Икабог

— Это не слишком-то справедливо, Аскетт, — громко перебил его король Фред. — Такой прекрасный просторный коттедж занимают лишь двое, в то время как есть, насколько мне известно, семьи из пяти-шести человек, которые были бы просто счастливы, если бы им подарили ещё парочку комнат.

— Вы хотите, чтобы я переселил семью Паркеттов, ваше величество?

— Да, я считаю, что так будет лучше, — сказал король Фред, чрезвычайно внимательно рассматривая носок своей атласной туфли.

— Очень хорошо, Ваше Величество, — сказал главный советник и склонился в глубоком поклоне. — Я попрошу их поменяться с семьёй Саранч. Не сомневаюсь, что их обрадует новое место жительства, а в дом Саранчей я переселю Паркеттов.

— А где находится этот дом? — озабоченно спросил король. Ему совсем не хотелось натыкаться взглядом на траурные завесы прямо у дворцовых ворот.

— На самой окраине Города-в-Городе, — ответил главный советник. — Очень близко к кладбищу, где...

— Похоже, это как раз то что нужно, — прервал его король Фред, вскакивая на ноги. — Мне не нужны подробности. Просто сделай это, Аскетт, старина!

Так Дейзи и её отцу пришлось поменяться домами с семьёй капитана Саранча, который, как и отец Берта, состоял на службе в Королевской гвардии. В следующий раз, когда Фред выехал на охоту, чёрное полотно уже сняли с двери. Младшие Саранчи, четверо братцев-крепышей (именно они первыми прозвали Берта Беззаботса Бертебродом) выбежали в палисадник и начали прыгать, приветствуя короля радостными возгласами и размахивая флагами Раздолья. Король Фред сиял от радости и махал мальчикам в ответ. А через пару месяцев король совсем забыл о Паркеттах. Он ​​снова был счастлив.

Глава 5. Дейзи Паркетт

После трагической гибели госпожи Паркетт королевские слуги разделились на два лагеря. Одни шептались по углам — мол, в такой ужасной смерти несомненно виноват король Фред. Другие предпочитали верить, что произошла какая-то ошибка и что король, отдавая приказ закончить наряд, скорее всего, не знал о тяжёлой болезни своей швеи.

Главный кондитер госпожа Беззаботс принадлежала ко вторым. Король всегда был очень добр к ней, а иногда даже приглашал её в столовую, чтобы поздравить с особенно удачными порциями «Услады Герцога» или «Фантазийных Финтифлюшек», поэтому она была уверена, что Фред — человек добрый, щедрый и внимательный к людям.

— Попомни мои слова: в конце концов окажется, что королю просто забыли сообщить обо всём этом, — убеждала она своего мужа майора Беззаботса. — Он никогда не заставил бы работать кого-то из своих мастеров, если бы тот заболел. Не сомневаюсь, что король сейчас чувствует себя просто ужасно из-за всего произошедшего.

— Это само собой, — соглашался майор. — Я уверен, что он именно так себя и чувствует.

Ему, как и его жене, хотелось думать о короле только хорошее: ведь и он сам, и его отец, и его дед — все Беззаботсы служили правителям Раздолья верой и правдой в рядах Королевской гвардии. Да, майор Беззаботс заметил, что король Фред и не думает грустить после смерти госпожи Паркетт и продолжает охотиться как ни в чём не бывало. Да, майор Беззаботс знал, что Паркеттов переселили из их старого большого дома в невзрачный домишко рядом с кладбищем. Тем не менее, он пытался поверить в то, что король искренне сожалеет о несчастном случае со своей швеёй и что это не он приложил руку к переселению её мужа и дочери.

Новое жилище Паркеттов выглядело довольно мрачно. Солнечные лучи не могли пробиться через листву высоких тисов, выстроившихся в ряд на границе с кладбищем. Правда, из окна спальни через щель между тёмными ветвями Дейзи могла видеть могилу матери. Теперь они с Бертом не были соседями, поэтому в свободное время Дейзи виделась с ним намного реже, хотя Берт приходил к ней при каждом удобном случае. В новом саду Паркеттов было гораздо меньше места для игр, но ребята понемногу приспособились.

Что именно господин Паркетт думал о своём новом доме или о короле, никто не знал. Он никогда не обсуждал эти вопросы с наёмными работниками, а просто занимался своим делом, зарабатывал деньги на содержание дочери, оставшейся без матери, и воспитывал её как мог.

Дейзи любила помогать отцу в плотницкой мастерской и обожала бегать в рабочей одежде. Она была из тех людей, которые не боятся запачкать руки; шикарными нарядами девочка не слишком интересовалась. Тем не менее, после похорон, ежедневно принося свежий букет к могиле матери, она каждый раз надевала разные платья. При жизни госпожа Паркетт всегда пыталась заставить свою дочь выглядеть, по её словам, «как маленькая леди». Она сшила ей много красивых платьев; иногда материалом для них служили обрезки ткани, которые король Фред любезно разрешал ей брать себе по окончании работы над его роскошными нарядами.

Прошла неделя, потом месяц, затем год — и вот платья, сшитые мамой Дейзи, стали ей малы, но девочка все равно бережно хранила их в шкафу. Другие люди, казалось, забыли о том, что случилось с Дейзи, или свыклись с мыслью о смерти её матери. Она делала вид, что тоже к этому привыкла. На первый взгляд её жизнь вернулась в обычное русло. Она помогала отцу в мастерской, делала уроки и играла со своим лучшим другом Бертом, но они никогда не говорили о её матери и никогда не упоминали в своих беседах короля. Каждую ночь, перед тем как заснуть, Дейзи неотрывно глядела на белое надгробие, сиявшее в лунном свете, пока её глаза не закрывались сами собой.

Глава 6. Драка в дворцовом дворе

Во дворе королевского дворца гуляли павлины, били фонтаны, а статуи прежних королей и королев Раздолья бдительно следили за посетителями. Детям дворцовых слуг разрешалось здесь играть после школы (с тем условием, чтобы они не тягали за хвосты павлинов, не прыгали в фонтаны и не взбирались на статуи). Иногда леди Эсланда, любившая детей, тоже приходила сюда и вместе с ними плела венки из ромашек. Но интереснее всего было, когда король Фред выходил на балкон и махал им рукой; тогда все дети радостно приветствовали его, кланялись и приседали в реверансе, как учили их родители.

Но иногда дети умолкали и переставали играть в классики и битву с Икабогом: так происходило, когда через двор проходили лорды Никчэм и Треплоу. Оба лорда терпеть не могли детей. Они считали, что маленькие сорванцы слишком громко шумят, причём в самое неподходящее время — ближе к вечеру (в эти часы между охотой и ужином лорды любили подремать).

Однажды, вскоре после того, как Берту и Дейзи исполнилось по семь лет, все дети, как обычно, играли во дворе, носясь между фонтанами и павлинами. В какой-то момент дочь новой главной швеи, одетая в красивое платье из бледно-розовой парчовой ткани, воскликнула:

— Ой, я так надеюсь, что король помашет нам сегодня!

— А мне на это чихать! — не сдержавшись, хмуро бросила Дейзи. Она не сразу поняла, что её слова прозвучали намного громче, чем ей хотелось.

Все дети ахнули и повернулись в её сторону. Под их взглядами Дейзи бросило в жар и холод одновременно.

— Не говори так... — прошептал Берт. Он стоял рядом с Дейзи, поэтому другие дети косились и на него тоже.

— Мне всё равно, — буркнула Дейзи, краснея. Остановиться она уже не могла. — Если бы он не заставил мою маму так много работать, она до сих пор была бы жива.

Произнеся эти слова, Дейзи почувствовала облегчение: наконец-то она высказала вслух то, о чём очень долго молчала.

Дети потрясённо выдохнули, а дочь горничной взвизгнула в ужасе.

— Фред — самый лучший из всех королей Раздолья, — возразил Берт (его мама часто это повторяла).

— Ничего подобного, — заявила Дейзи во всеуслышание. — Он эгоистичный, тщеславный и жестокий!

— Дейзи! — прошептал Берт в ужасе. — Не будь... не будь же такой глупой!

Услышав от друга это слово, Дейзи окончательно вышла из себя. «Глупой» — и это при том, что дочь новой главной швеи ухмыляется и шушукается с друзьями, презрительно поглядывая на её рабочую одежду?! «Глупой» — и это при том, что её отец по вечерам утирает слёзы, когда думает, что Дейзи его не видит?! «Глупой» — и это при том, что ей, чтобы поговорить с мамой, приходится навещать её могилу с холодным белым надгробьем?!

Дейзи размахнулась и врезала Берту прямо по лицу.

Родерик (самый старший из братьев Саранчей, который теперь жил в старой спальне Дейзи) сразу же завопил: «А ну-ка, покажи ей, Бертеброд!». И все мальчики по его команде начали выкрикивать: «Дра-ка! Дра-ка! Дра-ка!»

Перепуганный Берт несмело толкнул Дейзи в плечо, но Дейзи решила, что теперь ей остаётся только наброситься с кулаками на Берта. Дерущихся детей скрыла туча пыли, из которой время от времени высовывались коленки и локти. Берт и Дейзи сражались до тех пор, пока их не разнял майор Беззаботс, который услышал шум и выбежал из дворца, чтобы узнать, что происходит.

— Они совершенно не умеют себя вести, — равнодушно заметил лорд Никчэм, проходя мимо майора и заплаканных упирающихся детей.

Но затем, когда он отвернулся, широкая ухмылка растеклась по его лицу. Лорд Никчэм как никто другой знал, как можно повернуть любую ситуацию к своей выгоде, и ему как раз пришла в голову мысль о том, как изгнать детей — ну или хотя бы некоторых из них — из дворцового двора.

Глава 7. Донос лорда Никчэма

В тот вечер оба лорда, как обычно, обедали с королём Фредом. После роскошной трапезы, включавшей блюда из оленины, доставленной прямиком из Беконстауна, самое лучшее вино из Цинандала, а также отборные сыры из Брынзбурга и нежное лакомство «Колыбельки Фей», изготовленное лично госпожой Беззаботс, лорд Никчэм решил, что удобный момент настал. Он откашлялся и спросил как бы мимоходом:

— Надеюсь, ваше величество, вас сегодня днём не потревожила эта безобразная детская драка во дворе дворца?

— Драка? — переспросил король Фред. Во время потасовки он разговаривал со своим портным о фасоне нового плаща, поэтому ничего не слышал. — Какая драка?

— Ну как же, я думал, ваше величество знает... — поднял брови лорд Никчэм, притворяясь удивлённым. — Пожалуй, майор Беззаботс мог бы рассказать вам о ней.

Однако Фреда это скорее позабавило, чем обеспокоило.

— Да ладно, драки среди детей — это обычное дело.

Никчэм и Треплоу обменялись взглядами за спиной короля, и Никчэм сделал вторую попытку.

— Ваше величество, как всегда, — само воплощение доброты, — поклонился он.

— Это точно, — пробормотал Треплоу, cтряхивая крошки с жилета. — Если бы другой король услышал, что ребёнок так неуважительно отзывается о верховной власти...

— Что-что? — воскликнул Фред, и улыбка сползла с его лица. — Ребёнок отзывался обо мне... неуважительно?

Фред не мог в это поверить. Он привык, что дети вопят от радости, когда он кланяется им с балкона.

