Помоги проекту - поделись книгой:
— Ни малейших! — быстро ответил человек с двойным подбородком. — Его торговля шелком процветала. А вот со здоровьем у него в последнее время было неважно. Скорее всего, он и покончил с собой на этой почве. Помнишь торговца чаем Вана, который страдал головными болями? Он тоже в прошлом году лишил себя жизни.
Ди потерял интерес к их разговору и налил еще чая. Цзяо Тай, тоже прислушивавшийся к беседе, шепнул:
— Не забывайте, судья, вы — в отпуске, и все здешние случайные трупы являются исключительной собственностью вашего коллеги Дэна.
— Ты совершенно прав. Слушай-ка, в твоей книге наверняка есть список ювелирных лавок? Надо бы мне купить несколько безделушек в подарок женам.
— Есть, да еще какой, длиной с руку! — отозвался Цзяо Тай. Он торопливо пролистал страницы и показал Ди нужное место.
— Вот и прекрасно. Будет из чего выбирать, — заметил судья и встал. — Давай двигаться, мне дали адрес хорошей гостиницы недалеко отсюда.
Изуродованный человек подождал, пока они расплатились и вышли, затем быстро поднялся и, шаркая, подошел к их столу. С деланным безразличием он взял в руки и раскрыл оставленную книгу, и в его единственном глазу вспыхнул недобрый огонек. Затем он бросил ее на стол и спустился с террасы. Ди и Цзяо Тай беседовали с уличным торговцем, узнавая о дороге к гостинице.
Глава 2
Гостиница «Летящий журавль» стояла на шумной улице, взбегавшей на один из городских холмов. Ее ничем не примечательная дверь находилась рядом со входом в подозрительного вида питейное заведение. Однако стоило оказаться в обширном, хорошо обставленном холле, как сразу становилось ясно, что непрезентабельные двери еще ни о чем не говорят. Тучный управляющий, восседавший за внушительного вида конторкой, окинул вошедших испытующим взглядом. Он пододвинул к ним пухлую регистрационную книгу и попросил подробно указать имена и фамилии, а таьоке род занятий, возраст и место рождения.
— Вы что же — боитесь мошенников? — удивленно вопросил судья, обмакивая в тушь кисточку. — Обычно достаточно бывает указать лишь имя и профессию.
— Никого я не боюсь! — резко отвечал управляющий. — У моей гостиницы безупречная репутация, и я могу позволить себе самому выбирать достойных постояльцев.
— Жаль, что у твоей матери не было возможности подобного выбора, и она родила тебя, — в полголоса проворчал Цзяо Тай, опуская на пол суму и берясь за кисточку.
Судья написал: «Шэнь Мо, торговый агент, тридцати четырех лет, родом из Тайюаня». Строкой ниже Цзяо Тай предоставил свои данные: «Чжоу Да, помощник г-на Шэня, тридцати лет, родом из столицы».
Судья Ди заплатил за три дня вперед, и опрятно одетый слуга проводил их в скромно обставленную, но чистую комнату, выходившую окнами в третий дворик, куда уличный шум почти не долетал. Цзяо Тай распахнул внутреннюю дверь — дворик оказался вымощенным гладкими мраморными плитами.
Вскоре вошел слуга с чайным подносом.
— Чая мы только что нахлебались, — досадливо сказал Цзяо и добавил, оборачиваясь к судье: — Глядите, какие чудные плиты в этом дворике. Не хотите размять ноги и немного по-фехтовать бамбуковыми палками? После можно будет посидеть в горячей ванне, а затем посетить какой-нибудь местный ресторанчик и познакомиться с особенностями здешней кухни, а?
— Идея превосходная! Ты прав, от долгого пути верхом на лошадях все тело у меня затекло.
Оба разделись до пояса, оставшись в одних просторных шароварах. Свою длинную бороду судья разделил на две пряди и завязал в узел на затылке. Бросив шапочки на стол, оба вышли во дворик, и Цзяо Тай крикнул, чтобы им принесли фехтовальные палки.
Судья превосходно управлялся с мечом и отлично боксировал, но бой на палках он начал осваивать лишь недавно под руководством Цзяо Тая: у высшего сословия этот вид состязаний считался недостойным, зато был популярен в среде бродяг и разбойников. Цзяо Тай владел им в совершенстве, поскольку до поступления на службу к Ди промышлял на больших дорогах, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные шрамы на его широкой, покрытой темным загаром груди и длинных, мускулистых руках. Всего год назад он и его названый брат Ма Жун напали на судью в пустынном месте, но недюжинная сила и быстрый ум Ди произвели на обоих столь глубокое впечатление, что они распрощались со своим ремеслом и поступили к нему на службу. Судья Ди успел убедиться в том, что в случаях, когда приходилось иметь дело с опасными преступниками, или в иных сложных ситуациях их помощь просто неоценима. Он смотрел сквозь пальцы на то, что его помощники до сих пор так и не усвоили почтительных манер, их прямота и грубоватость пришлись ему по душе.
— Надеюсь, что управляющий не станет протестовать против нашей забавы, — заметил Ди.
— Пусть только пикнет, я ему голову в брюхо вобью! — задорно воскликнул Цзяо. — И придется ему тогда смотреть на мир через собственный пуп. Атеперь — отбивайтесь! — И он сделал выпад, целя в голову Ди. Тот ловко уклонился и в свою очередь скользящим движением палки вознамерился нанести удар по щиколоткам Цзяо. С легкостью, казалось бы, удивительной для столь могучего человека, Цзяо подпрыгнул и одновременно сделал стремительный выпад в направлении груди судьи, но тот мастерски парировал удар.
Какое-то время тишина нарушалась лишь стуком палок и тяжелым дыханием сражавшихся. Вскоре во дворике собралась небольшая толпа из слуг и официантов. Обрадованные бесплатным развлечением, они смотрели, затаив дыхание, и никто не заметил, как за их спинами дверь, выходящая на улицу, чуть-чуть приоткрылась. Сквозь образовавшуюся щелку своим единственным, лихорадочно горящим глазом на них глядел безобразный человек-скелет. Его худое, подвижное тело было почти незаметно в дверном проеме. Он простоял так довольно долго и затем исчез так же неслышно, как и появился. Когда, наконец, бойцы остановились, их тела блестели от пота. Цзяо Тай бросил мальчику палки и велел проводить их в купальню.
Там они оказались единственными посетителями. В просторном, хорошо проветриваемом помещении находились два больших бассейна с горячей водой, огороженные полированными сосновыми брусьями. Стены тоже были из сосны, что делало воздух в купальне ароматным, словно в лесу. Пол устилали большие черные плиты.
Мощного сложения прислужник в набедренной повязке принял их одежду, повесил ее на перекладину и снабдил обоих маленькими полотняными мешочками со смесью щелока и мякины, а также притащил кадушку с горячей водой. Когда Ди и Цзяо хорошенько намылились, слуга стал поливать их водой.
— Наши купальни должны вам понравиться, — заметил он. — Резервуары выдолблены прямо в скале, на которой стоит здание гостиницы, а вода в них — из подземного источника. Осторожнее, в левом углу камни раскалены так, что можно обжечь ноги.
Оба гостя забрались в воду, а слуга раздвинул одну из перегородок так, чтобы купающиеся смогли насладиться видом зеленых банановых зарослей в небольшом внутреннем саду. Ди и Цзяо довольно долго нежились в горячей ванне. Затем они перешли к низкой бамбуковой скамье, где прислужник хорошенько размял им мышцы и, насухо обтерев, облачил в просторные полотняные рубахи. В свою комнату мужчины вернулись бодрыми и вполне отдохнувшими. Они едва успели накинуть на себя одежду и приступить к чаепитию, как дверь отворилась и в комнату скользнул одноглазый.
