Хроники Оноданги: Душа Айлека [СИ]

Катер отходил от сейнера деликатно, почти не качаясь. На палубе стояла Катя и просто смотрела непростым взглядом. Карась взглянул на Мию.

— Так оно, кнопа…

— Что? — спросила Мия.

— Ромео и Джульетту знаешь?

— Конечно.

— Забудь. Мы сейчас с тобой что-то настоящее видели. Я знаю.

— Откуда? — недоверчиво спросил Егор.

— Откуда? — Откуда и все, человече. Из далекого оттуда, конечно. Так что смирись, смурной..

В плавноизогнутую бухту порта Крашениникова с зелеными выветренными скалами-одинцами на входе пограничный катер пришел к вечеру. Швартанулся у флотской пустой высеребренной лунной пристани.

— Негустой у вас багаж. — сказал Карась, когда они очутились на пристани. У Егора за плечами был солдатский вещевой мешок а у Мии школьный ранец с желтым катафотом на пряжке.

— Нам в геологоразведку надо — сказал Егор.

— К Понедельнику что ли?

— Да.

— Ну это с утра… А сейчас чего?

Егор пожал плечами.

— Есть же здесь гостиница.

— Не думал?! — восхитился Карась.. — Вот ты каравай от слова корова. Про себя ладно… А малая?

— Она со мной?.

— Это, конечно, железобетон… О, мои подъехали…

На набережной остановились несколько больших черных машин. Из них вышли люди, почти такой же внешности и темперамента, как и те, что провожали Карася. Впереди широко шагал крепкий невысокий мужчина с пудовой головой, вросшей в широкие вислые плечи. На нем был кожаный распахнутый плащ и желтый пиджак с черными брюками, которые заканчивались обрезанными резиновыми сапогами. На ходу мужчина развесил в стороны свои толстые сильные руки.

— Карась. — мужчина крепко обнял Карася.

— Добрался?

— Есть такое. — ответил Карась.

— Не один. — мужчина скользнул по длинным деревянным ящикам.

— Впятером мы.

— Хапай, мужики.

Подошедшие мужчины подхватили ящики и поволокли их к машинам.

— А вы чего? — спросил мужчина у Егора. — Пойдем у нас переночуете.

— Мы в гостиницу. — сказал Егор.

— А я про что…

— Пойдем — улыбнулся Карась. — Вы Барселонова Григория Степановича не бойтесь…

— Это пока — рассмеялся Барселонов.

— Разве что… — Егор не хотел соглашаться, но посмотрел на озябшую Мию.

— Мы до утра.

— А забесплатно кто вас дольше держать будет. Ты не Чубайс а я не электорат чтоб за фуфу работать.

Порт Крашенинникова от края до края проехали в минут пять по горбатой с треснувшими пятками подъемов дороге. Потом были железные ворота в свете сильных ламп и длинный сад, взявший темно-синее небо в венозную сеточку дрожащих ветвей. Когда выбрались из машины, Егор увидел здание блеклой архитектуры со стенами, выложенными крохотными квадратами плитки. Такие строили в 70-е годы и размещали в них жилые дома, цеха, пансионаты и пионерские лагеря. Скорее всего это был бывший пионерский лагерь. Прямо у широкого низкого крыльца в круглой чаше на постаменте стояла крупная спортивная девушка в длинных свободных шортах. В таких Мария Лазутина выиграла олимпиаду 1956 года а слесарь Вострецов гонял по коммунальной кухне свою жену. А еще было весло.

— Нравится? — спросил Барселонов, увидев интерес Егора.

— Черт его знает.

Хорошо отвечаешь. Пристрелочно.

Егора с Мией разместили на первом этаже. Если это и был когда-то пионерский лагерь, поработали над ним изрядно. Лепнина, позолоченные плинтусы и люстры похожие на перевернутые канделябры, свисающие с потолка. Общее впечатление портило разве что батарея парового отопления, по какой-то неведомой причине зависшей в немом недоумении под потолком.

— На память оставил. — сказал Барселонов Егору, когда они шли по коридору. — Шабашка — это кака.

Барселонов открыл дверь с бронзовой львиноголовой ручкой.

— Поесть принесут. Это пульт от телека.

Барселонов указал на палку с захватом на конце.

— Нам бы утром в геологоразведку. — сказал Егор.

— Отвезут. — ответил Барселонов.

В дверях стоял Карась и подмигивал Мии пока его своим плечом не закрыл Барселонов.

— Все. Спите. — Барселонов закрыл дверь. Егор и Мия остались одни.

ГЛАВА 2

ОН, ОНА И КОЕ-ЧТО ИЗ ГИПСА

На втором этаже, в кабинете Барселонова, прямоугольной, отдававшей канцелярией комнате, раскрыли ящики.

— Еле перехватил — хвастался Карась. Он сидел за столом и ел впопыхах с мятой серой газетки колбасу и хлеб.

— Чечены теперь все подряд гребут.

Барселонов держал в руках узкую зеленую трубу с робким едва заметным раструбом. В открытом ящике рядом с пустым отделением лежала стройная желтая с плоским кончиком и низкой талией граната. Барселонов вставил ее в трубу, поднял вверх планку прицела и прицелился поверх Карася в темное окно.

— Хорошо. — с наслаждением поцокал языком Барселонов и снял гранатомет с плеча.

— Чеченам значит Слон продает? — спросил Барселонов, укладывая трубу и гранату назад в ящик.

— Я бы не продавал. Нет здесь того что надо.

Барселонов не согласился.

— Что ж. Они деньги дают.

Карась вытирал тонкие губы пальцами.

— Телевизор ты смотришь? Пацанов наших столько положили.

— Это не мой мир. Я за него не в ответе.

Барселонов закрыл ящик и поднялся на ноги.

— Сами разберутся. У нас своих дел. Вот где!

Барселонов отодвинул стул и сел напротив. Карась вытер руки о куртку и достал из нагрудного кармана бумажную трубочку перевязанную ниткой. Он протянул ее Барселонову.

— От Слона.

Барселонов поддел ногтями нитку и развернул узкую бумажную ленту с одним неровным краем. Первый раз прочитал быстро, почти не вдумываясь, потом посмотрел на Карася, прищурился и еще раз внимательно перечитал полученное послание. Сложил бумажку и положил ее в карман.

— Нехорошо — заметил Карась. — Жить маляве долго нельзя.

— Я сам решу… — отозвался Барселонов. — Давай лучше выпьем. Банджо! — крикнул Барселонов..

Высокий парень с бессмысленным лицом принес на жостовском подносе бутылку «Финляндии», два старорежимных лафитника и горсть ирисок «Золотой Ключик». Барселонов разлил водку. Карасю по краю, а себе вполовину. Выпили стоя. Карась ухнул как в трубу. Барселонов в два широких глотка. Карась развернул ириску, положил в рот, а фантик скрутил жгутом и бросил на поднос.

— 25-й завтра обратно пойдет.

— Мг. — рот Барселонова связал Золотой Ключик. — Пусть идет. Мы и ему кое-что докинем. Слону в обратку.

— Хорошо. — Карась широко зевнул. — Если правильно обернемся. Завтра к вечеру домой.

— Зачем? — Посидишь тут. Я как раз на рыбалку собрался. К каперангу на СОПЛО.

— Слон написал?

Барселонов покачал головой.

— Проблемы там у него… Следующие недели может быть неспокойно.

Карась вцепился взглядом в лицо Барселонова. Изучал внимательно. Барселонов взгляд-удар держал крепко как боксер-перворазрядник.

— Как скажешь — наконец улыбнулся Карась. — Ты за все мазу держишь.

— По закону так.

— Так я и не возражаю.

Барселонов и Карась снова выпили и Карась спустился вниз, прошел мимо двери с львиноголовой ручкой, в конец коридора, где у него была своя комната без такой ручки. Когда все начиналось году эдак в 1988, Карась вместе с Барселоновым были двумя авторитетными ворами. До того как государство крякнуло и понеслось вниз. Воровали, мошенничали и бегали от Левиафана, чтобы не сгубить живую воровскую душу. Но все начало закручиваться в другую сторону и это не нравилось Карасю. Не так…

Карась захватил свитер крестом и снял его через голову. Татуировками был разделан от шеи до талии. Купола, звезды и изуродованные расплющенные пальцы в перстнях. Карась расстелил узкую пружинную койку накрылся тонким синим одеялом с черными полосами. Засунул руки за голову и сделал слоновьи ушки. Думал. Надо было ему крепко думать.

Не так… Они подмяли рыбзавод в 1989 и после этого началось расстроение в голове Карася. Барс завел себе бухгалтера, костюм, узелок тупых английских слов и Шершавкина. Через него проник и заполонил собой всю администрацию, подсадил милицию на денежный крючок. Карась совсем перестал узнавать старого друга. Нет, в общак, Барс платил исправно и воровской порядок вроде бы держался. Но, как для себя понимал Карась, скорее по обычаю чем внутренней убежденностью. Более того, Карась замечал как из Барса, знакомого старого Барса, с которым вместе вытянули все 5 лет в солнечном полярном Карачуе вырастал Барселонов Виктор Степанович хозяин Порта Крашенинникова. Державный муж с неясным прошлым, но светлым государственным будущим. На протяжении нескольких лет наблюдал Карась как врастает Барс в ту самую страшную вражескую машину, по собственному желанию, радостно и со свистом. Когда на материке подвернулся Слон со своими ребятами и нулевым километром контрабандного золотого пути через Камчатку в Америку, Карась сам попросился уехать и Барс его не держал. Но и у Слона Карасю было неуютно. Зря он туда мылился. Перечеркивали старый закон. Человеческая жизнь стоила не больше чем пуля на нее потраченная. Воры больше не боролись с государственной силой. Не мешали ей. Смывали с себя воровской стародавний смысл…

Скрипнула кровать и Карась опустил на пол ноги. Не спалось. На столу нашел сигареты. Пододвинул к окну табуретку, вырвал из глянцевого показательного журнала лист с полуголой бабешкой в фиолетовых легинсах. Свернул бабешку в рожок, сел у окна и закурил. Серые хлопья пепла сощелкивал в рожок. За окном вокруг гипсовой девушки густела особая камчатская ночь. С гладкой сияющей чернотой и здоровенной луной желтого ньюйоркского цвета. На голову девушки сел черный ворон.

— Опять ты — восхитился Карась. — Не спится…

Он постучал костяшками пальцев по стеклу.

— Димедролу с пивом лясни. Я знаю.

Ворон как будто его услышал. Прохлопался крыльями и втянулся в ночь. А дальше папироса изо рта Карася упала прямо в рожок.

— Что такое?

Он увидел как гипсовая статуя сняла с плеча весло. Покачала головой, разминая шею и спрыгнула с постамента. Большая ладонь коснулась влажной с камешками земли. Девушка поднесла ладонь к лицу и с улыбкой, разомкнув наконец свои губы, вымазала щеку. Она увидела пустое окно с горящим светильником. Это немного смутило гипсовую девушку, но все же она решилась. Закинув весло на плечо, она зашагала в сторону сада. Девушка остановилась на берегу искусственного пруда с темной водой, расчерченной пополам лунной пунктирной дорожкой. Весло легло на траву, потом послышался треск и в облачке белой пуховой пыли рядом с веслом упали гимнастические шорты, а за ними и майка. С затаенным восторгом и внутренней дрожью шла девушка по глинистому дну, погружаясь в холодную, едва ли нулевую воду. Наконец, когда вода покрыла плечи, девушка остановилась. Вытянула руки лодочкой и бросились вперед, утонув на какое-то мгновение в стаях встревоженных брызг. Девушка умела плавать. Сделав несколько сильных взмахов, она повернулась на спину и медленно, едва шевеля крупными ступнями поплыла к противоположному берегу, в сладкое никуда. Блаженство закончилось внезапно. Черное беззвездное небо разрезал серебряный узкий клинок. С невероятной для любого метала гибкостью, он связался в широкую петлю, нырнул в воду. Петля затянулась на теле девушки и вырвала ее из воды. Подняла вверх и поверх сада по широкой дуге понеслась назад. Постамент вздрогнул, просев под вновь приобретенной тяжестью. Клинок унесся назад к пруду, чтобы почти мгновенно вернуться назад, хлопнуть веслом по гипсовым мокрым ягодицам и бросить к ногам гипсовую майку. Когда входные двери открылись и по ступенькам вниз сбежал всполошенный Карась, девушка стояла неподвижно на постаменте, весло закинув на плечо.

— А?А? — закричал Карась.

— Что а? — Барселонов в тапочках и в японском халате, расписанном драконовскими лебедями, стоял на крыльце и отчаянно пытался запахнуть разбегающиеся из-под пальцев полы халата.

— Говорю же тебе! — взвился фальцетом голос Карася. — Стояла, стояла, а потом спрыгнула.

Барселонов, наконец, справился с недисциплинированным халатом. Он сошел вниз и приобнял Карася за плечи.

— Ладно, братан… Переутомился… Понимаю. Пойдем еще вспрыснем.

— Это Кутх. Точно он. Он ко мне еще на катере привязался. — Карась освободился от объятий Барселонова.

— Кутх? Какой Кутх?

— Кутх бросил в океан землю и получилась Камчатка.

— Остановись, Карась… Ты что, в самом деле. Потешки тюленя Кешки закончились во втором классе.

Барселонов посмотрел на Карася, кружившего вокруг постамента, и добавил.