— Похоже, что так, ваше величество, — сказал Никчэм, рассматривая свои ногти, — но, как я уже говорил, детей разнял майор Беззаботс, и именно он должен помнить все подробности.

В наступившей тишине было слышно, как потрескивают в серебряных канделябрах свечи.

— Дети... дети много чего могут наговорить, но они же это не всерьёз... — наконец произнёс король Фред. — Не сомневаюсь, что ребёнок ничего дурного не имел в виду.

— А для меня это прозвучало как измена, — проворчал Треплоу.

— Только Беззаботс знает, как всё было на самом деле, — быстро вставил Никчэм. — Не исключено, что мы с Треплоу просто ослышались.

Фред задумчиво потягивал вино. В этот момент в комнату вошёл лакей, чтобы забрать тарелки из-под десертов.

— Шипоуни, — обратился к нему король Фред, — вызови-ка сюда майора Беззаботса.

В отличие от короля и обоих лордов, майор Беззаботс не съедал ежевечерне за ужином по семь блюд. Его ужин закончился несколько часов назад, и Беззаботс уже готовился ко сну, когда ему сообщили, что его вызывает король. Майор поспешно переоделся из пижамы обратно в форму и помчался во дворец. В это время король Фред, лорд Никчэм и лорд Треплоу перешли в Жёлтую гостиную и расселись по креслам с атласной обивкой. Король и Никчэм смаковали вино из Цинандала, Треплоу приканчивал вторую тарелку «Колыбелек Фей».

— Ага, Беззаботс, вот и ты, — сказал король Фред, после того как майор отвесил глубокий поклон. — Я слышал, что во дворе сегодня днём произошла какая-то заварушка?

Сердце майора оборвалось. Он надеялся, что новость о драке Берта и Дейзи не дойдёт до ушей короля.

— А, так это пустячок, ничего серьёзного, ваше величество... — замялся он.

— Вот только не надо, не надо скромничать, Беззаботс! — отрезал Треплоу. — Ты должен гордиться тем, что научил своего сына нетерпимо относиться к предателям.

— Но я... но о предательстве не может быть и речи! — воскликнул майор. — Это всего лишь дети, милорд!

— Я так понимаю, что твой сын за меня вступился? — поинтересовался король Фред.

Беззаботс оказался в крайне неудобном положении. С одной стороны, он не хотел повторять перед королём слова, сказанные Дейзи. Как бы ни был предан своему повелителю майор Беззаботс, он ясно осознавал, по какой причине маленькая девочка, лишившаяся матери, так относилась к Фреду, и ему ни в коем случае не хотелось навлечь на неё беду. Но в то же время Беззаботс прекрасно понимал, что добрый десяток свидетелей может дословно передать королю слова Дейзи. Он был уверен, что если его ложь будет раскрыта, то лорд Никчэм и лорд Треплоу обязательно выставят его вероломным негодяем, предавшим своего короля.

— Я только... да, ваше величество, это правда: мой сын Берт вступился за вас, — подтвердил майор. — Тем не менее, надо всё-таки учесть, что маленькой девочке, которая выразилась... несколько неудачно о вашем величестве, пришлось многое пережить, а ведь даже взрослые могут с горя сказануть что-нибудь не то...

— И что же этой девочке пришлось пережить? — спросил Фред. До этого ему даже в голову не приходило, что кто-то может о нём грубо высказаться.

— Она... её зовут Дейзи Паркетт, ваше величество, — сообщил майор, глядя поверх головы Фреда на портрет его отца, короля Ричарда Праведного. — Её мать была швеёй, которая..."

— Да, да, я помню, — громко произнёс король Фред, прервав Беззаботса. — Очень хорошо. Это всё, майор. Можешь идти.

Чувствуя некоторое облегчение, майор Беззаботс ещё раз низко поклонился. Он был всего лишь в шаге от двери, когда послышался голос короля:

— Беззаботс, а что именно сказала девочка?

Майор остановился, положив руку на дверную ручку. Ему ничего не оставалось, кроме как сказать правду.

— Она сказала, что король — эгоистичный, тщеславный и жестокий человек, — пробормотал он.

Не осмеливаясь поднять глаза на своего повелителя, Беззаботс вышел из комнаты.

Глава 8. День Прошений

Эгоистичный, тщеславный и жестокий. Эгоистичный, тщеславный и жестокий.

Эти слова отзывались эхом в голове короля, когда он натягивал шёлковый ночной колпак. Такого просто не может быть! В эту ночь Фред еле уснул, а когда проснулся утром, ему лучше не стало — скорее, наоборот. И тогда он решил совершить какой-нибудь хороший поступок.

Первое, что пришло ему в голову, это как-нибудь наградить сына Беззаботса, защищавшего своего короля от этой противной девчонки. Фред снял с шеи своей любимой охотничьей собаки маленький медальон, приказал служанке повесить его на ленту и вызвал Беззаботсов во дворец. Мама Берта забрала его прямо из класса во время урока и поспешно переодела в синий бархатный костюмчик. Когда мальчик увидел короля, он буквально онемел от восторга. Фреду это очень понравилось, и он даже уделил несколько минут разговору с мальчиком (в эти минуты глаза майора и госпожи Беззаботс буквально светились гордостью за сына). Когда приём у короля закончился, Берт вернулся в школу с небольшой золотистой медалью на шее. В тот же день мальчик взял её с собой на игровую площадку, где она впечатлила даже Родерика Саранча, который обычно донимал его сильнее всех. Дейзи ничего не сказала, но когда Берт почувствовал на себе её взгляд, ему стало неуютно, и он спрятал медаль за воротник.

А король по-прежнему ощущал себя не таким счастливым, как всегда. Его глодало какое-то неприятное чувство, похожее на расстройство желудка, и в эту ночь ему опять удалось уснуть лишь с большим трудом.

А когда Фред проснулся, он вспомнил, что наступил День Прошений.

День Прошений устраивали только раз в год. Это был особенный день — единственный, когда жители Раздолья могли попасть на аудиенцию к королю. Разумеется, советники Фреда заранее опрашивали посетителей, прежде чем допускать их пред королевские очи. В результате Фреду никогда не докладывали о каких-нибудь больших бедах. В Тронный зал могли попасть лишь те люди, с чьими горестями можно было справиться с помощью нескольких золотых монет и пары добрых слов: например, фермер со сломанным плугом или старушка, у которой умер кот. Этого дня король ждал с нетерпением: на встречу с подданными он надевал самые пышные наряды. А ещё его всегда глубоко трогала горячая благодарность простых жителей Раздолья.

После завтрака Фреда уже ожидали камердинеры; они собирались одеть короля в новый наряд, который он приказал пошить в прошлом месяце. Наряд состоял из белых атласных панталон и такого же камзола c золотыми пуговицами в жемчужной россыпи, а ещё горностаевой мантии с алой подкладкой и белых атласных туфлей с золотыми пряжками, тоже усыпанными жемчугом. Главный камердинер держал наготове позолоченные щипцы, готовясь завивать королевские усы. Неподалёку стоял паж с бархатной подушечкой, на которой были разложены кольца с драгоценными камнями; он ожидал, пока король сделает свой выбор.

— Уберите, я не собираюсь всё это надевать, — махнул рукой Фред, кивая на наряд, который камердинеры держали в ожидании одобрения. Слуги остолбенели: их взяло сомнение, правильно ли они расслышали слова повелителя. Когда наряд шили, король Фред постоянно спрашивал, скоро ли он будет готов; к тому же именно он предложил алую подкладку и затейливые пряжки.

— Я говорю, немедленно убрать! — гаркнул король, когда никто из камердинеров не двинулся с места. — Принесите мне что-нибудь простое: например, костюм, в котором я был на похоронах отца.

Предыдущая глава

2

Следующая глава