Сказка На Ночь II: Имаго

– Хватит интриговать, ведите, показывайте ваш «прорыв».

Бондаренко вежливо поклонился и побежал открывать перед майором дверь. Тот недоумённо пожал плечами и вышел в коридор.

– Прошу за мной, – повёл его учёный, став рассказывать по дороге о проекте. – Год назад к нам попал один мальчик. По свидетельствам очевидцев он мог силой мысли или взгляда разбивать вещи и даже рубить деревья.

– Даже так?

– Да-да, представьте себе. Но это проверить не удалось, так как задержание, во время которого ваши спецслужбы передрались по ошибке, привело к тому, что мальчик впал в кому.

– Наши перестарались?

– Не «наши», а «ваши». Может быть, но всё же основную роль сыграл двадцатитонный грузовик, врезавшийся в парня на полной скорости.

Майор присвистнул.

– М-мать… Подождите, вы сказали, что после этого он впал в кому? Он что – остался жив?!

– Именно! – в это время они подошли к лестнице и начали спускаться. – А вот грузовик восстановлению не подлежал. Молодой человек получил повреждения внутренних органов и множественные переломы. А вот дальше началось самое интересное: когда мы начали оперировать, пытаясь спасти его жизнь, вся полость его тела заполнилась чёрной жидкостью, в которой, как в супе, плавали его внутренние органы. Хирургические разрезы стали затягиваться, оставляя на коже тонкие полоски чёрной смолы. Мы отступились, а когда через пару дней сделали томограмму, его физическое здоровье не вызывало опасений. Парня перевезли сюда, и начались долгие исследования.

На первом этаже учёный открыл неприметную, без опознавательных знаков дверь справа, за которой обнаружилась ещё одно лестница вниз. Михалыч удивлённо хмыкнул, для верности пропустив Станислава Борисовича.

– Вот мы и подошли к самому интересному: каковы результаты?

– Здесь не всё так однозначно, – несколько замялся Бондаренко. Дальше он заговорил не так увлечённо, наоборот гораздо медленнее и тщательно подбирая слова: – Основная трудность, с которой мы столкнулись – это невозможность взятия его крови на анализ.

– Как так?

– Сейчас-сейчас объясню, мы как раз пришли. – Лестница упёрлась в крохотный цементный пятачок, служивший ковриком у массивной металлической двери, с тёмным окошком посередине. Учёный положил ладонь на окошко, и неоновая линия обрисовала руку. Станислав Борисович оторвал кисть, контур её остался, затем, подтверждая соответствие, изменил цвет на ярко-салатовый. Экран с рукой изменился на большой калькулятор. Бондаренко быстро пробежался по цифрам, набирая код. Дверь пискнула и приотворилась. Учёный широко открыл её, и шутливо поклонился, пропуская вперёд военного. Тот, на сей раз, воспользовался этим.

Майор оценил дислокацию: небольшой подвальный зал, метров семь в ширину и десять-двенадцать в длину, перегорожен посередине прозрачной стеной. По эту сторону большая часть пространства заставлено столами, тумбочками, шкафами, стульями, на которых стояли компьютеры, принтеры, громоздкие лабораторные агрегаты, мини бара-камеры, многочисленные датчики и кучи, кучи бумаг. Сотни белых листов, испещренных машинописью, покрывали столы, стулья и даже отдельные участи пола, подобно первому снегу. Во всём этом хаосе, словно рыбы в воде, обитали учёные и лаборанты. Они разговаривали, смеялись, спорили, кричали, стучали по клавиатурам, делали пометки на листках, что-то смешивали в пробирках, что-то разглядывали в микроскопах… В общем, шёл обычный рабочий день научного учреждения, способный свести с ума любого дисциплинированного военного.

Во второй, дальней, половине зала стояла единственная вещь: бледно-голубой саркофаг, с прозрачной крышкой. К нему из углов комнаты тянулись серые нити кабелей, в остальном эта половина была девственно чиста. А в саркофаге лежало что-то, лишь отдалённо напоминающее человека: худое до измождения тело, космы чёрных волос, борода и усы, закрывавшие почти всё лицо.

– Вы что, заменили мальчика бродягой или дохлую обезьяну не успели до конца побрить? – недовольно спросил Михалыч. Он явно был разочарован увиденным.

Станислав Борисович смутился.

– Да мы как-то не задумывались о его внешности, разве это важно?

– Сразу видно – учёные, обо всех по себе судите. Как вы вообще с ним сотрудничали? Он что, ни разу не попросил зеркала?

– Всё дело в том – когда мы обнаружили, что парень выходит из комы, мы поместили его в саркофаг и стали, время от времени, закачивать туда усыпляющий газ, чтобы он не очнулся. Питание подавали внутривенно.

– Зачем?!

– Ну… он мог быть потенциально опасен, так-то оно спокойнее… – нерешительно ответил Бондаренко, поправляя очки.

– И в итоге вы целый год тратили государственные средства, даже не узнав, на что он способен?! – Березин был готов прибить трусливого учёного. Хаос вокруг них замер, прислушиваясь к разговору. Кажется, даже аппаратура стала попискивать тише.

– А мы не пытались получить идеального солдата! Его организм представляет больший интерес для медицины, чем для военщины! – выпалил Бондаренко, и замер сам, испугавшись собственной смелости.

– А это не вам решать! – рявкнул майор. Ноздри его хищно раздувались, он стал похож на бешеного быка. Пару секунд он постоял, старясь взять себя в руки. Наконец он продолжал, уже практически спокойным голосом: – Хорошо. Показывайте, что вы открыли в разделе «Медицина».

Станислав Борисович почему-то не обрадовался этой просьбе.

– Видите ли, как я начал говорить раньше, – начал он, нервно сплетя руки, – мы столкнулись с кое-какими трудностями. А именно – невозможность анализа крови молодого человека. Всё дело в том, что взятая кровь через пару минут начинает менять цвет на чёрный и растворяется в воздухе. Немного дольше она сохраняется, если её связать с другими материалами: деревом, сталью, резиной. При этом она изменяет не только цвет, но и свойства материала. Преобразовывая его во что-то новое. Самый интересный эффект она даёт на живых объектах. Подопытные мыши изменялись, превращаясь в своё подобие, но чёрного цвета, причём их кожа стала напоминать резину, которую трудно было проколоть иглой, они становились гораздо сильнее, могли пробить стенки клетки.

– Здорово! А вы говорите, мы не сможем создать идеального солдата! – Березин ударил кулаком по ладони. – Надо дать этой крови нашим войскам, и мы сможем победить пришельцев! Клин клином вышибают!

– Не всё так просто. Эффект для живого организма длится не более двадцати минут. – Осадил его учёный.

– То есть давать её нужно будет непосредственно во время атаки, – гнул свою линию майор.

– Это живое существо, а не сосуд для создания эликсира! Как вы можете так рассуждать?! – Бондаренко был поражён до глубины души.

– Отставить сентиментальность. Что стоит одна жизнь по сравнению с возможностью выжить всему человечеству? Уверен, будь у него возможность, парень пошёл бы на такое добровольно!

– Чушь! Может, хотите спросить его самого?

– А и спрошу, всё равно его надо будить. Не буду же я везде таскать за собой этот саркофаг!

– Будить – это не совсем корректное определение. – Станислав Борисович снял очки с головы, водрузил на нос, передумал и снова одел на голову. – Судя по показателям активности мозга, он не спит, а бодрствует. Усыпляющий газ подавляет его мышечную активность, но не умственную.

– М-мать! То есть, он уже год заперт в оболочке собственного тела, не способный даже открыть глаза? – Майор постучал по стеклу, разделяющему помещение. – Что произошло с его разумом за такой срок в карцере?

– Н-не знаю. Тем более, нельзя его будить! – Бондаренко опять сцепил руки в замок.