— Ба, да это тот самый прохвост из чайной! — воскликнул Цзяо.
— Перед тем как войти, обычно стучат, — сердито буркнул судья, с неприязнью глядя на безобразного гостя.
— Я всего на пару слов, господин... как вас там — Шэнь, что ли?
— Что у тебя за дело?
— Точно такое, как и у вас. Я вор.
— Выгнать? — предложил Цзяо.
— Погоди! — остановил его Ди. Ему стало любопытно. — Коли тебе, приятель, известно, как меня зовут, — сказал он, — то ты должен бы знать и то, что я торговец.
— Хотите, я скажу, кто вы есть на самом деле? — с саркастической усмешкой спросил посетитель.
— Валяй! — добродушно отозвался судья.
— Всю правду?
— Говори, не стесняйся, — ответил Ди. Незнакомец интересовал его все больше и больше.
— Ладно. Начнем с тебя. Борода и надутый вид говорят сами за себя — ты из судейских. Крепкий, сильный — не иначе как был начальником стражи. Наверное, вылетел за избиения или за воровство и подался на большую дорогу. Твой дружок — профессиональный грабитель, это и дураку понятно. Работаете вы на пару. Один, пользуясь тем, что рожа у него внушает доверие и язык без костей, сводит знакомство с неосторожными путниками, а другой отправляет их к праотцам. Теперь вы решили, что пришло время провернуть дельце покрупнее и заявились в город, чтобы обчистить ювелирную лавку. Только должен вам сказать, что у вас тыквы вместо голов и ничегошеньки у вас тут не выйдет. Ребенок и тот сразу догадается, что вы — жулики, — закончил со вздохом незнакомец.
Он выдержал паузу и затем, сделав вид, будто проникся к ним сочувствием, продолжал:
— Так и быть, преподам вам урок, причем, заметьте, даром. Когда сегодня этот верзила зашел в чайную, я даже одним-единственным глазом и то сразу увидел, кто он есть. Как? По сложению, по походке. У него солдатская выправка — значит, наверняка дезертир. А вот когда, бородач, я увидел, как ты дерешься на палках, — к слову, это глупое состязание выдало вас с головой, — я изменил мнение о твоем прошлом. Кожа у тебя чистая да гладкая, но ты далеко не слабак, поэтому я решил, что ты стражник в бегах. И вот еще одна глупость — хотя для вашего разоблачения хватило бы одного этого боя, — вы, пентюхи эдакие, затребовали книгу о Вэйпине и, мало того, у всех на глазах изучали список ювелирных лавок! Теперь поняли, какого вы дурака сваляли? Одного в толк не возьму, зачем тебе борода? Не иначе хочешь походить на судью.
— Этот тип мне надоел, — хладнокровно произнес судья. — Вышвырни его вон.
Цзяо Тай вскочил, но незваный гость оказался проворнее. С быстротой молнии он метнулся к выходу и скрылся, так стремительно захлопнув за собой дверь, что Цзяо ударился об нее головой. С сочным ругательством он распахнул ее, но был пригвожден к месту окриком Ди:
— Погоди! Здесь устраивать потасовку не годится!
Цзяо сел, потирая ушибленный лоб, а судья, чуть заметно улыбнувшись, продолжал:
— Пока что этот мошенник сослужил нам неплохую службу. Он напомнил об одном, чрезвычайно важном для любого следователя моменте: никогда нельзя поддаваться соблазну и упрямо цепляться за одну выстроенную тобой версию. Парень смышленый, очень наблюдательный и безупречно логически рассуждающий. Но его ошибка в том, что, сделав свой вывод, он стал подгонять под него факты, отбрасывая неподходящие. Взять, к примеру, наш с тобой палочный бой. Он должен был бы сообразить, что раз мы столь открыто демонстрируем свое искусство, то, скорее всего, абсолютно уверены в том, что наше положение в обществе ставит нас выше подозрений. Впрочем, кому-кому, а мне не следовало бы так резко критиковать его за это, ведь я сам допустил тот же промах при расследовании убийств из-за золотых слитков у себя в Пэнлае.
— Подонок следил за нами от самого чайного заведения! — продолжал возмущаться Цзяо. — Почему он выбрал именно нас? Неужели считал, что мы поддадимся на шантаж?
— Не думаю. Он, как мне кажется, из тех, кто целиком полагается на свою смекалку, а физического насилия боится смертельно. Ну, хватит о нем. Больше он к нам не явится. Да, к слову, ты только что упомянул о чайной, и я тут же вспомнил обрывок подслушанного там разговора — насчет таинственного самоубийства некоего торговца шелком по имени Гэ. Давай-ка прогуляемся до суда и послушаем, в чем там дело. Дневное заседание должно вот-вот открыться.
— Вы же в отпуске, судья! — укоризненно воскликнул Цзяо.
— Верно, — отозвался Ди с мрачноватой усмешкой. — Однако признаюсь, мне бы хотелось поближе познакомиться с деяниями моего коллеги Дэна, не вступая с ним в прямой контакт. К тому же я сам часто председательствую, и сейчас мне представляется редкая возможность взглянуть на это, так сказать, со стороны. Для тебя это тоже небесполезно, друг мой, так что — вперед!
За конторкой управляющий в поте лица готовил расчет для четверых отбывающих торговцев. Голова его была обвязана полотенцем, и он старательно щелкал костяшками счётов. Однако, несмотря на занятость, он не упустил случая заметить Шэню, что, будь на то желание господина, специально оборудованная площадка для фехтования позади храма Бога войны всегда к его услугам.
— Благодарю, — сдержанно ответил Ди, — но предпочитаю довольствоваться удобствами, предоставляемыми вашей гостеприимной гостиницей.
Они вышли на улицу. Продвигались медленно, потому что дневная жара несколько спала, и толпа сделалась гуще. Правда, когда они пересекли открытую площадку перед судом, у ворот никого не оказалось. Очевидно, судебное заседание началось, и все желающие уже собрались в зале для заседаний.
Они прошли под каменной аркой ворот с неизменным гонгом для оповещения о начале слушания. Четверо сидевших на скамье стражников проводили их безразличными взглядами. Они торопливо пересекли пустую приемную и оказались в сумеречном зале. Издалека доносился монотонный голос: зачитывали заключение по рассматриваемому делу.
Ди и его помощник остались стоять возле входа, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Поверх голов они увидели возвышение с покрытым алой тканью столом. За ним восседал судья Дэн в роскошном судейском облачении из переливающейся зеленой парчи и в высоком черном головном уборе с загнутыми краями, торчащими по обе стороны головы наподобие крыльев.
Изредка подергивая жиденькую бороду, Дэн, казалось, был целиком поглощен изучением лежавшего перед ним документа. Возле его кресла, спрятав руки в широкие рукава, стоял советник Бань. За более низкими столиками по обе стороны от судьи расположились два писца. Позади того, что справа, стоял явно старший по рангу седовласый человек и громко зачитывал текст показаний. Стену за возвышением закрывал тяжелый темно-фиолетовый занавес с затейливо вытканным на нем символом проницательности — золотым единорогом.
Судья Ди продвинулся вперед и смешался с толпой. Он приподнялся на носках, и ему стали видны четыре стражника. С цепями, клещами, дубинками и прочими принадлежностями своего вызывающего ужас ремесла, они стояли неподвижно перед возвышением, лицом к присутствующим. Чуть поодаль, поигрывая тяжелым кнутом, стоял их начальник — приземистый человек с курчавой жидкой бородой и свирепым лицом.
Как обычно, вся обстановка в зале суда была рассчитана на то, чтобы внушить трепет перед всемогуществом закона и роковыми последствиями для того, кто посмеет его нарушить. Любой — будь то бедняк или богач, старец или юнец, преступник или жертва — обязан был преклонить колени, беспрекословно сносить грубые окрики стражей и по приказу судьи мог быть тут же подвергнут жестоким пыткам или избиению плетьми.
Согласно закону каждый представший перед судом считался виновным до тех пор, покуда не предъявит убедительных доказательств своей непричастности к преступлению.
— Мы пропустили совсем немного, — шепнул Ди своему спутнику. — Писец зачитывает новое установление одной из торговых гильдий и, кажется, уже добрался до последнего параграфа.
Вскоре писец действительно умолк, и судья, подняв голову, провозгласил:
— Вы только что выслушали представленный гильдией мастеров по металлам и утвержденный нами устав. Возражений нет? — Он обвел взглядом аудиторию, и Ди поспешно пригнулся. Возражений не последовало, и Дэн объявил новый устав принятым.
Тяжелым молотком из полированного бруска каменного дерева, красноречиво называемым «Внушающий ужас», он ударил по столу, тем самым объявляя о начале следующего разбирательства. Вперед выступил здоровяк средних лет, с заметным брюшком, в белом траурном одеянии и опустился на колени.
— Ближе! — рявкнул начальник стражи, и проситель придвинулся к самому подиуму.
— Кто это? — тихо спросил Ди, толкая в бок соседа.
— Не узнал, что ли? — отозвался тот. — Это банкир Лэн Цзянь. Он компаньон старого Гэ Чжиюаня, того самого торговца шелком, который прошлой ночью покончил с собой.
— Понятно. А почему на нем белая одежда?
— Откуда ты такой взялся, что ничего не знаешь? Он носит траур по младшему брату, знаменитому рисовальщику Лэн Дэ. Две недели прошло, как тот умер. Слабые легкие его в конце концов доконали.
Ди понимающе кивнул и стал внимательно вслушиваться в то, что говорил Лэн Цзянь.
— В соответствии с указаниями вашей чести, мы с утра в поисках тела обшарили речное дно на протяжении двух ли[1] вниз по течению, но обнаружили лишь его шапочку. В интересах семьи покойного я заинтересован как можно быстрее привести в порядок его дела. И потому осмеливаюсь настаивать на рассмотрении поданного утром прошения о том, чтобы ваша честь официально признали моего компаньона умершим и тем самым наделили меня правом совершать сделки и подписывать документы от имени почившего. Масса вопросов ждет немедленного решения, в противном случае благосостоянию семьи усопшего будет нанесен значительный ущерб.
Судья Дэн помолчал, затем, сурово сдвинув брови, заговорил:
— Буквой закона пренебрегать нельзя. Закон же предусматривает, что факт самоубийства может быть зафиксирован лишь после осмотра тела судебным лекарем... Утром мы услышали от вас лишь краткий рассказ о случившемся, — продолжал Дэн после недолгого раздумья. — Теперь попрошу изложить все подробно. Возможно, суд обнаружит обстоятельства, которые позволят подойти к этому делу особо. Мне известно, что у Гэ были обширные торговые связи, и согласен уладить формальности, но только в рамках закона.
— Ваш покорный слуга безмерно благодарен за столь милостивое к нему отношение, — отвечал банкир. — На ужин, во время которого произошел этот трагический случай, нас пригласили неожиданно. Месяц назад господин Гэ посетил известного предсказателя Бянь Хуна. Он желал справиться о наиболее благоприятном дне для закладки своего летнего дома в южном пригороде. Бянь составил гороскоп и предупредил, что в пятнадцатый день этого месяца — то есть вчера — его жизнь подвергнется опасности. Господина Гэ это сильно встревожило, он захотел узнать больше, но Бянь подробностей не знал, лишь дал понять, что угроза будет исходить от кого-то из близких ему людей и вероятность несчастья возрастет к полудню.
Господин Гэ, будучи от природы очень впечатлительным, впал в тревогу, и у него возобновилась застарелая болезнь желудка. По мере приближения роковой даты, он стал терять аппетит и был вынужден ежедневно принимать лекарство, потому что у него начались боли в животе.
Когда полуденный час миновал и ничего страшного не произошло, он воспрял духом, и госпожа Гэ убедила супруга позвать на ужин друзей, чтобы отвлечься от грустных мыслей и повеселиться. Кроме меня были приглашены советник вашей чести, господин Бань Юдэ, и глава гильдии торговцев шелком.
Ужинали в садовом павильоне. Он расположен в самом конце сада, на небольшом выступе над самой рекой. Гэ был в отличном расположении духа и весело заметил, что, видно, даже такие знаменитые предсказатели, как Бянь Хун, иногда ошибаются. Где-то в середине ужина он вдруг побледнел и сказал, что у него, похоже, снова начинается приступ.
— Как далеко от павильона до дома? — прервал его судья Дэн.
— Сад довольно обширен, ваша честь, но засажен в основном декоративными кустарниками, так что и дом и мраморная терраса вокруг него отлично просматриваются из павильона. Именно на террасе мы все и увидели его снова. Из раны на лбу по лицу струилась кровь. Беспорядочно размахивая руками, он, что-то выкрикивая, сбежал с террасы и по тропинке устремился к нам. Оцепенев от ужаса, мы безмолвно следили за его приближением, как вдруг он резко изменил направление, прямо по траве бросился к мраморной ограде, перешагнул через нее и кинулся в реку.
Тут рассказчик умолк. Видно было, что он словно заново переживает случившееся.
— Что произошло, пока Гэ был в доме? — спросил Дэн.
— Вот-вот! Это и есть самое существенное! — шепнул Ди, толкая в бок Цзяо.
— Госпожа Гэ рассказала, что муж вбежал в спальню и вне себя от возбуждения стал жаловаться на черствость друзей, которые не желают понимать, насколько ему плохо.
Жена пыталась успокоить его и пошла за лекарством. Вернувшись, она нашла супруга в невменяемом состоянии. Он топал ногами и отказывался принимать лекарство. Затем внезапно повернулся и бросился вон из комнаты на террасу. Больше она его не видела. Надо сказать, что от спальни к террасе ведет узкий, с низким потолком коридор. Он был устроен уже после завершения строительства дома, когда господин Гэ пожелал, чтобы можно было выходить на террасу прямо из спальни.
Судья Дэн, который до тех пор слушал с отсутствующим видом, внезапно вскинул голову и, обернувшись к своему советнику, спросил:
— Поскольку вы там были, то, надеюсь, осмотрели выход на террасу?
— Точно так, ваша честь, — почтительно ответил Бань. — Однако ни на полу, ни на верхней перекладине двери никаких следов крови я не обнаружил.
— Какой высоты ограда, которая отделяет сад от реки? — спросил судья, обращаясь к банкиру.
— Не более трех чи[2], ваша честь, — ответил Лэн Цзянь. — Я не раз советовал господину Гэ сделать ее повыше, чтобы кто-то из гостей, перебравши янтарного зелья, ненароком не сорвался вниз. Сразу за ней — отвесный обрыв не менее десяти чи. Покойный мне возражал: он-де специально приказал сделать низкую ограду, чтобы из сада беспрепятственно любоваться видом.
— Сколько ступеней в павильоне и из чего они?
— Три, из резного мрамора.
— Вы своими глазами видели, как Гэ бросился в реку?
— Там кустарник, ваша честь, — ответил банкир с заминкой. — И поскольку он исчез прежде, чем кто-либо из нас понял, что происходит, я...
— Так отчего вы заключили, что это самоубийство? — подавшись вперед, резко спросил Дэн.
Поделиться книгой: