Помоги проекту - поделись книгой:
– Мы все умрем? – спросила полицейского одна из девочек. Ей ответили «нет». Девочка повторила вопрос. Ей снова ответили, что она не умрет, но ученица продолжала задавать этот вопрос.
Полицейские предполагали, что убийцы могут покинуть здание, пересечь поле, перелезть через ограду из железной сетки и скрыться.
– Мы не представляли себе, кто именно является преступниками, но вскоре поняли, что они хорошо вооружены, – рассказывал позднее Гарднер. – У них были бомбы и мощное огнестрельное оружие. Мы понятия не имели, кто это. Мы знали лишь то, что они убивают детей.
К тому моменту, когда, приблизительно в полдень, телеканалы начали прямую трансляцию с места событий, вокруг школы находилось уже несколько сотен полицейских. В операции участвовали сотрудники тридцати пяти полицейских участков. Копы приехали на самых разных видах автомобилей, среди которых оказалась даже бронированная машина компании Loomis Fargo[10], находившаяся поблизости. Один из возвращавшихся домой учеников говорил, что на отрезке в полтора километра навстречу ему в сторону школы пронеслось тридцать пять машин полиции. «Полицейские автомобили и кареты «Скорой помощи» мчались по разделительной полосе. Движение регулировали несколько мотоциклистов, которых чуть не сбили с дороги», – вспоминал он.
Каждую минуту к школе подъезжало пять-шесть полицейских машин. У операции не было ни одного начальника, который бы давал четкие и связные указания, и не существовало конкретного плана действий. Некоторые стражи правопорядка склонялись к необходимости штурмовать здание, что противоречило инструкциям поведения в подобной ситуации.
Поэтому полиция ограничилась «установлением наблюдения по периметру».
Эрик вел перестрелку с полицейскими в 11.24 и 11.26, то есть через пять и семь минут после начала бойни. Полицейские же открыли ответный огонь по убийцам только после полудня.
13. «Я истекаю кровью»
Периметр вокруг здания обозначили желтой полицейской лентой. Никто не выходил из школы, но многие хотели подойти к заграждению как можно ближе. Появились родители, журналисты и просто зеваки. Несмотря на то что прибывающие люди не особо мешали полицейским, они подвергали свою жизнь опасности. Мисти Бернал приехала к школе достаточно быстро. Она не знала, что в начале всех этих событий ее дочь Кесси находилась в библиотеке. Она знала лишь то, что дочери, а также сына Криса нет среди вышедших из здания учеников.
Участок с домом семьи Бернал выходил на школьное футбольное поле, на котором Эрик пытался расстреливать бегущих по нему учеников, однако Мисти приехала к школе не оттуда. Мисти была на работе, поэтому не слышала выстрелов Эрика. В доме находился ее муж Брэд. Он заболел и утром вернулся с работы. Он слышал пару хлопков, но не придал им никакого значения. Семья жила рядом со школой, поэтому ее члены привыкли к тому, что в учебном заведении и вокруг него бывает шумно. Брэд решил, кто-то взрывает петарды, и даже не вышел на улицу посмотреть, что там случилось.
Приблизительно через полчаса после начала стрельбы Мисти обедала вместе с коллегой, которой по телефону сообщили о том, что в школе раздаются выстрелы. Мисти позвонила мужу и попросила посмотреть, что происходит около школы. Тот подошел к забору и увидел столпотворение. Кругом были одни полицейские.
Мисти Бернал была высокой и привлекательной женщиной приблизительно 45 лет. Она говорила громким голосом и вела себя уверенно. Ее дочь Кесси очень похожа на нее не только чертами лица, но и светлыми кудрявыми волосами, а также прической, которая у матери чуть короче. Волосы Мисти доходили до плеч. Ее можно было легко принять за старшую сестру Кесси. Брэд ростом выше жены. У него были темные волосы, красивые черты лица и мягкий голос. Муж и жена являлись глубоко верующими людьми, поэтому тут же начали молиться Господу о спасении своих детей.
Они решили, что Брэд будет ждать у телефона, а Мисти отправится к школе.
У границы полицейского кордона топталось много родителей. Журналисты вещали о том, как родителям сложно удержаться и не подходить ближе к школе. С каждой минутой отцов и матерей у кордона становилось все больше.
Мисти решила, что ждать у школы бессмысленно. К тому времени полиция объявила о том, что существуют два места, где родители могут найти своих детей. Одним из них была публичная библиотека на другой стороне Клемент-Парка. Мисти поехала туда, но там оказалось очень мало детей. Где же все те, кто успел выбежать из здания?
После того как ученики выбирались из здания, они могли расходиться по двум направлениям. Можно было пойти в микрорайон на Пирс-стрит или уйти в открытые поля Клемент-Парка. Практически никто не шел в парк. Большинство учеников стали осаждать дома на Пирс-стрит. Они стучали в двери, но в то время многие были на работе. В домах оставались только неработающие домохозяйки, готовые временно приютить учеников. «Ребята толпами заходили в дома, – рассказывал один из учеников. – В один набилось сто пятьдесят или двести детей».
Вторым пунктом сбора полиция назначила начальную школу «Леавуд». Она находится в центре микрорайона, и большинство учеников уходило именно туда. В актовом зале сидели родители, а учеников выводили на сцену, чтобы их могли увидеть и узнать. Родители плакали от радости и обнимали детей. Ученики, родственники которых еще не появились, тихо рыдали за сценой. Детей было сложно удержать на одном месте, поэтому вывешивались списки, на которых ученики писали свое имя, чтобы родители могли узнать их почерк и успокоиться.
В публичной библиотеке на другой стороне Клемент-Парка детей со сцены не демонстрировали. Мисти не знала, что делать. До «Леавуда» можно было добраться только пешком, потому что все дороги перекрыли. Но можно же разминуться со своими детьми. Находившийся в библиотеке священник местного прихода встал на стул и прокричал родителям: «Пожалуйста, оставайтесь здесь!» Он сообщил, что вскоре придет факс из «Леавуд» со списком детей, которые там оказались. Священник советовал не торопиться и подождать. Факс должен быть ксерокопией списка, в который учащиеся сами себя вписывали. Мисти решила дождаться известий.
Атмосфера была напряженной, но все вели себя сдержанно. Время от времени люди вскрикивали и начинали быстро говорить. «С Полом все в порядке! – громко заявила одна женщина и подняла над головой мобильный телефон. – Он в «Леавуде»!» К ней подбежал муж, они обнялись и расплакались. Люди редко плакали от страха, слезы радости лились тогда, когда родители получали хорошие новости. Время от времени появлялись группки учеников. Детей тут же начинали расспрашивать матери, которые еще не нашли своих отпрысков. Очень часто звучал один и тот же вопрос: «Как вы выбрались из здания?»
Все хотели надеяться на то, что из школы можно каким-то образом выбраться.
– Я понятия не имела, что делать, – рассказывала одна девочка. – Послышались звуки выстрелов, учительница заплакала и показала на выход из класса. Все стали кричать и побежали, а потом послышался взрыв. Наверное, это была бомба. Я не видела взрыва, а потом раздался еще выстрел, и все побежали еще быстрей. Я не могла понять, что происходит. Потом снова раздались выстрелы, и всех охватила паника. Все толкались, кто-то съезжал на лифтах, толкотня была ужасная, ребята бежали со всех ног…
Собственно говоря, большинство историй звучало приблизительно таким образом. Ученики описывали охватившую всех панику. Дети выпаливали свою историю на одном дыхании. Миловидная ученица предпоследнего класса, на которой была спортивная форма, так как во время начала теракта она была в спортзале, рассказала о том, как ей удалось убежать из школы, более спокойно и взвешенно. В коридоре она увидела человека с оружием. Она уверена в том, что один из убийц, стреляя, пробежал мимо нее. Но вокруг стояла такая суматоха и было так много дыма, поэтому девушка не поняла, что и где именно происходило. Пули рикошетили от стен. Разбивались оконные стекла, и огромные куски штукатурки падали на пол.
Мамы в ужасе охали и ахали. Кто-то спросил девушку, боялась ли она, что ее убьют. «На самом деле нет, – ответила она. – Потому что с нами был директор школы». Она произнесла это совершенно спокойным и уверенным голосом. Словно это была ситуация, когда ребенок говорит, что не боится, так как рядом папа.
Несмотря на то что дети рассказывали страшные вещи, их слова давали матерям надежду. Самое главное – это результат, ведь им удалось сбежать из этой мясорубки, и все остальное уже не имеет значения. Количество живых и невредимых учеников давало надежду.
Мисти задавала вопросы о своих детях каждому появившемуся ученику. С криками «Кесси! Крис!» она обходила толпу, но так никого и не нашла.
Через какое-то время главой операции около школы назначили недавно выбранного шерифа округа Джона Стоуна, которому пока еще в его новом качестве не приходилось сталкиваться с убийствами и их расследованием. Полицейские из Денвера с презрением отозвались об этой новости. Очень многие открыто говорили о том, что это совершенно неправильный выбор.
Полицейские из Денвера и пригородов относились к шерифу округа и его помощникам как к охранникам в магазине. Шериф и его люди обычно отвозили обвиняемых в суд из тюрьмы и обратно. Они охраняли порядок в суде, пока сами полицейские выступали в качестве свидетелей или расследовали преступления.
Недовольство полиции стало еще более громогласным, когда все лично увидели шерифа округа. Джон Стоун внешним видом напоминал героя фильмов о Диком Западе. У него были густые седые усы, огромный живот, морщинистое лицо и уставшие глаза. Несмотря на то что Стоун был в форме и с пистолетом в кобуре, он казался окружающим профессиональным политиком. На протяжении двенадцати лет он работал в администрации округа. В ноябре 1998 года он выдвинул свою кандидатуру на выборную должность шерифа округа, победил конкурентов и принял присягу в январе. Своим заместителем Стоун назначил Джона Данавея.
Шериф и его помощники удерживали периметр вокруг школы, из которой периодически слышались выстрелы и взрывы. Прибывшая на место происшествия группа SWAT рвалась в бой и ждала сигнала к началу штурма.
Данавей назначил лейтенанта Дэвида Волчера ответственным за управление операциями на месте инцидента. Волчер был профессиональным полицейским. Шериф, его заместитель и лейтенант устроили командный пункт в стоящем в Клемент-Парке трейлере, расположенном на расстоянии чуть менее километра к северу от школы.
Сразу после полудня SWAT начала приближаться к зданию «Колумбайн». В качестве щита использовали пожарную машину. Около входа бойцы разделились на две группы по шесть человек в каждой. Команда под началом лейтенанта Терри Манваринга открыла отвлекающий огонь, а потом вошла в здание через другой вход. Первая группа попала в здание приблизительно в 12.06. На место трагедии продолжали прибывать новые отряды SWAT.
Первая группа бойцов рассчитывала на то, что вошла в здание в непосредственной близости от столовой. Лейтенант Манваринг неоднократно бывал в «Колумбайн», но не знал, что в школе провели перепланировку, после которой столовую перенесли в другое место. Эта новость очень удивила лейтенанта.
В здании звенел сигнал пожарной тревоги, поэтому бойцам приходилось общаться при помощи жестов. Каждое подсобное помещение и каждая комната воспринимались как место, где могут прятаться преступники. Многие двери оказались закрытыми, и бойцы стреляли в замки, чтобы попасть внутрь. Во многих классах прятались дети, которые, слыша приближающуюся стрельбу, думали о самом плохом. Ученики были уверены, что смерть неизбежна и произойдет в ближайшие минуты. Стоящие на улице полицейские, родители и репортеры считали, что это стреляют убийцы. Бойцы методично зачищали комнату за комнатой, постепенно приближаясь к преступникам, тела которых найдут через три часа после начала штурма.
Убийцы активизировались в западной части школы, где пожарные решили вытащить несколько человек, лежавших на траве напротив столовой. Часть этих людей была ранена и подавала признаки жизни. Анна-Мария, Шон и Лэнс уже сорок минут истекали кровью. Полицейские подошли ближе к зданию, чтобы обеспечить отвлекающий и заградительный огонь медперсоналу и пожарным.
Эрик из окна второго этажа открыл стрельбу по спасателям. Двое шерифов сделали несколько выстрелов. Полицейские тоже открыли заградительный огонь. Медики вытащили трех учащихся. Дэнни был мертв, и его на время оставили.
Эрик исчез.
Группа SWAT под командованием лейтенанта Манваринга медленно продвигалась вдоль школы под прикрытием пожарной машины. Через полчаса после начала движения группа вышла к противоположной стороне здания. Приблизительно в 12.35, то есть через 1 час и 15 минут после ранения, бойцы вынесли с газона Ричарда Кастальдо. Потом была найдена Рэйчел Скотт. Поняв, что девушка мертва, ее тело оставили на траве. После этого вынесли Дэнни Рорбофа и положили на тротуаре.
В 13.15 вторая группа бойцов SWAT проникла в здание со стороны парковки для старшеклассников. Бойцы разбили окно в учительской и влезли внутрь. Они вошли в расположенную поблизости от этого места столовую, и с первого взгляда им показалось, что в ней никого нет. Еда лежала на столах и подносах. Сработала автоматическая система тушения пожара, и на полу набралось 12–13 сантиметров воды, в которой плавали книги, рюкзаки и разный мусор. Произошло возгорание, в результате которого оплавилось несколько пластиковых стульев. Бойцы не заметили две большие матерчатые сумки, одна из которых слегка обгорела. В ней лежал баллон с пропаном, но на фоне общей захламленности бойцы его не приметили. Было видно, что ученики покидали столовую в панике. Тем не менее не было следов крови, а также с первого взгляда казалось, что в помещении нет ни тел, ни выживших.
Однако, присмотревшись, бойцы обнаружили в столовой достаточно большое количество невредимых людей. В зале находилось несколько десятков учеников и обслуживающего персонала. Люди прятались в служебных и подсобных помещениях, под потолочными панелями или просто сидели под столами. Преподавателю, забравшемуся под потолок, чтобы незаметно пробраться в безопасное место и предупредить полицию, требовалась медицинская помощь, так как конструкция не выдержала и он упал. Двое бедолаг залезли в морозильную комнату, и они там так закоченели, что когда их оттуда вывели, они едва могли двигаться.
Группа SWAT нашла всех прятавшихся в столовой людей и вывела их через окно, благодаря которому проникла в здание. По мере продвижения в глубь школы все большее и большее количество бойцов оставались защищать тыл. Пришлось запрашивать дополнительные части для охраны уже проверенных комнат.
В небе кружило несколько вертолетов.
Робин Андерсон наблюдала за скоплением людей и вертолетами с парковки. Вместе с подругами она ездила в кафе и вернулась к школе, когда вокруг нее были полицейские. В это время все еще можно было въехать на парковку для старшеклассников, что Робин и сделала. Она остановилась на привычном месте. К ее машине подошел полицейский с пистолетом в руке и сказал, чтобы она и ее подруги оставались в машине. Уезжать было поздно, и Робин с подругами провели в машине два с половиной часа. Робин заметила в окне школы Эрика и пригнулась. На самом деле она его не узнала, потому что он был слишком далеко. Она увидела парня в белой майке, стрелявшего в кого-то из ружья.
Робин посмотрела на близлежащую территорию парковки. Рядом с ее машиной располагались одно за другим места Эрика, Дилана и Зака. Машина Зака была здесь, а вот автомобили Эрика и Дилана отсутствовали.
Нейт Дайкман с ужасом думал о том, кто является зачинщиком этой трагедии. Он уже связался практически со всеми друзьями, за исключением Эрика и Дилана. Хотя он и надеялся, что они сами ему позвонят, но, если честно, не очень сильно рассчитывал на это. Нейт боялся, что правда о Дилане может оказаться очень горькой. Они дружили много лет. Нейт кучу времени проводил в доме семьи Клиболдов, и родители Дилана, Том и Сью, ему очень помогали. Дело в том, что у Нейта были проблемы в семье, поэтому дом Клиболдов стал для него практически родным.
Дилан не звонил. Приблизительно в районе полудня Нейт набрал стационарный номер семьи Дилана. Его отец Том Клиболд работал дома. Нейт надеялся, что Дилан тоже там.
Телефонную трубку поднял Том. Нет, Дилан отсутствует. Он в школе, сообщил отец.
Дилан прогулял занятия, ответил ему Нейт. Его не было на уроках. Нейт добавил, что в школе идет перестрелка. Он слышал описания внешнего вида нападавших, которые были одеты в плащи. Нейт знал нескольких ребят, у которых имелись пыльники, и пытался установить личности нападавших методом исключения. Он сказал, что ему очень неприятно сообщать такие ужасные новости, но у него есть подозрение, что Дилан мог оказаться одним из убийц.
Том пошел в спальню сына и проверил шкаф.
– О боже! – произнес Том. – Пыльника нет!
Как Нейт рассказывал позднее полицейским, по голосу мужчины парень понял, что это известие стало шоком для отца Дилана. «Мне казалось, что он выронит трубку, – говорил Нейт. – Он не мог поверить в то, что его сын может быть замешан в этом».
– Пожалуйста, держи меня в курсе, – попросил Том. – Что бы ты ни услышал.
Том повесил трубку и включил телевизор. Информацию о событиях в «Колумбайн» транслировали по всем каналам.
Том позвонил жене Сью и старшему сыну Байрону. В свое время родители выгнали Байрона из дома за употребление наркотиков. Но тогда Тому было совершенно не до того, принимает Байрон наркотики или нет. Все стало гораздо серьезней.
Судя по всему, Том не сказал Байрону, что Дилан может быть замешан в убийствах. Байрон сообщил коллегам, что его младшего брата могли взять в заложники и тот все еще находится в школе. Кроме этого, Байрон знал многих ребят из «Колумбайн» и волновался за них. «Я должен понять, все ли в порядке», – говорил он.
Среди окружения Байрона оказалось много тех, кто близко знал учеников школы, и они тоже поехали домой.
Том Клиболд позвонил по номеру экстренной помощи 911 и сообщил, что его сын, возможно, имеет отношение к убийствам в «Колумбайн». А потом он связался с адвокатом.
То, что показывали по ТВ, от получаса до часа отставало от реального хода событий. Репортеры и ведущие настойчиво повторяли, что полиция держит оцепление. А чем еще занималось множество находящихся вокруг школы вооруженных людей? Складывалось ощущение, что они бездействуют. Репортеры стали муссировать этот вопрос перед телезрителями. К счастью, серьезных ранений ни у кого пока не наблюдалось.
Приблизительно в 12.30, когда журналисты пришли в пункт оказания неотложной медицинской помощи, в новостях появились первые сообщения о раненых. Говорилось о большом количестве раненых детей, настолько окровавленных, что это мешало определить серьезность ранения. Детей загружали в машины «Скорой помощи», а местные больницы известили о чрезвычайной ситуации.
Над школой кружило пять или шесть вертолетов, но то, что снимали сверху, в эфир не шло. Прямая трансляция с воздуха длилась всего несколько минут, после чего шериф запретил использовать эти кадры, потому что в каждом классе стоял телевизор, который убийцы могли включить и узнать планы полиции. На кадрах, снятых с вертолетов, очень четко просматривались движение групп SWAT, а также расположение раненых, которых надо было переместить в безопасное место. На ТВ не упоминали о жертвах. Репортеры на вертолетах видели, что врачи осмотрели Дэнни и оставили его на месте. Телезрителям не сообщили о том, что мальчик, судя по всему, мертв.
С вертолетов заметили еще кое-что, происходившее на втором этаже, в окне кабинета точных наук № 3. Сверху было сложно понять всю ситуацию, но стало ясно, что в кабинете много людей. Кто-то подтащил к окну белую доску, на которой черным фломастером большими печатными буквами была выведена фраза: «Я ИСТЕКАЮ КРОВЬЮ».
14. Заложники
Приблизительно в 13.00 до журналистов и репортеров дошло известие о том, что в здании есть дети, которых, скорее всего, захватили в заложники. Ситуация стала еще более серьезной. Кто знает, что задумали преступники? И где они находились? Многие склонялись к мнению, что учеников держат в столовой, но уверенности не было.
Информация о появлении раненых и возможном взятии заложников дошла до родителей в публичной библиотеке и «Леавуд». Атмосфера стала еще более напряженной, люди переговаривались, обменивались новостями и передавали друг другу мобильные телефоны. В 1999 году сотовые еще не были повсеместно распространены, но у большинства обеспеченных граждан этих средств связи хватало. Родители звонили по мобильным, расспрашивали соседей, сообщали последние события родственникам и оставляли голосовые сообщения на всех автоответчиках, у которых могли бы оказаться их дети. Некоторые нажимали кнопку повторного вызова и звонили домой, одновременно говоря с кем-нибудь в зале. Мисти периодически звонила мужу. Пока ей так и не удалось найти Криса и Кесси.
До родителей дошла информация о том, что двадцать, тридцать, а может, и сорок учеников все еще находились в школе. Их не взяли в заложники. Они забаррикадировали дверь кабинета музыки, в котором прятались. Родители заохали. Как воспринимать эту новость? Как хорошую или плохую? Получалось, что еще несколько десятков детей живы, если, конечно, можно верить слухам, которых они уже слышали немало.
На самом деле в те минуты в школе пряталось от 200 до 300 учеников. Они затаились в классах, подсобных помещениях, под столами и партами. Кто-то попытался забаррикадировать вход в помещение, а кто-то прятался так, что его или ее было хорошо видно. Все боялись сдвинуться с места. Многие шептали в мобильные телефоны. Другие смотрели новости на стоящих в классах ТВ. Все слышали вой пожарной тревоги. По CNN в прямом включении транслировали разговор ведущего программы с сидящим под столом учеником. Что он слышит? Да то же самое, что и вы, ответил ученик: «У меня здесь есть небольшой телевизор, и я смотрю ваш канал». В течение четырех часов самые разные слухи и домыслы сменяли друг друга не переставая.
Полицейские были в ярости от вмешательства СМИ. Журналисты не знали, что в здании школы находятся сотни детей, и не представляли, какие последствия могут иметь разговоры с ними в прямом эфире. Полицейские уверяли, что в школе осталось еще много учеников, потому что опрашивали всех вышедших из здания. Однако оказалось очень непросто остановить поток информации. Не будем забывать, что это был первый крупный случай взятия заложников в эпоху мобильных телефонов, и с подобной ситуацией полиция еще никогда не сталкивалась. Власти опасались, что передаваемая в эфир информация дойдет до убийц. Надо сказать, что откровения детей зачастую пугали и самих телеведущих. Один мальчик рассказывал о том, что слышит звуки, очень похожие на стрельбу.
– Я слышу, словно кто-то что-то бросает, – говорил он. – Я сижу под партой. Понятия не имею, знают ли они, где я прячусь. Я сейчас на втором этаже и надеюсь, что никто не придет…
– Не надо говорить, где ты находишься! – поспешно прервал его ведущий.
Мальчик принялся рассказывать о том, что происходит поблизости.
– Снаружи плачут несколько человек. Они внизу, я их слышу. Раздается звук падения чего-то тяжелого. Ого!
– Что это было?
– Сложно сказать.
Ведущих этой программы было двое, и они, наконец, поняли, что зашли в своих расспросах слишком далеко. Один из них посоветовал мальчику закончить звонок, сидеть тихо и набрать номер экстренной помощи 911. «Звони 911, хорошо?» – попросил он.
Полицейские умоляли представителей СМИ закончить прямые включения с находящимися в здании детьми. Полиция попросила также пустить сообщение о том, чтобы ученики не звонили напрямую на каналы, а также выключили ТВ.
Каналы передали пожелания полиции, но не перестали общаться с детьми внутри школы в прямом эфире. «Ребята, если вы это смотрите, то выключите ТВ. Или, по крайней мере, сделайте звук тише», – попросил один из ведущих.
Многие граждане по всей стране смотрели трансляцию о происходящем в «Колумбайн». До этого ни одно из массовых убийств в школах не попадало в прямой эфир. Собственно говоря, эта была первая крупная трагедия на американской земле, которую показали в прямом эфире. Она создавала у зрителей иллюзию присутствия на месте происшествия. Несмотря на то что события в «Колумбайн» развивались в течение нескольких часов, ТВ приехало на место событий слишком поздно. Эрик и Дилан всего пять минут находились вне здания, после чего вошли внутрь. Репортеры пропустили стрельбу на улице и по понятным соображениям не смогли попасть в школу, пока там шла перестрелка. Но показанного по ТВ оказалось вполне достаточно, чтобы зрители почувствовали, что являются свидетелями происходящих событий. Однако за кадром остался ужас неизвестности всего того, что происходило внутри здания. Американцы узна́ют правду о «Колумбайн», но не в день трагедии.
ТВ-камеры показали лишь маленькую крупицу происходящего. Зачастую информация оказывалась сбивчивой и неточной. Вокруг школы собралось огромное количество полицейских, это наводило на мысли о том, что и преступников должно быть много. Находящиеся на грани истерики очевидцы событий говорили в интервью о разных людях, занимающихся планомерным убийством. Звонки из школы подтверждали предположение о том, что убийцы продолжали свое дело. Оставшиеся около здания люди слышали внутри звуки выстрелов. Однако их выводы оказались неправильными – они слышали выстрелы бойцов SWAT, методично расстреливающих замки закрытых дверей во время зачистки помещения.
Все показанное по ТВ было совершенно не похоже на то, что планировали убийцы. Пройдут месяцы, пока следователи по крупицам воссоздадут картину событий. На выяснение мотивов преступления уйдет много времени. Только через несколько лет следователи объяснят, почему мальчики решили стать убийцами.
Однако ни общественность, ни СМИ не хотели ждать так долго. Поэтому появилась масса теорий и предположений.
15. Первые предположения
Группу следователей собрали еще до полудня. Во главе этой группы поставили Кейт Баттан. Кейт к тому времени уже знала имена подозреваемых. Большинство учеников были крайне удивлены тем, что в школе началась стрельба, но некоторые узнали преступников. Полицейским раз за разом повторяли имена двух учеников. Находившаяся в командном пункте в Клемент-Парке Баттан начала собирать личное дело на каждого из подозреваемых. В 13.15 (то есть тогда, когда бойцы SWAT врывались в здание через окно в учительской) полицейские прибыли в дом семьи Харрис. Родители Эрика уже знали о происходящей трагедии и были дома. Они не обрадовались появлению полиции в их доме и не пускали стражей порядка внутрь. Полицейские проявили настойчивость. Кэти Харрис очень испугалась, когда полиция двинулась в подвал. «Не хочу, чтобы вы туда заходили!» – сказала она. Полицейские ответили, что должны провести обыск и вывести всех из здания. Уэйн сомневался в том, что Эрик может быть причастен к трагедии, но был готов помочь полиции, если у нее есть подозрения. С Кэти оставалась ее сестра-двойняшка, которая объяснила, что Харрисы боялись мести родителей убитых или пострадавших детей.
Полицейские почувствовали запах газа, связались с обслуживающей компанией, после чего продолжили обыск. В спальне Эрика на книжной полке они нашли отпиленный ствол ружья, патроны на кровати, на полу отрезанные кончики перчаток. На столе, в комоде, на подоконнике и даже в стене обнаружились материалы для изготовления бомб. Кроме этого, нашли страницу из «Поваренной книги анархиста», упаковку газового баллона, растолченное и битое стекло на камне в саду. В тот вечер в дом прибыл специалист по взрывным устройствам и провел там четыре часа, закончив работу в час ночи.
Семья Клиболдов оказалась куда более сговорчивой. В полицейском рапорте написано, что отец Дилана Том был «очень общительным». Он подробно описал жизнь сына и назвал всех друзей парня. По его словам, Дилан был в отличном расположении духа. Сью добавила, что сын казался счастливым. Том был сторонником запрета огнестрельного оружия, и в этом вопросе Дилан его поддерживал. Том убеждал всех в том, что в его доме полиция не найдет оружия или взрывных устройств. Полицейские обнаружили трубчатые бомбы, и это шокировало Тома. Тем не менее отец продолжал утверждать, что с сыном все в порядке. Они с Диланом были очень близки. Он бы точно знал, если бы его ребенок задумал что-нибудь плохое.
Первым прибывшим на место трагедии агентом ФБР оказался старший специальный агент Дуэйн Фузильер. Он родился в Луизиане и успел избавиться от акцента, за исключением произношения собственной фамилии. «Фу-зи-а-лэй» – вот как Фузильер произносил свою фамилию, которую все на слух, естественно, путали. Фузильер был опытным сотрудником ФБР, психологом, а также одним из наиболее известных профессионалов, специализирующихся на проведении переговоров с преступниками во время захвата заложников. Однако причина, по которой он оказался в «Колумбайн», была совсем иной. Ему позвонила жена и сообщила о трагедии потому, что в этой школе учился их сын.
Когда Фузильер ответил супруге, он находился в Денвере, в кафетерии, приблизительно в получасе езды от «Колумбайн». Перед агентом стояла тарелка довольно жидкого супа с пониженным содержанием соли, от употребления которой он стремился отказаться в связи с перегрузками и стрессом на работе. Агент не доел суп, вышел из здания, сел в автомобиль, пошарил рукой под сиденьем и извлек полицейскую мигалку, которой не пользовался уже много лет.
Фузильер поехал в «Колумбайн». Он планировал предложить свою помощь полиции в качестве специалиста по ведению переговоров с лицами, взявшими заложников, или в каком угодно другом качестве. Ему было сложно предположить, как полиция отнесется к его инициативе.
Полицейские, занимающиеся кризисной ситуацией наподобие той, которая сложилась в «Колумбайн», скорее всего, были бы рады помощи специалиста по ведению переговоров, несмотря на то что они сами недолюбливали сотрудников ФБР. Мало кто любит агентов ФБР, и Фузильер никого не винил за такое отношение. Агенты ФБР часто бывают людьми высокомерными и не скрывают этого от окружающих. Впрочем, Фузильер не походил на обычного агента ФБР. По образованию он был психиатром, который работал в качестве переговорщика во время захвата заложников, и только после этого стал агентом ФБР. На заднем сиденье его автомобиля лежал том избранных произведений Шекспира. Он никогда не говорил так быстро, словно стрелял из пулемета, не подтрунивал над полицейскими, не высмеивал их и не закатывал глаза во время разговора. Он не ходил вразвалочку, как человек, который ставит себя выше всех остальных. Он был в некотором смысле стоиком. Он стеснялся обнимать на людях сыновей, но легко обнимал вырвавшихся из здания учеников, когда чувствовал, что им нужна его поддержка. Он часто улыбался и шутил над собой. Он искренне уважал полицейских и высоко ценил то, что они делают. Фузильер произвел на стоящих вокруг «Колумбайн» полицейских хорошее впечатление.
То, что около «Колумбайн» оказался специалист по борьбе с террористами, было крайне полезно для следствия и решения конфликта. Фузильер возглавил небольшую группу, в которой работал один из высокопоставленных полицейских округа. Фузильер позвонил ему, и тот обрадовался, что на место происшествия выдвигается агент ФБР, и предложил представить его руководству.
Коп, с которым Фузильер говорил по телефону по дороге в «Колумбайн», информировал агента о развитии событий и сообщил, что в школе находится шесть или восемь вооруженных людей в черных масках, которые расстреливают всех, кого видят. Можно было сделать вывод о том, что полиция имеет дело с террористами.
Не просто уговорить агрессивного человека, у которого в руках оружие. Агент Фузильер говорил мягким и ровным тоном и умел успокаивать людей. Вооруженный человек мог вести себя нелогично и нервно, но Фузильер неизменно сохранял спокойствие. Он предлагал террористам выход из ситуации, в которой те находились. Он обучал других людей ведению переговоров, быстро оценивать человека и понимать главные мотивы его поступков. В чем мотив действий террориста – злость, страх или сожаление? Зачем он устроил теракт – для того, чтобы прославиться, или, быть может, человек сам стал заложником каких-либо обстоятельств? Если террорист тебя слушает, то возможно в конце концов сложит оружие. Первое, чему учил Фузильер будущих специалистов по переговорам, было правильное понимание обстоятельств. Это захват заложников или нет? Со стороны любая ситуация, в которой безоружные люди оказываются под прицелом, может показаться взятием заложников. Однако это далеко не всегда так.
ФБР выпустило брошюру, в которой есть ссылки на проведенные агентом исследования. Фузильер писал о том, что любая ситуация с захватом заложников создается только для того, чтобы добиться осуществления каких-либо требований. «Главная задача, – гласила брошюра, – добиться того, чтобы никто не пострадал. Люди, взявшие заложников, понимают: только живые пленники дают шанс, что их требования могут удовлетворить». Такие террористы всегда поступают и ведут себя рационально. Но есть преступники, которые не стремятся к захвату заложников, жизнь которых для них ровным счетом ничего не значит. «Такие злоумышленники ведут себя эмоционально, их поступки бессмысленны, а последствия их действий являются крайне деструктивными. Они ничего не требуют. У них уже есть все, что нужно, а именно жертва. В этом случае результатом теракта очень часто является смерть заложников».
Полицейские пришли к выводу, что в «Колумбайн» произошел захват заложников. Именно эту мысль и транслировали все СМИ. Но вот Фузильер придерживался совершенно другого мнения. Он считал, что ситуация гораздо серьезней, чем все думают.
Материалы ФБР, касающиеся решения ситуаций, в которых не происходит взятие заложников, рекомендуют диаметрально другой подход, чем в ситуации с захватом людей. В случае заложников ФБР рекомендует переговорщикам всегда находиться на виду, заставлять террористов платить за все, что те получают, и повторять, что полиция контролирует ситуацию и является главным игроком в конфликте. В ситуациях отсутствия захвата пленных переговорщики лишний раз не высовываются, «дают минимум, не рассчитывая получить что-либо взамен» (например, предлагают сигареты для того, чтобы наладить контакт с террористами), и не подвергают сомнению то, что главным игроком в данных обстоятельствах являются сами преступники. Главной задачей в ситуации захвата заложников является постепенное снижение ожиданий преступников, а в случае, когда захват заложников не произошел, главная цель – это погасить эмоции и чувства правонарушителей.
Сразу после прибытия в «Колумбайн» Фузильер набрал группу людей, которые будут вести переговоры. Около школы обнаружилось несколько полицейских, которых он в свое время лично обучал. Кроме этого, поблизости было несколько сотрудников ФБР, также специализировавшихся на работе с захватом заложников. Им выделили пространство в трейлере, в котором находилась часть людей, осуществлявших руководство операцией (трейлер принадлежал властям соседнего округа и уже стоял около школы). Работников 911 попросили соединять всех звонящих из школы детей с членами группы Фузильера. Все, что полицейские могли узнать об убийцах, могло помочь следствию. Собранную информацию передавали бойцам, прочесывающим здание. Члены команды Фузильера были уверены в том, что смогут уговорить и успокоить убийц. Главное – найти их.
Фузильер метался между трейлером со своими людьми и трейлером, где находился шериф округа. В свободные минуты он общался с учениками, незадолго до этого выбравшимися из здания. Потом он шел в отдел, занимавшийся сортировкой и обработкой информации, и просматривал сделанные в журналах записи. Там содержались записи о сотнях опрошенных детей. Фузильер искал фамилии тех ребят, которых знал по футбольной команде сына. Всех знакомых ему детей уже «опросили и отпустили». В свободные минуты агент звонил их родителям и сообщал о том, что их дети живы.
Поделиться книгой: