Миллион за жену беглянку

— Ты действительно рвешься в драку со мной, сокровище мое? Но ты ведь знаешь, где заканчиваются все наши схватки, — в постели. Ты царапаешь мне спину ногтями, а я снова и снова заставляю тебя кончать.

— Ну‑ну! Мечтать не вредно, — парировала Алиса, но почувствовала, что ее щеки вспыхнули румянцем.

Да как он смеет напоминать ей о том, как в его объятиях она превращалась в дикое животное, охваченная таким диким желанием, которое никто, кроме Винна, не мог удовлетворить и даже разбудить в ней!

Алиса внезапно ощутила необходимость остаться одной и все обдумать.

— Мне нужно на минутку отлучиться в туалет.

— Можешь воспользоваться этим. — Он указал на дверь с соответствующей надписью в палате своего деда. — Я тебя подожду.

Алиса выдавила из себя улыбку.

— Я воспользуюсь туалетом в коридоре.

Она прошла мимо мужа, а затем оглянулась, но он уже снова смотрел в экран своего смартфона.

* * *

Алиса прошла по коридору мимо туалета и торопливо шагнула в лифт. Она оставила дорожную сумку в машине мужа, но, по крайней мере, с собой в дамской сумочке у нее есть паспорт — можно улететь обратно в Лондон.

Однако в таком случае Винн немедленно откажется спонсировать карьеру Айзека и сдержит свое слово — в этом можно не сомневаться. Алиса бессчетное количество раз сталкивалась с его стальной волей. Взять верх над мужем ей удалось лишь однажды — бросив его.

Впрочем, вряд ли это можно считать победой. Она оставила Винна почти два года назад, но все это время надеялась, что он придет за ней. Умом понимая, что муж не любит ее, в глубине души Алиса отчаянно нуждалась в подтверждении того, что Винн к ней неравнодушен. А потому ее уход от него был спонтанным и более драматичным, чем ей хотелось бы. Оглядываясь назад, она понимала, что в то время слишком была подвержена переменам настроения и ощущала себя ненужной Винну, потому что он работал днями напролет. Она чувствовала себя надоевшей, заброшенной игрушкой. Когда Винн заговорил о детях, это всколыхнуло в душе Алисы все ее страхи. Какая из нее мать? Может ли она пойти на риск зачать ребенка, если даже не представляет, чью ДНК в себе носит?

Алиса так и не дождалась, чтобы Винн после ее ухода явился уговаривать ее вернуться. Он даже не позвонил. Казалось, это доказывало, как мало она для него значит, — он даже не стал бороться за нее.

Но такие люди, как Винн Гальярди, никогда ни о чем не просили. Они приказывали — и люди повиновались.

Двери лифта открылись. Алиса окинула взглядом вестибюль больницы и подумала: «Если я сейчас уйду отсюда, можно ли надеяться, что Винн из порядочности не откажется от намерения помогать Айзеку?» Но тут она заметила несколько десятков людей, собравшихся перед больницей, и ее сердце ёкнуло. Папарацци! Ради какой знаменитости они тут собрались? Алисе потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что она и есть та самая знаменитость, которую дожидаются репортеры. Винн сообщил прессе о «примирении» с женой. Он всегда на шаг опережал Алису. Казалось, он мог понимать ее мысли так же хорошо, как и язык ее тела. Она не подписала соглашения, поэтому Винн решил действовать по плану «Б» или «В» — у него всегда куча запасных вариантов.

Один из папарацци заметил Алису, крикнул что‑то своим коллегам, и все вместе они бросились к входным дверям больницы.

Алиса повернулась обратно к лифту, но, подняв глаза, увидела на электронном табло «четверку» — кабина находилась на четвертом этаже. Алиса метнулась к другому лифту и нажала кнопку вызова. В этот момент двери лифта открылись, и она оказалась лицом к лицу с Винном. Тот с бесстрастным видом взял руку жены и положил на свой согнутый локоть. Да уж, Винна не так уж легко перехитрить!

— Наша первая пресс‑конференция вот‑вот начнется, — сказал он. — Приятно, что ты решила ко мне присоединиться.

У Алисы не осталось иного выбора, кроме как нацепить на лицо улыбку и вместе с мужем выйти к прессе, ожидающей на крыльце.

Журналисты задавали вопросы в основном по‑итальянски, и Винн отвечал им на этом языке, поэтому Алиса могла разобрать только некоторые слова. Похоже, пресса пришла в восторг от возвращения беглой жены миллиардера Винна Гальярди к своему супругу.

— Поцелуйтесь перед объективами, — предложил один из журналистов на английском языке.

Сердце Алисы бешено застучало при мысли о том, что губы Винна сейчас коснутся ее губ, но он протестующе поднял руку.

— Пожалуйста, уважайте наше право на личную жизнь, ведь сегодня для нас обоих очень тяжелый день — мой дед проходит через сложную операцию. Спасибо за понимание.

Стая репортеров расступилась, словно воды Красного моря перед Моисеем, когда Винн повел жену прочь от больничного входа.

Алиса понимала серьезность ситуации, ведь Доменико Гальярди в этот момент находился между жизнью и смертью, и все же она гадала, почему Винн только что не воспользовался возможностью ее поцеловать. Неужели она неправильно истолковала его жадный взгляд, которым муж смотрел на ее губы? Неужели Винн всерьез заявил о том, что между ними не будет секса? Значит, у него есть любовница, с которой он удовлетворяет свою похоть? При этой мысли сердце Алисы сжалось от боли. Последние двадцать два месяца она заставляла себя не думать об этом.

Винн — мужчина со здоровым сексуальным аппетитом. И не просто здоровым, а ненасытным. Ему тридцать пять лет, самый расцвет сил…

Винн подвел жену к своей машине и помог сесть в нее. Алиса знала, что он злится. Она чувствовала, как его гнев буквально кипит в воздухе.

Винн сел за руль и кинул на нее испепеляющий взгляд.

— Пусть ты еще не подписала наше соглашение, но ты сказала дедушке, что вернулась ко мне. Если попытаешься снова убежать, я не только откажусь от моего предложения о поддержке Айзека, но и приложу все усилия, чтобы он не смог найти себе другого спонсора. Твоего брата не пустят ни на одно поле для гольфа в Европе даже в качестве зрителя и уж тем более играть в турнире. Ты меня поняла?

Алиса с удовольствием бы швырнула Винну в лицо его договор и десять миллионов в придачу. С каким наслаждением она бы рвала купюру за купюрой и совала обрывки денег мужу за пазуху! Но она больше любила своего брата, чем ненавидела Винна. Алиса вскинула подбородок.

— Можешь считать, что вернул меня в свою жизнь умелым шантажом на три месяца, но я всегда буду тебя ненавидеть. Десять миллионов, двадцать миллионов — даже пятьдесят миллионов этого не изменят.

— Если бы я считал, что ты стоишь пятьдесят миллионов, я бы их заплатил.

Эти слова, жестокие и хлесткие, словно пощечина, заставили Алису оторопело замолчать. Краем глаза она видела, как Винн сжимает руль так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Воздух внутри салона машины, казалось, сгустился.

Алиса чувствовала, что вот‑вот разрыдается. Только этого не хватало! Она не считала себя плаксой. Алиса была по натуре бойцом и никогда не выказывала свою уязвимость, стараясь бороться с эмоциями. К этому она приучила себя еще с детства, когда ее мать отворачивалась от дочери, словно не могла даже дотронуться до Алисы, не говоря уже о том, чтобы ее обнять.

Алиса смотрела невидящим взглядом в окно машины, за которым сновали люди, входящие в двери больницы и выходящие оттуда.

Винн тяжело вздохнул и повернулся к ней.

— Извини меня. Это было… жестоко с моей стороны.

Алиса была не готова простить мужа. Его злые слова словно вскрыли в душе застарелую гноящуюся рану, и теперь в ней пульсировала боль.

— Жестоко? Да. Зато правдиво. Я для тебя не представляю никакой ценности. Удивлена, что ты предложил десять миллионов.

Он ласково дотронулся ладонью до затылка Алисы, и той показалось, что все нервы ее тела собрались в пучок в этом месте, чтобы поприветствовать прикосновение Винна.

— Я бы заплатил любую сумму за то, чтобы операция деда прошла благополучно. — Его губы печально скривились. — Я не готов отпустить его.

«Зато ты был готов отпустить меня». Эти слова вертелись на языке Алисы, но вместо этого она сказала:

— Ты действительно любишь деда?

Его рука поднялась чуть выше.

— Он — моя семья. Больше у меня никого не осталось.

— Разве у тебя нет двоюродных братьев и сестер, дядюшек и тетушек?

Винн пренебрежительно фыркнул:

— Они все попрятались по щелям, когда всплыли махинации моего отца. У меня совсем нет времени на общение с семьей или друзьями.

Алиса до этого момента не осознавала, насколько ее муж одинок. Она знала, что у него есть куча родственников, потому что видела их на своей свадьбе. Некоторые отказались от приглашения из‑за репутации отца жениха, но Винн в ответ лишь пожал плечами, словно это его не беспокоило. Где же они все сегодня, когда Доменико Гальярди сражается в самой важной битве своей жизни? Кто‑нибудь протянул руку, чтобы поддержать Винна, утешить его в такое трудное время? Кто был рядом с ним в эти дни? Она была знакома с несколькими его партнерами по бизнесу, но, похоже, ни с кем из них Винн не сошелся достаточно близко. Он всегда предпочитал удерживать людей на расстоянии. Кому это знать лучше, чем ей!

Хотя Алиса почти год делила с Винном кров и постель, он оставался для нее загадкой. Она посмотрела ему в глаза и почувствовала, что ее решимость тает, как кубик льда в горячей ванне. «У меня не слишком много неотложных дел в Лондоне, — подумалось ей. — Все равно я планировала провести неделю или две дома, работая над кое‑какими дизайн‑проектами. Что изменится, если я перенесу свой отъезд из Италии на день‑два, до того момента, когда Доменико выйдет из наркоза после операции?»

— Как скоро станет известно, будет ли исход операции удачным? Я могла бы пожить в отеле денек‑другой, пока не решу, подписывать ли договор.

Алиса хотела держаться как можно дальше от Винна, пока это еще возможно.

Винн коснулся ее головы, посылая волны удовольствия, заставляя силу воли Алисы увядать, словно цветок в пустыне.

— Ты не доверяешь мне или самой себе?

Звучание его голоса одновременно вызывало ассоциации с тягучим темным медом и жестким гравием.

Алиса чувствовала, что тело Винна находится всего в нескольких дюймах от нее. Его высокая фигура, словно мощный магнит, непреодолимо притягивала ее. Губы внезапно пересохли, но Алиса не решилась их облизнуть, боясь, что Винн сочтет это сигналом о том, что она жаждет его поцелуя. Черт возьми, а ведь она и в самом деле хочет, чтобы он ее поцеловал, но ни за что в этом не признается. Прямо сейчас нужно снова взять себя в руки. Алиса взглянула на губы Винна. Где же ее стальная сила воли? Ну почему у этого мужчины такой красивый рот? Четко очерченный, жесткий, но при этом нижняя губа чувственно полная. Почему до сих пор при воспоминании о поцелуях Винна охватывает такое волнение?

Алиса снова вскинула подбородок и посмотрела мужу прямо в глаза.

— Ты думаешь, я все еще хочу тебя? — Она коротко рассмеялась. — Надо же, какое у тебя самомнение! Я не испытываю к тебе никаких чувств. Вообще никаких!

Его глаза потемнели, уголок рта приподнялся в понимающей улыбке. Пальцы Винна переместились обратно к затылку Алисы, зарылись в ее волосы, и ей показалось, что по ее спине словно потекла расплавленная карамель. Винн посмотрел на губы жены, потом снова в ее глаза, словно решая, поцеловать ее или нет. Алисе казалось, что каждая ее клеточка завибрировала от предвкушения и первобытного желания. В ее теле пробудились потребности, которые она игнорировала, подавляла и отрицала в течение последних двух лет.

Внезапно Винн отстранился, и на лицо Алисы мгновенно опустилась привычная маска — словно занавес на сцене.

— Кто‑то хочет припарковаться. Нам не стоит занимать место на стоянке. Пора ехать.

Алиса совсем забыла, что они сидят в машине возле больницы. Но так с ней было всегда: стоило ей оказаться рядом с Винном, и она забывала обо всем — даже о том, что он женился на ней лишь для того, чтобы вычеркнуть из списка неотложных дел пункт «найти себе жену». Какая же она дура, раз поверила, что Винн до сих пор хочет ее!

После свадьбы, даже понимая, что муж ее не любит, Алиса была счастлива, что вызывает у него желание. Ей было достаточно даже этого, потому что никогда прежде она не чувствовала себя нужной кому‑то, незаменимой.

Но если она была незаменимой для Винна, почему он не пытался удержать ее, отпустил, не сказав и слова против? Может, это из‑за того, что перед свадьбой Винн настоял на том, чтобы Алиса подписала брачный контракт. В то время ее это не смутило. Она сказала себе, что человек, заработавший такое огромное богатство, разумеется, хочет убедиться, что его деньги хорошо защищены. Алиса послушно подписала контракт, хотя в глубине души все‑таки звенел тревожный звоночек. Она тогда не обратила на него внимания, но теперь этот звоночек дребезжал во всю силу, словно предупреждая: «Будь осторожна!»

Глава 3

Винн вырулил с больничной автостоянки, чувствуя, что внутри все сжимается от тревоги. Он остался бы дожидаться в палате, пока дедушку не привезут обратно после операции, но пройдет немало часов, прежде чем тот придет в себя, если, конечно, перенесет эту операцию…

Винн ненавидел больницы. Туда одного за другим увозили тех, кого он любил, а после они оттуда не возвращались. Когда ему было всего четыре года, его мать легла на несложную операцию. Несколькими днями позже отец взял Винна с собой в больницу, и мальчик сразу почуял неладное, когда доктор сказал несколько слов его отцу и тот резко изменился в лице.

Но отец тут же сделал вид, что все в порядке, солгал Винну, что мама вернется домой, когда поправится. Это была первая ложь из многих других, которыми потчевал его отец в течение еще нескольких дней, пока дедушка не вмешался и не настоял на том, чтобы внуку рассказали правду.

Что бы с ним было, если бы не дед? Тот всегда защищал Винна, не позволяя позорному поведению своего сына запятнать и внука.

И вот, через два дня после ухода Алисы, когда отец погиб, заодно искалечив целую семью, дедушка изо всех сил утешал и поддерживал Винна, хотя его горе тоже было огромным.

Винн тогда организовал похороны своего отца, произнес на них короткую, но почтительную надгробную речь, однако говорил и двигался он словно на автопилоте и ничего не чувствовал — в его душе было пусто. На похоронах люди подходили к нему, выражая соболезнования и напрасно ища взглядом Алису. Винн извинялся за ее отсутствие, в то время искренне веря, что она обязательно вернется.

Но в некотором роде смерть отца помогла Винну отвлечься от ухода Алисы. Прошел почти месяц, пока он не осознал, что жена порвала с ним навсегда. А до этого он все ждал, что Алиса позвонит через пару дней или пришлет эсэмэску, сообщит, что сожалеет и хочет помириться. Прежде она нередко таким образом выпускала пар после их ссор, но, поостыв, возвращалась обратно. А в тот раз не было ни телефонных звонков, ни эсэмэсок.

Винн не позвонил ей, чтобы сообщить о смерти своего отца. Зачем? Алиса не была с ним знакома, и даже Винн редко виделся с ним после того, как женился. Он думал, Алиса и так узнает эту новость из прессы, потому что о той трагедии газеты писали очень много.

Но ничто из этого теперь не имело значения, потому что Алиса вернулась, и Винн твердо решил, что, если они расстанутся во второй раз, это будет на его условиях. Он сделает все, чтобы заставить жену подписать соглашение.

Алиса ожидала, что Винн отвезет ее в отель, поэтому, когда он свернул на дорогу, ведущую к его вилле в престижном районе Маджента, она вопросительно взглянула на мужа, ощущая панику. Или, может, это была не паника, а радостное волнение, но она ни за что не призналась бы себе в этом.

— Я ведь сказала, что остановлюсь в гостинице, а не у тебя.

— Не будь смешной. Как отреагирует пресса, если репортеры увидят, что ты остановилась в отеле после того, как мы объявили о примирении? — возразил Винн. — Эта новость может дойти до дедушки. Нет, ты будешь жить со мной. Так будет разумнее всего.

Разумнее? Даже находиться с Винном в одной стране уже было неразумно со стороны Алисы, а тем более жить на его вилле! К счастью, она не будет там с мужем наедине, потому что у него есть два садовника и экономка.

Алиса выросла в семье среднего достатка, и ее поражало богатство, которое накопил Винн. Он разрешил ей обустроить эту виллу на ее вкус. Это стало самым крупным дизайн‑проектом Алисы. Она довела великолепную старинную красоту до полного совершенства. Конечно, не обошлось без вмешательства ворчливой старой экономки Винна, Карлотты, которая вступала с Алисой в спор из‑за каждой предложенной перемены. Но в итоге Алиса проигнорировала замечания старой женщины и сделала все по‑своему. Это было ее самым большим достижением, предметом ее гордости, не было и дня, когда она не вспоминала, сколько любви и усердия вложила в работу над интерьером этого старинного здания.

Интересно, переделал ли там все Винн, чтобы ничто не напоминало ему о бросившей его жене? Уничтожил ли он все следы ее присутствия в своей жизни? Мысль о том, что ее труды пропали, заставили сердце Алисы сжаться.

И тут она вспомнила одну комнату, из‑за которой произошел окончательный разрыв отношений с мужем. Винн считал, что из нее выйдет отличная детская. Сначала Алиса думала, что он шутит, но муж изо дня в день продолжал твердить, доводя ее до того, что она затыкала уши. Алиса планировала устроить там комнату для гостей — с примыкающей к ней ванной комнатой и прекрасной зоной для чтения возле окна с видом на сад. В конце концов она оставила комнату нетронутой, заперев ведущую в нее дверь, а вскоре ушла от мужа.

— Ты все тот же старина Винн, ничуть не изменился, — сказала Алиса, бросив на него мрачный взгляд. — Приказываешь мне, будто я ребенок. А ты ничего не забыл? Я на это не соглашалась. Я планирую провести в Италии еще всего один или два дня максимум.

Он медленно выдохнул, словно пытаясь сохранять спокойствие.

— Можем ли мы просто провести вместе двадцать четыре часа без словесных баталий? Я сейчас не в настроении воевать с тобой.

Алиса молчала всю остальную дорогу, пока Винн не припарковался перед виллой. Он помог жене выйти из машины и повел ее к входной двери.

И сразу на Алису обрушился поток воспоминаний о том, как Винн перенес ее через этот порог в тот день, когда они вернулись из свадебного путешествия, и о том, как в первые счастливые месяцы своего брака они занимались сексом в каждой комнате, целовались в этих дверных проемах, прикасались друг к другу, желали друг друга. Именно в этом доме они впервые поссорились, здесь же случилась их последняя ссора.

Винн открыл входную дверь и жестом пригласил жену войти. Алиса прошла мимо него, вдохнув запах его лосьона, — древесный аромат с нотками лимона и лайма.

Войдя в холл, она почувствовала себя так, словно вернулась в прошлое. Здесь ничего не изменилось: все та же отделка, та же мебель, которую она выбрала. Неужели во всех комнатах интерьер тоже остался нетронутым?

Алиса посмотрела на мужа.

— Я думала, ты тут все перевернешь после моего ухода, чтобы избавиться от любого напоминания обо мне.

Он пожал плечами.

— Если честно, лень было с этим возиться.

— И все комнаты тоже остались прежними?

— Почему бы и нет? Я угрохал целое состояние на смену интерьера этой виллы. Не хотелось тратить лишние деньги только потому, что моя жена от меня сбежала.

Алиса ощетинилась, словно загнанная в угол кошка.

— Я думала, что это наши общие деньги. Мы ведь были женаты. Во всяком случае, я потратила кучу своих денег на переделку этого дома, потому что, в отличие от тебя, не делила деньги на твои и мои.