Всадница без головы

— А я по ходу пьесы родила идею.

— Но как неожиданно было для меня: «Мой бизнес купите вы, Ульян Тарасович»! Ха-ха-ха… Главное, не предлагала, а утверждала: «И выложите реальную стоимость»! Остроумно! Но, дорогая, ты могла бы меня предупредить. Мы же не так договаривались…

Остроумно? А ей было не до жонглирования словами…

В какой-то миг Зое померещилось, что Илюша сдаст ее Кривуну. Спонтанно сдаст, переметнувшись во вражеский стан. В самом деле, ощущение предательства заполнило салон, вытеснив воздух, а Зою охватил приступ удушья, и щемящая одинокость поползла под кожей, вызывая панику… Что она против четверых мужиков? Сейчас все эти мужи договорятся, прикончат ее и навсегда забудут, где зарыли Зою. И тогда, понимая, что до смерти осталось всего полшага, отчаяние понеслось режиссировать ситуацию не по сценарию. В сущности, Вольская куражилась над собой (доверчивой дурочкой) и огрызками из так называемого мужского сословия, ведь настоящий человечище не станет цинично грабить женщину и тем более убивать ее. Зое Павловне пришла безумная идея — заставить Кривуна купить ее бизнес, раз он спать-кушать не может — так приглянулись ему с зятем маленькие, но успешные предприятия. И не постеснялась заломить…

— Так уж и быть, вам продаю даром. Десять миллионов.

— Что?!

Кривун взревел — это понятно, но и личный адвокатишка, блеснув диоптриями очков, что-то подобное тявкнул мокрыми губами, только почти беззвучно. Однако в тот миг слух Зои Павловны уловил бы шум крылышек сонной мухи, если бы та летала в салоне. Уже не надеясь что-либо выгадать, тем более получить, она попросту злила свою смерть — зажравшегося Кривуна, уточнив сумму:

— Долларов. Десять миллионов долларов. Сегодня.

— Ты охренела! — затрясся от жадности государственный служака. — У меня нет таких денег…

— Есть, есть, — заверила Зоя, внешне демонстрируя завидное самообладание. — Я даже знаю, в каком месте вы храните ящики с валютой… В гараже…

— Хватит! — рявкнул Кривун.

— Под гаражом, — не унималась она.

— Ну, ты и шкура! (Кто бы говорил!) Ты не знаешь, с кем имеешь дело…

— Прекрасно знаю. Только не стоит убеждать, что у вас все схвачено, я девочка большая, к нашей встрече тщательно готовилась. Итак, мои условия: мы едем к вам, вы изымаете из тайника десять миллионов… Надеюсь, вы будете помнить все это время, что я должна остаться живой, и не пошлете своих боевиков убить меня с господином Бисеровым. Иначе все материалы…

— Зоенька, не надо напоминать, — наконец прорезался сладкий голос у адвоката, — Ульян Тарасович обладает великолепной памятью.

— Вот и прекрасно, — бросила она. — В таком случае продолжаю: потом мы едем ко мне. Своих дармоедов, — она указала подбородком на лобовое стекло, в котором маячили две фигуры, — оставите в машине у ворот на тот случай, если через пятнадцать минут вы не выйдете, тогда они поднимут шум. За эти пятнадцать минут мы с вами подписываем документы, обмениваемся расписками, при вас удаляем из двух компьютеров информацию о вашем семейном клане — для этого отформатируем диски, а компроматы в бумагах забираете и на досуге любуетесь ими дома. Завершив сделку, я звоню своим дублерам, ставлю их в известность, что жива, через смартфон мы наблюдаем, как они удаляют информацию, после вы идете в свою машину. Если вдруг надумаете штурмовать мой дом, у меня тоже будет время поднять шум.

Кривун думал, правда, недолго. Слишком очевидны минусы, тут и дураку ясней ясного, может быть, он искал способ уничтожения наглой бабы, вздумавшей его шантажировать. Да что он мог найти против ее убойных аргументов? Однако и Зоя не отпустила ему много времени:

— Понимаю, денег жалко: берешь-то чужие, а отдаешь свои. Но и мне жалко дела всей моей жизни, идя к своему успеху, я слишком много потеряла, чтобы вот так просто взять и подарить все вашему семейству.

— Мы можем договориться, — нашел, как ему показалось, самый бескровный вариант Кривун. — Тебя никто не тронет, даю слово, вернемся к отправной точке, твой бизнес останется у тебя…

— Нет, — перебила Зоя Павловна. — Не договоримся и не вернемся. Я хорошо вас знаю, вашим словам не верю, вы найдете способ уничтожить меня. Слава о клане Кривуна идет давно, поэтому и компромат собирали люди разные, не сговариваясь. К тому же одно из условий при передаче материалов было поставлено мне жестко: не идти с вами на компромиссы.

— Гарантии, что ты отдашь все документы? — выдавил Кривун.

— Что касается меня, отдам все, что у меня есть, не в моих правилах обман, я девочка правильная. А за всех отвечать, кто собирает на вас досье, не берусь хотя бы потому, что далеко не всех знаю. Ну? Что выбираете, Ульян Тарасович?…

Зоя заслужила самых искренних слов восхищения, и Бисеров, умеющий услаждать слух, не скупился на них:

— Ты потрясающая женщина! Умение владеть ситуацией — высший пилотаж, дипломатов этому учат много лет, но далеко не все осваивают данный прием. Развела дракона, как пацана зеленого!

— Еще не развела, неизвестно, чем кончится…

— Брось скромничать. Дракон следует за нами, как на поводке, он сдался. Что там дальше придумает вместе с зятем, когда опомнится, уже неважно. С такими бабками можно быстро найти уголок на островке и жить — не тужить… Ха-ха!

— Считаешь, этих денег хватит, чтобы жить и не тужить? — не разделила она его оптимизма.

— Нет, мы договорились о пяти лямах, но рублей, за компроматы на его семейство, и вдруг слышу: десять! Но баксов! Ха-ха-ха…

— Жалею, что не запросила больше. Он бы дал.

Бисеров снова закатился заливистым смехом. Отчего ж ему не смеяться — он рассчитывает на двадцать процентов — таков был уговор. Как же ей надоел этот пустозвон! Никогда она не забудет состояния ужаса и паники в машине Кривуна, никогда не хотела бы пережить второй раз решимость, с какой сделала вызов смерти. Не случайно воспеватель ее достоинств сидел в машине Кривуна, засунув язык в одно место, он взвешивал шансы, она ощущала это на уровне биополя… Фу, как противно. Предстояла тяжелая процедура выяснения отношений с Бисеровым, этим она займется завтра же, впрочем, уже сегодня. И вооружиться нужно хитростью, а не показывать ему всем своим видом, что он ничтожество.

— Остров? Не люблю замкнутых пространств, — сказала Зоя, вспоминая состояние безвыходности в салоне авто Кривуна. — Вокруг вода, вода… с острова никуда не убежишь.

— Но как ты решилась? Зоя, это был неоправданный риск.

— Да? Хм! Выходя из дому, кто даст гарантию, что вернется живым и невредимым? Споткнулся, упал, ударился головой… или машина сбила… Видишь, мы рискуем каждый день, каждый час.

— Все же так неожиданно…

— Существует миф, будто отжимают лишь крупный бизнес, но сколько говнюк Кривун отжал малых предприятий? И что характерно: прежний хозяин прекрасно управлял своей маленькой фирмой, а когда бизнес переходил в руки семейства Кривуна, быстро терпел крах. Знаешь почему?

— Как-то не думал… А к чему это ты?

— Малый бизнес, дружок, держится на таланте, работоспособности, добросовестности и главное — на мозгах одного человека — самого хозяина. Сносят голову и — дело летит в тартарары. Но тупым Кривунам этот секрет никогда не постигнуть, они отнимают чужой успех, держать его на уровне не умеют, поэтому продают. Мне выпала очередь стать их жертвой. А с какой радости я должна отдать ненасытным тварям свое детище? Меня муж бросил, связался с бабой, у которой не было амбиций и желания вырваться из нищеты, она готовила ему котлеты и гладила рубашки, а у меня времени на быт не было.

— Тебе звонят, — сказал Бисеров, отреагировав на мелодию.

Вовремя позвонили, а то понесло ее язык без тормозов. Зоя достала смартфон из кармана пиджака, выслушала явно короткую фразу, потому что почти сразу сказала:

— Нет-нет, все отлично. — И сунула трубку назад в карман.

— Кто звонил так поздно? — осведомился Бисеров.

— Моя страховка, — отговорилась Зоя. — Все, приехали…

— О! — поднял он брови, глядя в сторону. — А это чья машина? Почему приклеилась к твоей ограде?

Зоя лишь пожала плечами, остановила автомобиль точно перед въездом во двор и ждала, когда рядом припаркуется Кривун, после этого нажала на пульт, чтобы открыть ворота. По условиям сначала двое из ларца должны внести баулы с денежками в дом…

3

Пиф-паф! Ой-ой-ой…

— Быстрей! — нервно подгонял ее Ник, ползая по полу. — А, вот мои брюки… Быстрей! Если она застанет нас… Черт, куда я дел пиджак, не помнишь?

— Почему я должна помнить про твой пиджак? — ткнувшись лбом в пуфик, огрызнулась Аля. — Мои вещи где? Что за манера разбрасывать их? Как я поеду?

— Нашел, нашел! — шепотом радовался он. — Сейчас твои шмотки найдем… А что на тебе было? Короткая юбка…

— Платье! — рыкнула Аля. — На мне было платье! Брендовое! Кучу денег стоит. Где оно? И жакет из… А бюстгальтер! Блин, это не бюстгальтер, а шуба! По стоимости… Мог бы свет нормальный включить в гостиной, открыли бы дверь спальни, и не пришлось бы ползать…

Он обнаружил платье на журнальном столике, замахал им над головой:

— Есть! Есть! Твое платье, кажется…

— И у меня есть… — подала она недовольный голос у противоположной стены. — Мой жакет. Ищи бюстик…

— Какого он цвета?

— Беж… Да какая разница? Здесь все равно ни черта не видно!

Ник бросился к кровати, так как это последняя вещь, которую он снял с девушки, по логике — бюстгальтер должен быть…

— Наконец-то! — вздохнул Ник, схватив бюстик. — Бежим!

— Куда? — притормозила Аля, когда он поймал ее за локоть. — Может, сначала оденемся?

— Сначала спрячу тебя, пока мамуля не вошла, потом оденешься.

— В шкаф, что ли, спрячешь?! Я первый раз в идиотском…

Он буквально выпихнул ее из комнаты на балкон, но Аля вспомнила о сумочке и вернулась за ней — там же все: паспорт, газовый баллончик, телефон, деньги, водительское удостоверение. Без этого набора в большом городе ночью противопоказано находиться, машинально девушка повесила сумочку через плечо, чтобы — упаси бог — не потерять. Как только она вышла назад на балкон, Ник сразу же заставил Алю присесть, спрятавшись за расписным щитком и приложив палец к губам. Надо сказать, Аля не понимала, чего он так пугается: ну, увидит их мамуля, ну, скандал закатит и выгонит развратную девку сына — неприятно, конечно, но не смертельно. Прячась, словно воришка, она, чтобы не злиться на Николку, принялась рассматривать щит, а он, оказывается, не расписан, то есть роспись как бы внутри стекла…

А в это время вошли двое мужчин с большими тяжелыми баулами в каждой руке, поставили их прямо на дороге и вышли.

— Кто это? — спросила Аля. — Что они принесли?

— Понятия не имею, — шепотом ответил Ник.

Он подхватил ее под руку, мол, вставай, пока никого нет. Но! Опять! Пробежав до лестницы, ведущей вниз, пришлось спрятаться за щитком, так как послышались отчетливые голоса. В гостиную вошли трое: красивая женщина — видимо, Колькина мама, толстый мужчина, похожий на кусок вздутого теста, и старикан со злющим лицом. Началась тягомотина: они подписывали какие-то бумаги, перебрасывались короткими и недружелюбными фразами…

— А я тут должна сидеть раздетая, как идиотка, — возмущалась Аля едва слышно, прижимая к груди свои вещи. Ник, конечно, реагировал бурно — подавал знаки, играя лицом, дескать, молчи. — Слушай, а давай выйдем? Пусть будет что будет, по крайней мере…

Ник закрыл своей ладонью ей рот, прошипев:

— С ума сошла? Мамуля лишит меня субсидий.

Мотнув головой, Аля высвободилась и, находясь на пределе, когда пренебрегают осторожностью, процедила, стиснув зубы:

— На салатик из морковки перейдешь! Полезно и дешево. Я первый раз в таком дурацком положении, мне это не нра…

И вдруг внизу истерично вскрикнула мама Ника:

— Вы кто?!

Оба подпольщика испугались, что их застукали, замерли, вытаращив друг на друга глаза и готовые… Черт их знает, на что оба были готовы, скорей всего, на какую-нибудь глупость, которой все равно не суждено было осуществиться.

Раздались выстрелы. Короткая очередь — та-та-та-та. Людям, не связанным с криминалом, сложно определить, из чего стреляли, да и стреляли ли. Алька не являлась поклонницей боевиков, а где еще она услышала бы эти та-та-та-та и увидела, из чего они вылетают? Нет, разумеется, в кино пулеметы всякие видела, но в жизни… Отсюда закономерен ее вопрос:

— Это что было?

Ник хоть и мужчина, но явно тоже шокирован странными звуками. Он открыл рот, чтобы ответить, да только ответ застрял в горле, потому что! Вторая короткая очередь протарахтела… потом звук падающего тела… Вот теперь оба подпольщика повернулись к щитку и сквозь росчерки абстрактных линий на стекле посмотрели вниз, прижав носы к стеклу.

Злой старик неестественно лежал в кресле, раскинув руки, вытянув ноги, свесив на грудь седую голову. Его бледно-голубая рубашка на груди промокла от… конечно, от крови. О, боже — мама Ника! Она как будто искала место, одной рукой цепляясь за спинку кресла, второй — держась за грудь. И вдруг у нее подкосились ноги, она бухнулась на колени, затем повалилась рядом с горой в сером костюме, на ее груди растекалось красное пятно…

— А-а-а! — завизжала Алька, почему-то закрыв уши ладонями.

Она не хотела кричать, выскакивать из укрытия тем более, как-то так само собой получилось — Алька вскочила на ноги, толком не понимая, что здесь происходит. И увидела еще одного человека в черной одежде, которого сразу не заметила. Он повернулся на ее крик, запрокинул голову в балаклаве с прорезями для глаз, оттого выглядел еще страшней, чем просто убийца. Выглядел неким призраком из жутких фэнтези, способным летать, плавать, ползать по стенам. Но человек в черном стоял и смотрел вверх на Альку, а она видела, как он поднимает автомат… настоящий? Не игрушечный?

Сейчас выстрелит! Убьет! И это не сон, это ужасная правда. Неужели жизнь закончится так глупо, так бессмысленно? Неужели никак не спастись?

В миг, когда Алькину голову бомбардировали всяческие мысли (исключительно плохие), когда черный человек брался второй рукой за свой инструмент убийства, Ник внезапно втолкнул ее в темную комнату и захлопнул дверь. А из гостиной раздалось: та-та-та-та! Убийца стрелял по ним!

В комнате Аля превратилась в столб, ее как парализовало, даже воздуха добрать не могла, как и выдохнуть. Вернул в реальность Коленька-спаситель:

— Помоги! Быстро!

Вздрогнув, Алька кинулась на голос, кое-как разглядела, что Ник пытается сдвинуть шкаф к двери. Тут уж окончательно вернулось к ней соображение — спасаться надо! Она присоединилась к парню, оба сдвинули шкаф, перегородив дверь. Ник прикатил еще и гардеробные стойки на колесиках с одеждой (комната оказалась гардеробной), завалил их на шкаф, а за дверью слышались торопливые шаги.

— Он поднимается. Бежим, пока у нас время есть! — скомандовал Ник, бросившись к окну, ну, а Аля — за ним, естественно. И ахнула, глянув вниз:

— Высоко…

— У тебя есть запасной выход?

Запасного выхода у нее не было, а человек с автоматом уже ломился в гардеробную, и ни одного шанса, что он не застрелит двух случайных свидетелей. Ник живо перелез через подоконник, стал на какой-то выступ снаружи и спрыгнул. Даже не подбодрил девушку, попавшую из-за него в смертельно опасную ситуацию! Мало того, Ник помчался за угол! Он бросил Альку!

А убийца тем временем выбивал телом дверь, надо признать, делал он это с успехом. Аля поспешила выбраться из треклятого дома, став на каменный узкий выступ, перекрестилась и спрыгнула. Конечно, упала! И ободрала бедро, бок, плечо, так как, падая, скользила вниз по стене. Вскочив на ноги, убедилась, что невредима, как ни странно — боли не чувствовала, и побежала к углу дома, за которым выход на волю…

— Ай! — панически вскрикнула, столкнувшись с Ником, видать, одумался и вернулся за ней.

— Не ори! — проревел он тихо. — Вдруг этот тип не один. Идем…

Он перебегал от вазона к дереву, от дерева к клумбе, на их счастье, двор небольшой. Аля семенила за парнем, шепотом поинтересовавшись:

— Куда ты бегал? Я думала, бросил меня…

— Закрыл входную дверь. Если убийца не один, пусть оба выбираются через окна, а мы выиграем время… минуты полторы точно. Начинаю отсчет: раз… два… три… четыре…

Миновав автомобиль Зои Павловны, сиротливо стоявший на пути, Ник с Алькой добрались до глухих ворот, что там за ними — не видно. Молодой человек осторожно приоткрыл калитку рядом с воротами и посмотрел в щель.

— Кажется, там никого… — обрадовал он Альку. — Тридцать девять… сорок… Ой, нет! Машина стоит перед твоей тачкой, там люди. Сорок четыре…

— Дай мне! — Она оттеснила его и тоже уставилась в щель. — Вижу… Свет в салоне горит… Они не шевелятся, по-моему, спят…

— Пятьдесят пять… Спят?! А выстрелы? Пятьдесят восемь…

— Перестань на нервы действовать своей считалкой!