать два очка я вложил в ручной гранатомет ГМ — 94 с восемью небольшими гранатами. На оружие подобного типа я ориентировался еще во время подготовки к миссии. Да, тяжелый, почти пять килограммов. Но надо быть реалистом — гранатой из подствольника к автомату я никуда не попаду, разве что случайно — подобная стрельба требует большого опыта. Бросать в монстров ручные гранаты — брр… Нафиг такие забавы, еще сам подорвусь. А вот ручной помповый гранатомет — самое то. Некий условный аналог ручной артиллерии, относительно точный в прицеливании и безопасный для стрелка.

С непривычки вышло тяжело, несмотря на то, что часть патронов и гранаты к гранатомету вызвалась тащить Хей. Сказывалась безалаберная студенческая жизнь, когда ничего тяжелее сумки с пивом таскать не приходилось. Рюкзак с едой и вещами, плюс гранатомет за спиной, автомат на груди, оставшееся с прошлой миссии мачете на поясе, всякая мелочь по карманам вроде ножа, спичек, мультитула, смартфона и прочего… Наверное, всего чуть больше двадцати килограммов, а тяжесть хорошо чувствуется. Говорят, десантники по пятьдесят кило в полной выкладке носят, но мне в это откровенно не верилось — как такое вообще возможно? Хей полегче — у напарницы из тяжестей лишь дробовик, палатка и немного продуктов, но она тоже выглядела не слишком весело.

— Ну что, Сашок, вперед, навстречу приключениям и новым ЛКР? — Криво улыбнулась мне японка, когда дверь терминала закрылась за нашими спинами.

— Ага, потопали, дорогая напарница. Сколько там до цели? Пятьдесят километров? Шагать и шагать — пробурчал я.

— Зато пока дойдем, половину еды по дороге съедим, — подмигнула мне Хей. — Воевать легче будет. Двинули…

Глава 7

Терминал номер пять

Так мы и поступили. Без затей двинули на своих двоих, как и предложила Хей… Я впереди, боевая подруга держалась сбоку, чуть позади меня, постоянно поправляя все время сползавший с ее тонкого плечика тяжелый дробовик, пока не перевесила его на шею поперек груди. Первые несколько километров мы шли бодро, благо начавшийся вскоре за терминалом осенний лес позволял двигаться без особых проблем — бурелома и кустов встречалось мало, видимость неплохая, деревья совсем уж вплотную друг к другу не прижимаются. Шагай себе да шагай. Тем более что спешить было куда — сто километров, считая путь туда и обратно расстояние немаленькое, а запас еды у нас с собой ограничен, лучше выполнение задачи надолго не затягивать. Мало ли что случится когда мы доберемся до цели и насколько затянется ликвидация локуса… Вообще-то предстоящий переход для каких-нибудь спецназовцев считался несложным — я слышал, во французском иностранном легионе претенденты на вручение белого кепи те же пятьдесят километров на раз бегают, одним марш-броском. Но почему-то нашей Хозяйке потребовались не матерые волкодавы из спецподразделений, которые орнолита разорвали бы голыми руками, а недоучившиеся студенты. Кстати, большой вопрос почему… не думаю, что за ту награду, что нам обещана было бы сложно завербовать профессионалов с хорошей подготовкой.

В этот раз ближайший путь к цели вел не вдоль железной дороги, а на северо-восток от станции. Сначала через виднеющийся за зданием терминала лес, а потом…кто знает? Картой местности нас не снабдили, а стрелка купленного в магазине компаса в этом мире вертелась как попало, произвольно меняя положение. Впрочем, замена ей нашлась — в меню наших смартфонов появилась программа, показывающая красным треугольничком на темном фоне направление к цели и расстояние до нее в километрах. И то хлеб, хотя я бы предпочел нормальную виртуальную карту в настройках меню, раз уж вынужден играть в эту «игру». Но — чего нет, того нет. Чудеса в этом мире выдавались выборочно, по желанию то ли самого терминала, то ли его таинственной Хозяйки.

Через пару часов пути лес кончился, и началось очередное бескрайнее поле, однако не сказать, чтобы это сильно облегчило путь. Очень уж оно было неровное, с какими-то буграми и норами, прикрытыми полегшей пожухлой травой, приходилось постоянно смотреть, куда поставить ногу. К тому же мы потихоньку спускались в низину к виднеющимся вдали кустам и невысоким деревьям и чем дальше, тем чаще на земле под моими берцами выступала вода. Я успел подустать, и дыхание слегка сбилось, что не укрылось от бдительной подруги.

— Маловато ты в выносливость вложился, Саша, — заметила она, когда я в очередной раз жадно присосался к фляге с водой. — Надо было все три очка вкладывать, сипишь как паровоз.

