Помоги проекту - поделись книгой:
Глава первая: Герцог Моллард
I
Никогда раньше Дэнтон не целовал деда. Теперь, впервые за девять лет его жизни, этот день настал.
Высокий саркофаг во дворе замка Альдеринг цвел десятками роз, а камни двора покрывал ковер лепестков. Под негнущиеся руки деда положили меч, тело облачили в доспехи. Дэнтон никогда не видел его ни в латах, ни с мечом — только представлял по рассказам. Герцог Алексис Моллард скончался при семидесяти шести годах — более чем достойный возраст.
— Давай, Дэнни, оставь деду поцелуй прощания, — мать легонько подтолкнула его вперед.
Он вдруг понял, что все вокруг смотрят на него. Взгляды собравшихся во дворе людей показались ему суровыми. С капюшонов стекала дождевая вода. Ливень разразился на закате, и холодные бичи до сих пор стегали стены и мощеный двор замка. Вода грохотала в стоках, будто река. Слуги уже несколько раз вычерпывали воду из гроба.
Дэн подошел и положил руку сначала на гроб, а потом на руку деда. Бледная кожа была холодной и твердой. Что гроб, что рука — разницы нет, так что Дэн от испуга едва не отдернул пальцы.
Никогда раньше он не видел мертвеца так близко и тем более не трогал его. И уж точно не целовал.
Лицо герцога неуловимо изменилось после смерти. Застывшее и белое, как будто гипсовое, оно отторгало. К тому же священник закрасил ему веки серебряной краской и нарисовал на лбу молнию — символ церкви Просветителя.
Дэнтон встал на носки и быстро дотронулся губами до холодного лба. По спине пробежала дрожь, и он едва сдержался, чтобы не утереть рот на глазах у всех.
Отходя от гроба, Дэн поймал ненавистный взгляд леди Сарисы — законной вдовы отца. Сама она так и не оставила наследников — все дети, которых она рожала, вышли мертвыми. Поэтому, когда еще до рождения Дэнтона отец погиб, титул герцога вернулся обратно к дедушке.
Сариса не сводила с него глаз. Губы сжались в алую ниточку на узком лице. Дэнтон знал, о чем она думает. Дедушка написал завещание, но вскроют его только завтра. Сариса наверняка думала о том, кто вписан в это завещание, и кому перейдет титул.
Внуку-бастарду, пускай и чистой лотарской крови, или вдове единственного сына? Кто будет править в замке — герцог или герцогиня?
Когда все закончили прощание, вперед вышел священник. Он снял капюшон, и ливень мигом увлажнил его лысую голову. Руки легли на край саркофага, и он нараспев произнес:
— Хоть мы и будем скорбеть, оставим печаль. Герцог Алексис Моллард, достойный человек и храбрый воин, окончил свой земной путь спокойно. Мы будем верить, что душа его вознеслась и Просветитель принял его как сына. Да святится память его!
— Да святится память его! — нестройным хором отозвались люди и побрели в замок.
Дэнтон не спешил. Он смотрел, как хоронители закрывают саркофаг и перекладывают на телегу. Мама стояла за спиной, обнимая Дэда за плечи. Сейчас дедушку увезут и возложат на вершине одинокой башни. Так хоронили королей в древней Лотарии, и дед пожелал упокоиться так же. Спускаясь, хоронители разрушат лестницу, чтобы покой герцога был нерушим.
Только тогда, впервые за весь вечер, Дэнтон Моллард заплакал.
II
Меч летал и жалил, как овод, всюду распуская кровавые цветы. Врагов становилось все больше. Кривоглазые юмы наступали отовсюду, но на обветренных лицах застыл ужас.
— Вам немного осталось! — прокричал Дэнтон, и враги бежали от мощи его голоса.
Юмы падали и устилали землю, и Дэн шагал по телам, как по ковру. Впереди сражался король Юминга, прозванный Грошовым. Он сумел сбежать из плена и начал новую войну. Дэнтон возглавил армию и в этой последней битве собирался победить и отомстить за отца.
— Сюда! — прокричал он. — Ко мне!
— Крепче держи меч! — сказал ему старый оруженосец. — И дыши ровнее — что ты как вол в упряжке!
Дэн атаковал. Тяжелый клеймор1 развалил Грошового короля напополам.
— Вот это хороший удар! — похвалил оруженосец. — Еще раз! И не сгибай так запястье!
— И кто это тут у нас?
Дэнтон обернулся, и все исчезло. Армия юмов и мертвый король превратились в манекены, кровь стала соломой, клеймор — деревянным мечом. Сам Дэнтон Моллард, великий полководец и коннетабль2 Америи, превратился в Дэнни, шестилетнего мальца, который только учится владеть мечом. Лишь старый оруженосец по имени Гирм остался старым оруженосцем по имени Гирм.
— Это я, дедушка! — вскричал Дэн. — Смотри, я дерусь как воин!
— Доброе утро, милорд, — поклонился Гирм. — Мальчик делает успехи.
— Оставь нас.
Оруженосец повиновался. Дедушка проследил, как он уходит, а затем посмотрел на Дэнтона. Между белыми, как мука, бровями пролегли глубокие хмурые морщины, но он улыбался.
— Вы позволите ваш меч, господин воин?
Дэн протянул деду меч. Тот осмотрел деревянный клинок, взвесил его в руке и вдруг ударил Дэнтона по плечу. От неожиданности мальчик вскрикнул и заплакал.
— Тихо, — спокойно сказал дедушка. — Убери слезы.
— Мне больно!
— Воины терпят боль.
И он ударил снова, по другому плечу. На сей раз Дэн промолчал, но слезы все еще катились по щекам.
— Милорд Алексис! — мама выбежала во двор.
— Прочь, женщина, — сказал дед, не глядя в ее сторону.
— Пожалуйста, милорд!
— Стража!
Пара гвардейцев в плащах с грифоном преградили маме путь и вежливо, но твердо увели со двора.
— Ты еще плачешь? — морщины меж бровей деда стали глубже.
Меч врезался в ногу над коленом. Дэн сжал зубы и вытер слезы кулаком.
— Если ты воин, то как только ты родился, началась война. В ней нет перемирий и переговоров, и кончится она лишь с тобой. Ты понимаешь?
Дэнтон кивнул и запомнил эти слова, хотя вряд ли понял в тот момент. Тогда он понял одно — плакать нельзя. Иначе тот, кто бьет тебя, будет делать это снова.
— Забери.
Дэн ловко поймал брошенный меч, и дедушка снова улыбнулся.
— Ну-ка, ударь меня. Давай, отомсти! Не стой!
Дэн попытался обмануть деда ложным замахом, как его учили, но дедушка раскусил его, вырвал меч и снова ударил Дэнтона по плечу. Он не издал ни звука, хотя боль пронзила руку до локтя.
— Мне семьдесят три, но моя война еще не закончилась. Я все еще воин, — дед наклонился и похлопал Дэнтона по горящему плечу. — А тебе всего шесть. Твоя война впереди. Слушай, что говорит тебе старый вояка.
— Да, дедушка, — поклонился мальчик.
— Ты ведь помнишь, кто ты такой. Не посрами память предков, — старый герцог распрямился. — И хватит игрушек!
Он сломал любимый деревянный меч Дэнтона об колено, и тому стоило больших усилий сдержать новые слезы, ибо на сей раз боль вспыхнула куда глубже.
— Дайте мальчику железо!
— Но милорд, железо будет тяжело для него… — подошел старый оруженосец.
— Нет!
И оруженосец, и дедушка уставились на Дэнтона.
— Подайте мне железо, — сказал он. — Если я воин, то нужно учиться воевать.
III
Ночь похорон прошла, и наступило утро. Оно показалось бы Дэнтону совсем пустым, если бы не мама.
— Все будет хорошо, — сказала она.
Мама вытащила из сундука кожаный жилет с вышитыми янтарем птицами.
— Вот. Твоему дедушке он нравился.
Дэн позволил матери надеть на него жилет и застегнуть пуговицы.
Она была красивой, хоть на лице собралось уже немало морщин. Наверное, она была самой красивой женщиной на свете. Иногда Дэнтон любил сидеть и просто смотреть на нее, а мама смеялась и говорила, что Арвин делал так же.
Арвин Моллард, его отец, стал герцогом еще при жизни дедушки. Двенадцать лет назад он отправился на войну с юмами в Вилонию, и где-то на юге Лотарии встретил Ивин, дочь богатого свободного крестьянина. Хоть она и была простолюдинкой, но не копалась в земле, а красотой превосходила всех знатных дам — так сказал Арвин ее отцу, прежде чем забрал девушку с собой на войну.
Мама говорила, что не очень-то хотела ехать, но не смогла отказать молодому герцогу. Они оба происходили из древних лотарских родов — смуглая кожа и белые волосы делали их очень похожими.
— Мне страшно, — признался Дэнтон.
— Ничего не бойся. Ты уже совсем взрослый. Ты мужчина, и воин. Помнишь, как ты родился?
— Не помню, но ты мне рассказывала.
Мама Ивин улыбнулась и расправила его жилет.
— Когда папу убили подлые юмы, друзья повезли его тело сюда, а ты уже носила меня. И я родился возле места, где шла битва.
— Люди сражались совсем рядом, — проговорила мама так, будто рассказывала легенду. — И ты родился точно тогда, когда пал последний враг. И свой первый крик…
— Я издал вместе с криком победителей! — закончил Дэнтон и почувствовал, что ему уже не так страшно.
В дверь спальни постучали.
— Войдите, — велела мама.
— Доброе утро, милорд, — войдя, поклонился слуга. — Миледи, — сказал он матери гораздо менее почтительно. — Нотариус из Рошмира прибыл. Он готов огласить завещание.
— Еще немного. Я сейчас, — дрогнувшим голосом сказал Дэнтон.
Слуга ехидно, как ему показалось, улыбнулся и вышел. Ужас вернулся с новой силой, и Дэна вдруг затошнило. Он подошел к медному тазику, плеснул в лицо холодной водой и посмотрел в глаза отражению.
Дед столько раз говорил Дэнтону, от кого они ведут свой род, что стоило прислушаться, и сразу раздавался голос:
И Дэн повторял. Он слушал и повторял эти слова столько раз, что не смог бы забыть.
— Я — потомок королей, — сказал он отражению. — А короли смело встречают свою судьбу!
— Все верно, — отозвалась мама, и Дэнтон вздрогнул. Он почти забыл, что она здесь.
Мама обняла его за плечи и поцеловала. Дэну хотелось, чтобы она отправилась с ним, но простолюдинке там были не рады.
— Иди, — сказала она.
И он пошел.
IV
— В этом конверте лежит завещание, написанное собственной рукой покойного герцога, скрепленное его личной печатью, а также печатями Альдеринга и нотариальной гильдии Рошмира. Как вы можете убедиться, печати неприкосновенны.
В главном зале замка собралось немало народу. Дэнтон и Сариса Молларды сидели в креслах у камина, друг напротив друга. Нотариус, человек в черном дублете с высоким, почти до ушей воротником, стоял между ними спиной к огню. Возле Дэна, положив одну руку на кресло, опирался на трость граф Бальдер — близкий друг дедушки.
— Завещание оглашается в присутствии родственников умершего и знатных свидетелей, чтобы исключить обман, — объявил нотариус и сломал печати. Треск показался Дэнтону оглушающим.
Все затаили дыхание. В полной тишине нотариус достал сложенную втрое бумагу и начал читать.
Поделиться книгой: