Сборник "Киты по штирборту" [3 книги]

Антон Демченко

Киты по штирборту

Сборник

Книга I. Небесный бродяга

Пролог

Я вздохнул и, окинув взглядом своё нынешнее обиталище, хмыкнул. Не думал, что всё окажется так, но… да черт с ним. Главное, что ушёл, жив — здоров и даже по — своему неплохо устроился. По крайней мере, собственным домом обзавёлся и даже какой‑никакой прибыток смог организовать. Пусть мой дом находится в самом сердце «китового кладбища», как называют местные эту свалку отслуживших своё дирижаблей, ну а прибыток… Хм, я не единственный пользователь рунных цепочек в этом мире. Скажу даже больше, практически вся техника здесь строится на рунных принципах. Да, сама система довольно примитивна… для меня, но это неудивительно, учитывая, что прогресс здесь находится на уровне начала двадцатого века моего прежнего мира. Но она развивается и, вполне возможно когда‑нибудь достигнет привычного мне уровня… Вот только, думается мне, что я до этого светлого времени не доживу. Уж больно медлителен здесь прогресс. Страны мелкие, средств у них, а значит и возможностей для ведения фундаментальных исследований мало… А система образования… Ну, о какой системе можно говорить, когда здесь до сих пор в ходу институт личного ученичества? Нет, есть здесь и школы и университеты, но если в первых обучение не идёт дальше счёта и чистописания, то в университетах, тот самый институт ученичества цветёт буйным цветом. Откуда я это знаю? О, кто бы мог подумать, что можно отыскать на свалке… если знать, где искать, разумеется.

Вообще, этот мир похож и не похож на «тот». География та же, языки те же, но… страны другие, история, естественно, тоже. Технологии? Абсолютное подавляющее превосходство рунной техники и чистой механики. А, совсем забыл… ещё пар. Честно говоря, когда я впервые увидел раздолбанный двигатель одного из загромоздивших свалку монстров воздухоплавания, то хохотал как сумасшедший! Ну, не представляю я, каким зигзагом должна была идти конструкторская мысль, чтобы создать рунный паровой двигатель! Хотя, в чем‑то применённые автором решения удивляли своим изяществом. Но это я понял гораздо позже, когда появилось время и возможность как следует покопаться в этом металлоломе.

А они, в смысле, возможность и время появились далеко не сразу. Изначально‑то, я об этом даже не задумывался. Тогда, передо мной стояла одна цель. Выжить! Выжить любой ценой.

Я вспомнил момент своего появления в этом мире и поёжился. Это было… странно. Страшно, непонятно… и очень горько. Вот на меня накатывает огненный вал, я чую, как вспыхивают, моментально скручиваясь, волосы на моей голове, щеки горят от жара, а глаза, кажется, готовы вскипеть… и темнота в которую вскоре ворвался далёкий, но знакомый голос…

О да, я был согласен с ним на все сто. Мне действительно было лучше уйти… А потом, словно кто‑то услышал мою просьбу. И темнота перед глазами начала расцветать всполохами света, будто отблесками пламени. Послышались чьи‑то крики, стрельба… И я вдруг осознал себя задыхающимся от гари и стремительного бега в ночи. Сердце стучит, словно бешеное, лёгкие раздуваются как кузнечные меха, а ноги гудят от напряжения. Мимо замелькали стальные балки и фермы, тронутые пятнами ржавчины куски обшивки, мерцающие красными отблесками от разгоравшегося за моей спиной пожара… а я не мог остановиться. От страха. Он давил на меня, не позволяя замедлить бег, заставляя взбираться на горы покорёженного металла пока, в конце концов, я просто не рухнул на загремевший подо мной кусок обшивки, не в силах вдохнуть хоть чуть — чуть воздуха. Лёгкие горели, перед глазами плавали цветные круги… я попытался встать на дрожащие, ватные ноги, но опершаяся на металл обшивки рука предательски скользнула в сторону, раздался скрежет и пол подо мною, вдруг накренившись, поехал куда‑то вбок и вниз. Падения я не почувствовал. Отключился.

Пробуждение принесло с собой боль в ободранных ладонях и боку, которым я приложился при падении, озноб от проведённой на холодном металле ночи, полное непонимание происходящего и… ошеломление от вида собственного тела, отразившегося в куске полированного металлического листа намертво присобаченного к какой‑то стенке. Место, где я оказался, тоже не было похоже ни на что знакомое. Но в тот момент меня больше всего поразило именно моё тело. Точнее, не моё тело! Это был какой‑то мальчишка! Нет, я и сам не мог именоваться взрослым, но уж своё тело отличить от чьего‑то, явно гораздо более младшего, я точно могу! И этому конкретному телу явно было не больше одиннадцати лет. Худое, белобрысое создание, в шортах и майке, с тонкими и подвижными чертами чумазого лица, и огромными полными изумления серыми глазами. Вот что я увидел в полированном куске металла…

Как результат — обморок. Правда, недолгий. Ну, по крайней мере, мне так показалось. А когда я очнулся и попытался разобраться в происходящем, меня буквально накрыло волной чужих воспоминаний. Точнее, своих, но… ещё вчера у меня таких точно не было. Понимание пришло позднее. Во сне. А в тот момент, я сидел посреди полуразрушенного остова какого‑то корабля или чего‑то в этом роде, переваривая полученную информацию. А её было много. Начиная с того факта, что вокруг отнюдь не мой родной мир, и заканчивая вчерашним пожаром… как следствием атаки неизвестных на город. В результате которой, моё нынешнее тело лишилось дома и родных. Если я правильно понял, мальчишка… Рик, в смысле, здешний я возвращался из школы и вывернул на родную улицу аккурат в тот момент, когда поднявшиеся над портом пять дирижаблей внезапно открыли шквальный огонь по городу. И один из первых выстрелов разнёс его… мой дом вдребезги. Тут же занялись пожары, поднялась паника… и Рик… я побежал куда глаза глядят, от страха потеряв всякое соображение.

Вал воспоминаний и нахлынувшей боли от потери родителей стал последней каплей. По лицу сами собой побежали слезы, а тело, свернувшись в позу эбмриона, затряслось от рыданий. Рик… я любил своих родителей. Да, далеко не таких богатых, как моя прежняя «семья», и совсем не влиятельных. Но ведь любят не за это, да? А понимание того, что и в этот раз счастье иметь любящую семью обошло меня стороной, вырвало из груди дикий животный вой.

Я не знаю, сколько времени провалялся на полу полуразрушенного остова, заходясь в истерике, но когда смог соображать, понял, что ещё долго не смогу нормально разговаривать. Горло саднило, голос сорван. Вместо нормальной речи получается только шипение и хрип. А попытка привести его в порядок с помощью своей силы закончилась откровенным провалом. Я никогда не был силен в целительских техниках, но в тот момент, не смог выдать даже минимально приемлемого результата. И это напугало меня не меньше, чем все происшедшее ранее.

Моя сила была тем спасательным кругом, который всегда удерживал меня на плаву. Именно развитие контроля над своей силой позволяли мне хоть как‑то преодолевать трудности, которые так любили подбрасывать родственники… Там. И вот теперь, ко всем прочим злоключениям добавилось ещё и это. А я‑то думал, что больнее быть не может. Ошибся…

К счастью, вымотанный недавней истерикой, я уже был просто не способен на бурную реакцию. Устал. А потому, обречённо хмыкнув, огляделся по сторонам и, пожав плечами, снова свернулся калачиком на полу. В конце концов, какая разница, где я сдохну, правильно?

А потом был сон. Тот самый сон… странный, но такой знакомый…

Вздох. И марево, окружавшее меня, вдруг разлетается рваными клочьями, открывая… равнину. Степь… Колышется море какой‑то невнятно — серой травы, в низком хмуром небе грохочет гром, а тяжёлые налившиеся чернотой скорого дождя, облака то и дело озаряются вспышками зарниц.

Черт знает что! Как меня занесло сюда… от… а откуда? Последнее, что я помню Там — огненный вал, катящийся на меня, чую, как трещат, сгорающие волосы и жар обжигает лицо. А потом… темнота. А до того?

Стоило сосредоточиться, и вся моя короткая жизнь пролетела перед глазами, быстро, невероятно быстро, но… я вспомнил. Стоп — кадрами прошли все значимые события. От смерти родителей, до моей собственной гибели.

— И что же мне с тобой делать, а? Бегун… — Послышавшийся из‑за спины голос заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности. Вот ведь! Дошёл до ручки, называется. Расслабился от удивления, дурак, совсем за обстановкой следить перестал.

Я медленно обернулся и… никого не увидел.

— Простите?

— Хм, ты посмотри, какие вежливые мертвяки пошли, а? — Тот же голос, и снова из‑за спины. На этот раз, я повернулся куда быстрее, и все равно никого не увидел. Да что за ерунда?! И опять двадцать пять. — Угомонись, отрок и прекрати вертеться. Толку все равно не будет… а меня отвлекаешь.

