Скандал в Институте благородных девиц

Давая понять, что нем как рыба, он хитро подмигнул. Да так, что морщинистое лицо скривилось, будто в судороге. Я тяжело вздохнула. Нет, определенно, с хозяином книжной лавки в разведку ни за что не пойду!

Ленар по-прежнему с интересом, достойным лучшего применения, изучал книгу по домоводству. Я бы поверила, будто переезд из столицы в глухомань разбудил в нем инстинкт гнездования, да только уголок красивого рта снова изогнулся в ироничной ухмылке. Точно слышал разговор и мысленно издевался! Он просто не догадывался, как некоторые благородные девицы ненавидели выглядеть смешными и становились ужасно мстительными.

Дядюшка наконец узрел, какую именно книгу ищет студентка, и вытянул губы трубочкой. В немом диалоге он продемонстрировал мне бумажку с надписью «трактат о постельных утехах».

«Точно это? Не ошиблась?»

«Точнее некуда», — кивнула я.

— Откуда ж вам, бедняжкам, еще опыта-то набраться? — вздохнул он и объяснил: — Я, конечно, закажу книжечку-то, да только она очень редкая. Пока найду, пока из Аскорда придет, лето уже наступит. Да и стоить будет не меньше двадцати шиллингов.

— Серьезно?! — поменялась я в лице, не зная, чему удивилась больше: времени доставки или стоимости книги.

Обычно заказы дольше одной недели не занимали и дороже трех шиллингов не стоили. Денег таких сейчас не имелось, да и лето меня никак не устраивало. Закончить роман «надо было еще вчера», а справочную литературу изъял противный Ленар.

— Записываю заказ? — уточнил дядюшка.

— Не надо, — вздохнула я, понимая, что впустую потрачу шиллинги.

— Да ты не переживай, девонька. Дурное-то дело нехитрое… — Он снова покосился на Кристофа за моей спиной. — Поверь старику, я три раза был женат и все на юных девицах. В этом вопросе книжки не помогут, заранее не начитаешься. Только практический опыт!

Болтун примолк, видимо, заметив, как у меня вытянулось лицо. Что ж, иногда молчание, желательно гробовое, на вес золота! Если я когда-нибудь надумаю написать продолжение «мужиконедельки», то не дайте святые угодники вдохновиться подобным практическим опытом.

— Может, тебе новенький сборник стишков дать? Ты же любишь поэтов? — немедленно нашелся он.

— Поэзию, — сдержанно поправила я.

— И это тоже.

— А Бевиса Броза нет? — прошептала, чтобы Ленар не услышал.

Дядюшка отрицательно покачал головой:

— Приходи на следующей неделе, отложу.

— Буду благодарна, — едва заметно улыбнулась я и в глубокой задумчивости смяла бумажку с названием восточного трактата. Придется воспользоваться рукописями Риты и переработать пару сцен из уже опубликованных романов Бевиса Броза. В конце концов, ничего нового в процессе плотских утех еще не придумали. Можно, к примеру, поменять постель на стол или стол на стул. И вообще, сколько предметов мебели в спальнях у дам! Да даже окно!

Моментально перед мысленным взором возникла картинка, как главные герои, облюбовав широкий каменный подоконник, занимались тем, чем занимались, а снаружи к стеклу прижимала ладони мамаша мужчины. Она видела голые телеса во всей первозданной красе и падала замертво. Тьфу! Некромантский МЖМ! Надо сделать пометку, что окна на первых этажах для нетривиальных занятий неприкосновенны.

— Куда вас проводить, София? — вернул меня в реальность голос Ленара.

С изумлением я обнаружила, что мы, едва ли не тычась носами, ютились под зонтом на мостовой. За пределами матерчатого купола хлестал ливень. Тугие, яростные струи выбивали в огромных лужах пузыри. Холодный ветер швырял пригоршни влажной пудры, оседавшей на одежде, лице и волосах. На стеклышках очков у Ленара дрожали капли. Заставь его сбросить личину простачка, и выйдет идеальный образчик любовника для эротической истории Бевиса Броза. Надо бы описать его в следующем романе.

— Я сама добегу, — отказалась я от дальнейших услуг проводника и, выскочив из-под зонтика, наперерез ливню бросилась к кондитерской.

В маленьком заведении подавали нечеловечески вкусные пирожные и ромашковый чай. Говорили, что для бодрости лучше пить кофе, но я терпеть не могла горький вкус и не понимала, отчего люди закатывали глаза в блаженных судорогах, когда нюхали запашок заваренного напитка дегтярного цвета. Я вбежала в светлый зал, где по случаю дурной погоды и царивших на улице дневных сумерек горели светильники с магическими камнями. Тео, светловолосый синеглазый парень, сидел у окна. Он оглянулся на перезвон колокольчика, висевшего над входной дверью, и расцвел открытой улыбкой, вызвавшей на щеках милые ямочки.

Готова официально заявить, что Теодор ди Ланс являлся самым очаровательным из знакомых мне мужчин! Он был трепетным и нежным, так что совершенно не вписывался в эротические романы. Внесу ясность, для автора бульварной литературы это обстоятельство считалось неоспоримым достоинством.

— Мы здесь, София! — приподнявшись из-за столика, помахал он мне рукой.

Стоп-стоп! Что значит «мы»? Ты, шляпа и кружка с чаем?

Тут же, словно услышав зов, из дамской комнаты выплыла Диара. На фоне хорошенькой сокурсницы я в испачканном платье и с мокрой шевелюрой явно проигрывала. Оставляя на дощатом полу следы, я прошлепала к столику.

— София, какая приятная неожиданность, — улыбнулась Ди одними губами.

Пожалуй, в следующем романе стоило придумать проходную героиню, избалованную дочь хозяина мануфактур, и прикончить. Нет! Сначала отдать на увеселение диким кочевникам, а потом прикончить. Все-таки писатели — страшные люди! Сидит кто-нибудь за столиком, холеной физиономией портит соседке по комнате свидание и не догадывается, что уже поруган в разных позах мерзкими негодяями.

— Я решил пораньше прийти, а тут вдруг Диара в кондитерской оказалась, — не сводил с меня блестящего взгляда Тео. — Чудесно выглядишь.

— Спасибо, — улыбнулась я, как зачарованная разглядывая его моложавое лицо.

Никогда в жизни не скажешь, что Тео уже двадцать пять, разве что врать он умел как взрослый мужчина. Мы все понимали, что всклокоченное, мокрое создание в запачканном платье чудесно будет выглядеть только в темной комнате.

— Перед отъездом из Аскорда я виделся с Иветтой, — спохватился Тео. — Твоя сестрица в добром здравии и по-прежнему ненавидит пансион.

— Она мне писала, — призналась я.

— Тео, а как там, в столице? — вклинилась Ди.

— Шумно.

— Какие дамы носят моды?

— Разноцветные, — коротко отозвался он и спросил: — Как твоя учеба, София?

— Терпимо.

— Наверное, мне стоит уйти. — Диара наконец догадалась, кто в нашем треугольнике лишний.

Она попрощалась, и я вздохнула с облегчением. Но едва Ди добралась до выхода, как дверь отворилась и бочком из дождливой улицы в залу перетек Кристоф, облаченный в образ непутевого преподавателя.

— На кого ты смотришь? — удивился Тео и оглянулся через плечо.

— Новый лектор из института, — кивнула я в сторону Ленара.

Он как раз пытался разойтись с Ди. Эти двое тыркались в разные стороны и все время сталкивались. Они застыли, посмотрели друг на друга, точно договариваясь, и снова принялись слаженно топтаться. Вправо-влево, как неповоротливые утки. Кажется, вся кондитерская, в том числе хозяйка, замерла, с интересом наблюдая за танцем. Наконец парочка благополучно разминулась под одобрительные вздохи посетителей.

— Какой странный тип, — отозвался Тео.

— Скажи? — фыркнула я, внимательно наблюдая за Ленаром.

В тот момент, когда он уселся за столик, наши взгляды встретились. Темная бровь едва заметно изогнулась. Мол, изучаете, госпожа Вермонт? Я немедленно отвернулась. Кому ты нужен, будущая жертва эротического романа? Через некоторое время я бросила случайный взгляд (клянусь, случайный) в его сторону, а столик уже пустовал.

Время за разговорами с Тео прошло незаметно. Скоро с почтовой площади обратно в институт уходил дилижанс. Замок находился на холме, и если я не хотела топать под дождем по колено в грязи, то стоило свернуть чайные посиделки. Заметив, как я с сомнением проверила время на часиках, висевших на шее, приятель спросил:

— Уже пора?

— Да, — поморщилась я, отчаянно не желая покидать теплую, вкусно пахнущую сахарной глазурью кондитерскую.

— Тогда держи вот это. — Тео положил на стол папку, завязанную на тесемки. — Новенькое для преданной поклонницы. Ты первая, кто прочтет.

«И последняя».

— С удовольствием почитаю, — приняла я стихи и мысленно содрогнулась. Тео не прочтения просил, а восхваления.

— Пока путешествовал по королевству, столько мыслей в голове роилось… — сверкнул он очаровательными ямочками.

При всем моем уважении к приятелю, умения рифмовать слова «кровь» и «любовь» поэзией не являлось. С другой стороны, не судите, да не судимы будете. Эротические романы с семью рыцарями и одной залюбленной до мозолей девой литературой тоже назвать очень сложно.

Дождь уже успокоился. Серый воздух был холоден и свеж. Ветер разносил по огромным лужам рябь и забирался под пальто. Пальцы на руках стыли, в ногах путались длинные юбки. Тео взялся меня провожать к дилижансу. Когда мы добрались до почтовой площади, она пустовала. В душе шевельнулось нехорошее подозрение, что экипаж отбыл в институт, а денег на кеб у меня решительно не имелось.

— Сейчас, скорее всего, подъедет, — нервно улыбнулась я.

Надежда таяла. Хмурый день стремительно перерождался в грязные предвечерние сумерки. Снова закапало.

— Ты, наверное, уже иди, — попыталась отослать я Теодора, страшно стесняясь сказать, что не в состоянии наскрести на извозчика, а потому потопаю собственными ноженьками до самых институтских ворот. Глядишь, страшно повезет, успею до комендантского часа, и тогда не придется лезть через тайный лаз.

— Я поймаю кеб — дождь опять начинается, — немедленно предложил услужливый приятель.

— Нет! — выпалила я, и тот в ответ ошарашенно моргнул. — Я сама.

Тут раздались звонкий стук лошадиных копыт и грохот кареты. По выщербленной мостовой прокатился черный экипаж и остановился рядом с нашим «институтским» столбом, помеченным табличкой с королевским гербом. Из окошка выглянул Кристоф Ленар.

— Госпожа Вермонт, дилижанс уехал уже полчаса назад. Вас подвезти?

— Благодарю.

Никогда я не забиралась в карету с такой резвостью! Извозчик немедленно тронулся с места, и я выглянула в окошко.

— До встречи на следующей неделе!

— Всего наилучшего, София! — помахал Тео рукой.

Я откинулась на жестком сиденье и вытянула ноги. Носы промокших башмаков уткнулись в туфли Ленара.

— Извините, — буркнула я, вынужденная поджать ноги. Впрочем, кто оплачивает дорогу, тот и едет с привилегией вытянутых ног.

Любоваться на мокрые печальные окрестности института, еще не до конца очнувшиеся от зимнего сна, не хотелось, а таращиться на преподавателя было конфузно. Прижав к груди папку, я прикрыла глаза и сделала вид, будто сомлела, хотя ледяной холод салона вовсе не располагал к расслабленной дреме.

— Он ваш жених? — вдруг раздалось в тишине.

Я приоткрыла один глаз, но тут же закрыла обратно, обнаружив, что Ленар без стеснения меня разглядывал. И все-таки не выдержала:

— Почему интересуетесь?

— Любопытство.

— Я помогаю ему с редактурой, — туманно отозвалась я, по-прежнему изображая из себя благородную девицу во сне.

— Он пишет?

— Стихи.

— Это мило.

Услышав в голосе собеседника неприкрытую иронию, я резко открыла глаза и одарила насмешника осуждающим взглядом. На его губах застыла уже знакомая усмешка, изгибавшая уголок красивого рта.

— Мило? — вкрадчиво уточнила я, вдруг ужасно оскорбившись за Тео. — Почему в вашем тоне прозвучала снисходительность?

— Девушкам нравятся поэзия и любовные романы, — пояснил он.

Вот тут я по-настоящему напряглась.

— Я ничего не говорила о любовных романах.

Мы смотрели глаза в глаза.

— Значит, послышалось, — соврал Ленар. — Он хороший поэт?

— Лучший из всех мне известных, — буркнула я.

— Позволите? — протянул он руку, прося папку.

— Не думаю, что учитель по семейному праву способен по достоинству оценить значимость стихов Теодора ди Ланса, — выкрутилась я, не желая показывать, что приятель был чудовищно бездарен. — Знаете, какое прозвище у судебных заступников? Столетние баранки!

Неожиданно карету чудовищным образом швырнуло вбок. Дверца резко распахнулась, и экипаж попытался вытряхнуть пассажиров в дыру, как надоедливых мошек. Папка выскользнула из рук. Слава святым угодникам, она была хорошенько завязана на узел, и салон не засыпало «гениальными» творениями!

Не успела я взвизгнуть, как вдруг оказалась крепко-накрепко прижатой к твердому телу. Ленар так приплюснул мою голову к груди, что дышать было сложно. Накрененный экипаж встал. Возница с огоньком покрывал окрестности и дурные дороги залихватскими ругательствами. Пожалуй, если бы он с привратником поместья Вермонт участвовал в конкурсе на самую красноречивую брань, то взял бы кубок.

— Вы в порядке? — тихо спросил Кристоф.

— Угу.

Он разжал руки. Карета скособочилась. Я попыталась отодвинуться, но стекла обратно под преподавательский бок, словно по ледяной горке. Сам Ленар вжимался плечом в стенку. Очки куда-то исчезли. Кряхтя, я нагнулась за папкой, втиснулась щекой в мужские колени, и он оцепенел.

— Что… что вы делаете, София?

— Не шевелитесь, — пропыхтела я, дотягиваясь до вместилища стихов. — Обещаю, что кусать не стану.

— Мм… — ошеломленно поднял он руки.

— Святые угодники, да поддержите меня, страшный человек! — фыркнула я, дотянувшись до папки, но Кристоф точно превратился в каменное изваяние. Даже дышать боялся. Нежный какой!

В этой двусмысленной позе нас застал недовольный возница. Похоже, мужик видел пассажиров в разных ракурсах и состояниях, поэтому даже не моргнул. Пока он проверял поломку, я снова попыталась отодвинуться от Ленара, но тщетно. Мы походили на сросшихся боками близнецов.

— Ось сломалась, — недовольно объявил извозчик, заглянув в салон. — Дальше везти не смогу.