– Отставить трусость. У меня приказ задействовать любые средства. – Семён Михайлович заложил руки за спину. – Вы не думали, что есть связь между ним и пришельцами после ваших опытов на мышах?

– Была такая гипотеза. Но даты их появления и попадания пациента к нам не совпадают. Как и его выход из комы. Никакой подтверждённой взаимосвязи.

– Отлично! Добавьте сейчас в саркофаг усыпляющего газа, а потом пошлите своих лаборантов, чтобы они привели парня в порядок – побрили, постригли и так далее. Я хочу разговаривать с человеком, а не с чудовищем.

Бондаренко распорядился. Через полчаса всё было сделано: саркофаг разгерметизирован, парень чисто выбрит и коротко подстрижен. Все столпились у прозрачной бронестены, ожидая, когда же он очнётся. Постепенно его иссушённое тело стало словно накачиваться изнутри, опавшие мускулы наливались силой, морщины разглаживались, молодой человек стремительно восстанавливался. Наконец, он глубоко вздохнул и открыл глаза. Спокойный, немного сонный взгляд прошёлся по помещению, потом немного задержался на людях, столпившихся напротив, и глаза снова прикрыли веки. Но тут же распахнулись. Взгляд изменился, стал более цепким, сосредоточенным, глаза прищурились, ловя каждую деталь окружения. Вдруг зрачки парня расширились, заполнив радужку, но не остановились на этом и расползлись дальше. На замерших людей безмолвно смотрела человеческая оболочка с провалами тьмы вместо глаз.

Семён Михайлович заморгал и потёр переносицу. Ему показалось, что он видит парня, как сквозь горячее марево, словно между ними находится пышущий огнём костёр. Колеблющийся воздух уплотнился, посерел, скрывая фигуру молодого человека коконом, по которому пробегали конвульсивные волны. Вдруг эта сфера выстрелила во все стороны десятками лент. Люди испуганно отпрянули от стены. Щупальца, подобно безглазым змеям, стали тыкаться в неё, пробуя на прочность. Постепенно их напор становился всё яростней. Туман заполнил всю половину зала с саркофагом, постепенно наливаясь чернотой. Михалыч сдавленно застонал:

– Что же вы наделали, Бондаренко, вы сделали из него врага! Нужно было раньше его разбудить и наладить контакт!

Щупальца исследовали каждый миллиметр бронестекла.

– Он сможет сюда пробиться? – прошептал майор.

– Не знаю, – так же тихо ответил Семён Борисович, – то, с чем мы имеем дело, не поддаётся научному объяснению, поэтому может быть всё, что угодно. Но будем верить в силу науки, эту бронестену разве что танк сможет пробить.

Щупальца за стеной бесновались, свивались в кольца, долбились в прозрачную поверхность, пытались протиснуться в щели. По перегородке побежали трещины. Туман усилил напор.

Большинство учёных уже кинулись к двери, когда преграда между ними и парнем рухнула, и волна чёрного тумана накрыла людей.

Березин выхватил табельный пистолет, но целиться было не в кого. Непроницаемая хмарь окутывала его, подобно ватному одеялу, майор с трудом различал даже собственные руки. Но зато были слышны отголоски разговоров людей, какие-то вскрики и плачи. Михалыч вертелся вокруг себя, пытаясь понять, откуда же они идут. Наконец он наткнулся на что-то твёрдое. Это был компьютерный стол. Определив по нему, в какой стороне должен находиться саркофаг с парнем, майор выстрелил туда три раза. Напряжённо вглядываясь через прицел, он заметил, как нему кто-то приближается с той стороны.

– Стой! Стрелять буду! – надсаживаясь крикнул Березин.

– Сёма, Сёмочка… Ты убил меня… – такой знакомый женский голос был ему ответом.

Туман, вроде бы, немного прояснился, и Михалыч увидел приближающуюся к нему на нетвёрдых ногах женщину. Она была одета в светло-зелёный сарафан и белые босоножки. Каштановые волосы собраны на затылке в пучок. Одной рукой она зажимала кровоточащую рану на животе.

– Алла?… Как… Как ты здесь оказалась?! Нет… этого не может быть… – майор пятился, держа перед собой пистолет, словно щит.

– Ты убил меня… ты убил… меня… – как автомат повторяла женщина, медленно приближаясь.

– Нет! Исчезни! Привидение! Морок! – кричал Семён Михайлович, в отчаянье расстреливая обойму в потолок.

Женщина остановилась и ухмыльнулась.

– Морок? А что, мне нравится! – хриплый бас из её уст казался надругательством над памятью Михалыча.

Женская фигура оплыла как воск, обнажая полуголого парня. Кожа его казался ещё бледнее в контрасте с чёрными провалами глазниц. Он резко выбросил руку в сторону военного, и Михалыч задохнулся. Через боль Березин опустил глаза и увидел, как из его груди выбиваются лучи колеблющегося воздуха. По ним, словно по металлу, текла удивительно яркая кровь. Его кровь.

Чёрный туман, заполняющий весь подвальный зал, собрался в фигуру парня. «Это люди или мобы? Я в реальности или в Уроборосе? Ничего не понимаю…» Молодой человек рассеянно посмотрел на тела людей, валявшиеся на полу, как разбросанные игрушки, и, шлёпая босыми ногами по бетонному полу, вышел за дверь.

Поднимаясь по лестнице, он шатался из стороны в сторону, судорожно цепляясь за металлические перила. Слабость навалилась внезапно, хотелось просто лечь и уснуть, на пару дней как минимум. «Я вечность был во тьме. Вечность растворялся во мраке. Вечность слушал тишину. Кто я?»

Молодой человек вывалился в коридор и пошёл дальше, опираясь на стену.

«Мак-сим. Макс. Зед. Мрак. Морок. Человек. Высший Игрок. Перерождённый. И… кто я теперь?» Через пару метров он понял, что дальше тупик и повернул обратно. В здании было тихо и сумрачно, тусклый серый свет лился из двух окон за спиной парня. Он шаркающей походкой плёлся за своей едва видимой тенью.

«Веди меня тьма, я пойду за тобой. Что выбирать путь, если все дороги ведут в никуда. В вечность мрака и тишины.»

Максиму показалось, что тень раздвоилась, но он тут же понял, что это было какое-то живое существо. Оно вылезло прямо из пола. Макс остановился, с интересом его разглядывая. Существо сидело на корточках, опираясь только на пальцы. У него была блестящая чёрная кожа с бледными костяными пластинами, прикрывающими большую часть поверхности тела, шарообразная голова с мёртвыми бесцветными глазами слепого и узкая щель рта, разделяющая голову почти надвое. Когда существо открыло пасть, Макс увидел ряд одинаковых треугольных зубов и длинный бескровный язык, бледно синеватого цвета, как у утопленника. Оно словно вышло из старых чёрно-белых фильмов.

– Что ты такое? Кис-кис-кис, – парень помахал ему рукой.

Чудовище резко распрямилось и зашипело. В его руках оказались две кривые сабли, хищно сверкнувшие сталью в полумраке коридора. Монстр направился к Максиму. Он шёл, будто бы на одних цыпочках, странной подпрыгивающей походкой. «Где-то я уже видел так ходящих существ…» – отстранённо подумал Макс, не делая попыток что-то предпринять для защиты. За спиной первого чудовища показались другие, выйдя из воздуха.

– Всё чудесатее и чудесатее, – засмеялся парень, – эй, админы, у вас Матрица багнулась3 – мобы прямо из воздуха респавнятся4!

Он осёкся, ухватившись за голову руками. Затем он пару раз сильно шлёпнул себя ладонями по щекам. – А ну просыпайся, просыпайся давай.