— От чего?

— Да вот, думаю, что с тобой делать теперь. Не ожидал я как‑то, что ты сбежишь. Рассчитывал, что поддержишь моего посланца хоть на первых порах, а там уж… Ну да ладно… дело прошлое. Ушёл и ушёл. Обратно тебя запихнуть, я все равно не смогу…

— Не надо меня обратно! — Слова вырвались изо рта раньше, чем я сообразил о чем, собственно, говорит мой неуловимый собеседник.

— Да помолчи ты уже. Дай подумать… — Голос зазвучал строже, а меня только что к земле не прижало его недовольством. Вот это силища… М — да уж, лучше я действительно помолчу.

Едва эта мысль сформировалась, как голос хмыкнул.

— То‑то… шалапут! Ладно, есть у меня одна идея. Ох, не моя это работа, сюда бы Ладу, она б чего поизящнее придумала. Но… иди в общем. Там родня тебя гнобить не будет. Точно.

— Где «там»? — Не понял я. — И куда идти?

— А ты обернись. — Хмыкнул голос. Я выполнил приказ — просьбу и… передо мной оказалась дверь. Просто дверь. Деревянная, покрытая прозрачным, но уже потемневшим и потрескавшимся от времени лаком, с чугунной ручкой затейливой формы. Вот только стены не было. Просто дверь посреди степи. — Ну, и чего ждёшь? Открывай и шагай.

От удивления происходящим, я не нашёл ничего лучшего, чем выполнить и этот приказ неуловимого собеседника. Ухватился за ручку и потянул дверь на себя. Тяжёлая, набранная из толстых досок, створка неожиданно легко подалась и… меня залил белоснежный, нестерпимо яркий свет.

Этот сон снился мне… в смысле, мне — Рику, чуть ли не каждую ночь. И каждое утро «он — я» его забывал. Начисто. Но вот, то ли время пришло, то ли нервная встряска от смерти родителей тому виной, но я его вспомнил, а вместе с ним и свою прежнюю, такую короткую жизнь…

Наверное, это судьба. Там погиб в четырнадцать, здесь… А вот хрен им всем! Я вскочил на ноги и, оглядевшись по сторонам, хлопнул кулаком по раскрытой ладони. Выживу. Чего бы мне это не стоило. Есть я, есть мои знания и умения, пусть невеликие, но судя по тому, как взвился пыльный вихрь вокруг моего тела, и кое — какие способности все ещё при мне. А значит, будем жить!

Правда, насчёт способностей… надо бы ещё проверить, что там с ними. Уж если Воздух меня слушается не хуже, чем Там, то и энерго — информационное поле тоже должно поддаваться влиянию. По логике. Но с этим можно будет разобраться чуть позже. А пока… пока нужно определиться с дальнейшими планами и едой.

Пустой желудок согласно забурчал и я, прислушавшись к его мнению, принялся выбираться из дырявого корпуса огромного дирижабля на свежий воздух. Ну, если вонь старой смазки, масла и ржавого железа, можно назвать свежим воздухом.

Первой моей мыслью, было вернуться в город. Уж там‑то всяко удастся разжиться едой, но я не учёл одного обстоятельства. Бомбардировка‑то закончилась, но наступило закономерное продолжение. Город грабили. Крики и редкие выстрелы можно было услышать даже отсюда, со свалки. А значит, процесс поиска пищи грозит оказаться не таким уж и безопасным.

Но делать‑то все равно нечего. Есть хочется, да и… к родному дому надо сходить. Вдруг там… нет, вряд ли кто‑то выжил во взрыве. Но, я должен туда сходить. Обязан…

Надежда — злое чувство.

Часть первая. Новый дом

Глава 1. В недобрый час…

С того момента, как я вспомнил свою прежнюю… или предыдущую? жизнь, прошло довольно много времени. Город, который я — Рик помнил цветущим, хотя и довольно сонным местечком, застроенным высокими фахверковыми домами, утопающим в зелени садов и скверов, после налёта «каперов», умер… точнее, он и сейчас умирает. Кто‑то погиб в безуспешной попытке защитить себя и своё имущество от орды бандитов, высыпавших из дирижаблей пиратов, кто сумел избежать их внимания, большей частью покинули разграбленный город… Сами пираты убрались через два дня, едва на горизонте появился линкор Флота Открытого неба. Ушли, оставив за собой пятна пожарищ и трупы.

Линкор высадил в городе небольшой гарнизон и отправился догонять пиратов, а город… А что город? Если б не железнодорожная ветка, проходящая через Меллинг и небольшая верфь, занимающаяся ремонтом каботажных дирижаблей, город бы давно умер. А так, дыра — дырой, но ещё как‑то дышит, под прямым контролем военных и администрации судоремонтного завода. На верфи, кстати, теперь работают не местные жители, а «вахтовики», а в самом Меллинге, кроме питейных заведений, пары борделей и здания военной администрации, никаких признаков цивилизации не осталось. Выражаясь языком моего оставшегося незнамо где, вечнозанятого дяди, единственный растущий показатель в Меллинге, это количество преступлений. Ну, а если бы здешние военные власти взялись за подсчёт населения, то обнаружили бы, что количество бездомных и праздношатающихся тоже превысило число таковых, до атаки пиратов. Но военным до этого дела нет, поскольку кроме гарнизона, охраняющего верфь и работающих на ней вахтовиков, официально, в Меллинге никто не живёт.

Казалось бы, а что здесь забыли все эти неучтённые личности? Всё просто. Тут очень удобно прятаться от проблем, никакая полиция не достанет. Её здесь просто нет. Короче, всего за несколько месяцев, город превратился в откровенную клоаку. И я до сих пор радуюсь, что устроился не в самом городе, а поселился на «китовом кладбище».

Мой отец тоже работал на верфи, и я обожал приходить к нему на работу. Более того, едва мне исполнилось десять лет, мастер его цеха взял меня в «ученики». Таких вот малолеток- помощников на верфи было больше двух десятков. Детский труд? Да. Но мы были счастливы, когда приносили домой жалованье и торжественно вручали его матерям. Между прочим, заработок ученика был не так уж мал. Ведь что выгоднее, заплатить пацану, способному пролезть в любую щель на ремонтируемом каботажнике, или тратить огромные деньги на демонтаж половины того же каботажника, чтобы добраться до повреждённого узла? Я уж молчу о том, что большинство таких вот учеников, впоследствии пополняли заводской штат и на практике могли дать фору любому начинающему инженеру…

В общем, благодаря полутора годам проведённым на верфи, что и как расположено на дирижаблях, я знал неплохо. Да — да, воспоминания неопровержимо доказали, что мне не одиннадцать лет, как я поначалу решил, а двенадцать. Просто, телосложение такое… субтильное.

Но именно благодаря своей миниатюрности, я получил представление об устройстве дирижаблей, и в том числе знание, где следует искать, скажем так, неучтённые объёмы. Ну да, контрабанда на каботажниках, обычное дело. Подрабатывают ею все, от трюмных, до капитанов. И знание их тайников и захоронок очень помогло мне, когда я обосновался на «китовом кладбище». Правда, если на верфи я — Рик имел дело с каботажниками — небольшими дирижаблями совершающими недолгие полёты от одного наземного города до другого, то «киты»… это уже совсем другое дело. Огромные суда, путешествующие по всему миру на очень больших высотах, от одного парящего города, до другого, связывающие их между собой и… с землёй.

Да, информация о парящих городах, воспринимавшаяся прежним Риком как нечто обыденное, хотя и ни разу не виденное, меня откровенно потрясла. Я с трудом мог себе представить многокилометровые диски укрытые ажурными прозрачными полусферами, летающие где‑то над облаками. От одной мысли о количестве энергии требуемой для поддержания этих махин в воздухе, у меня волосы на затылке встали дыбом. Но, не верить в существование таких городов, оснований не было…

Первый выход в Меллинг я смог совершить, только когда пираты убрались прочь, удирая от появившегося в небе военного линкора. А до того, не рисковал забираться дальше колонки с водой на окраине. Аккурат рядом с чьим‑то огородом, где можно было разжиться картошкой.

Пробираясь по пустым улицам кое — где дымящегося города, я не мог отделаться от ощущения, что Меллинг затих, будто не в силах поверить в окончание только что творившиегося на его улицах кошмара. Обходя по широкой дуге валяющиеся на пути трупы и шарахаясь от каждого шороха, я добрался до уже остывшего пепелища оставшегося на месте моего дома и… застыл в сотне метров от него.

Только четверть часа спустя, я смог убедить себя подойти ближе. Под ногами захрустели угли и обгоревший мусор, а в нос шибанул запах гари… От дома не осталось ничего. Его буквально разметало взрывом. Побродив по пепелищу и убедившись, что здесь ничего и… никого нет, хотел было уже развернуться и отправиться на поиски еды, когда до меня дошло, что я стою на обгоревших, но нигде не проломленных досках пола. А это значит, что подвал мог оказаться цел.

Кое‑как задвинув поганое настроение на задворки сознания, я поплевал на руки и принялся за дело. С трудом освободив от мусора участок, где по моим расчётам должен был находиться люк в подпол, обдирая руки и ломая ногти, я попытался поднять тяжёлую крышку и чуть не взвыл от бессильной злости на собственное тщедушное тело… а в следующий миг, люк скрипнул и открылся, словно подброшенный неведомой силой. По лицу мазнуло воздушным потоком и я горько усмехнулся. Вот — вот… забыл дурак о Воздухе. Ну ничего, будет мне урок. В подтверждение того, что больше не забуду о своих невеликих силах, знакомым по «тому» миру усилием сформировал тонкую струйку холодной чистой воды, и с удовольствием напился.

Спустившись вниз по покосившейся лесенке, попутно прикрыв за собой люк, я привычным движением снял с крюка керосиновую лампу, похлопал себя по дырявым карманам замызганных штанов и… со злостью хлопнул себя ладонью по лбу. Нет, память Рика меня явно подводит. Точнее долгое отсутствие привычки использовать стихии.

Разогретый воздушный поток, тонкий, словно игла, воспламенил фитиль лампы и по стенам заметались беспокойные тени. Но вот, пламя выровнялось и я смог рассмотреть подвал моего бывшего дома во всех подробностях. Он почти не пострадал от прогремевшего над ним взрыва. Разве что несколько банок с соленьями разбились, попадав с полок, да рухнула гора всякого хлама, которую отец уже год как обещал матери разобрать…

Втянув носом воздух, стараясь удержаться от слёз, я чуть постоял на месте и, двинулся вглубь подвала. Да уж, пошутил тот Голос… «Родня гнобить не будет»… Ур — род!

Воздух рванул от меня во все стороны и я, лишь огромным усилием воли смог удержать стихию, кажется, готовую разнести всё и вся вокруг. Нет… так дело не пойдёт. Надо вплотную заняться своими возможностями, а то чёрт знает что получается… Но с этим потом. Пока, нужно определиться с тем, что здесь имеется, потом понять, где и как жить дальше, а уж там…

Одно радует, от голода в ближайшие месяцы я не помру. Тут одних консерв года на три, вообще‑то… Помню я их, в лётный паёк входят. Сколько мы их с батей из матросских захоронок вынесли, у — у! На списанных военных дирижаблях «каботажных» серий, что на нашей верфи переделывали в «грузовики»… и каперы, кажется, в каждом втором тайнике пара банок тушёнки да найдётся. Поневоле задумаешься о том, что на флоте личный состав голодом морят.

От идеи поселиться в подвале собственного дома, меня удержали звуки выстрелов, донёсшиеся с улицы. Аккуратно приподняв крышку люка, я выглянул в получившуюся узкую щель и… охнул. У двери почти не пострадавшего дома через дорогу, валялся человек в форме полицейского, а спрятавшиеся за перевёрнутую телегу посреди улицы, двое его коллег палили из пороховых револьверов в дверной проём. Неужто, каперы кого‑то из своих здесь забыли?!

Но тут, один из полицейских подал голос… и я понял, что оставаться в Меллинге мне не хочется. Совсем.

— Край! Лучше выходи сам! Всё равно ведь и тебя и дочку твою вытащим. Выходи, глядишь, живым останешься.

— Выбл…к! Я тебе уд отрежу и в жопу вставлю! — Голос дядьки Края, отставного флотского старшины я знал хорошо. А вот то, что вечно усмехающийся, весёлый сосед может быть таким злым, стало для меня откровением. — Дочку тебе мою? А вот этого не хочешь?

Из дверного проёма вылетело что‑то тёмное, округлое… А потом грохнул взрыв и я, не удержавшись на шаткой лестнице, скатился на пол подвала.

Глава 2. Рик, который живёт…

М — да, если уж полиция сорвалась с нарезки и начинает терроризировать город, который должна была охранять, значит, дело плохо.

Как оказалось в дальнейшем, я был прав. Гарнизон, высаженный в Меллинге линкором, не имел никакого отношения к венедскому флоту. Если быть точным, город оказался под властью германского императора. Я вспомнил, какую территорию занимал Рейх в «Том» мире, и не удержался от ухмылки. Здесь он втрое меньше, и это без учёта колоний. Но «империя», етить…

И этому гарнизону не было никакого дела до выживших горожан. Нет, они никого не притесняли, но и жалоб не принимали. В результате, вскоре народ побежал. И первыми сбежали бывшие власти, разумеется… Тем более, что на чугунке, как она здесь зовётся, кто‑то словно открыл клапан, и в Меллинг хлынули отбросы всех мастей, большей частью из всё той же Германской империи. Это было последней каплей.

Я бы тоже куда‑нибудь сбежал. Но куда?! Куда деваться двенадцатилетнему пацану без документов и с коробкой венедских гривен, найденной в отцовом тайнике в подполе? Да меня пристрелят по дороге и никакой Воздух не поможет! Про любимые руны вообще не заикаюсь.

Нет, конечно, можно было бы присоединиться к дядьке Краю, перестрелявшему наших полицейских, когда те нацелились на его дочь. Ни сам Край, ни Хельга мне бы не отказали. Но в том‑то и дело, что когда я созрел до этой мысли, то есть, на следующий день после его сражения с полицией, отставной флотский уже успел отправить дочь к родне на восток, а сам остался в Меллинге, и уезжать почему‑то, явно не торопился. Остальные соседи, что могли бы мне помочь, либо были убиты пиратами, либо бежали ещё до того, как я добрался до руин моего дома.

Нет, разумеется, я обратился к Краю, но… Увидев меня живым и здоровым, бывший флотский старшина искренне обрадовался, а когда услышал мой вопрос, резко посмурнел и развёл руками. Дочь, под охраной его двоюродного брата уехала проходящим поездом, рано утром. От греха подальше… А он остался. Дела.

— А твои? — Покосился на окно Край Бронов, кряжистый, почти квадратный мужик, с широченными ладонями и круглым, некогда улыбчивым, но сейчас хмурым лицом, когда я напоенный чаем с горячими блинами, осоловело клевал носом за столом на кухне его дома.

— Я из школы возвращался, когда те дирижабли ударили. Как раз к перекрёстку со стороны Цветочной подошёл. — Вздохнул я. — Мама с папой дома были. Их первым выстрелом и накрыло. Словно специально целились…

— Понятно. — Хмуро кивнул Край. — А родня? Отец твой говорил, что его кум где‑то на Фабричке живёт…

— У них и останусь, если уехать не получится. Я уж с дядькой Милом договорился. — Кивнул я. Говорить, что дом отцова кума, моего крёстного пуст, я не стал. Зачем? С Края станется поселить меня у себя, а я… Я не хочу. Интуиция, чуйка, называйте как угодно, но это чувство не раз меня спасало в «том» прошлом, и я привык ему доверять. Сколько раз я избегал очередного визита в реанимацию, как минимум, просто потому, что решал сменить маршрут, которым возвращался с обеда в свою комнату? Не перечесть. Вот и сейчас, то самое предчувствие зудело и настаивало на том, что селиться под одной крышей с Краем, затея дурная и опасная. Да и вообще, оставаться в городе нельзя. Ни в коем случае. Чувство опасности было настолько острым, что я и не подумал ему противиться. И правильно сделал. Собственно, подтверждение этому я получил через несколько недель, увидев, как гарнизонные шерстят дом Края, а двое солдат в тёмно — серой форме уводят избитого соседа куда‑то вниз по улице. И это был не первый местный житель, чем‑то не потрафивший новой власти. Уж что они там искали, бог весть… В следующий раз, я встретил бывшего соседа только через месяц, когда он, кряхтя, наводил порядок в своей скобяной лавке, на соседней улице. Отпустили его германцы… К тому времени, я уже успел найти себе жильё на «китовом кладбище». А что? Место тихое, спокойное… и никаких соседей с ненужными вопросами… Комфорт? Так ведь не зря я полтора года на верфи работал, так что подобрать удобное место для жилья, особого труда не составило. Да и знания руники никто не отменял. Обосновался я в остове небольшого высотного «курьера», очень удачно сидевшего на брюхе, так что никаких проблем с перемещениями по его внутренностям не было. Но главное было не в этом. «Курьер», это не каботажник, хотя по размерам и похож. Но летает он, как «киты», на запредельных высотах и времени на посадки для дозаправки водой у него нет. Всё ради скорости. Вместо этого, как и на «китах», на курьерах устанавливают рунные водные конденсаторы. И конкретно на этом, найденном мною на свалке стареньком «Тайфуне», конденсатор имеется в наличии. Рабочий. Почему его не сняли? А зачем? Модель древняя, на другой «высотник» его не переставишь, да и снимать огромную трубу, проходящую вдоль оси корабля от бака до кормы, замучаешься. Это ж весь корпус разбирать надо! В общем, невыгодно и никому не нужно. Понятное дело, что работать на земле с той же эффективностью, что и в небе, этот конденсатор не может. Нет набегающего потока воздуха. Но мне ведь много и не надо, а для душа и питья, его мощности вполне хватит.