— Вот не надо преувеличивать, нормально все, — шутливо отмахнулся я. — Никаких паровозов. Просто рюкзак с непривычки тяжеловат, и оружие тоже. Я труженик интеллектуального труда и привык работать головой, а не тяжести на себе таскать как китайский кули, понимать надо.

— Да неужели? Ну, извини тогда. Не знала что у меня в напарниках профессор, — ехидно фыркнула Хей, поддержав игру. — В каких областях наук вы известны Александр?

— В самых разнообразных, — пожал я плечами. — Я слишком знаменит в узких кругах и слишком скромен, чтобы хвалить себя сам, — напившись, закрыл я флягу и повесил ее на пояс. — Потопали дальше.

— Ум это хорошо, — только и покачала головой Хей. — Скромность — тоже неплохо. Но выносливость была бы лучше. Ладно, впереди в лощине, похоже, речка или ручей, надо через него перебраться и можно сделать привал. Будем тебя беречь и дадим отдых работнику интеллектуального труда. Заодно и перекусим. Километров двенадцать, судя по счетчику, отшагали, можно.

Через маленькую речку, к которой мы с трудом слезли из-за топкого, обрывистого берега, мне пришлось переходить вброд чуть ли не по пояс, перенося сначала наше снаряжение, а затем и Хей на руках. Чувствовать в руках упругое теплое девичье тело было приятно, а вот брести в ледяной воде, нащупывая склизкое дно голыми босыми ногами, туда и обратно — не очень. Но, ничего страшного. Вскоре мы вылезли на другой берег и Хей, достав из своего рюкзака, кинула мне небольшой пузырек.

— Держи, Саш, ноги разотри как следует, прежде чем штаны натягивать. Не хватало еще, чтобы ты простудился. Я пока дров наберу для костерка.

— Что это? — С удивлением глянул я на странную плоскую бутылочку из синего пластика. На ее боку виднелась фабричная этикета с надписью: «водка социальная, аптечная, крепость 50 градусов, емкость 0,2 литра. Продается только по рецепту врача».

— Социалка или «синька». Специальная водка для алкашей. У вас в мире нет такой? — удивилась Хей.

— Нет, конечно. В нашем мире обычной везде полно. Зачем она нужна? — Открыв пузырек, я понюхал содержимое и начал круговыми движениями растирать замерзшие ноги. Водка как водка, спиртом пахнет…

— Обычная водка в России очень дорогая. Как и все крепкое спиртное. И продается в специальных отделах магазинов два дня в неделю по два часа в день, в будни по утрам. Давно, после того как в начале нулевых президент Грачев ввел сухой закон и объявил борьбу с пьянством, — начала объяснять девушка.

— Что-то у нас такое было, — наморщил я лоб. — Только еще при Союзе. Президента Горбачев звали… Слышал от отца. Водка по талонам, борьба с самогонщиками, огромные очереди в винно-водочные…

— Вот-вот, — кивнула Хей — У нас после развала Союза ежегодно тысячи людей травились насмерть дешевой водкой, суррогатами и метанолом, продавали технический спирт, расцвела спекуляция поддельным алкоголем, — во всяком случае, так по телевизору говорили. Поэтому, когда ситуация в стране немного выровнялась, в правительстве решили так — с пьянством пора бороться. Но наверху понимали: если человек всерьез зависимый, то он себе все равно спиртное достанет, просто запрещать — чревато. Лучше если он купит спиртное в аптеке по рецепту от нарколога и за приемлемые деньги, чем отравится насмерть какой-нибудь дрянью или будет выносить из семьи последнее на бутылку. Хотели таким образом всех алкоголиков на учет поставить и вылечить их со временем под опекой государства, какие-то правительственные программы для этого принимали, вроде бы… — попыталась вспомнить Хей.

— Помогло? — с интересом спросил я.

— Не знаю, — покачала головой японка. — Не интересовалась специально но, кажется, нет. Пойти к наркологу за таким рецептом — все равно, что самому себе клеймо «спившийся идиот» на лоб поставить. Теоретически врачебная тайна есть, а практически ее нет, это все знают — обратись хоть раз к врачу и сразу во всех базах данных как алкоголик засветишься. Никто и не ходит, кроме тех забулдыг, кто на себя совсем уж рукой махнул — никому проблемы с работой, частичным поражением в правах и государственной врачебной опекой не нужны. Зато после принятия закона таксисты, разные ларечники и продавцы на рынках стали повсюду «социальной» из-под полы торговать. За две-три аптечных цены и без рецепта, ясное дело, — так мне отец рассказывал. Достают ее откуда-то, купить «социальную» если есть деньги — не проблема, как-то ее сразу много везде стало. Но нелегально… А водочные очереди в официальные магазины, говорят, уменьшились. Я купила в поход пузырек для дезинфекции, все знают, что у Самвела, который в овощном киоске рядом с нашим домом помидорами торгует, «синька» есть, к нему с утра страждущие с опухшими рожами «за картошкой» выстраиваются, невозможно не заметить…

— Так это же незаконно? — ровным тоном заметил я. — Полиция таких продавцов и покупателей не гоняет?

— Как-то нет…, - развела руками японка. — Незаконно, ты прав, но незаметно чтобы сильно гоняли. Это же не самогон. За незаконный оборот «социальной» максимум административный штраф, а за самогон и контрафакт — уголовная статья.

— А пиво как же? — продолжая удивляться чужим порядкам, спросил я.

— До пяти градусов везде полно в продаже. Крепче — как и вино с водкой — только задорого в спецмагазинах и барах.

— Ясно, — передал я пузырек обратно Хей, закончив процедуру растирания. — Знакомая картина. Миры разные, подходы те же самые. Ничего нового… Мягкая полукриминализация явления, когда оно ассоциируется с чем-то незаконным, создание употребляющим отрицательного имиджа больных или второсортных людей, повсеместный как бы запрет на выпивку… Но при этом все делается осторожно, не доводя дело до социального взрыва и сохраняя под контролем качество продукта и его относительную доступность. Государство как главный бутлегер. У нас в мире ровно так же над курильщиками издеваются. И так же на них нехило зарабатывают.

— Может быть, — пожала плечика подруга. — Я об этом как-то не задумывалась.

Под весело трещащий костерок мы разложили наши припасы для позднего завтрака и дочка охотника устроила мне форменный разнос. Весьма неожиданный, кстати — я-то думал, что подготовился, как следует.

— Повидло, сырок, сливки сухие, икра овощная, курица с рисом, всякие пакетики с разной витаминизированной химией, несть им числа — ругалась Хей, распотрошив один из моих ИРПов. — Ложечки, салфеточки, таганочек, ножики пластиковые в каждом наборе! Все в отдельной упаковке, само собой… Целых два килограмма разной фигни с расчетом на одни сутки, Саша! Ты о чем думал? Для кратковременного похода вроде нашего человеку вполне достаточно четырехсот — пятисот граммов съестного в сутки. Ты же несешь в четыре раза больше веса, чем требуется! Из всего этого ИРПа ценны, пожалуй, только тушенка, галеты, соленый шпик и шоколад — все остальное по большому счету лишнее.

— Чтобы ты понимала, скво! — энергично возражал я. — Тут же все сбалансировано! Хей, тут есть все, что нужно для организма в правильных пропорциях: витамины, белки, углеводы…

— Зачем тебе сейчас витамины, Саша? Ты цингой боишься заболеть? Так чтобы ее заполучить, нужно больше двух месяцев одной солониной с хлебом питаться. У нас столько времени нет, нас обоих раньше орнолит съест!

— Все равно, подруга, — не сдавался я. — Это же армейский рацион! Все продумано специалистами, зря его что ли комплектовали?

— Так его для армии комплектовали, под свои задачи, не для туристов — вздохнула Хей. — На тот случай, когда у военных вообще ничего с собой нет, кроме оружия, и на еду долго отвлекаться некогда. И возможности развести костер тоже нет. Не факт, что его на себе тащить надо — солдатам ИРПы может бронетранспортер на какой-нибудь блокпост подвезти, если кухня отсутствует, или с вертолета скинут, или в составе автоколонны бойцы наскоро перекусят, мало ли…

— Хочешь сказать, у военных своя специфика?

— Именно! У них своя свадьба, а у нас своя. Мы скорее туристы с военным уклоном. Когда на охоту или рыбалку кто-то брал ИРП, мой отец над ними тихонько смеялся — дескать, выпендрежники. Лишние деньги, лишняя упаковка и мертвый объем в рюкзаке.

— И как правильно брать съестное в поход, может, просветишь? — Не смог удержать я скепсис в голосе.

— Обыкновенно, — улыбнулась напарница, показывая свой рюкзак и выкладывая банки и тюбики. — Сгущенка, шоколад, сахар — это обязательно, чтобы были силы и работала голова. Кофе и чай для согрева и бодрости. Сало и тушенка, немного сырокопченой колбасы, которая медленно портится. Сухари и пластиковая полторашка из под минералки, засыпанная под горлышко крупой для каши, немного масла. Соль и перец, несколько луковиц и чеснок. По большому счету этого хватит, чтобы поддержать силы и не перегрузиться. Я собиралась на пять дней — всего получилось чуть больше трех килограммов, учитывая, что о воде и дровах беспокоиться не придется — этого добра тут хватает, стало ясно с прошлого раза. А ты?

— А я не так, — спрятал я взгляд. — Я хотел взять рацион по науке. Но, возможно, в твоих словах имеется здравый смысл — есть глюкоза, белки и углеводы, а это главное. Остальное — дома, не до жиру.

— Еще бы, — хмыкнула девушка. — Ладно, давай так: сначала съедим твои ИРПы, чтобы тебе же легче было, ты у нас основная боевая единица. А на обратном пути прикончим мои запасы. Пойдет?

— Договорились, — не стал я спорить.

После завтрака на двоих, на который ушел почти весь ИРП, кроме тушенки и шпика, я заметно повеселел. Веса за плечами убавилось, идти стало попроще. Никаких противников в поле зрения по прежнему не усматривалось, разве что, когда мы пролезли через кустарник в очередной ложбинке, и, перейдя небольшое поле, снова оказались в лесу, я заметил пушистую осеннюю белку, сердито зацокавшую на нас со ствола сосны, а Хей попалась куча сухих листьев, зарывшись в которые лежал, уютно свернувшись, небольшой еж. Так же в лесу стало больше птиц, я разглядел среди деревьев нескольких сорок и сойку. Создавалось ощущение, что природа в этом мире словно потихоньку наполнялась жизнью после спячки — в первую нашу миссию окрестности казались пустыннее.

Когда неяркое солнце перевалило на западную сторону горизонта, а ноги уже гудели с непривычки и я подумывал об очередном привале, березовая роща, через которую мы шли, внезапно закончилась, открыв нечто вроде поросшей по краям кустарником противопожарной просеки, шириной чуть более десятка метров. Подобные нам уже встречались, но главная странность была не в этом…

— Смотри Саша, рельсы! — удивленно ахнула Хей.

— Вижу!

Действительно, посередине свободного пространства лежали заросшие травой старые ржавые рельсы уходящие из одного конца просеки в другой. Только вот выглядели они как-то не так…не похоже на те, что были у терминала. Колея вроде та же по ширине, но цвет металла другой, боковые грани шеек заужены, а шпалы практически сгнили… Заинтересовавшись, я склонился над ними, а потом присел, изучая стыки и странного вида заржавленные крепежные гайки с болтами.

— Похоже, это не сталь, а чугун, — задумчиво пробормотал я, осторожно потрогав поверхность. — Или хрен его знает…но это точно не наша железная дорога.

— Ага… Глянь, тут на рельсе написано странно, — позвала меня напарница. — «Лютовъ» и дальше неразборчиво…

— Какая-то дореволюционная орфография, — покачал я головой. Выпрямился, достал бинокль и внимательно посмотрел вперед, туда, куда уходила железная дорога.

— Слушай, Хей, честное слово, а там впереди что-то есть, — я из всех сил вглядывался в окуляры. — Какое-то здание, как бы даже похожее на терминал. На, посмотри сама, — передал я ей бинокль.

— Интересно… — голос Хей был полон любопытства. — В самом деле, что-то такое виднеется. Сходим, посмотрим?

— Любопытство кошку сгубило, — покачал я головой. — Нам немного в другую сторону.

— Да ладно, Саша, как будто тебе самому не интересно, — возразила напарница, бросив на меня короткий цепкий взгляд. — Не так уж и далеко отклоняемся, да и по просеке идти проще, чем по лесу. Давай осторожно подойдем и поглядим что там да как? А то ходим в непонятном мире по лесам и полям как дураки, ничего не понимаем.

— Врать не буду, загадка внимания заслуживает, — после некоторой внутренней борьбы согласился я. — Нам о других станциях-терминалах не говорили, но судя по увиденному, они есть. Хорошо, давай разведаем, — поправил я на груди автомат. — Только осторожно.

Однако, не успели мы пройти и нескольких сотен метров вдоль старых рельсов, как смартфон в кармане моей куртки завибрировал, и я поспешно взял его в руки. На экране поверх указующей путь стрелочки появилась надпись: «вас вызывает терминал номер семь».

— Слушаю, — прислонил я его к уху, включив громкую связь.

— Наемник Александр Славин, говорит терминал номер семь, — раздался в трубке знакомый голос. — Вы отклонились от маршрута к цели.

— Я знаю. Мною принято решение изменить маршрут группы, — спокойно ответил я.

— Почему? С какой целью? — Озабоченно спросил терминал.

— Потому что я так решил. Нельзя?

— Э…, - совсем по-человечески замялся голос. — Прямого запрета нет, но вам не стоит идти туда, куда вы идете. Вы потеряете время, там нет ничего хорошего, и вообще…

— А что там? — прямо спросил я. — Объясни.

— Там место, чей покой лучше не тревожить. Хозяйка может быть недовольна.