Максим начал сползать по стене, глаза закрывались. Через силу он уставился мутными глазами, сжавшимися в щёлочки, на стоящего рядом с ним монстра и недовольно буркнул: – Что надо?!

Тот ещё раз зашипел и ткнул остриём сабли в грудь парню. Максу стало больно, и сон пропал. Глаза залило тьмой, туманные щупальца ударили в монстра, пробив его навылет. Чёрное тело мешком свалилось к ногам Макса. Остальные слитно зашипели, как переполнившийся паровой котёл, и кинулись в атаку. Первый в два шага оказался рядом, прыгнул на стену, уворачиваясь от метнувшихся призрачных копий, оттолкнулся и в прыжке ударил ногой в голову Максиму. От пинка парень покатился кубарем, врезавшись в стену. Рывком поднял себя с пола, дотронулся до разорванной когтями щеки и едва успел увернуться от меча Чёрного. Макс пропустил клинок над правым плечом и, окутав кулак маревом, ударил в грудь монстру. Горячий чёрный воздух толчком вылетел из спины чудовища, увлекая за собой кусочки бледной плоти и костей. Крови не пролилось ни капли. Ещё трое Чёрных оказались рядом, и парню пришлось завертеться, лавируя между острых лезвий. А со всех сторон набегали ещё. Максим понял, что на этот раз ему не справиться. Не стоило торопиться с убийством людей, он слишком много сил потратил, ломая стену и создавая правдоподобные иллюзии с помощью Чёрного Марева. И теперь все его усилия будут тщетными, а всё, что он пережил в Игре – бессмысленным: сейчас он погибнет от рук чудовищ, которых и быть не должно в реальности.

– В очередь, сукины дети, в очередь! – Макс сжался в комок, а потом резко распрямился. Чёрные щупальца лучами солнца ударили из его фигуры, пронзая окруживших его монстров. Тела осыпались опавшими листьями, с глухим стуком соприкасаясь с полом. Парень упал на колени в круге трупов.

– Что, съели твари?! – злорадно подумал он, но тут взгляд Максима упёрся в когтистые пальцы. – Врешь, не возьмёшь…

Его грубо схватили за волосы и вздёрнули в воздух. Макс встретился взглядом с пустыми буркалами Чёрного. Ещё десяток таких же стояли рядом. Парень напрягся для ещё одной атаки, то тут холодная сталь проникла в его живот, ещё одна вонзилась в спину, потом в сердце, в горло и под рёбра. Максим повис на пронзивших его клинках, тело его подёрнулось дымкой и растворилось в воздухе. Вслед за ним растворились и Чёрные, живые и убитые. В пустом безлюдном коридоре не осталось ничего, что указывало бы на произошедшую схватку.

Глава 1.2

Двухметровый черноволосый мужчина в старомодном тяжёлом плаще остановился в центре площади в Старом Городе. Фонари осветили его бледную кожу с зеленоватым оттенком. Он стоял, опустив голову, чуть поворачивая из стороны в сторону.

– С вами всё в порядке? – две девушки с рюкзаками и фотоаппаратами замедлили шаг. – Вы что-то потеряли?

В жёлтых глазах заплясали бесенята. Тонкие губы расползлись в широкую улыбку, открывая длинные клыки как на верхней, так и на нижней челюсти.

– Красавицы, будьте моими невестами! – пророкотал мужчина и девушки испарились. Он стёр улыбку и снова уставился себе под ноги.

«Крик Вероники пришёл отсюда. Но место не то, хотя камни похожи. И было темнее, как будто под землёй. Проверю ниже.»

Мужчина встряхнул руками, сбрасывая напряжение с кистей и шагнул в пол, обращаясь в туман. Просочился в щели между камнями, между частичками земли и песка, нашёл трещинку в бетоне туннеля канализации. «Ниже.» По сливам и трубам просочился в старую часть очистных сооружений, по вентиляционным решёткам – ещё глубже, в заброшенные изломанные коридоры, куда не проникал ни единый луч света. Древние катакомбы, над которыми надстроили современный город.

