Ветка [СИ]

И она наконец-то ответила, едва слышно, скорее скрипом, чем звуком:

— Мама.

— Твоя мама заболела.

— Мама.

А потом она уснула. Я не выпускала ее из объятий, а тварь металась в бессилии неподалеку. Ее мать, давным-давно ставшая тварью, почему-то оставалась рядом. Она бы, безусловно, сожрала ее, если бы могла. Но и уйти так и не сумела. Плохая поддержка для ребенка, но это та самая нить, за которую мы сможем развернуть весь клубок.

Проснувшись, она не попыталась уйти — и это было очередным добрым знаком. Через какое-то время она наконец-то назвала свое имя, а я объясняла, что это просто страшный сон. Что она должна вспомнить синюю веточку, которой загадала желание. И что этот сон прекратится, когда она произнесет нужные слова. На третий день твари удалось вырваться, и она набросилась на меня. Торек успел оттащить, но укус на руке с вырванным куском мяса теперь сильно болел. Я не обращала внимание на мучительное жжение и на свое неотвратимое будущее. Жалеть можно только этого ребенка, а не себя. В этом спасение.

Еще через четыре дня меня бросило в жар. На прощание поцеловала Юленьку и обняла Торека. Он ничего не говорил, просто потрепал большой ладонью по голове, грустно улыбаясь. А потом я побежала в сторону полуразрушенных зданий. Но на сердце ощущалась легкость и никакого страха перед тем, что случится. И неважно, умру ли я сразу или успею испытать невыносимые мучения. Я сделала все, что могла. А Торек завершит начатое.

21 июня. Москва.

Я очнулась в холодном поту. Боже… какой страшный сон. До звонка будильника успела сосредоточиться на реальности, и привидевшиеся воспоминания наконец-то начали постепенно покидать голову. Правда, слишком медленно и не окончательно, и это мучило. Подобное снилось не впервые, но каждый раз — будто продолжение истории. Всегда новое, всегда страшное. А сегодня еще и в голове эхом звучал отголосок имени.

— Проснулась уже? — мама заглянула в мою комнату. — У тебя последний экзамен завтра?

— Ага, — я ответила хрипло, еще не до конца выкинув из головы неприятные ощущения.

— Мы с папой на дачу. Он опять заладил про этот свой бункер! — она обреченно махнула рукой. — А ты готовься тут спокойно к экзамену.

— Хорошо, мам, — в моем сне тоже был бункер. Про него снилось особенно долго. И мне почему-то теперь не хотелось осуждать родителя за этот его бзик.

Полдня слонялась по квартире, не в силах заставить себя сесть за учебники. А потом включила компьютер. Глупость какая! Я это сделаю, чтобы окончательно убедиться в том, что сон останется сном. Данченко Людмилу Ивановну нашла в одной из соцсетей. Мороз по коже. Дочь — Юлия. Фотографии. Я дернулась назад, падая на пол, зажала голову, но не смогла не закричать.

22 июня. Нижний Новгород.

Кто-нибудь знает, сколько платят соцработникам? Нет, ну правда, хоть кто-нибудь интересовался этим вопросом? Но при этом все говорят: какая нужная и хорошая профессия! У Марины пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы пересчитать, сколько раз за последний год она хотела уволиться. Но до сих пор продолжала работать. Возможно, из-за искренней признательности в глазах тех стариков, которым приносила лекарства и продукты. Или потому, что кроме Марины, у них никого нет.

И тем не менее, Марина обожает выходные. Навела в квартире идеальный порядок, полила цветы и сменила воду в вазе. В интернете она так и не отыскала название этого растения. Но оно самое настоящее чудо! За полгода ни один синий цветочек не завял, а уж как оно появилось — та еще история. Евдокия Семеновна даже вышла во двор, впервые за несколько месяцев, и пыталась срубить внезапно появившееся там дерево. Оно якобы выросло у нее под окном за одну ночь. Марина никогда особо не приглядывалась, что у старушки во дворе произрастает, но решила, что над Евдокией Семеновной просто кто-то подшутил. Взяли и пересадили ночью деревце бабуле на радость. А оно цвело! В конце декабря цвело. Но бабуля чьей-то предновогодней шутки не оценила, а кое-как выбралась из дома и пыталась растительность уничтожить.

Деревце было невысокое, совсем молодое, но невероятно красивое. Конечно, Марина помогла бабушке от него избавиться и растопить печь, раз уж неугомонная себе это вбила в голову, но и выпросила несколько веточек. Марина уже возле своего подъезда пересчитала отломленные ветки — их было шесть. Вспомнилась примета, что четное число не к добру. Потому одну просто откинула. Не унесла в мусор, стало жаль такую красоту выбрасывать. Девочка, гулявшая неподалеку, заинтересовалась, наверняка потом подобрала. А дома Марина поставила ветки в вазу и с тех пор наслаждалась вечной весной в комнате.

Евдокия Семеновна в мае умерла, целый месяц прошел. Старенькая совсем была и болела. Марина отчего-то очень скучала по ней. Бабушка, за исключением того случая с деревцем, старческим ухудшением характера не страдала, была очень доброй и иногда до дрожи мудрой. Единственной из подопечных Марины, с кем часами можно было болтать и чувствовать искреннее участие. Как такой чудесный человек мог окончить жизнь в одиночестве? Дети только на похороны и приехали. Люди вообще эгоистичны по своей природе, за редкими исключениями. Марина поправила ветки в вазе и подумала: «Вот бы Евдокия Семеновна сейчас была со мной, посмотрела бы на эту красоту».