Трофеи берсерков [СИ]

— Мы долго не могли понять, что происходит. Берсерки хоть и не щадили нас, но определенной черты не переходили. А тут… Вырезали целые поселения подчистую. Трупов женщин мы не находили. — Лесли отвел глаза от внимательно следившего за ним собеседника. — Мы не могли понять, пока не нашли чудом выживших, но все равно обреченных на смерть оборотней в дальних поселениях, ближе к горам. Трупный запах от еще живых, разлагающиеся внутренности, полные безумия и муки глаза. С нашей стороны было милосердием завершить их мучения.

Он испытующе посмотрел на Генриса, следя за его реакцией. Но тот еще не понимал, о чем речь, только недоуменно смотрел на Лесли. На худом и изможденном лице лиса отпечаток обреченности.

— У всех в той деревне были гниющие раны от зубов смолгов, — тихо закончил лис.

— Это невозможно… — начал было Генрис, но под пристальным взглядом старшины осекся и замолчал.

Говорить стало нечего. Если это правда, если лисы не ошибаются в своих выводах, то всем оборотням предстоят нелегкие времена. Снова.

Существа о которых говорил Лесли, стоят по ту сторону черты, отделявшей людей от зверей. Но и от обычного зверья они отличаются тоже, и немало. Смолги обладают большим разумом, они сильнее любого хищника физически. Первичный, самый сильный инстинкт — истребить конкурентов, подавить и уничтожить, остаться сильнейшими на территории. В их природе заложена ненависть к оборотням, единственным равным по силе, но превосходящим по разуму врагам в этом мире.

Смолги не имеют второй ипостаси. Недолюди и недозвери, на любой вкус, даже на самый непритязательный, они выглядят страшно. Чаще всего смолги имеют общие черты с оборотнями-волками, но встречаются и другие виды.

У них длинные жилистые тела, вытянутые лица-морды с узкими, глубоко посаженными глазами и звериной пастью. Сильные конечности — они могут передвигаться как на четырех лапах, развивая предельную скорость, как и только на задних лапах, уподобляясь человеку.

Самое опасное оружие, каким наградила их природа, это содержащая смертельный яд слюна. Попадая в кровь живого существа, она вызывает гнойные процессы. Раны не заживают, а зараженная кровь отравляет весь организм, умертвляя ткани и провоцируя разложение. Смерть наступает в течение двух-трех дней.

Такого медленного и мучительного конца не пожелаешь и худшему врагу. Поэтому слова Лесли о проявленном милосердии к зараженным оборотням в горных деревнях не были пустым звуком.

Генрис передернул плечами, по позвоночнику прошел холодок.

— Как давно вы узнали? Как давно это происходит? — он пытался взять себя в руки, но голос все-таки дрогнул. — А беры, как же…

— А что беры?! — от последнего, заданного растерянным голосом вопроса Лесли не выдержал и в раздражении повысил голос.

Охранники у фургона навострили уши. Как и сестры-лисички, жавшиеся друг к дружке.

— Думаешь, наша паршивая межклановая война продлилась столько месяцев, если бы беры сражались только против нас?

Предводитель отряда рысей опустил взгляд и задумался. Действительно, все сражения, что происходили с берсерками, были проиграны. Единственные удачи трех кланов касались тех случаев, когда воинов противника не было в мирных поселениях, или было, но недостаточно. Глупцы… Какие же они все глупцы.

Ни слова больше не говоря, Генрис развернулся и пошел к своим. Ждали его в напряженном молчании. Охранники хотели разъяснений, а уж сестры просто сгорали от любопытства, разных догадок и предчувствий.

— Что там? — первым не выдержал Райнис.

— Потом, — не поднимая взгляда от земли и не замедляя хода, бросил Генрис. — Собираемся, за оставшееся до темноты время надо успеть проехать как можно больше.

Спорить никто не стал: когда предводитель говорил таким тоном, лезть с расспросами не стоило. Воины пошли седлать лошадей и грузить лисьи сундуки с золотом.

Притихшие и настороженные девушки с двух сторон отодвинули ткань со входа в фургон и при свете яркого полуденного солнца разглядывали сидящую у задней стенки Аду.

Пауза затягивалась: ни лисички, ни Ада не произносили и слова. Ни приветствия, ни улыбки, ни движения. Девушки молча, не отрываясь, изучали друг друга.

— Приветствую.

— Ну что, зна…

— Привет, — заговорили все одновременно, разом и замолчали.

Ада встретилась взглядом с коротко стриженной девушкой, и им обеим еле удалось сохранить серьезное выражение на лице. А третья в их новообразовавшейся компании и не пыталась ничего сдерживать, улыбнулась во весь немаленький рот.

— Ну так что, давайте знакомиться? — Лисичка ловко запрыгнула в фургон и удобно устроилась на одном из валявшихся на полу матрасов. — Я Несса.

— Ханна. — Вторая девушка села рядом с сестрой и вопросительно посмотрела на Аду.

— Ада.

Три имени повисли в воздухе, как резкие вскрики птицы, ни одна из девушек не спешила продолжать знакомство. Слова о том, как всем приятно, так и не прозвучали. Были имена, последующие звуки убрали, стерли, и осталась только тишина между ними. Непроизнесенные слова и паузы.

Аде все это напоминало какой-то ритуальный танец вокруг да около костра. Шаг навстречу, два назад. И в то же время две сестры начинали ей все больше нравиться, Узнавала в них свои собственные черты: ту же осторожность, затаенный страх и настороженность. Разница лишь в том, что у Нессы и Ханны имелся хотя бы один близкий, кому они доверяли безоговорочно. Они вдвоем. Ада же всегда одна.

Несса полезла в карман своей старой, подбитой изнутри кроличьим мехом куртки. Она была явно маловата для девушки, рукава коротки, и расположение карманов выше, чем предусмотрено кроем. Лисичка достала на ладошке две кругляшки и протянула новой знакомой.

Ада подозрительно следила за действиями Нессы и теперь еще более подозрительно и серьезно, прищурив глаза, разглядывала протянутую ладонь.

— Хочешь? — спросила Лисичка.

Очень хитрая Лисичка. То, что она что-то задумала, написано на ее лице. Слегка поджатые губки, невинные круглые глаза, бровки домиком.

Ханна хмыкнула неодобрительно и отвернулась ко входу, но краем глаза продолжала коситься на сестру и ее подопытную.

Кругляшки на ладони выглядели безобидно, небольшие, коричневого цвета, неровные и бугристые. Что-то они Аде напоминали, что-то из далекого-далекого детства. То, что родом из сказки.

Девушка потянула носом и наконец уловила легкий, еле ощутимый аромат пряностей и ванили. Теплый, заманивающий, родной. Запах перечного печенья беспрепятственно проник в Аду и коснулся ее души. Одно из самых дорогих воспоминаний о родителях вспыхнуло в голове.

Вот мама, нечеткая, рассеянная в лучах света фигура. Но Ада точно знает, что это ее мама. Женщина готовит, вынимает из печки большой поднос с печеньем. Вот папа, он кажется великаном. Подходит и быстро утаскивает прямо с горячего подноса пышущий жаром кусочек выпечки. Мягкий женский голос что-то укоризненно говорит, слов не разобрать, важен сам тембр, теплота и любовь звучащая в родном голосе. Где-то там, рядом с ними, малышка Ада. Окутанная божественным ароматом дома, семьи.

Дрожащими пальцами медленно и неверяще потянулась ко все еще раскрытой ладошке. Эти сладости на кухне в доме главы Ханнеса никогда не пекли. Ада не видела, не чуяла и не ела их больше десяти лет.

Взяла одну печенюшку и посмотрела прямо в глаза Нессе.

— Спасибо, — тихо и очень искренне произнесла.

За подаренные ей мгновения, воспоминания Ада была готова вечно благодарить Лисичку. Продалась с потрохами за печенюшку. Даже не смешно. Извечный Адин черный юмор тактично молчал.

Лисичка с сестрой переглянулись отнюдь не понимающими взглядами. Несса не выдержала, осторожно хихикнула, наблюдая как Ада нюхает печенье, прямо таки дышит им. Оно было уже довольно старым и черствым, Несса испекла примерно неделю назад.

— Проверку ты прошла, — задумчиво протянула, — но все равно ты какая-то странная.

— Подожди, — Ада неохотно оторвалась от своего сокровища, так и не попробовав, даже еще не нанюхавшись вволю. Но решила, что насладится печеньем в более удобное время, когда никто не будет отвлекать. Очень аккуратно убрала его в нагрудный карман. К сердцу. — Что за проверка?

— Не обращай внимания, дурацкие выдумки Нессы. Сама придумает, сама же и поверит, — посчитала нужным объяснить Ханна.

— Ничего не дурацкие, а самые проверенные и надежные. И с не прошедшими эти проверки сближаться нельзя, — с негодованием доказывала свою правоту Несса. Спор, видимо, давний. Младшая еще недолго посопела и продолжила объяснения. — Зимой, когда нечего есть было, нам дядя привез мясо и еще так, по мелочи, еды всякой. И там лежало немного конфет. Я таких никогда не видела. И не пробовала. Они были круглые, гладкие и прозрачные. Разноцветные шарики, такие хорошенькие…

Ханна закатила глаза от монолога сестры, но Несса этого не заметила, увлекшись воспоминаниями.

— У нас тогда подруга в гостях была. Я сделала так, как меня мама учила. Тем более Марин — наша подруга… — Лисичка замялась.

— Наша сладкоежка собрала все четыре конфеты. С горящими глазами и закапывая пол слюной, уже хотела их сожрать… — продолжила за сестру Ханна.

— Не сожрать! Попробовать!

— Но решила для разнообразия побыть вежливой и сначала предложила конфетку подруге.

— А та, представляешь, — у Нессы от возмущения аж дыхание участилось, — взяла и все четыре конфеты забрала. В свои загребущие лапки! Развернулась и ушла, как будто так и надо. Пока я столбом стояла и глазами хлопала.

— После того случая она новых знакомых этим способом на вшивость проверяет, — закончила Ханна.

— И это надежный способ, говорит о человеке очень много.

Обе сестры смотрели на Аду, слушавшую их с невольной улыбкой. Невозможно не улыбнуться, просто насилие над собой — сдерживать улыбку.

Закрывающую вход ткань в очередной раз отодвинули в сторону, и внутрь заглянул Райнис. Свою роль крутого парня он усердно продолжал исполнять: чуть прищуренные глаза и пристальный взгляд должны были вгонять девушек в краску, а приоткрытый и усмехающийся рот призван искушать и завлекать слабый пол. Говорил он нарочито низким, хрипловатым голосом.

— Для меня место найдетса? — Для полноты картины он медленно, так самоуверенно подмигнул, что выглядело уморительно.

Если серьезно, Райнис — неплохой оборотень, просто легко поддается чужому влиянию. К тому же молодость требует свое, инстинкты и гормоны срывают контроль настолько, что и так в не очень-то хорошо соображающей голове остается одна единственная мысль: «Хочу самку». А как найти себе ее, хотя бы временную, если он не самый умный, не самый сильный и даже не очень красивый? Да еще и конкуренция между самцами совсем не хилая, можно даже сказать — конкуренция не на жизнь, а на смерть. Молодой, неопытный и в то же время уже испорченный, с искаженной шкалой приоритетов.

Поэтому Райниса можно понять. И Ада его понимала в какой-то степени, но это нисколько не уменьшало испытываемого ею негатива к нему и той компании, к которой он принадлежал.

На заданный уверенным тоном вопрос никто не ответил, и после непродолжительного молчания Райнис почувствовал себя чуточку неудобно. Маска самоуверенного самца дала мелкую, но заметную трещинку.

— Двигайтесь, нам еще два сундука поставить нужно.

Вставший рядом с Райнисом Матис подвинул того плечом и даже не обратил внимания, что этим жестом окончательно разрушил создаваемый Райнисом образ. Указал тому на место в иерархии воинов.

Молодой оборотень подчинился, не вспылил, не двинул плечом в ответ, а стерпел и отступил. Ему нечего противопоставить, он слабее и физически, и морально.

Три девушки, не сговариваясь, придерживались одной линии поведения — меньше говорить и больше слушать. Лишнее внимание оборотней значит и большую опасность.

Они молча выполнили приказ и наблюдали за погрузкой, сидя в ряд у боковой стены. Лишь быстрые, но красноречивые переглядывания говорили об истинном отношении девушек к ситуации и воинам. И отношение это далеко от восхищения.

В выразительных переглядываниях участвовала и Ада, чему она сначала сильно удивилась. Впервые поймав хитрющий взгляд Нессы, не поняла, к чему, про что и для чего он. Подумала, что что-то не так с ней самой. Но потом и сама вошла во вкус такого вида общения. Приятно иметь что-то общее на троих.

Матис постоянно задевал Аду. Как он только не навернулся, таская сундуки и не смотря при этом себе под ноги!.. Когда они с Райнисом пристраивали поклажу в тесной повозке, он так прижимался к девушке, что та, и без того распластанная по стеночке, была вынуждена протиснуться на улицу.

Сестры последовали за ней, потому что Райнис незамедлил начать подражать старшему и более опытному в делах соблазнения другу. Он оттоптал девушкам ноги, проходя мимо в считанных сантиметрах, повернул голову и чуть не попал своим длинным острым носом Нессе в глаз. Потянулся даже поцеловать девушку, как бы в шутку.

Определенно, гораздо безопаснее держаться от этих охранников на расстоянии.

Уходя, Матис взял сжатую в кулак ладонь Ады и нежно, по его меркам, пожал. Короткие ногти девушки впились в ее же ладонь.

— Со мной лучше по-хорошему, Мышка, — мягко прошептал ей на ухо, наклонился и, удерживая Аду рядом, провел носом по ее шее. — Насколько невзрачна ты сама, настолько изумителен твой запах.

Ей было противно это прикосновение и дыхание Матиса на своей шее. Она не могла двинуться, сжатая его руками, как тисками. Но то, что он ее держал, даже лучше. Иначе она бы показала свою слабость и убежала, сорвалась бы с места и, поджав хвост, понеслась куда глаза глядят. А бежать от охотящегося хищника ни в коем случае нельзя.

Ада непозволительно расслабилась, когда сидела вместе с девчонками. С головой окунулась в заветные воспоминания. Ей было хорошо, она забыла бояться и поэтому не была готова дать отпор Матису. Как мало оказывается нужно хорошего, чтобы забыть о плохом.

Ада замерла статуей, только дрожь страха и омерзения прошла по спине. Оборотень счел такую реакцию удовлетворительной и, еще раз до боли сжав Адину руку, развернулся и стремительно пошел к лошадям. Райнис, как привязанный, поплелся за ним.

Отряд уже готов продолжать путь. Генрис дает последние указания присоединившимся к отряду воинам. Остальные лисы, жители деревни, смотреть и провожать обоз не стали. Их ждут свои повседневные заботы, которые за них никто не выполнит.

Несса подошла к Аде и взяла в свои руки ее судорожно сжатый кулак. Погладила и распрямила пальцы. В первое мгновение, еще провожая стеклянным взглядом широкую спину Матиса, Ада инстинктивно дернулась. Хотела выдернуть руку, но встретилась глазами с расстроенным взглядом Лисички и оставила свою руку в ее. Ханна подошла к Аде с другой стороны, выражение ее лица было злым.

— Это что сейчас было?! — прошипела.

Ада кинула на нее мрачный взгляд и увидела искренний гнев и недоумение. Посмотрела снова на Лисичку, та все еще держала Аду за поврежденную ладонь и также смотрела с непониманием во взгляде.

— Вы что, не понимаете? Вы где вообще живете, на этой земле?

— На этой, на этой. Ты не отвиливай от ответа. — Несса потянула Аду обратно в фургон, потяжелевший еще на два сундука с золотом. — Что этому рыжему от тебя надо?

Сестры деловито поправляли разбросанные Матисом и Райнисом матрасы. Соорудили относительно удобные сидения и сели по краям, приглашая Аду в середину между ними.

Они действительно ничего не понимали, две совершеннолетние сестры, выросшие, как выяснилось, все-таки на этой земле.

Ханна и Несса с любопытством ждали разъяснений Ады, а та растерялась и не хотела ничего объяснять. Было неприятно. Как будто она их вымажет чем-то грязным, дурно пахнущим. Чем-то, что не отмоется.

— Вы сами все увидите.

Ада, правда, надеялась на обратное, но прекрасно понимала, что это пустые надежды.

— Поделись с нами. — Несса не привыкла легко сдаваться. — Я тебе вторую печенюшку отдам, хочешь?

Ада беспомощно огляделась. И зачем им все это? Чужие проблемы, когда и собственных достаточно?

— Расскажите лучше о себе! — последняя, судя по скептичным лицам сестер, не очень удачная, попытка увильнуть от ответа.

Она глубоко и прерывисто вздохнула, начать всегда самое сложное.

— В клане рысей меня… Они хотели… — трудно говорить о своей жизни. Ада никогда и ни с кем не обсуждала свои дела. Начинать это делать было странно, страшно, слова ускользали и не складывались в фразы. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось делиться.

Сестры молчали и внимательно слушали, не торопя, но и не отступая в своем желании услышать правду. И в такой внимательной и доброжелательной тишине, в полумраке фургона, проще начать произносить проблемы вслух и признаваться в страхах. Если Ада когда и собралась бы кому-либо поведать о себе, то сейчас наилучший момент. И наилучшие слушатели.

— Я росла одна. Со всем справлялась или не справлялась одна. А когда подросла, мне стал оказывать знаки внимания сын главы. Для меня это было так ново, желанно, я надеялась, я верила, что он делает это искренне.

Ада на мгновение замолчала, вспоминая то время. Свою робкую радость и глупые надежды. Еще раз глубоко вздохнула и продолжила.

— Хорошо, что я больше молчала и была слишком боязлива и неопытна, чтобы ему отвечать. Я просто не препятствовала его… поступкам. Он был первым, кто обратил на меня внимание. Все переменилось, когда в присутствии сына то же самое стал мне говорить и проделывать его отец. Глава клана Ханнес. А Пасвел смотрел и одобрительно улыбался.

Несса вскинулась и со страхом посмотрела на старшую сестру. Та придвинулась поближе к Аде и протянула руку ей за спину, крепко обнимая сразу и Аду, и Нессу.

— Я была просто очередной самкой, которой хотели обладать. Многие. И никому не жалко поделиться с другом, братом, отцом.

В фургоне повисло молчание. С улицы доносилось ржание лошадей и крики воинов. Скрипели колеса, повозка медленно двигалась вперед.

— Что же ты сделала? — испуганный тихий голос Нессы нарушил угнетающее молчпние.