Слегка безумны [СИ]

Моя пара меня угробит. А заодно еще энное количество малолетних сосунков с которыми в последнее время все активнее общается. Я их порву на части в очередном приступе жуткой ревности и бешенства.

Не дает к себе прикасаться, отпрыгивает сразу. Избегает любого общения и контакта. Любого! Даже не смотрит на меня.

А я тихо терплю, не желая заставлять силой и пытаюсь пробиться в ее сознание.

— Моя девочка, услышь меня. Не бойся меня. Посмотри мне в глаза.

Она же…Черт! Что она вытворяет?! Она прижималась к этому почти уже мертвому сосунку и медленно двигалась в танце.

Если еще хоть на сантиметр ближе придвинешься… Но похоже этот Эд не глупый и жить хочет. Отстранился, покрутился около дивана, сел в кресло. Моя девочка двинулась за ним, наверное, хотела на колени сесть к нему.

Сделал несколько шагов в сторону окна. Убъю! Пацан схватил тарелку с едой и поставил на свои джинсовые колени.

Конечно, она делает все это специально! Маленькая глупая девочка. Думает, я не понимаю. Но от понимания не легче.

Следил за входной дверью дома ее "друга" Эда. Подглядывал в незашторенное окно.

Холодно, однако, так долго неподвижно сидеть, даже для оборотня. Мороз здесь очень сильный.

Постоянно смотрит, наблюдает. Как ни убегаю, никак не скрыться от пронзительных карих глаз. Я уже не могу, готова бросится на него и побить, расцарапать. Хочется завизжать!!

Потому что не уверена, что вместо царапанья не стану его целовать.

— Куда ты? — Как всегда подкрался и застал врасплох.

Молчу. Надоело уже отвечать, что это не его это дело. Как ему еще спрашивать не надоело?

Собрала портфель, все необходимые документы, копии… До поезда не так и много времени осталось, а до вокзала еще довольно долго на автобусе добираться.

Не взглянув на вера прошла к маме попрощаться. Он за мной, обжигает затылок горячим дыханием. Мурашки по всему телу.

— Мам, я поехала.

— Уже? Ну, давай, удачи, ты у меня умница. Не растеряйся там перед комиссией.

— Что за комиссия? — Трей выглядит спокойным, но рука как бы невзначай перегораживает мне входную дверь. Не выйти, не сбежать.

Стою, пыхчу. Освободить проход не пытаюсь, знаю бесполезно, он сильнее. К тому же мне к этому веру прикасаться опасно. Чревато разными нежелательными последствиями, даже себе не могу доверять.

— Ди тебе не говорила? — Как будто ты не знаешь, что не говорила! Я мысленно умоляла маму не рассказывать больше ничего, но видимо, она их не поняла или у нее свои мотивы, отличные от моих.

— Она собирается поступать и дальше учиться в университете на вулканолога.

— Мама!

— Вулканолог? Ты сейчас едешь подавать документы? — Уточняет еще, железка.

— Да! — Ну вот. Накрылась моя поездка, а я так надеялась три дня без этого надзирателя побыть, успокоится. Еще наверняка палки в колеса вставлять будет. Задержит на поезд, умыкнет папку с документами, подстроит, что бы меня не приняли. А я очень хочу дальше учится, к тому же эта профессия меня прямо так и зовет…Ооо, где взять силы бороться!?

— Я тебя отвезу.

Что?…

Весь путь прошел в молчании.

Мое было злое и отчаянное, как последнее оружие загнанного в угол зверя. Если честно, то я держалась из последних сил. Я чувствовала себя окруженной, совершенно беззащитной перед ним. Что я могла ему противопоставить? От того что бы признаться и доверится Трею, меня удерживал теперь только лишь старый привычный страх.

Слова мамы так и звучали в голове. Я ужаснулась. Никогда не смотрела на ситуацию с Треем так. И не поспоришь, мамы ведь всегда правы. Страшно, страшно, страшно…

Мама перед тем как я села во внедорожник Трея обняла меня крепко и тихо произнесла:

— Понимаешь доченька, есть пары, где один любит, а другой мучает. Я любила твоего отца, он меня мучил. И это не зависит от того истинная ли это пара или нет. Мне сейчас горько из-за того, как моя дочь ведет себя.

И снова, и снова ее слова режут и корежат изнутри.

Да, думаете мне легко и хочется так себя вести? Да я сама себя ненавижу. И боюсь, а страх заставляет совершать очень глупые поступки.

Ощущение, как будто я в огромном море на маленькой хлипкой лодке, одна. Известный мореплаватель писал, что в океане не акулы, не шторм и не голод убивают. А страх.

Трейс молчал терпеливо и упрямо. Я не обижаюсь, малышка. Все правильно, не могло все быть просто с тобой.

За что его пара так мучает его? За то, что кто-то другой делал с ее матерью.

Дочки- матери, бесконечная история. И ведь мать Кендис хотела для нее как лучше, делала все, что было в ее силах. В тоже время всем существом завися от своей истинной пары.

Кендис же сразу закрылась от него, стала глуха и слепа. Она не отзывается вообще на его ментальные призывы, она его не слышит.

Это не справедливо, Кендис ничего о нем не знает и не хочет знать, презирает, осуждает, ненавидит, не любит…Как от этого больно.

Ехали уже более трех часов и за это время, ни один из нас не произнес и слова. А впереди вся ночь, которую мне суждено провести за рулем, а не с Кендис за более приятными занятиями…

Так. Настрой, позитивный настрой. Ммда, хотя бы она не болтушка, моя Кендис, пусть мне это сейчас и не наруку.

Я рулил, а девочка перебралась на заднее сиденье спать.

Ближе к утру моя конфетка проснулась, наблюдал за ней в зеркало. От того, что видел волна жара поднималась по позвоночнику и учащалось дыхание. Огромным усилием воли и благодаря элементарному чувству безопасности, перевел взгляд обратно на дорогу.

Сонная Кендис потягивалась и разминала затекшие от неудобной позы мышцы. Казалось, что даже прилежно следя за вообще-то абсолютно пустой дорогой, я улавливаю и ощущаю каждое движение, каждый изгиб тела и взмах ресниц Кендис. Моя настройка уже давно зациклилась на ней. Моей девочке, конфетке…

Вскоре на маленькой автозаправке проводил Кендис к туалетам, а сам заправил полный бак бензина и пошел покупать нам завтрак.

На втором глотке черного кофе резко насторожился, непонятная тревога ни с того ни с сего… Что-то было не так. Почувствовал жуткий страх, но не свой, а Кендис.

В туалете воняло, сильно. Может из-за этого, а может потому, что была погружена в свои мысли и спешила поскорее умыться, я не услышала как подошел этот вер. Он прижался ко мне со спины, я сильно вздрогнула и, наши взгляды встретились в мутном заляпанном зеркале. Знакомый липкий взгляд, призрак из отчего дома.

Я дернулась что бы отстранится, убежать, но вер лишь сильнее зажал меня между собственным телом и раковиной. По лицу стекала холодная вода которой я умывалась, капала с подбородка на куртку. Пальцы вцепились в край раковины так, что костяшки побелели. Меня стало колотить, собственный пульс стучал в висках, а бывший приближенный моего отца растянул губы в подобии улыбки. Для меня не предвещавшей ничего хорошего.

— Детка Кеендис, какая встреча. Я и не ожидал тебя так быстро найти. — Не отводя сумасшедшего взгляда, он стал шептать мне на ухо задевая кожу губами.

— Твоего папочки нет. Да? А что он мне обещал? Помнишь? — Хриплый смешок, облизывание моего уха, а захват огромных рук на талии все усиливается.

— Тебя, детка. Те-бя. Он мне задолжал маленькую сладкую Кендис.

Наверное, я потеряла сознание. Просто в один момент отключилась, в глазах потемнело, я обмякла и грохнулась на кафельный пол. Почему-то ненавистные руки меня больше не касались.

В себя я пришла, считай что сразу и первое что почувствовала, это близкий, кажущийся таким родным запах Трея. На радостях попыталась встать, но голову пронзила сильная вспышка боли. Меня стали аккуратно поднимать, я открыла глаза и уперлась в серьезные встревоженные карие глаза. Не знаю, что ему сказал мой взгляд, но… я еще не отошла от пережитого ужаса.

— Малышка, это я. Трей. Ты в безопасности… — губы продолжали шевелиться, но слова я уже не разбирала. Просто смотрела на любимое лицо и по щекам снова текла вода, на этот раз соленая.

Бывают мгновения просветления, бывают. Это не выдумка, что вдруг, в один момент снисходит озарение и ты понимаешь все. Видишь себя со стороны и сверху. Может, для этого нужно было лишь удариться головой?

Трей не ОН и Трей не тот, кто хотел взять меня мгновение назад силой. Скосила глаза в угол, где лежал нескладной кучей вер из моего безумного прошлого. Его голова была неестественно вывернута, он был окончательно и бесповоротно мертв.

Посмотрела снова на Трея. У меня внутри было такое ощущение, как будто плотина рухнула, разлетелась в дребезги с оглушающим гулом стена, за которой я пряталась. Я осталась совершенно открытая, беспомощная и беззащитная.

Губы Трея больше не шевелились, а в глазах плескалась боль. Я не хотела что бы там была боль, не хотела что бы любимый мучился.

Мы молчали, не отрывая друг от друга взгляда, его губы были неподвижны, однако сквозь убывающий гул в голове я ясно стала слышать слова.

— Ди… любимая, не бойся меня. Я же люблю тебя больше жизни… — А за ними ощутила и чувства, не свои, а Трея. Всю безумную гамму чувств. Там были нежность, волнение, страх потерять, решимость не смотря ни на что быть со мной всегда. Любовь. Желание.

— Трей? — удалось выговорить сквозь шквал обуревавших меня эмоций.

Его теплые ладони еще ближе притянули мое лицо к себе, напряженный взгляд, вопрошающий, требующий ответа, дикая надежда пополам с неверием.

И все это время я слышу его голос, хотя вслух не было произнесено и слова.

— Слышишь меня? Любимая, единственная, ответь… скажи что услышала и поняла… Пожалуйста, Ди…

Вдох- выдох, я не могу выдавить из себя ни одного звука…

Еще мгновения, в которых существуем только мы вдвоем, глаза в глаза, мои руки поверх его на моем лице. Самые счастливые и чистые мгновения. Хоть и сидим мы на полу в грязном туалете, а рядом лежит труп со свернутой шеей.

Вдох- выдох…

— Ди… скажи что поняла, скажи что любишь!

И теперь вслух:

— Да.

В салоне автомобиля стало вскоре даже жарко, в то время как снаружи трещал крепкий утренний мороз. Градусов тридцать ниже нуля, не меньше. То ли печка хорошо поработала, то ли меня согрел жар, исходящий от большого и сильного тела Трея.

Я удобно устроилась у него на коленях на заднем сидении, куда он меня принес на руках из того задрипанного кафе и не выпускал из крепких объятий. Я же была только за, уткнувшись в распахнутый ворот его куртки и вдыхая самый родной и любимый запах.

— Ты не сказала мне малышка. — Напомнил Трей.

— Да… но я не могу говорить.

— А я не могу больше ждать, любимая… Скажи, Ди.

— Я твоя, а ты мой… — Трей еще сильнее прижался ко мне и горячие губы спустились по шее и задержались за маленьким ухом. Дрож его тела передалась и мне, а желание стянуть куртки, и с него и с себя, непреодолимым.

— Люблю тебя, Трей! — Теперь уже без какого либо страха.

На заднем сидении было не удобно, тесно, воздух в салоне был таким жарким… А его губы и руки требовательными и неприлично смелыми. Я только успевала хвататься за широкие плечи и урывками между поцелуями втягивать горячий воздух, наполненный ароматом нашего желания. Одежда разлетелась по салону, на спинки сидений, на пол, на руль, и вскоре я впервые ощутила гладкую кожу любимого своим обнаженным телом.

Гладкая кожа, перекатывающиеся под ней мускулы, напряжение и муражки там, где я трогаю. Какое восхитительное чувство… я изловчилась и не смотря на собственнические объятия, смогля скользнуть, потереться всем телом о него. Вверх и вниз и снова… хриплый стон и сильные руки останавливают меня, подтягивают выше, уверенно разводят мои ноги, пальцы ласкают бедра, живот…и ниже… как мучительно приятно…

— Трей!

Горячие влажные губы, наконец, оставив мой рот, спускаются вниз… к груди, ласкают напряженные горошины сосков.

— Не двигайся, Кендис, прошу, а то я не выдержу… — Обжигающие поцелуи и слова, как-будто растираемые по моей слегка влажной коже, хрипловатый шепот на грани слышимости.

— Хочу тебя…конфетка… — Но и я хотела Трея не меньше. Да, ты главный, но все равно не буду ждать, любимый.

— Хочу тебя сейчас. Треей… — Это я так мяукаю? Боже, я же…ррр…волчица….ммм.

— А я…хочу облизать тебя всю…моя. — Слова не расходились с делом и я плавилась под его прикосновениями, стонала, задыхалась от необыкновенно острых ощущений, наверное даже кричала… не могла контролировать ни себя, ни его, ни вообще связно думать. Никак думать не получалось. Только чувствовать его руки… губы…язык…его движения во мне.

Так хорошо чувствовать себя маленькой и беззащитной рядом с ним. С Треем я могу позволить себе быть слабой, невнимательной… даже без слов и обещаний с его стороны знаю, что всегда поможет, спасет…будет со мной, что бы я ни сотворила и как бы глупо не вела себя.

После долгой дороги он привел меня растерянную и дезориентированную в главное здание университета, держал крепко за руку, поддерживал и одним своим присутствием придавал уверенности в собственных силах.

Когда мы шли обратно длинными университетскими коридорами, я не выдержала и спросила:

— Что ты думаешь о моей учебе здесь? Глупо?

— Я вижу, как ты хочешь учиться, что это для тебя важно…А значит и для меня. И тебе здесь нравится, ведь так? — Он усмехнулся только в ответ на удивленное выражение моего лица. Я то думала он будет против дальнейшего пребывания и учебы на Аляске.

— К тому же мне нравится, что у меня такая умная и целеустремленная жена. — Он остановился и не обращая внимания на любопытные взгляды обхватил мое лицо ладонями, наклонился и поцеловал. Долго… так, что я уже потеряла нить разговора и забыла, где мы находимся и зачем.

— Дом к тому же строится здесь…для тебя. А там посмотрим…

Я не поняла. Не сразу. А когда до меня наконец дошло, повисла на шее Трея с радостным визгом!