Приняв человеческий вид, он опустился на колени. В многовековой пыли отпечатались следы аккуратных туфелек.

«Забери меня баньши, если это не Веро. Отпечатки широкие, смазанные. Она бежала.»

Вновь обернувшись туманом, чтобы не смахнуть следы, он пронёсся по коридорам. Выскочил в помещение, напоминавшее колодец, с пятью проходами в разные стороны. Вернулся в физическую форму. Широкие полы плаща упругими крыльями легли на воздух и плавно опустили мужчину на пол около кучи битого кирпича. На ней, с запрокинутой головой, будто подставляя лицо невидимому солнцу лежала женщина. Фиолетовое вечернее платье разорвано почти до пояса, открывая округлое бедро. Белые волосы снегом покрывали старые камни.

«Здравствуй, моя Королева. Твой верный Кренг пришёл.»

Мужчина встал на одно колено, склонил голову. Чтобы не видеть некогда белоснежную мраморную кожу, ставшую чёрной сгоревшей бумагой, не рассыпавшейся лишь из-за отсутствия ветра. Не видеть рытвину разорванного горла.

«Двести лет Веро. Двести лет ты правила. Тебе служили не из страха, но из уважения. Я преклонялся пред тобой, несмотря на то, что ты со мной сделала. И что ты сделала с другими. Ты была настоящей королевой. И не должна была умереть вот так. Одна, в безызвестности, сожранная выжившим из ума стариком.»

Правое ухо чуть дёрнулось, ловя шорох в проходе. Ноздри втянули воздух.

– А вот и ты, – хриплый бас разнёсся по катакомбам, – я узнал твой запах. У Смерти специфичное чувство юмора, не правда ли, Веро?

Мужчина встал спиной к проходу, из которого донёсся звук, как будто летучая мышь расправила крылья. Посыпались камушки из-под потолка, ветерок чуть взъерошил волосы на затылке. Мёртвый, зловонный ветерок.

Сладковатый запах тлена появился справа от воротника дорогого пиджака.

– Ну и воняет же у тебя из пасти.

Кренг резко дёрнул плечом вверх, развернулся на каблуках и вогнал пальцы в горло подобравшегося сзади. Но вместо того, чтобы отделить голову, когти упёрлись в позвоночник. Убийца Вероники сглотнул, выталкивая пальцы зеленокожего вампира из себя. А потом махнул когтистой лапой. Кренг так же стремительно отскочил, разрывая дистанцию.

Цепляясь за стену трёхпалой рукой, по тыльной стороне переходящей в крыло, в помещение выползло существо. Покрутило лысой с старческими пятнами башкой. Принюхалось.

– Да один я, один, никакого подвоха. И вот это венец эволюции вампиров? Что толку от силы, если разум деградировал до состояния животного. Правда ведь, стригой? – Кренг посмотрел в круглые как плошки глаза, со зрачками, заполняющими всю радужку. Большие заострённые уши подёргивались, ловя каждое его слово. – А, с кем я говорю! Ты даже не понимаешь, поглощённый Безумием Вечности.

Мужчина сбросил пылинку с плаща.

– Ты понимаешь только такое, – Кренг оскалился и зашипел.

Существо, с серой кожей с зеленоватым оттенком, как у подгнившего мяса, зашипело в ответ, показав длинные клыки как на верхней, так и на нижней челюсти, и бросилось на вампира.

Кренг в прыжке пнул в голову стригою, заставляя нелепо взмахивать крыльями, чтобы удержать равновесии, и выхватил Копьё Праха. Серая сфера собралась на кончике палаша и выстрелила в деградировавшего старейшину. Стригой увернулся, двигаясь быстрее, чем луч праха. Крылья свернулись в искривлённые копья и клешнями богомола ударили в вампира. Одно пригвоздило Кренга к стене, второе раздробило кисть руки, державшей лопатообразный палаш. Оружие звякнуло об камни.