Вообще, здешние рунные механизмы меня несказанно порадовали. Почему? Да потому, что руны тут ничем не отличаются от известных мне по «тому» миру. А уж рунику я учил на совесть! Надо ж было как‑то скомпенсировать свою слабость в стихиях… да и интересно мне было.

Правда, и здесь мир смог меня удивить, когда, восстановив несколько повреждённых участков конденсатора, я попытался активировать этот агрегат. Честно говоря, включая трубу, я надеялся только проверить её работоспособность. На это моих собственных сил должно было хватить… каково же было моё удивление, когда замкнутый контур вдруг стал всасывать энергию из окружающего пространства. Сам! Я‑то всё голову ломал, где мне найти приличный накопитель, а тут… Это был самый натуральный шок. Зато, стало немного понятнее, почему я не могу привычно оперировать энерго — информационным полем. Оно слишком «густое»… и неподатливое. Настолько, что удержать над ним контроль практически невозможно. Всё равно, что пытаться голыми руками отклонить струю воды из брандспойта. Сносит! Вывод один. Оперировать Эфиром без помощи рун, здесь практически невозможно.

Но, включая конденсатор, кое‑что я всё‑таки упустил. А именно: водопровод. Увлёкшись восстановлением агрегата, я как‑то позабыл, что конденсатор питает не только штатный водопровод курьера, но и непосредственно двигательный отсек. Его и затопило. Несильно, но пришлось ждать двое суток, пока вода уйдёт в землю. Тем временем, я облазил всю водопроводную систему курьера, а это несколько километров труб, между прочим, и, воспользовавшись утащенными из подвала отцовыми инструментами, изолировал ненужные мне части системы, заодно и дышавший на ладан бак утилизатора в порядок привёл. Теперь и о запахе канализации беспокоиться не надо… года три, как минимум. А там, что‑нибудь придумаю.

А потом была долгая и упорная борьба с местным аналогом системы освещения. Убил бы «гения», что её создал. Поначалу, я хотел восстановить штатную проводку, но разобравшись в её рунах, плюнул на этот бред и, вооружившись отодранными от обшивки пластинами, за два дня сработал собственную «времянку». Получилось очень даже неплохо. Металлические листы с выцарапанными на них Воздухом рунами, послушно излучали не очень яркий, но ровный свет, стоило соединить их между собой небольшой перемычкой, на которой я вывел недостающую на пластинах часть рун. Есть контакт между группами рунескриптов — есть свет. Контакта нет, и свет гаснет. Всё просто… ну, для тех, кто хоть что‑то понимает в рунике.

Ещё несколько дней у меня ушло на то, чтобы перетаскать из подвала все домашние припасы и… каюсь, не удержался, полазал в домах слинявших из города соседей. Хорошо ещё, что в царившей тогда в городе суете, никому не было дело до таскающегося туда — сюда ребёнка.

Но кто бы знал, сколько нервов и сил я убил на то, чтобы перетащить в свой новый дом одну — единственную кровать! Нет, разумеется, я её предварительно разобрал, но… телу‑то всего двенадцать и сил у него, как у двенадцатилетнего! М — да, придётся вспомнить о тренировках…

Но дотащил. С матом, вымотавшись до дрожи в коленях и заработав не один синяк, пока перетаскивал упрямую «сетку» через завалы на свалке, я таки допёр её до своего нового дома и, глянув на мостик, над моей головой, глухо застонал. Чтобы затащить будущую кровать на двадцатиметровую высоту, придётся вывернуться наизнанку… А куда деваться? Потащил…

Да, в курьере я обосновался не в капитанской каюте, как можно было подумать, а на мостике. Почему? Потому что жилых отсеков здесь просто нет. При разборе, монтажники вынесли всё, вплоть до переборок. Так что, остался только металлический каркас, трюм, да два «непродуваемых» объёма. Собственно, мостик и двигательный отсек. Остальное же… прикрытые драной обшивкой «рёбра» основного корпуса, с узкими мостками, протянутыми на разной высоте… и с кучей труб оплетающих это пространство, словно невиданные железные змеи. Неуютно… А на мостике шик и блеск. Помещение небольшое, обогреть легко. Стёкла вставил, бронежалюзи починил… ну и наличие запасных выходов тоже не стоит со счетов сбрасывать.

Глава 3. Будни трюмной крысы

Как и предполагала моя чуйка, дела в городе месяц от месяца шли всё хуже. Не у всех, понятное дело. Гарнизон и вахтовики, привезённые очередным германским дирижаблем для работы на верфи, чувствовали себя довольно вольготно. А вот местные…

В городе по ночам шла стрельба. Грохотали ружья и револьверы, припозднившихся прохожих резали, как свиней, обирая до нитки. Гарнизону было плевать. Защищать старожилов они не собирались. Но когда накопившаяся в Меллинге, криминальная шушера решила «пошерстить» Фабричку — район, где поселились вахтовики, солдаты, охранявшие эти кварталы быстро надавали оборзевшим бандитам по щам. Проще говоря, перестреляли всех и… свалили трупы на центральной площади, прямо перед обгоревшим зданием ратуши. Твари намёк поняли, и больше в расположенную на отшибе Фабричку не лезли, ограничившись «общей» частью города. Старожилы тоже смекнули куда ветер дует и… проходящие через Меллинг поезда снова заполнились бегущими от такой жизни жителями недавно процветавшего городка.

Было ещё одно место, которое гарнизонные взяли под свой присмотр. Рынок, куда фермеры свозили свои продукты с окрестных сёл. Но бандиты туда изначально не совались, быстро объяснив более тупым «коллегам» всю пагубность нападений на хуторян и сельчан. Жрать‑то всем надо. Правда, было ещё ворье… Так, где его нет?

В общем и целом, жить в городе стало «весело». Настолько, что я старался заглядывать туда только для того, чтобы пополнить свои запасы и разжиться необходимыми для нормальной жизни вещами. Отцовы деньги я не трогал. Зачем? Если ещё во времена оны, мы с друзьями бегали на свалку за всякой мелочёвкой, которую у нас с удовольствием принимали кладовщики на верфи. Власть в городе сменилась, сменились и кладовщики… но вот аппетит у них остался прежним, так что я ни на секунду не сомневался, что их заинтересует мой «товар». И не ошибся.

— Тебе чего, малец? — Сидящий за столом в небольшом домике за складами, заведующий взглянул на меня поверх очков. По — немецки спросил. Что ж, этот язык я учил. Пусть не здесь, а Там, но… мал — мала говорить могу.

— Вот, дяденька. — Я забрался с ногами на стул, и вывалил перед опешившим кладовщиком кучу свёрнутых в двигательных отсеках «китов» измерительных приборов. Почищенных и проверенных на работоспособность, разумеется.

Кладовщик смерил взглядом немаленькую кучку блестящих надраенной латунью деталей, поворошил её пальцем и, сняв очки, вздохнул.

— И?

— Мы с мальчишками раньше на свалке такие вот штуки искали и приносили сюда. Вот видите, это манометр! У нас дядька кладовщик такой приборчик за полгривны брал! — Радостно сообщил я. А мой визави сверкнул глазами. Есть поклёвка! Ну да, новый — ты полторы стоит…

— Половина венедской гривны… это же получается две марки… Он рабочий? — Грузный кладовщик подозрительно постучал по стеклу манометра ногтем и снова воззрился на меня.

— А как же! — Закивал я.

— И чем же ты его проверял? — Недоверчиво поинтересовался кладовщик. Ну, это просто…

Я выудил из кармана небольшую металлическую пластинку с двумя резиновыми «усиками», один из которых присобачил к штуцеру. Стрелка дёрнулась, а глаза кладовщика поползли на лоб.

— Это что? — Ну, не объяснять же ему, что прежний кладовщик сам проверял работоспособность притащенных нами деталей и приборов, в том числе и манометров, а поскольку я не доверяю новому «контрагенту», то сварганил эту вот игрушку за полчаса, буквально на коленке.

— Это нам Риткин отец сделал, специально, чтобы мы хлам не таскали. Инженер он… был… — Я натурально всхлипнул… а кладовщик неожиданно отвёл глаза. Однако…

— Понятно. Хорошее дело ты придумал, малыш. — Чуть помолчав, заговорил мой собеседник и, пожевав губами, тряхнул головой. — Но не могу я тебе по полгривны за них платить. Дорого, не позволят мне столько из кассы потратить…

Ну да, как же, из кассы, ага! Так я и поверил…

— А как же быть? — Я уселся на стул. — У меня же… мне же надо…